Интервью боксера Дмитрия Бивола, который еще не проигрывал: детство в Киргизии, любовь к Джеки Чану и бои блогеров

Атмосферный разговор с Алексеем Сафоновым.

Дмитрий Бивол начал профессиональную карьеру в 2014-м. Сейчас у него 17 побед, ни одного поражения и титул чемпиона мира по версии WBA в полутяжелом весе. А боксом он начинал заниматься еще в Киргизии – когда родители выращивали лук с пшеницей, а отец возил юных боксеров на своей машине на турниры в Казахстан.

Потом был переезд в Питер, 2-комнатная квартира на 9 человек и стремительный подъем в любительской карьере. Обо всем этом – в большом интервью Бивола.

«В России нет культуры платных трансляций, поэтому люди едут в США – зарабатывать деньги»

– Какой у тебя сейчас режим?

– Тренируюсь почти каждый день, за исключением четверга и воскресенья. Иногда дважды в день. Поддерживаю себя в форме, а в феврале надеюсь выехать в США, чтобы где-то в середине апреля провести бой.

– Кто в соперниках?

– У нас спрашивали, хотим ли мы с Рамиресом или Баду Джеком (Рамирес – чемпион WBO, 40 побед и 0 поражений. Джек – бывший чемпион WBC, 22-3). Конечно, хотим. Это хорошие имена в боксе, которые для меня интересны. Но дальше тишина. Может, рассмотрят в качестве соперника кого-то еще.

– Весь профессиональный бокс обречен на то, чтобы выступать в Америке?

– Не то что обречен. Если в России будут меценаты и спонсоры, то можно развиваться и здесь. Просто у нас нет культуры платных трансляций (PPV), поэтому люди и едут в США – чтобы зарабатывать деньги. У нас на боксе не заработаешь, можно только вкладывать.

– Что должно произойти, чтобы у нас прижились PPV?

– Во-первых, менталитет. Я уже потихоньку изменился: теперь покупаю фильмы на платной платформе, хотя раньше был готов потратить 40 минут для поиска пиратки на торренте. Сейчас мне лень, просто беру и покупаю в хорошем качестве. Мне кажется, таким образом и дойдем до интересных событий, но не думаю, что это произойдет скоро.

– А за бои готов платить?

– За интересные – конечно. У меня подписка на DAZN и ESPN. Когда нахожусь в Америке, то в приложении всегда смотрю поединки.

– А в России есть события, ради которых проснешься в 5 утра?

– Вот тут редко. На Головкина, Ковалева просыпаюсь. Но в последнее время нет, потому что знаю, что через 2 часа могу спокойно посмотреть в повторе.

«Мне кажется, российские болельщики лучше относятся к украинским, чем наоборот»

– Твой последний бой – против Ленина Кастильо. Как оценишь?

– Главное, что пояс у нас, я без каких-то травм. Всегда хочется чего-то добавить: экшна, или чтобы соперник был с большим желанием отнять титул, нежели сохранить себя и забрать чек. Ну, ничего страшного. Надеюсь, в дальнейшем будут ребята, которые навязывают темп боя и не пассивничают.

– Гоняться за соперником в принципе изматывает.

– Есть два момента. Ты можешь гоняться за соперником, который ищет момент и выжидает. А есть те, которые и не бьют, и себя не дают ударить. Это хуже. С такими не очень интересно работать, любая атака может превратиться в ничто. Обычный зритель любит нокауты и рубки, ему не нужна стратегическая игра, она не всегда видна.

– Что выберешь: поражение в яркой рубке или унылую победу?

– Для меня важно сделать работу правильно. Если я это делаю, то выигрываю бой.

– Твоя работа – это какая?

– Тактическая. Ощущение того, что я преобладаю над соперником. Ощущение того, что ему дискомфортно в ринге, что он не успевает. Голоса в углу, что я все делаю правильно.

– На арене в Чикаго тебя освистывали: ты дрался перед Александром Усиком. Что было?

– Публика была изначально недовольна, когда я выходил на бой, когда взял флаг. Это не понравилось некоторым болельщикам Александра Усика. Но многие украинские ребята все равно подходили фотографироваться, желали удачи. Всегда есть разные мнения.

– Странно выглядит свист, особенно учитывая, как Усика принимали в Москве на бое с Муратом Гассиевым.

– Мне кажется, российские болельщики лучше относятся к украинским, чем украинские к нашим. Может быть, это из-за того, что СМИ по-разному работают. Но это политическая тема – не хочу в нее лезть. Есть люди, которые просто приходят смотреть бокс и им не важно, на каком языке говорит спортсмен и с каким он флагом.

«Бетербиеву по барабану с кем биться. И я хотел бы бой за его титулы»

– Как тебе ситуация в полутяжелом дивизионе?

