33 мин.

Герман Чистяков: «Думали пригласить в ПАОК Черчесова. Бышовец предлагал себя сам»

589

Бывший менеджер «Анжи» и ПАОК рассказал Кириллу Благову, как Хиддинк мирил Жиркова с Это’О, чего камерунец хотел от Красножана и сколько стоят гастроли Роналдиньо.

ПАОК, рыба, Роналдиньо

- Чем вы занимались последние два года, работая в Греции?

– Официально был консультантом и представителем интересов акционера ПАОК, Ивана Саввиди. Занимался в основном контролем, но приходилось и погружаться в оперативную работу по управлению клубом. Это работа по всем основным направлениям: организация матчей, спортивная работа, работа офиса, маркетинговая и пиар-составляющая.

- То есть до вас в клубе не было людей, которые могли бы этим заниматься?

– Нет, в клубном офисе есть несколько человек, которые могут и любят работать, что вообще-то не очень характерно для греков. Одному с такими задачами справится невозможно, и у нас постепенно сложилась хорошая команда, очень серьезно помогал исполнительный директор, Гагатсис, также надо отметить и президента клуба, известного в прошлом футболиста Сизиса Вризаса. Но новому акционеру нужен был человек, который мог бы объективно оценивать происходящее в клубе и вместе с тем доносить до всех сотрудников новую реальность. Таким проводником стал я. При этом у меня на многие вещи в футболе есть свой взгляд, и время от времени приходилось дискутировать и с акционером.

- Что это за вещи?

– Проекты, в которых я успел поработать, убедили в том, что отсутствие принятой и озвученной публично внятной стратегии развития клуба гарантированно обернется провалом. У руководства должно присутствовать понимание того, что делать, когда и для чего. Должна работать команда, которая, помимо навыков и компетенций, будет наделена определенным кредитом доверия. Безусловно, акционер имеет право в любой момент задать любой вопрос, получить любую информацию, принимать ключевые решения, но оперативная работа должна вестись, исходя из принятого заранее вектора. Без ежедневных метаний и реакции по результату. Я все время пытался донести это до акционера. Понятно, что первые полгода у нас ушли на то, чтобы попытаться хотя бы немного осознать, что такое Греция, местный футбол. Что собой представляют греки как коллеги, болельщики и футболисты. Но после этого нужно было принимать четкую стратегию, и двигаться вперед. К сожалению, этого сделать нам не удалось.

- Почему?

– По многим причинам. Акционер – человек эмоциональный, победитель по своей натуре, и ему иногда тяжело было смириться с тем фактом, что футбол – это не обычный бизнес, в футболе очень важно уметь терпеть и не шарахаться. Человек привык побеждать, и когда этого сделать не удавалось, было тяжело убедить его остановиться в каких-то моментах, и хорошенько подумать.

- Вы этого не понимали, когда еще только договаривались о сотрудничестве?

– Было понятно, что это масштабный человек. Да, оказалось, что с ним непросто, но зато интересно. К тому же для меня это был шанс попробовать себя в новых условиях. Саввиди буквально спас ПАОК, в момент его прихода в клуб дела были на грани банкротства. Он же вдохнул новую жизнь в клуб, который практически никогда за всю свою историю не чувствовал себя так благополучно. Кстати, это имело и негативный эффект – многие болельщики решили, что хорошего бюджета и регулярных выплат заработной платы игрокам достаточно, чтобы стать суперклубом. Хотя это далеко не так, и это многим еще придется осознать.

К тому же нас шокировала местная футбольная реальность. Оказалось, что футбол здесь монополизирован одной командой – «Олимпиакосом». Когда только приехал туда работать и услышал подобные истории, подумал, что это просто отговорки и нытье людей, которые не могут конкурировать и во всем ищут заговоры и потусторонние причины своих ошибок. Но со временем убедился, что на самом деле есть система, которая построена конкретным клубом, чтобы гарантированно становиться чемпионом. Смешно сказать, но в этом году они выиграли чемпионат в 41 раз. Согласитесь, это как минимум говорит о том, что что-то не ладно. Эти победы дают им возможность постоянно играть в Лиге чемпионов, получать стабильный доход и вообще хорошо себя чувствовать.

Это начинается с нескольких «партнерских» команд, целиком и полностью зависящих от «большого друга», куда периодически большими группами отправляются в аренду игроки «Олимпиакоса», которые в «Олимпиакосе» играть никогда не будут и покупались именно для банальной миграции из клуба в клуб. Эти футболисты достаточно сильны для середняков, могут быть их ключевыми игроками, но против «Олимпиакоса», как правило, почему-то не играют. Да и сами команды по ощущениям не сильно сопротивлялись, порой забивали странные автоголы. Ну, и дополнительное время, уходящее за девять минут, если результат не в пользу «Олимпиакоса» – вполне нормальная практика в Греции. Естественно, в этой системе и судейский корпус, который порой излишне лоялен к игрокам этой команды. В общем, чемпионат в этом году они выиграли в январе. Конечно, и мы сами тоже где-то ошиблись, раз не смогли составить достойную конкуренцию.

