20 мин.

«Если не бегаешь с флагом на параде, то ты плохой человек». Иван Проворов – об отказе от радужных джерси и жизни в Америке

2 k

В гостях у «Скользкого льда».

Иван Проворов – один из главных русских защитников в НХЛ. До этого межсезонья он выступал за «Филадельфию», а летом перешел в «Коламбус». Теперь Проворов поговорил о карьере с Гимаевым, Николишиным и Казанским для «Скользкого льда»: рассказал о детстве, попадании в «Филадельфию» на драфте и отказе от поддержки ЛГБТ-акций. 

Мы выделили самое главное из почти двухчасового интервью. Как всегда, выбор за вами – либо посмотреть полное видео, либо почитать самое интересное.

Как произносится фамилия Проворова – объяснение от него самого

Проворов: Правильно говорить ПровОров. А насколько это бесит? Когда в детстве получаешь удаление и там объявляют: «За подножку на две минуты удаляется Иван ПрОворов». Меня всегда это выводило из себя. Говорил: «ПровОров, я не ПрОворов».

Казанский: Ты к диктору подъезжал и говорил, да?

Проворов: На лавке сидишь, там диктор объявляет рядом: «Иван ПрОворов». Я говорю: «Да ПровОров я». Когда мог, поправлял людей, но сами знаете: чем дальше идешь в хоккей, тем больше людей тебе знают. Не всегда хватало времени каждого остановить и поправить, но на самом деле правильно говорить ПровОров.

Николишин: А могло такое произойти, вот тебе говорят: «Удален там Иван ПрОворов», а ты говоришь: «Да это не я, это вообще другая фамилия». Я не поеду, отказаться садиться на скамейку.

Проворов: Было бы здорово конечно, но, к сожалению, не получалось.

Казанский: Скажи, пожалуйста, а в НХЛ как тебя называют? Там тоже путают?

Проворов: Там тоже путают. Честно говоря, у них с произношением вообще любых иностранных фамилий очень сложно. Но с их американским акцентом, у них получается больше выговаривать ПрОворов. ПровОров им точно не сказать.

Николишин: Слушай, тебя и Ваней не называют.

Проворов: Потому что у них, пишется, грубо говоря, по их алфавиту через Ай. Все пишут Айван. В команде некоторое время со мной был Егор Замула. У нас пишется через «Е», а у них читается через «И». И они его «Игорь» и «Игорь». Он уже тоже говорит: «Да Егор я, Егор». Всем дают клички по фамилиям. Ему дали «Зи», просто по первой «З» – Замула. А русским вообще там любят всем [клички давать] – Ови, Кови, Прови.

Проворов попал в хоккей из-за отца – тот привел на лед и руководил тренировками

Николишин: Немногие знают, что ты воспитанник ярославского хоккея. Правильно? И ты школу ярославского хоккея ты не окончил – уехал оттуда намного раньше. Во сколько лет ты уехал в Северную Америку и почему?

Проворов: Я уехал в 14 лет. На тот момент я играл за свой год и за старший год. Отец больше почувствовал, что мне надо как-то по-другому двигаться дальше, продолжать расти как игрок. С самого детства у меня была мечта, чтобы я играл в НХЛ. И была цель такая приехать туда немножко пораньше, привыкнуть к площадкам, к людям, к менталитету, к игре.

Гимаев: Ваня, а почему именно Скрэнтон? Как ты туда попал? Кто тебе посоветовал?

Проворов: Получилось так, что был русский тренер и команда была 1997 года – моего. Там хозяин был. У него было два сына, 1997 и 1998 года. Место такое не особо популярное, в смысле, как Чикаго, Коннектикут.

Казанский: А как появился хоккей в твоей жизни? Почему ты не стал звездой ярославского «Шинника», например?

Проворов: С отцом смотрели всегда хоккей в детстве. Ну и честно говоря, по телосложению я не особо на футболиста был похож.

Николишин: В детстве даже?

