Принятие Беларуси в ФИФА
Не все чиновники одинаково "полезны". Среди управляющих белорусским спортом хватало людей, которые не "ворочали мешки", но ворочали делами. Об одном таком деле и двух таких людях Василий Сарычев написал в культовом проекте "Миг и судьба" длинный, плотный очерк, который так трудно найти в электронном варианте, что небольшой адаптивный рерайтинг ему не повредит.
В жизни есть даты, на многие годы определяющие ее дальнейшее течение. Впрочем, мы редко осознаем их долгоиграющую значимость, понимание которой приходит потом.
3 июля 1992 года был обычным днем для обычных белорусов, и необычным для Евгения Шунтова. В далеком Цюрихе он в одиночку пропускал через себя одно из самых символических и драматических событий в истории белорусского футбола.
Вcё началось осенью 89-го, когда из Москвы спустили решение о большом сокращении министерств. В белорусском госкомспорте среди прочего ликвидировали и отдел футбола, оставив для Шунтова скромную должность специалиста, но сохранив прежний круго обязанностей по ведению всего футбольного хозяйства республики. Сама жизнь толкнула его и сокращенных Станислава Строева и Вадима Жука готовить конференцию по созданию профессиональной БФФ. Работа заняла три месяца, и 21 декабря 1989 года новое детище увидело свет. БФФ принципиально отличалась от прежней республиканской федерации - формального придатка к отделу футбола. В схожем положении находилась и союзная федерация, созданная для дублирования решений управления футбола - подлаживаясь под нормы УЕФА и ФИФА, не предусматривающие ведения дел госструктурами.
Начало самостоятельного существования было шатким. Любое новое действие упиралось в стену. В Госкомспорте на них смотрели как на "кооператоров", выселяли с площадей, отключали за неуплату телефоны. А кто-то помогал - как полковник милиции Леонид Луговцов, курировавший закрытые спецучреждения.
Первые деньги в федерацию пришли с предприятия... исправительно-трудовой колонии. Вторым откликнулся директор Молодечненского завода порошковой металлургии Геннадий Карпенко. С этих 40 тысяч рублей президент выплатил своему маленькому, в три человека, штату первую зарплату.
В январе 1992 года пять московских команд заявили о желании играть в российском чемпионате. Подобное мнение озвучила и Украина, годом раньше вышла из чемпионата СССР Грузия. Белорусы с "азиатским подбрюшьем" намеревались продолжить участие в усеченном союзном чемпионате, но с заявлением москвичей надежда на него рухнула. Был спешно организован стартовавший в апреле первый национальный чемпионат, без которого не стоило думать о шагах в Европу.
И когда белорусский Верховный Совет провозгласил независимость, началась работа по подготовке документов на вступление в ФИФА и УЕФА. В эти месяцы рабочим местом Шунтова был московский поезд - Вячеслав Колосков лучше всех знал стандарты и требования канцелярии ФИФА. Беспрерывно обновлявшиеся тексты проекта Устава БФФ ночами печатала на кухне супруга Шунтова - доцент иняза. Английский вариант потом отправят в ФИФА на экспертизу, получат обратно с замечаниями, возьмутся за доработку...
Был пункт, согласно которому, по непреложному требованию ФИФА, все разногласия между субъектами ассоциации не могут рассматриваться в судах, только в федерациях - от национальной до международной. В Минюсте таращили глаза: что за организация, над которой не властны суды? А если вы там друг друга поубиваете? Это задержало документы на целый месяц. "Мы с вами потом этот лист из Устава вырвем...", - лукавил Шунтов.
Провести такой пункт при продолжавшей действовать советской системе было сродни чуду, но это удалось. Позже Жоао Авеланж пояснит основополагающий момент тем, что без единоначалия мировой футбол утонет в разночтениях юриспруденций более чем 200 стран.
Итак, регистрация Устава БФФ в ФИФА состоялась. Параллельно с Беларусью туда просились Азербайджан, Армения, Украина, Грузия, Молдова, Казахстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Албания, кто-то с Балкан... России и Прибалтике автоматически восстановили былое членство, но и без них желающих было достаточно для того, чтобы неприезд на конгресс был воспринят за безразличие, облегчающее выбор.
