Нет победы красивее «Уимблдона» Иванишевича: 10 лет боли, «Телепузики» и последний гейм, который не вынести без слез

Любимая история каждого.

«Уимблдон»-2001 – один из самых ярких турниров XXI века. Зажатый между эрами Сампраса и Федерера, он стал ультимативной feel-good story – жизнеутверждающей полусказкой о триумфе справедливости и важности еще одного шанса для аутсайдера. 19 лет спустя в тот турнир верится практически с таким же трудом, что и в кромешную темноту над Центральным кортом в конце финала-2008, – а это кое о чем говорит.

Горан Иванишевич – безоговорочно один из лучших игроков 90-х: чемпион двух десятков турниров, включая Кубок Большого шлема, обладатель Кубка Дэвиса и Кубка Хопмана и призер Олимпиады-1992 в обоих разрядах (а также знаменосец Хорватии на церемонии открытия). У него был стиль (зверская подача и постоянное стремление в атаку), характер (разговаривал сам с собой, швырял ракетки, учил судей произносить его фамилию и протирал им очки; после плохого матча говорил, что заслуживает сесть в тюрьму) и демоны (для топ-игрока был нестабилен, много травмировался, часто – нелепо). А еще у него была драма – три поражения в трех уимблдонских финалах: 

• в 1992-м от еще бесшлемного Андре Агасси, которого, казалось бы, должен обыгрывать после побед над Эдбергом и Сампрасом (в финале подал 37 эйсов – столько же, сколько Агасси за весь турнир);

• в 1994-м от Сампраса в трех сетах с баранкой в последнем;

• в 1998-м от Сампраса в пяти после того, как во втором упустил сетболы на преимущество 2:0.

Проиграв финал-1998, Иванишевич, которого обожала публика, сказал на церемонии награждения: «Пойду убью себя», – и даже 20 лет спустя называл Сампраса «парнем, который пару раз разрушил мне жизнь» (кроме их двух уимблдонских финалов, американец выиграл еще пятисетовый полуфинал-1995; в еще одном полуфинале в 1990-м Иванишевич проиграл Борису Беккеру). Про метафоричность Иванишевича Сампрас позднее даже написал в автобиографии:

Сампрас и Иванишевич после финала-98

«Игроки в раздевалках отвлекались от своих дел и собирались у телевизора, если там показывали пресс-конференцию Горана. Он к ним относился как к сеансам психотерапии, но всегда был остроумен и обаятелен. Никогда нельзя было знать заранее, что он скажет дальше».

До суицида в 1998-м не дошло, но третий упущенный финал Иванишевича подкосил. Этой весной в подкасте The Racquet он рассказывал: «Я старался не вспоминать тот матч, но был очень огорчен, он меня тяготил. Это был мой лучший шанс».

На фоне разочарования и больного плеча Иванишевич за два следующих сезона выпал из мировой сотни: «Я был потерян, не чувствовал себя на корте комфортно. На тренировках играл хорошо, но когда выходил на матч, не понимал, что мне делать, и чем дальше, тем становилось хуже».

Приехал на турнир с чужими ракетками и всего тремя футболками. А wild card получил чудом

Сезон-2001 29-летний Иванишевич – по тем временам ветеран – начал 129-й ракеткой мира и был вынужден на большие турниры просить wild card. Australian Open в просьбе отказал, так что Горан играл квалификацию: «Помню, искал корт минут 50 – это был самый дальний корт за железнодорожными путями. И я думал: какого черта я тут делаю? Нехорошо это говорить, но я уже по пути на матч не хотел играть и слил его. И после этого матча, который закончился минут за 40, я сказал себе, что варианта два: или ты заканчиваешь, или еще пытаешься поиграть, но вкладываешься по-настоящему».

После мельбурнского провала Иванишевич воспользовался схемой, которая несколькими годами ранее вернула в топ Андре Агасси, – поехал на «Челленджер» в Германию и между своими матчами смотрел Australian Open (турнир выиграл как раз Агасси). Там он дошел до финала и до конца весеннего харда выиграл еще восемь матчей у более рейтинговых соперников. Его рейтингу это особо не помогло, и грунтовый сезон он пропустил в надежде избежать операции или хотя бы отсрочить ее. В результате к началу травяного сезона Иванишевич подошел с тремя матчами, сыгранными за два с половиной месяца, – и слабой надеждой на уимблдонскую wild card.

«Я играл первый матч в Queen’s Club в день, когда «Уимблдон» принимал решение про wild card. И я сыграл так плохо, что надеялся только на то, что они этот матч не видели. Потому что, если бы видели, никакую wild card мне бы не дали – точнее, дали бы специальную, чтобы только я не приезжал. Я не мог обыграть никого».