Проворов: Всегда был большой, крупный. Поэтому я думаю, телосложением я сразу был похож больше на хоккеиста, чем на футболиста.

Николишин: Хорошо, а как ты попал в хоккей тогда? Я так понимаю, что отец сыграл такую главнейшую роль в твоем формировании.

Проворов: На пять лет, на день рождения мне подарили коньки.

Казанский: Это ты заказывал?

Проворов: Отец подарил. В общем, мы ходили на арену, на массовое катание, а потом, как в первый класс пришел, в 6 лет был набор. Нас приходили набирать прямо по школам.

Казанский: Чем у тебя родители занимались?

Проворов: Мама кардиолог, отец – директор строительной фирмы.

Казанский: То есть от спорта они далековато?

Проворов: Да нет, почему? Мама акробатикой занималась до первого курса. А отец в футбол и мини-футбол играл. Пока не пришло время выбирать: дальше играть или вкладывать все свое время свободное в меня, в мой хоккей.

Гимаев: А мама как-то тебя тренировала? Ты же говоришь, что акробатикой занималась, может какие-то упражнения тебе показывала?

Проворов: Ну, в основном отец руководил моим тренировочным процессом. Чем мог сам помогал, подсказывал, познакомился с очень классными специалистами в боксе, в легкой атлетике. С самого детства у меня было такое всесторонне развитое развитие.

Гимаев: Ты межсезонье сейчас проводишь в Ярославле или в Москве? 

Проворов: В Ярославле. Я каждое лето приезжаю домой, 2,5 месяца приблизительно получается. И идет предсезонная подготовка с теми же тренерами, с которыми я тренировался с 9 лет: бокс, сайкл, лед, зал.

Почему Проворов уехал из Ярославля и как потом сдавал экзамены в России

Проворов: Был такой период: в 14 лет заново перезаключаешь контракт, даже если ты ребенок. Подписываешь договор с клубом. Получилось так, что я стал, условно говоря, свободным. И была хорошая возможность дальше продолжать развиваться как игрок. Мы не могли ей не воспользоваться.

Николишин: В Ярославле ты уже понимал, что сложно?

Проворов: Я играл за свой год и за старший год. И недостаточно, по моему мнению, у детей игр в детском возрасте. Когда я уехал в Скрэнтон, за два года сыграл 200 игр. Как сейчас младший брат играет? У них три тура, 10 команд, то есть 3 на 9 – 27 игр в туре, в чемпионате Москвы. А дальше командами турниры набираешь, но в основном все клубы больше 3-4 турниров не ездят.

Казанский: То есть игр 50?

Проворов: В районе 50, да. Я думаю, что так.

Николишин: Слушай, ну хорошо, а вот уехав туда, такое количество игр, за счет чего они набирают? Потому что же учеба, ты же продолжал учиться, ты же школьником же был.

Проворов: Также лига своя, ну и там, условно говоря, если хочешь, можешь каждые вторые выходные ездить на какой-то турнир.

Казанский: Неужели в Ярославле не видели твой талант? Неужели не просили тебя остаться?

Проворов: Может и уговаривали, я, честно говоря, не помню, это больше вопрос к отцу. Но у нас, как я и говорил, была цель одна – играть, развиваться, расти как игрок. И мечта была играть в НХЛ против лучших игроков мира и самому выйти на этот уровень.

Казанский: Чем отличается образование в Америке и в России?

Проворов: Я в России пошел в девятый класс. Там тоже на тот момент в девятый пошел. Уровень средних и высших классов ниже. В старших классах там учатся с 9-го класса по 12-й. У нас с 6-го по 11-й класс биология, а там, грубо говоря, в девятом классе ты берешь биологию – и она у тебя каждый день. То, что у нас в России проходит за три года – девятый, десятый и одиннадцатый классы – там это проходит за год. Потом к этому предмету не возвращаются. В десятом берут физику. Расписание просто по-другому.

Николишин: Ты сам себе составляешь, какой класс ты берешь?

Проворов: Ну да, там можно выбрать мировую историю или историю Америки.

