Автобиография Майкла Каррика «Между Линиями». Глава 9. «Мюнхен и Москва»: Часть 1
Мы с ребятами собираемся в круг в центре поля, и я чувствую, как желудок сжимается. На меня накатывают страх, возбуждение, предвкушение и нервозность одновременно. Я смотрел серию пенальти в исполнении сборной Англии по телевизору и знал, что буду немного нервничать. Но то, что я ощущаю сейчас, в десяток раз хуже. Пришел мой звёздный час: это одновременно и ответственность, и долгожданная возможность стать победителем Лиги Чемпионов. Шанс, который выпадает всего раз в жизни. Эмоции переполняют. На первый план выходит концентрация: меня вообще не беспокоит ни атмосфера, ни моросящий дождик. Перед игрой мы говорили с Лизой о Москве, о погоде и атмосфере, а также о том, что по местному времени будет достаточно поздно. Я думаю об этом и изолируюсь от окружающего мира в этаком пузыре. Теперь для меня важен только трофей.
Мне кажется, я жду своей очереди вечность. Я никогда не понимал игроков, которые перед началом серии снимают щитки или подкатывают книзу гетры. Мне кажется, таким образом они настраивают себя на неверный лад, будто «игра закончилась, я устал». Я предпочитаю сохранять концентрацию: для меня игра продолжается. Очень просто потерять настрой и остроту мышления. Эти мелкие детали, возможно, не особо важны во время серии пенальти, но я предпочитаю не упускать их из виду, чтобы оставаться в своей зоне комфорта. Я не ищу глазами родственников и не думаю о последствиях. Всё, чем заняты мои мысли — пенальти. Я могу контролировать только это.
Когда Карлос Тевес подходит бить первым, я практически не смотрю на него. Мои мысли лишь об одном: «Я следующий, следующий, следующий. Фокусируйся, фокусируйся, фокусируйся». Я борюсь с собой, чтобы сохранять правильный настрой. Тевес удачно начинает серию для нас. Михаэль Баллак спокойно и без особых эмоций — как и подобает немцам — забивает свой пенальти. И вот все софиты сконцентрированы на моей персоне. Бежать уже поздно. Я достаточно быстро прохожу расстояние от центра поля до ворот, беру мяч и ставлю его на отметку. Чем меньше думаешь в такой ситуации, тем лучше. Странно, но теперь моя голова пуста, да и в желудке царит безмятежность, только моё сердце будто вот-вот вырвется из груди. Одному Богу известно, как зашкаливает мой пульс. Я чувствую, как теряю контроль над своим телом. Я ставлю мяч на точку, убеждаюсь, что он стоит ровно, и становлюсь так, чтобы потом мне было максимально удобно пробить с любимой ноги. Отходя назад, я не спускаю глаз с мяча. Занимаю удобную позицию, потом мельком смотрю на Петра Чеха — голкипер «Челси» выглядит внушительно в воротах — и быстро возвращаюсь к мячу, собираясь с мыслями.
Фокусируйся, просто фокусируйся. Я делаю паузу и глубоко вздыхаю. Полная тишина опускается на стадион. Шума нет вообще, и я могу слышать лишь свое сердцебиение. Внимание всего мира сейчас обращено на меня и Чеха. Я уже бил пенальти в его ворота в рамках Комьюнити Шилд, и тогда я всё сделал удачно. Могу ли я сейчас повторить то же самое?
О чем думает Чех? Думает ли он, что теперь я пробью иначе? Я практически могу видеть, как работают его извилины. Я чувствую в себе силу, я уверен в своей технике. Годы пинания мяча в саду Хоудона, обучение в Boyza и совершенствование мастерства с тренерами молодёжной команды «Вест Хэма» помогли мне оказаться там, где я сейчас нахожусь. Теперь есть только я и мяч. Я больше не думал о Чехе. Я пытаюсь упростить процесс до невозможности. Всё, что я должен сделать, — мощно ударить в угол, а я уже делал это сотни раз.
Я пытаюсь представить, что я на тренировке, забыть обо всем остальном, расслабиться и поверить. Мысль о том, чтобы намекнуть Чеху на неверное направление, мелькнула в моей голове, когда я начал разбегаться, но исчезла так же стремительно как и появилась. Последним, о чем я подумал про себя перед ударом, было: «Верь в себя, выполни все просто и чисто. Такова моя техника, так мне удобнее и увереннее». Звучит свисток, и я наношу наиболее памятный в жизни удар. Возможно, именно он предопределил всё, что произойдёт со мной дальше.