Либо поражение Иванишевича от 194-й ракетки мира Кристиано Каратти на «Уимблдоне» и правда не видели, либо его прошлые заслуги и популярность все же приняли во внимание – wild card Иванишевич получил (вместе с тремя британцами). Но его злоключения на этом не кончились.

На следующей неделе Иванишевичу в Хертогенбош Head прислал ракетки – якобы его обычные, только в другой расцветке. «Это были совершенно другие ракетки. А до «Уимблдона» неделя. Ну я подумал: хуже играть я уже не буду: либо так же, либо лучше. Так что я оставил эти ракетки – три штуки, – и ими провел весь «Уимблдон». Точнее, даже двумя с половиной, потому что у одной была плохая рукоятка, так что она была только на крайний случай. В сумку я доложил три бутафорские, чтобы со стороны выглядело, будто у меня их шесть – как у нормального профессионала!» Сейчас это забавно, но для серийного уничтожителя ракеток Иванишевича продержаться две недели с двумя было не такой очевидной задачей: предыдущей осенью ему пришлось сняться с матча, когда он сломал все свои, а соперник выручить отказался.

Тогда же спонсор хорвата Sergio Tacchini, одевавший также игрока десятки Хуана Карлоса Ферреро, прислал Иванишевичу на весь «Уимблдон» три футболки («Спасибо, думаю, большое»).

Проиграв в Хертогенбоше будущему чемпиону «Уимблдона» Хьюитту, Иванишевич приехал в SW19 почти за неделю до первого матча и потом беспокоился: «Чем дольше играешь на траве, тем играешь хуже. Это очень странное покрытие. Отскок то есть, то нет. В Queen’s Club отличные корты, в Хертогенбоше – ужасные, вообще никакого отскока, здесь – снова идеальные. Трава везде такая разная, что на ней невозможно нормально набрать форму. В следующем году приеду на «Уимблдон» за три дня, наверное. Если вообще приеду». 

В нем уживались три Горана, и все они начинали день с «Телепузиков»

В первом круге Иванишевич обыграл квалифаера Фредрика Джонсона, во втором – экс-первую ракетку мира Карлоса Мойю, которому проиграл все три предыдущие встречи, – и раскрепостился: «Я считаю, что мой уровень выше, чем предполагает wild card, но что поделать? Сейчас мое положение такое. Точно так же я вижу впереди себя кучу игроков, которые, на мой взгляд, не соответствуют своему положению. Я не разучился играть в теннис и верю, что еще могу подняться повыше. В этом году я играю расслабленно; не дали бы мне wild card – я бы спокойно сыграл квалификацию. В начале года я сказал себе, что попробую в последний раз: не получится – ну значит, не получится. Когда я играю хорошо, могу победить кого угодно. Когда плохо – могу проиграть и женщине». 

На первой неделе турнира Иванишевич сгенерировал пару важнейших мемов. Сначала он, известный суеверностью, рассказал, что каждый день начинает с «Телепузиков» – британских «Смешариков» рубежа веков: «Тренер мне тут сказал: «Посмотри эту передачу, они такие смешные». Я посмотрел и выиграл матч позднее в тот день. Теперь смотрю их каждый день. Мой любимый – Тинки-Винки, фиолетовый».

Кроме сюжета про «Телепузиков», репортеры с готовностью подхватили нарратив Иванишевича про двух Горанов, между которыми в его голове по ходу матчей идет диалог. После победы над Мойей Иванишевича спросили, как поживают Гораны, и он рассказал:

«Они в порядке. Оба думают в одном направлении. Оба в Лондоне. Это очень важно, потому что, когда один в Лондоне, а другой где-то в другом месте, получается нехорошо. Когда я это понял, я решил, что им надо путешествовать вместе и дружить. Когда это удается – как сегодня, – я показываю хороший теннис. Могу ненадолго потерять концентрацию, но не на весь матч. Держу все под контролем».

BBC так увлеклась историей про двух Горанов, что сняла скетч, где два Горана – хороший и плохой – дают совместное интервью: Хороший упрекает Плохого в негативности, а Плохой говорит, что ему достается, и если он ломает ракетки, и если не ломает: 

В третьем круге Иванишевич обыграл 19-летнего Роддика, назвав его одним из немногих игроков, за которыми нескучно наблюдать, и ввел в шизофренический сюжет третьего Горана:

– Когда вы не могли реализовать матчболы, что внутренний Горан говорил внешнему? 

– Они оба были на нервах. Я сказал: «Парни, парни…» Кто-то должен сохранять спокойствие, но тогда они оба психовали и суетились. Тогда пришел третий и сказал: «Парни, расслабьтесь. Смотрите, какой прекрасный корт. Просто успокойтесь». 