Казанский: А ты что выбрал?

Проворов: Мировую историю, историю мира. Когда я играл в Скрэнтоне, помимо того, что там учился, еще российскую школу делал. Мне присылали задания, я делал и отправлял. Приехал, сдал ГИА, и также через два года сдал ЕГЭ потом.

Николишин: Ты еще в России сдал и ГИА и ЕГЭ потом?

Проворов: Да.

Проворов мог оказаться в «Коламбусе» еще на драфте, а «Торонто» выбирал между ним и Марнером

 Казанский: Лето 2015 года. Драфт. Как это было? Ты присутствовал на драфте?

Проворов: Да, закончился мой первый год в CHL. Мы проиграли в финале. Приехал домой на две недели, подготовился к комбайну, к тестам. Прошел комбайн. Неделя переживательная: тесты, встречаешься с разными командами, интервью.

Казанский: Какие странные вопросы были у тебя?

Проворов: С «Сент-Луисом» собрание. Было так, что я прихожу, сажусь, передо мной одеяло, я никого не вижу и только одна камера. И со мной говорят люди из-за простыни. Разные люди задавали вопросы. Понимаешь, что не один человек разговаривает.

С «Калгари», наоборот, такая дружелюбная беседа. Смеялись, спрашивали, как дела, вот сезон, такой гол забил. Потом в конце спросили: «Что думаешь – каким уйдешь?». Я говорю: «Думаю, в десятке». Они говорят: «Мы выбираем 15-ми, поэтому если ты каким-то чудом до нас дойдешь, будем рады тебя видеть в команде.».

Некоторые начали говорить, что много с шайбой катаюсь. В «Чикаго» спросили: «Если мы тебя задрафтуем, чье место ты будешь занимать?».

Казанский: И что ты думал? Какая команда тебя заберет?

Проворов: Все знали, что первый и второй номера – Макдэвид и Айкел. Там не было сомнений ни у кого. Был шанс, что пойду в «Аризону»: выбирали между мной и Строумом. Был шанс в «Торонто» – там стоял выбор был между мной и Марнером. С «Каролиной» встретился раза четыре, но в итоге они взяли другого защитника – Хэнифина.

Под шестым номером выбирал «Нью-Джерси». Они выбрали Заху. И вот как раз «Филадельфия» была седьмая. Если бы они не выбрали, то там огромным желанием горел «Коламбус». Они были следующими. Я знал, что если седьмым не выберут, то 99%, что уйду восьмым в «Коламбус».

Николишин: Кто опекал тебя в первый год в команде?

Проворов: Мой партнер в первый год – Эндрю Макдональд. Хороший человек. Бывает такое, что возрастные игроки не особо довольны, когда молодые попадают в команду. А он был такой, скажем, добрый, всегда готов был помочь.

Гимаев: Ваня, ты сыграл 82 игры. Какие у тебя были секреты по восстановлению, по подготовке к матчу? Вот это интересно.

Проворов: В основном, либо это утренняя раскатка, либо просто тренировка, либо игра. Я на катке первый обычно. Перед тренировкой я как минимум за два с половиной часа там. Перед игрой – за три. Потому что там и командные собрания, и большинство, и меньшинство. И клюшки перемотать надо, хорошо подготовиться, но, в основном, надо следить за собой. Разминка, заминка, восстановительные процедуры: массаж, холодные, горячие ванны, бани, роллы, раскатки.

Николишин: Ты спишь перед игрой?

Проворов: Да, два часа. С часу до трех обязательно.

Гимаев: У тебя есть свой личный диетолог?

Проворов: Нет. Если у тебя есть какие-то проблемы, то может тебе и стоит как бы с кем-то посоветоваться, попросить помощи, а так если у тебя нет проблем ни с чем, то надо просто правильно питаться разнообразно: салаты, греча, рис. Не надо себя в чем-то ущемлять, просто во всем надо знать меру. Можно даже периодически и сладкое, но надо знать меру. Если ты съел чуть-чуть, то ничего с тобой не будет, но если ты сядешь и съешь 4 шоколадки, то понятно, что так не надо делать.