– Классная, на самом деле. У нас очень сильная весовая категория, она подкреплена бойцами, которые поднялись: Джесси Харт, Сауль Альварес. Много хороших боксеров, не говоря уже о тех, кто владеет титулом.

– Объединительные бои сейчас возможны?

– Конечно, это все реально. Реальнее, чем было у Сергея Ковалева и Адониса Стивенсона. Кого я вижу в дивизионе – никто не готов довольствоваться тем, что есть. Все хотят бои и титулы. Нужно, чтобы был не просто интерес, а план реализации у промоутеров.

– В боксе бывает сложно свести двух чемпионов, потому что у каждого разные контракты: DAZN, ESPN и так далее. Права на трансляцию никто отдавать не хочет.

– Да, сложнее, чем в UFC, но для боксеров это и лучше. У нас все-таки больше зарабатывают. UFC – организация, которая и титул представляет, и промоутером является. В боксе это разные инстанции. Поэтому тут спортсмен больше защищен, он может выбивать для себя условия. А UFC просто их диктует, бойцу некуда деться.

– С кем реальнее всего было бы провести объединительный бой?

– Артур Бетербиев. Он один из тех бойцов, которому все равно с кем биться. Ему по барабану. И я хотел бы бой за его титулы. Самое главное, чтобы наши стороны договорились.

– Поединок двух ребят из России интересен американской публике?

– Да не очень, если честно. Даже несмотря на то, что это будет мейн-ивент. Ну, только если у нас не будут какие-нибудь блогеры биться. Тяжело сказать, как будет раскручиваться бой, сколько промоутеры уделят на это времени и средств.

– Тогда, может, лучше проводить такие бои в России?

– Может быть. Но я не очень люблю вникать в эти вопросы: кто, с кем, где. Каждый должен заниматься своим делом. Говорю команде: я готов биться в своем дивизионе с любым. Но все постоянно меняется.

– Канело в полутяжелом весе – залетный гость или он вернется?

– Не думаю, что вернется. Только если не увидит, что у кого-то из полутяжей есть четыре титула. Тогда может заинтересуется. А так у него достаточно хороших оппонентов и в его весовых категориях.

«Родители выращивали лук и пшеницу. Отец на машине возил нас – детей из секции – на соревнования в Казахстан»

– В боксе ты оказался в 6 лет, когда еще жил в Киргизии. Кто тебя привел?

– Я хотел научиться драться, ногами и руками. Видел, как в фильмах это делает Джеки Чан. Тогда отец привел меня в секцию ушу. Месяц-два я там позанимался, но рядом была секция бокса, где ребята постоянно ездили на соревнования, проявляли активность. Да и мне ногами не очень нравилось махать, поэтому отец перевел меня в бокс – к тренеру Вячеславу Шарапову. Первые 23 боя я не проигрывал.

– Через сколько от начала занятий у тебя был первый поединок?

– Где-то через пару месяцев. В Киргизии много кто занимается боксом: это не хоккей или теннис. Перчатки дали, шортики и маечку взял, понеслась. Поэтому новенькие приходят, немного позанимаются – на соревнования. Без шлемов, без обуви – как только не боксировали. Я в чешках первое время занимался. Бывало, выходишь на бой: ты в шлеме, а соперник без. Перчатки разные: у кого-то с конским волосом, у кого-то уже современные, на липучках.

– Детские бои без шлемов – нормально?

– Сейчас считается, что не очень. Тогда все росли на этом, я через это прошел – все в порядке. Раньше люди и без детских кресел ездили в машинах. Для меня это казалось абсолютно нормальным.

– Бокс в Киргизии в то время – это что?

– Мне нравилась атмосфера. Сейчас смотрю, детей приводят, учат. А мы приходили, тренер говорил: «Так, играем в футбол». И мы бегали так по 40 минут. В основном играли до тех пор, пока команда тренера не побеждала. Так что по-разному бывало. Потом надевали перчатки и в игровой форме познавали бокс. Но это была не только детская группа, мы занимались вместе с 16-летними пацанами.

– Отец заставлял заниматься?

– Мне самому было интересно. Отец возил меня на тренировки, часто оставался и наблюдал, а иногда сам занимался – из-за меня вовлекся. Другие родители тоже тренировались, они могли даже в парах постоять.

– Сколько максимум человек было в твоем весе на соревнованиях?

– Помню, мы ездили в Казахстан, мне было лет 9-10. Соревнования длились 3 дня, а в моем весе оказалось 4 победителя – так много было народу, за 50 человек. Не могли сделать общую турнирную сетку. И так было почти в каждом весе. Соревнования шли с самого утра и до позднего вечера. Чем ближе к вечеру – тем короче раунды. Бывало, дрались по минуте, иначе все пары не успевали бы отбоксировать.