***
Все, кому посчастливилось быть частью «Манчестер Юнайтед», должны чтить память почивших «красных дьяволов». Я не драматизирую и не преувеличиваю. Когда ты в «Манчестер Юнайтед», ты чувствуешь, что просто обязан делать это. Я очень быстро влюбился в клуб, поэтому с глубоким уважением относился к наследию «малышей Басби». В клубе ожидали этого от всех: тренера, персонала и болельщиков. Я слышал о них от отца. Однако гораздо больше о катастрофе я смог узнать из историй на стене Мюнхенского туннеля. Я читал о трагедии, которая забрал жизни 23 людей, возвращавшихся домой с матча Кубка европейских чемпионов в Белграде. Я смотрю на часы в углу трибуны «Кей» на которых высечена дата «6 февраля 1958 года» и одно слово «Мюнхен». В раздевалке команды висит черно-белая фотография «малышей Басби». Их присутствие и наследие ощущается везде в клубе: память о них эхом отзывается в ударе сердца каждого из нас.
Сезон 2007/08 стал знаковым из-за двух памятных и эмоциональных дат в жизни команды: пятидесятой годовщины со дня мюнхенской катастрофы и сороковой — с триумфа сэра Мэтта в Кубке европейских чемпионов. Если честно, я чувствовал, что нам было предначертано судьбой завоевать этот трофей. Ещё во время предсезонной подготовки я сказал Тони Струдвику: «Мы победим в Лиге Чемпионов». У меня было ощущение, что настал наш час. Нас определили в одну группу с лиссабонским «Спортингом», «Ромой» и киевским «Динамо». Мы мощно начали кампанию, победив в первых пяти играх и сыграв вничью с «Ромой» в заключительном матче группового этапа. Люди в клубе шептались о том, что от истории не убежать, и я понимаю их. Босс часто говорил о сэре Мэтте и его философии, которая определила этот клуб.
Босс говорил: «Это „Манчестер Юнайтед“, мы всегда привлекаем в свои ряды молодых игроков». Очевидно, сэр Алекс очень гордился тем, что идёт по стопам сэра Мэтта. Для него возможность дать дорогу молодым игрокам и играть в атакующий футбол, который проповедовал сэр Мэтт, была привилегией.
В неделю пятидесятой годовщины трагедии Мюнхена Босс пригласил в «Каррингтон» сэра Бобби Чарльтона, чтобы он рассказал нам о катастрофе. Мы сидели и слушали человека, который победил со сборной Англии на Чемпионате мира, завоевал с клубом Кубок обладателей кубков, «Мистером "Манчестер Юнайтед"», одним из величайших игроков в истории футбола. Это было очень трогательно и почётно. Он стоял перед нами и делился воспоминаниями о том трагическом дне. Ему, конечно, было очень непросто это делать. В течение 45 минут он медленно и болезненно вспоминал неудачные попытки взлететь в аэропорту заснеженного Мюнхена, ту самую ненавистную третью попытку, и то, как он очнулся пристегнутым к своему креслу уже вне самолёта. Он говорил о друзьях, которых потерял. «Дункан Эдвардс был лучшим игроком, которого я когда-либо видел». В полнейшей тишине мы слушали его, пытаясь понять и принять всё это. Слова из уст сэра Бобби сделали трагедию в Мюнхене более реальной и настоящей, особенно для некоторых иностранных игроков, которые росли не зная о катастрофе.