Николишин: Сколько у тебя игровой вес?

Проворов: 100.

Николишин: Сотка сейчас? А процент жира?

Проворов: Восемь.

Николишин: Алкоголь ты вообще никакой не пил, не крепкий?

Проворов: Не пил, не пробовал. 

Как Проворов отказался надевать радужный свитер – вот вся история

Казанский: Твоя фамилия стала звучать в нашей стране особенно ярко после раскатки «Филадельфии». Как это было? Что предшествовало?

Проворов: Вообще, с первого или второго моего сезона пошла эта тема. Я майки и кепки не надевал, ленту не носил.

Казанский: Но это не маст.

Проворов: Если у тебя есть желание, вот так вот можешь сделать, поддержать. Но это как бы в этом плане более-менее ничего, у тебя хотя бы выбор: хочешь – не хочешь. Тему затронули, я узнал через сервисменов два года назад. Три уже сезона. Когда мы играли после ковида, короткий сезон вот этот 56 игр без зрителей в основном, только там за месяц до конца регулярки разрешили какое-то количество зрителей на стадионе иметь.

И вот я и Ворачек – он на тот момент еще в команде был. Он тоже не хотел одевать майку, но он сказал: «Я не пойду с этим к генеральному менеджеру». Я говорю: «Хорошо, я пойду». Я сходил к генеральному менеджеру, сказал там: «Извините, конечно, но по религиозному верованию я не могу надеть майку и вообще не хочу быть лидером этого движения». И он сказал: «Хорошо, хорошо, я понял».

В итоге отменили майки, также оставили ленту. Потом через год опять ко мне подошли. Я сказал, что мои взгляды на жизнь не изменились. А там как идет больше давление на клуб, на организацию. Если ты в открытую это, грубо говоря, не поддерживаешь, не бегаешь там на этих парадах, то ты категорически против, а если ты против, то ты плохой человек. И я сказал: «Делайте как хотите, но мое мнение не поменялось». В итоге потом тоже не вышли и убрали майки.

Казанский: Из-за тебя вся команда в общем отказывается?

Проворов: В основном да.

Николишин: Как-то ребята комментировали в раздевалке, тот же Ворочек говорил, что Вань молодчик, красавчик, спасибо, что сходил?

Проворов: Кто также на это смотрел – тот да. Кому пофиг – те вообще ничего не говорили. В прошлом сезоне ко мне обратился тренер и сказал, что так и так, такая ситуация, как бы в любом случае, команда будет проводить этот вечер.

Николишин: Это кто? Торторелла?

Проворов: Торторелла ко мне обратился. Я сказал: «Ваше право, делайте, что хотите. Но давайте придумаем. Хотите – я не выйду на разминку. Хотите – я пропущу игру или две. Но я не собираюсь выходить в этой майке». Они мне начали говорить: «А вдруг мы не будем тебя фотографировать». Я говорю: «Но суть-то не в этом». Потом тренер подошел и сказал: «Так и так, на разминку не выходишь, но от игры мы тебя отстранять не будем, потому что нам надо играть, выигрывать, и по идее ты ничего плохого не делаешь».

Мы вроде отыграли и потом заходит главный тренер, закрывает дверь и говорит, что вот такая ситуация. Там сейчас на данный момент в социальных сетях и везде все взрывается.

Николишин: Ты просто же не вышел же на раскатку или вышел в другой форме?

Проворов: Не вышел. Когда я не вышел на разминку, все знали, почему. По крайней мере у них было предположение, но потом, когда я вышел на игру, все знали.

Казанский: Хорошо. Все знают эту историю. Клуб уже тоже вооружен этим знанием. Тебя как-то готовили к тому, что ты будешь говорить?