– Не каждая семья может найти деньги для выезда на соревнования, тем более в другую страну. Как у вас происходило финансирование?

– В основном родители находили деньги. В секции было так: «Ребят, кто хочет на соревнования в Казахстан? Давайте скинемся на бензин. Кто из родителей повезет?». Отец вез на нашей машине, вмещалось 4 человека. Либо скидывались на микроавтобус. Иногда тренер находил. В городе был стекольный завод, просил его профинансировать поездки.

– Твоим родителям было сложно деньги найти?

– Сложно. Но, думаю, они делали это с удовольствием. У меня сейчас тоже есть дети, я оплачиваю тренировки и понимаю, что на это никогда не будет жалко. Но у всех разный заработок, для других есть более важные графы в бюджете, нежели отправить ребенка на соревнования. Помню, как некоторые находили для детей деньги, те ехали на турниры, проигрывали и плакали. Спрашиваешь, почему ревешь? «Отец еле денег нашел, а я в первом бою пролетел». Люди от этого уже взрослели.

– Кем папа и мама работали?

– Сажали лук и пшеницу. У них было где-то 4 гектара земли, весна-лето-осень они в работе, а зиму жили на деньги с этого. Все детство я провел с родителями на полях.

«Квартиру в Киргизии продали за 3 тысячи долларов, а в Питере стоила 60 тысяч. Первое время жили вдевятером в 2-комнатной»

– В 2002-м вы переехали в Питер. Почему?

– Во-первых, родители понимали, что в России экономика лучше, чем в Киргизии. Второй момент: тренер говорил, что у детей есть способности, но их надо развивать, дальше только больше. Не только в Казахстан на машине выезжать, но и за границу. Родители хотели будущего для детей. Так у меня отец переехал в Россию, а через год и мы: мама, я и две сестры.

– Землю в Киргизии продали?

– Честно, не помню, была ли она в собственности, от колхоза, или ее арендовали. Но в любом случае, даже если продали, это было дешево.

– Как жили первое время?

– Тяжело. В Киргизии у нас была своя машина – старенький «Мерседес» 1982 года, классный автомобиль, а жили мы в 5-комнатной квартире. В Питере папа сначала был у брата, а когда мы переехали, то жили в двушке – 9 человек. Еще семья его брата. Эту квартиру снимали, потому что отдельная стоила космических денег – в районе 60 тысяч долларов, а 5-комнатную в Киргизии мы продали за 3 тысячи.

– Кем в Питере работали папа и мама?

– Отец работал в маршрутке, не хотел, чтобы работала мама. В 6 утра уходил, приходил где-то в час ночи. Два дня работал, два отдыхал. Мама следила за сестренкой, которая ходила в садик, а я пошел в местную секцию бокса. Потом мама в магазин устроилась. Но мы так прожили не очень долго, где-то полгода. Потом дядя уехал в однокомнатную квартиру, а мы остались в этой. Ну и потихоньку начали развиваться. Я подрос, переехал от родителей, потом участок купили в черте Питера, дом построили. Сейчас мама с папой живут там. Отец, кстати, до сих пор работает водителем, но уже на своей машине и не в таком темпе. А мама – начальник диспетчерской службы в газовой компании.

– Когда понял, что бокс – твое, что будешь двигаться именно в этом направлении?

– Уже в Питере, когда начал получать стипендии и спонсорскую поддержку. Стал победителем первенства России, тренер говорил, что могу этим зарабатывать и чего-то добиться в жизни.

– У тебя 283 боя в любителях. За них получал деньги?

– Да, зарабатывал. Благодаря любительскому боксу купил однокомнатную квартиру в Питере. Правда, в ипотеку. В 2012-м я выиграл первенство Европы, после этого мне чутка повысили зарплату, и я сразу понял, что с этими деньгами надо что-то делать.

– До этого тоже зарабатывал?

– По юношам выигрывал и мир, и Европу, для молодого пацана была большая суммарная зарплата, вместе со спонсорской поддержкой – 80 тысяч рублей, это 2006-й год. В несколько раз больше, чем получал обычный человек. Конечно, я был ошалевший, неразумно распоряжался этими деньгами. Мы купили машину для семьи, не суперскую – «Ладу» двенашку. Тем не менее я транжирил деньги. Потом был тяжелый период: у боксера-любителя зарплата расписана на год, дальше нужно доказывать, что ты ее достоин.