Три дня спустя на «Олд Траффорд» состоялось Дерби Манчестера. Весь город объединился, чтобы отдать память жертвам трагедии. Я до сих пор помню каждое мгновение того дня. Все игроки «Юнайтед» были в форме образца 1958 года: там не было лого, и был лишь номер на спине. Она была такой чистой и красивой. В начале игры я оказался на лавке запасных, поэтому издали в туннеле наблюдал за тем, как игроки выходили на поле, держа за руку детей, представляющих каждого из погибших в Мюнхене футболистов. Мне запомнилась одна девочка, у которой на спине была фамилия Уолли, в дань памяти одному из тренеров штаба сэра Мэтта Басби, также в свое время выступающему за «Манчестер Юнайтед». Я посмотрел на неё и подумал, какую же страшную потерю пришлось пережить его семье и друзьям, а также всем в «Юнайтед». Я ещё больше осознал масштабы катастрофы. Команды вышли на поле из туннеля и направились сразу к центру поля, а я же побрел к лавке запасных. По пути туда на рекламных щитах я увидел 23 имени и надпись «навсегда в нашей памяти». Все болельщики были с красно-белыми шарфами, а некоторые держали портреты «малышей Басби». От всего этого у меня побежали мурашки. Трагедия Мюнхена была важным событием в жизни болельщиков, которые даже ещё не родились на тот момент. Как и я, они чувствовали, что обязаны чтить их память. На баннерах болельщиков были «Цветы Манчестера», «Мы никогда не умрем» и «малыши Басби». Это создаёт особую ауру «Манчестер Юнайтед». Именно на волне сочувствия после трагедии Мюнхена многие семьи начали поддерживать клуб, и это передавалось от поколения к поколению. Люди были тронуты до глубины души историями жизни талантливых юных футболистов, которые жили своей мечтой, пока их жизни не были оборваны в самом начале.
Под сопровождение аплодисментов сэр Алекс Фергюсон и тренер «Сити» Свен-Йоран Эрикссон возложили венки в центре поля. После свистка рефери наступила минута молчания, во время которой воцарилась действительно гробовая тишина. Молчали даже болельщики «Сити». Они гордо держали над собой бело-голубые шарфы, пока рефери не сигнализировал о завершении минуты молчания. Дерби это не игра, это даже не футбол, это прежде всего вражда, вражда небывалых размеров. Болельщики «Сити» это прекрасно понимали, и я уважаю их за достойное поведение в той ситуации. Я вышел на замену и забил, но это было не важно, ведь мы проиграли. На самом деле, эмоций было слишком много для одного дня. Целая неделя подготовки, тактика на матч будто прошли мимо нас. Это потом признал и сам Босс.
Мы должны были дойти до финала в Москве. Теперь это казалось нашей первостепенной задачей, миссией что ли. Когда турнир возобновился, наш настрой стал крепче. Мы прошли «Лион» и «Рому», а в полуфинале должны были встретиться с «Барселоной». Первый матч был на «Камп Ноу», и мы знали, что у нас нет права на ошибку. Обычно мы не тратили на тактическую подготовку много времени, занимаясь больше забегами и передачами вперед, лишь вскользь останавливаясь на чистой стратегии. С «Барселоной» было иначе. За два дня до первого матча мы пришли на тренировку, и после привычных забегов от штрафной до штрафной и короткой позиционной игры Карлуш Кейруш отвёл нас к двум большим спортивным матам, которые лежали за пределами штрафной площадки. Меня и Скоулзи поставили перед ними, а Рио и Уэса, наших центральных защитников, — за ними. «Не позволяйте „Барселоне“ попасть в зону, которую перекрывает мат. Именно там комфортнее всего играть, так мы лишим их пространства».
Мне лично он добавил: «Охраняй маты ценой своей жизни». Именно туда игроки «Барселоны» старались врываться, играя в короткий пас и исполняя двухходовки. Мы укрепили эту зону и оборонялись словно в последний раз. Мы снимали все передачи с флангов, перекрывали все перспективные направления атаки, заставляя игроков «Барселоны» уходить на фланги. У каталонцев были невысокие, техничные, быстрые игроки — Лионель Месси, Андрес Иньеста, Хави и Деку, которые могли доставить больше всего проблем именно в той зоне, в которой Карлуш на тренировке расположил маты, но были не так опасны вне её. У «Барселоны» не было игроков, способных атаковать на кроссах, поэтому мы с удовольствием давали им возможность играть широко. Наши вингеры — Руни и Джи — смещались ближе к центру, оставляя сопернику свободными только зоны у самой бровки. Карлуш вдалбливал нам в головы план с матами, и поэтому мы в точности следовали ему всю игру на «Камп Ноу». Мы сыграли вничью 0:0, не пропустив, что стало наглядной демонстрацией эффективности тактики Карлуша. Ответный матч мог похвастать невообразимой атмосферой. Конечно, противостоение с «Ромы» было особенным (8:2 по сумме двух игр), но этот матч был другим. На кону было место в финале Лиги Чемпионов. Когда Скоулзи забил издали в дебюте, болельщики на трибунах завелись и неистово поддерживали нас всю игру. Нам казалось, что последние 10 минут длились вечность. Напряжение было невыносимым. Но я никогда не забуду то ощущение, которое овладело мной с финальным свистком. Мы прошли в финал.