Проворов: Честно говоря, не особо. Я с отцом, с агентом обговорили, грубо говоря, условную речь. Все равно надо говорить правду. И как говорится, краткость сестра таланта. Потому что к каждому слову могут придраться. Поэтому чем коротко и яснее ответишь, тем лучше. Поэтому я так и высказался в четыре, по-моему, предложения.

Гимаев: То есть ты уже был готов изначально к такой реакции?

Проворов: Да, честно, да. Потому что, сейчас, по крайней мере, там идет такая политика, что если ты не бегаешь с флагом на параде и не так, то ты категорически против, ты плохой человек, ты гомофоб и вообще тебе не стоит здесь находиться, жить, работать.

Казанский: И ты шагнул в эту сторону. И что началось?

Проворов: Первые сутки был в основном, грубо говоря, негатив в сторону меня.

Казанский: Это соцсети?

Проворов: Да.

Казанский: Но ты же не читаешь просто и все.

Проворов: Ну не читаешь и все, но везде же все равно обсуждают там на всех ТSN, NBC, CNN, Fox News.

Николишин: Кто-то тебе позвонил из друзей, товарищей?

Проворов: Нет, поддерживали родные, близкие. Здесь, конечно же, все поддерживали. Там тоже друзья, знакомые поддерживали.

Гимаев: Надо сказать, что после этой истории все твои игровые джерси были выкуплены в ближайший день. Не осталось вообще.

Проворов: Есть люди, которым наоборот понравился этот поступок: как бы настоял на своем, на вере, на религии. Через неделю или дней через 10 у нас домашняя игра. Когда паузы рекламные, не люблю сидеть на лавке. Я просто катаюсь вдоль нашей лавке и вдоль стекла, которое рядом. Думаю о моментах, поворачиваю голову и смотрю, там вот как бы стекло идет, лавка и прям за стеклом на первом ряду сидят 5 человек – все в моих майках. 

Федотов, религия и Кубок Стэнли

Проворов: У меня на себе сейчас крестик, иконка. У каждого на домашней арене, когда ты приезжаешь, отдельное место. Там я клею иконку. Просто в сумочке у меня иконки везде. С хоккеем, с перелетами, с графиком не получается каждое воскресенье ходить в церковь. По возможности пытаюсь. Приезжая домой, пытаюсь посещать церковь и  на год вперед набраться сил.

Николишин: У тебя есть какой-то твой духовный наставник? Батюшка, к которому ты всегда ходишь в церковь, которому ты исповедуешься.

Проворов: У нас рядом с домом есть церковь и батюшка, к которому хожу. Туда меня лично привела бабушка моя, мамина мама, потому что она первая начала тут ходить. Я там, кстати, был неделю назад.

Казанский: Когда ты Кубок Стэнли возьмешь – а ты возьмешь – ты повезешь в Скрэнтон или в Ярославль?

Проворов: В Ярославль, конечно. Надеюсь, к тому времени дадут нашим ребятам и нам привезти его сюда.

Николишин: Когда приезжаешь в Ярославль, как-то общаешься с руководством ярославского клуба, с тренерами?

Проворов: Нет. Думаю, клуб отчасти обижен, что я уехал. По моему мнению это неправильно. Все равно придет момент, когда сил не хватит на НХЛ. Дома все равно захочется еще поиграть.

Казанский: Еще одна важная тема: ты был в «Филадельфии», когда туда должен был приехать Иван Федотов. Что происходило тогда? Подходили ли к тебе за консультацией? Спрашивали ли?

Проворов: Я как раз с Ваней общался до всего этого случая, наверное, недели за три. Он мне позвонил, спросил: как ситуация, как команда, как бытовуха, что по форме. Вот, я ему все объяснил, расписал, подсказал. Он сказал: «Спасибо».

Николишин: Он сам на тебе вышел?

Проворов: Мы, когда отыграли последний чемпионат мира в Риге, он там был.

Николишин: А, ну вы были знакомы?