Получилось так, что я съездил на первенство мира, занял третье место, рассчитывал на гранты, а тогда их отменили: это был 2008-й, все ушло олимпийцам. Урезалось везде, пришлось задуматься. Потом был переход в мужики, там спад – вообще практически без зарплаты остался. Поэтому понял, что если что-то в моей жизни произойдет, где-то стрельну, то грамотно этим распоряжусь. И вот в 2012 году выиграл первенство, сказал жене, что надо делать свадьбу. Как обычно, молодые люди рассчитывают отбить деньги, но у нас не вышло. Зато очень рад был, что сыграли свадьбу. А что нам подарили – сразу вложили в ипотеку.

«Еще не понял, бои блогеров приносят пользу или нет. Кто-то пойдет в зал, а кто-то скажет, что бокс – такое дерьмо»

– В 2013-м ты стал вторым на Универсиаде в Казани.

– Классное было событие. Я там повредил руку в полуфинале, до сих пор шрам на кисти. Порвал связки, кость вылезла, туда-сюда гуляла. Поставили спицы, долго мучился, потом пришлось резать и все заново сшивать.

Конечно, хотелось золото. Говорил, давайте выйду в финале, побоксирую. Но ответили, что мне сейчас спицы в руку вставлять будут, какой финал. Расстроился. Но больше даже от того, что осенью должен был быть чемпионат мира, рассчитывал туда поехать.

– Тогда понял, что пора переходить в профессионалы?

– Да. Ты можешь быть первым номером, но все равно никуда не поехать. А хочется быть независимым, добиваться большего, чем медали и грамоты. Историю оставляют профессиональные боксеры. Тогда в 2014 году съездили в США, посмотрели, что там и как. Я поспарринговал с местными, хорошо постоял с Габриэлем Росадо, он с Головкиным боксировал. Подумал, что и я могу быть профессионалом. После этого еще раз выиграл чемпионат России, поступили предложения, и я подписал контракт с «Миром бокса».

– Что было новым в профессионалах?

– Подход к тренировкам. В любителях огромная масса боксеров-лидеров тренируются по одному графику, одному плану, с одинаковыми заданиями. Тут больше индивидуальности – все подстраивается под меня.

– Ты очень быстро добрался до титульных поединков – уже в четвертом бою. За счет чего?

– Во-первых, был хороший любительский опыт: с 6 до 23 лет. Это тоже конвертируется, помогает двигаться в профессионалах быстрее, чем западным боксерам. Во-вторых, когда подписывали контракт, обсуждали, что через 2 года уже должен стать чемпионом мира. Не было желания медленно двигаться, так можно затоптаться на месте.

– Сейчас круче всех профессионалов выстреливают и поднимаются блогеры. Логан Пол и KSI дрались в мейн-ивенте, а чемпионы мира – на разогреве. Как ты к этому относишься?

– Такое у нас время. Недавно делал ремонт, разговорился с электриком про блогерство. И он рассказывал, что есть один популярный блогер-электрик, который говорит, мол, если нет какого-то аппарата у человека, то он и не электрик вовсе. А тот, который делал ремонт мне, в жизни не пользовался таким. Но при этом у него огромный опыт. Просто сейчас люди становятся известными благодаря соцсетям.

– Что делать профессионалам?

– Не паниковать. Удерживать профессию на высоком уровне, думать о качестве любой деятельности, развивать ее дальше. А блогеры будут об этом больше рассказывать.

– Ты принимаешь бои блогеров и фриков как явление?

– Я еще для себя не понял, приносит это пользу индустрии или нет. Аргумент «за»: человек, который никогда не смотрел бокс, увидел, что его любимый блогер собирается провести бой. Он тоже покупает перчатки и идет в зал. Другой момент: человек смотрит телевизор, видит, как боксирует блогер, плюется и думает, что бокс – это такое дерьмо.

– Медийная составляющая тоже очень важна для боксера, но не у многих она есть.

– Да, она важна для зарабатывания денег. Чтобы тебя больше узнавали. Нужно уметь себя продать. Просто у всех есть свои рамки и ограничения, а у кого-то их вообще нет. И он готов продать любой свой танец и высказывание.

– Какие рамки у тебя?

– Тяжело ответить, но могу сказать точно, что я не медийный человек. Не люблю шумные тусовки и компании. Люблю быть среди друзей и родных. Я не воспитан так, чтобы говорить вещи, за которые не смогу ответить. Или не знаю, смогу ли ответить. Я воспитан так, что людей оскорблять нельзя.

Успешный дебют Усика в тяжелом весе, Бивол победил доминиканского Ленина

Система pay-per-view правит боксом: бой Али купили 250 тысяч человек, а Флойд и Пакьяо заработали 437 млн долларов

Фото: East News/AP Photo/Adam Hunger; Gettyimages.ru/Steve Marcus; REUTERS/Jon Durr-USA TODAY Sports; instagram.com/bivol_d; instagram.com/arturbeterbiev; РИА Новости/Максим Богодвид, Виталий Белоусов