В правительстве валюты на поездку никто не дал. Снова выручил Колосков, у которого Шунтов с 1973 по 1991 год был членом исполкома союзной федерации футбола. В Цюрих Евгений Шунтов отправился на деньги российского футбола.
Главы федераций бывших республик СССР прекрасно друг друга знали и держались вместе. Настороженность внес слух, что будут приняты не все.
"Папа" Колосков предложил Евгению Феликсовичу подойти к Авеланжу, который трижды бывал в Минске и мог помнить Шунтова по футбольному турниру московской Олимпиады.
И вот в кулуарах Колосков с Шунтовым направляются к Авеланжу. Тот, не дожидаясь представления, расплывается в улыбке: "О-о, мини-президент!" Следует обмен любезностями, фраза о рассмотрении кандидатуры Беларуси, о важности этого для молодой страны и прочий дипломатический этикет.
- А как дела у моего друга Владимира Мицкевича? - вдруг спрашивает Авеланж.
- Умер Владимир Федорович. - Как?! Такой могучий человек
Первый заместитель Председателя Совмина БССР Владимир Мицкевич был председателем Оргкомитета по проведению минской части Олимпиады-80. Бывший военный летчик, фанатично любивший футбол, знал о лучших игроках все, включая года рождения и игровые особенности. В первую встречу он засыпал Авеланжа вопросами про Диди, Вава, Сантосов - одного и второго... Они здорово сдружились. Авеланж говорил потом, что никогда не вcтречал государственного деятеля, настолько знавшего бразильский футбол.
Шунтов мог рассказать, как каждое утро в пол-девятого по "вертушке" докладывал Мицкевичу последние новости минского "Динамо", как до этого Мицкевич построил в Гродно стадион и поднял тамошнюю команду второй лиги. Шунтов мог рассказать о том, как он забирал Мицкевича из лечкомиссии на решающие матчи минского "Динамо" 1982 года в Москву - главного болельщика и патрона великой белорусской команды съедал рак. В "Олимпийском" Мицкевич, как ребенок, восторженно смотрел по сторонам, узнавая кумиров - Яшина, Симоняна, Парамонова. Звездам объяснили ситуацию, подвели для знакомства. Мицкевич с сияющими глазами сидел среди них, задавал вопросы и был по настоящему счастлив.
Завтра на конгрессе, когда дело дошло до Беларуси, на сцену вдруг вышел сам Авеланж: "А эту страну с вашего разрешения представлю я..." Через девять с половиной лет после своей смерти Владимир Мицкевич сделал для белорусского футбола, может быть, больше, чем мог при жизни.
С подачи Авеланжа Беларусь приняли в ФИФА под бурные и продолжительные аплодисменты. В зал внесли белорусский государственный бело-красно-белый флаг, установив в ячейку рядом с флагами стран ФИФА. На стол перед Евгением Шунтовым поставили флажок Беларуси и дали ему для голосования зеленый и красный бюллетени (Yes и No).
В тот день, 3 июля 1992 года, из двенадцати стран-претенденток в ФИФА были приняты только четыре.
Официальный Минск встретил возвращение летевшего домой на крыльях Шунтова равнодушным молчанием. Лишь председатель Госкомспорта Владимир Рыженков понял значимость случившегося, раскупорив в рабочем кабинете коньяк. О событии не написала ни одна газета, ни один государственный орган не догадался прислать по этому поводу официальное поздравление или организовать прием.
Беларусь жила иными заботами, даже не заметив, как стала другой, футбольной страной.
Цепляющий, волнительный, побуждающий вспоминать, сопереживать и думать...
имхо, во многом благодаря таким людях, как Мицкевич в Беларуси и Щербицкий в Украине пестовалась, мужала и расцветала слава советского футбола...
Рома, спасибо!
Вы случайно не подскажете где можно заказать книгу?
Оставил заявку потом со мной созванились и уточнили сроки доставки. Правда, много времени прошло уже, что я почти забыл о заявке. Если не найдете, могу выслать вам свою. Я уже прочитал.
если можно - в личку)