Проворов: Да, и он как-то приезжал в летний лагерь «Филадельфии», вот для всех новичков в 2016 году. То есть там еще пересекались. Он узнал всю информацию, через пару дней подписал контракт. Когда все новости пошли, я не знал, правда это или нет. Ко мне все подходят, спрашивают. А я особо новости не читаю. Говорю: «Я не знаю». Я ему позвонил, написал – ни ответа, ни привета. Да, ко мне обращались за помощью, но я им сказал, что знаю столько же, сколько и они.

Казанский: Из Дубая он тебе звонил уже, когда приехал?

Проворов: Нет.

Казанский: Больше вы не связывались, да? Или после возвращения связывались?

Проворов: Нет. Потом ко мне «Филадельфия» обращалась, прямо за пару дней до того, как меня обменяли в «Коламбус», что, если есть такая возможность, как бы нам его к себе позвать.

Интересные истории от Проворова: сложности в молодежке «Локомотива» и 4 клюшки Кузнецова за матч

Проворов: На первом взрослом чемпионате мира к нам на четвертьфинал прилетели Кузя и Орел. Мы играем с канадцами в полуфинале. Кузя выходит на первый период на разминку с одной клюшкой ССM какой-то. На второй период уже вышел с Bauer с другим загибом, потом вышел с третьей клюшкой. На третий период вообще взял клюшку Телегина и говорит: «Вот загиб классный, дай попробую, можно отпилю?» – «Бери, но как ты только ей бросать-то будешь? У тебя загиб прямой, а этот вот такой вот». Он говорит: «А мне без разницы, я не бросаю, я только отдаю». Поэтому тоже за полуфинал чемпионата мира человек с четырьмя клюшками поиграл.

Николишин: Мастерство! Так, хорошо, давай дальше. Самое странное упражнение, которое ты или кто-то из партнеров делал? Которые не укладываются в голове упражнения. Ну, как Серега [Гимаев], вот, бой с тенью.

Проворов: Хотел поехать на Глинку за 96 год. И мне Баулин тогда сказал: «Покатайся с молодежкой ярославской. И Ардашев тебе даст оценку. Тогда мы скажем тебе, будем брать или нет».

Утром была тренажерка, а потом лед. Грубо говоря, делили на две группы. На одной стороне 8 человек и на другой стороне 8 человек. И так без пауз играли полтора часа. Только нам говорили, что разрыв в три и меньше считается как ничья. А каждая пропущенная шайба – сто барьеров, прыжков. Тренером был Петр Ильич Воробьев. Если [разрыв] в три и меньше, то все прыгают, десять серий по сто. Если больше трех, то та команда, которая проиграла, 5 умножает на 100 – 500 барьеров.

Мы как-то сыграли один раз ничью, прыгали 10 по 100. И один раз мы выиграли. Второй раз уже после, когда выиграли, я думаю: слава богу, мы не проиграли или не ничья.

Николишин: Для тебя кто в КХЛ и НХЛ лучший? Можешь тройку там и там.

Проворов: Макдэвид точно входит. Маккинон, наверное.

Гимаев: Может, защитник какой-то?

Проворов: Наверное, честно говоря, Саша Барков.

Казанский: В КХЛ.

Проворов: В последнее время не так много времени хватает, чтобы посмотреть.

Николишин: Следишь хотя бы за теми ребятами, с кем играл?

Проворов: Да, по крайней мере, я посмотрел первый матч чемпионата. Радул, конечно, выделяется, Окулов. С Окуловым играл в сборной. Смотреть на него приятно.

Youtube-канал «Скользкий лед»

«99% тренеров – обманщики». Сергачев ворвался в подкаст с историями про «Тампу» и Кучерова

Фото: /Jason Franson/The Canadian Press via AP, Larry MacDougal via AP, Bruce Bennett/Pool Photo via AP, AP Photo/Alan Diaz; РИА Новости/Владимир Астапкович; instagram.com/bluejacketsnhl

logoНХЛ
logoФиладельфия
logoДенис Казанский
logoИван Проворов
logoКоламбус
logoСергей Гимаев-младший
logoАндрей Николишин
logoИван Федотов