– Третий? 

– Пришлось позвать третьего, да. Он экстренный – Горан-911. Он пришел при «ровно», всех успокоил, подогнал пару эйсов.

– Я запутался. Третий Горан – это... 

– Он приходит в экстренных ситуациях. В остальное время его не видно, он за кулисами. Он мозг, рулит всеми. 

В матче с Роддиком с Иванишевичем случился и небольшой гардеробный конфуз: после победы он от радости снял поло и выбросил его на трибуны и только потом понял, что в его ситуации это непозволительная роскошь: «Я на эмоциях выкинул футболку болельщикам, а потом такой: о-о, у меня же всего две осталось». На второй неделе Tacchini (чей фронтмен Ферреро проиграл в третьем круге) дослал Иванишевичу целую сумку одежды, но он – наверное, тоже из суеверия – отправил ее обратно.

По ходу турнира Иванишевича продолжало беспокоить плечо, и он говорил, что перед каждым матчем молится, чтобы оно продержалось до конца дня: «Вчера вечером молился – сегодня обошлось. Завтра снова помолюсь. Не знаю, на сколько хватит эффекта. Надеюсь избежать затяжных матчей, но будь что будет. Проиграю – ну значит, проиграю. Отвалится плечо – придется остановиться. Пока не отвалилось, буду играть. Если меня кто-то тут обыграет, то это будет не из-за плеча».

В 1/8 Иванишевич уверенно прошел своего клиента и надежду Британии Грега Руседски, который по ходу матча от отчаяния отдал ракетку болбою («Третий Горан был готов вступить в случае чего, но не потребовалось»), в 1/4 – Марата Сафина, который после матча резюмировал: «Буду очень зол на него, если он не выиграет турнир». Иванишевич эмоции до последнего держал под контролем: «Я очень спокоен, сосредоточен, не слетаю с катушек, – оценивал он свое состояние на второй неделе. – Внутри меня воцарился мир. Даже когда я проиграл сегодня сет, сказал себе: «Ничего страшного, спокойствие». Ничего меня не выводит из себя. Получил дурацкое предупреждение за слово на F, но это ничего».

Полуфинал Иванишевича против британского №1 Тима Хенмэна начался в пятницу и из-за дождя закончился только в воскресенье – день, когда обычно играется финал (крыша над главным кортом мира появилась только в 2009-м). В первый день Хенмэн повел 2:1 по сетам, выиграв третий под ноль, и на британском телевидении обсуждали учреждение нового национального праздника – дня Хенмэна. В субботу на тай-брейке четвертого британец был в двух очках от финала, но проиграл его, а при 2:3 в пятом снова пошел дождь. В воскресенье Иванишевич сделал решающий брейк в третьем гейме после возобновления встречи и реализовал второй матчбол после того, как первый проиграл нервной двойной. «Это судьба, – сказал он после матча. – Господь Бог хотел, чтобы я победил, и посылал дожди. Он дал мне еще один шанс со словами: «Да ты достал меня со своим еще одним шансом – на, держи. Можешь уже воспользоваться им завтра или какой план?» 

Чуть позже Иванишевич рассказал, как провел три последние ночи:

«Сегодня спал плохо, вчера – нормально, позавчера – тоже не очень. Каждые два часа просыпался в страхе, что проспал. Проснулся в шесть, смог уснуть до семи, в следующий раз проснулся и с радостью увидел, что уже 9:30, и можно вставать. В 10 же «Телепузики» начинаются».

Народный финал: четыре плохих сета и легендарная концовка с молитвами и слезами во время подач

На понедельничный финал Иванишевича с финалистом-2000 и двукратным чемпионом US Open Патриком Рафтером «Уимблдон» выпустил в свободную продажу 10 000 билетов, так что он вошел в историю как Народный финал (People’s Final, первый за 79 лет финал, начатый в понедельник) – на него попали болельщики из знаменитой турнирной Очереди, а не традиционный лондонский истеблишмент.

52-летний британец из Очереди тогда рассказал, что в прошлый раз стоял в ней «много лет назад», когда билеты на решающие стадии турнира еще поступали в продажу, и не надеялся еще когда-нибудь увидеть такое. «Такие шансы выпадают нечасто. Мы могли уехать, когда Тим проиграл, но решили остаться, чтобы разделить атмосферу на территории турнира с нашими австралийскими и хорватскими друзьями, – а потом оказалось, что есть билеты прямо на корт».

Очередь на вход на центральный корт перед финалом

Разочарованный Хенмэн в финале отдал предпочтение Рафтеру, но у Иванишевича было объяснение, почему победить должен он, – и не только потому, что ему «не нужна четвертая тарелка» и «не хочется снова проходить процедуру с умиранием»: 

«Пэт – мой хороший друг и отличный теннисист. Но он говорит, что это его последний сезон. Кто же тогда откроет турнир в следующем году (по уимблдонской традиции, первый матч турнира на Центральном корте проводит действующий чемпион – Sports.ru)? Так что лучше, чтобы победил я. Я свободен в понедельник через год, никаких других дел нет».

Перед матчем теннисисты не пересеклись по еще одной душноватой уимблдонской традиции: Рафтер как третий сеяный пользовался прилегающей к корту раздевалкой для членов клуба, а Иванишевич – первый обладатель wild card в финале «Уимблдона» – общественной для всех остальных («Той, что на улице», – описал он ее в этом году). На корте это имело еще меньше значения, чем обычно: он был заполнен не чинной публикой, а настоящими фанатами в костюмах, с флагами и плакатами.

«Не думаю, что такое когда-нибудь повторится, – делился потом впечатлениями Иванишевич. – Было так здорово: столько австралийцев, столько хорватов – как на футбольном матче. Никогда в жизни я не играл в теннис с таким удовольствием: финал «Уимблдона», еще и с такими трибунами».

При этом качество матча, по признанию хорвата, было не очень: «Я страшно нервничал перед матчем и в его начале – как и он, так что теннис был не самый красивый, только последний сет интересный». В четвертом сете Иванишевич все же вышел из себя и проиграл его 2:6, в пятом Рафтер был в двух очках от победы, но в итоге проиграл подачу при 7:7, и Иванишевич вышел подавать на титул. В последнем гейме он гримасничал, молился, допускал двойные (дважды – на матчболах), умолял плечо еще потерпеть и, упустив три матчбола – прямо как три предыдущих финала, – с четвертого все же стал чемпионом «Уимблдона»:

Иванишевич выиграл самый длинный на тот момент пятый сет финала «Уимблдона», стал самым возрастным чемпионом за 29 лет и первым обладателем wild card, взявшим титул («Задрало уже вот так творить историю», – сказал после матча Рафтер, у которого годом ранее Сампрас выиграл рекордный 13-й «Шлем»). С ним плакали, кажется, даже те, кто никогда раньше не смотрел теннис, да и вообще спорт – просто потому, что история парня, который столько раз терял мечту, что уже не надеялся поймать ее, и все же поймал, – это никакой не спорт, не мастерство и даже не удача. Это то, за что любят жизнь.

После матча Иванишевичу немного отказало его фирменное красноречие: ошалев от счастья, он говорил в основном банальности («Вам теперь придется придумывать новые вопросы, а не «Почему ты не выиграл «Уимблдон»?») и даже впроброс назвал линейную судью «такой некрасивой женщиной, что мне аж страшно стало», а ее коллегу-мужчину – «похожим на пидора» (по ходу матча оба приняли спорные решения в пользу Рафтера). Но в тот день, 9 июля 2001-го, Горану Иванишевичу можно было все. Даже пилот самолета, на котором чемпионка парного турнира Ренне Стаббс улетела из Лондона в США, по приземлении объявил: «Кому интересно, Горан Иванишевич выиграл «Уимблдон» 9:7 в пятом».

Сам Иванишевич улетел из Лондона в родной Сплит на джете своего приятеля Берни Экклстоуна, шефа «Формулы-1». Там его встречали парадом и фейерверками не то 150, не то 200 тысяч человек, а он разделся и прыгнул в море.

До конца карьеры Иванишевич провел еще три фрагментарных сезона и последний матч сыграл на Центральном корте «Уимблдона» в 2004-м. В том же году вышел художественный фильм «Уимблдон», вдохновленный историей Горана: в нем игрок, чьи лучшие дни давно позади, выиграл главный турнир на свете, перед финалом отказавшись сменить пролетарскую раздевалку на элитную. 

***

«Что произошло на том «Уимблдоне», я до сих пор не знаю, – сказал Иванишевич несколько недель назад. – Бывают вещи, которые объяснить невозможно. За них отвечает провидение».

Джон Макинрой на «Уимблдоне»-1981 выдал самую знаменитую тираду в истории тенниса. Она принесла ему больше славы, чем все титулы

Культ женщины в смокинге: от Дитрих и Сен-Лорана до Шараповой на «Уимблдоне»

IQ чемпионки «Уимблдона» – 175. Больше Эйнштейна, Гейтса и даже Лэмпарда

Подписывайтесь на лучший инстаграм о теннисе

Фото: Gettyimages.ru/Gary M. Prior, Craig Prentis, Clive Brunskill