Мы играли с ними в полуфинале кубка, и в первом матче на выезде пропустили два гола в течение десяти минут, но быстро один гол отыграли, и тут же наш игрок Мирослав Стох получил красную карточку за то, что толкнул игрока. Но перед этим игрок соперника сделал то же самое, и получил всего лишь желтую. Типичная система двойных стандартов. Главный виновник такой системы – прежде всего, федерация футбола Греции, которая своей пассивностью и потаканиями капризам одной команды систематически разрушает футбол в стране.

Как начинался ответный матч в Салониках, вы могли видеть. Все полыхало, матч задержали где-то на час. Задержка произошла из-за того, что перед выходом команд, по традиции на поле вышли три представителя фанатов: один с флагом, второй – с барабаном, третий – с палкой, которой бьет по этому барабану, тем самым красочно и эмоционально разогревая стадион. В этот раз один из них успел засыпать скамейку «Олимпиакоса» маленькой, явно не свежей рыбой. Фанаты других команд называют «Олимпиакос» именно по названию этой рыбы – по-гречески «гаврос». Выходка конечно, отвратительная, но «Олимпиакос» посчитал, что это повод вообще не играть, и записать нам 0:3. Мы все отмыли, почистили, но они продолжали капризничать. Наш акционер звонил хозяину «Олимпиакоса», и все решилось только на этом уровне.

Матч состоялся, мы выиграли 1:0, вышли в финал кубка, но за все события кубкового матча с нас сняли три очка в плей-офф чемпионата, который вообще никакого отношения к кубку не имеет. В итоге мы не смогли защитить второе место, которое заняли по итогам регулярного чемпионата, и не попали в Лигу чемпионов. По надуманным причинам нас фактически лишили участия в Лиге чемпионов, наказав непонятно за что. Хотя клуб не сдается и борется с этим наказанием уже в европейских инстанциях. Кстати, и сам формат чемпионата с плей-офф после окончания гладкого первенства иначе как маразмом не назовешь.

- «Газпром» мог стать спонсором ПАОК?

– Нет, думаю, это просто очередная выдумка. По крайней мере, у меня никогда не было фактуры по этому вопросу. Естественно, такой контракт нам не помешал бы, потому что ПАОК – не тот клуб, который живет в роскоши. Наш бюджет – около 12 миллионов евро, что смешно в сравнении с бюджетами даже аутсайдеров российской премьер-лиге. Тем не менее, мы достойно выглядели в этом году в Европе, не проиграли ни одного матча в группе Лиги Европы и уступили в следующей стадии «Бенфике», финалисту розыгрыша. Более того, в этом сезоне мы сами заработали около 9 миллионов – на поступлениях от УЕФА, от телевидения, билетов и спонсоров. Уверен, эту цифру можно и нужно превзойти, если продолжать все правильно развивать.

- А у «Олимпиакоса» какой бюджет?

– Думаю, больше 40. Но при этом, нельзя не отметить, что они грамотно распоряжаются этими средствами. Хорошо покупают, хорошо продают. Один трансфер Митроглу в «Фулхэм» чего стоит: 15 миллионов, хотя человек вышел в нескольких матчах в Англии, и Магат в шоке был от его уровня готовности.

- Он же долго лучшим бомбардиром был в Греции.

– Это скорее к вопросу о том, что в Греции ему забивать было гораздо проще – опять же, с учетом того, о чем говорил раньше. Посмотрим, как он проявит себя на чемпионате мира.

- Три главных отличия футбола в Греции от футбола в России?

– Отсутствие бюджетных денег. Греки вынуждены жить по средствам и стремиться зарабатывать. Отмечу пассионарность болельщиков. ПАОК продал 14 тысяч абонементов, на топовый матч легко собиралось 30 тысяч человек, в среднем приходило – 10-12 тысяч. Хотя бывают и исключения: у критской команды «Эрготелис», которая заняла седьмое место, посещаемость 700-800 зрителей. Но зато там играют несколько арендованных игроков из «Олимпиакоса». Еще одно отличие – качество полей, но в Греции климат лучше, понятное дело. Минус – сама инфраструктура, слабый чемпионат, ну и полное отсутствие желания развиваться. Такое ощущение, что лиге удобно жить в скучном болоте.

Еще надо обязательно заметить и беспрецедентное количество локальных СМИ, которые пишут о футболе, и в частности, о ПАОК. Каждый день, без выходных, вынуждая себя таким образом деградировать до уровня информационных листков, наполненных ерундой и откровенной ложью. СМИ интересует все, от трансферов до того, в каком ресторане сегодня ужинал кто-то из офисных менеджеров.

- Вы часто выкладывали в фейсбуке ссылки на пирошоу своих болельщиков. Вам не кажется, что на такой аудитории сложно зарабатывать, и можно ли на это как-то повлиять?

– В этом году мы провели три матча без зрителей в Европе и два в плей-офф чемпионата Греции. По-моему, это европейский рекорд. 10-15 процентов аудитории ПАОК – люди со своеобразной культурой боления, с ними бесполезно вести разговор о том, что файеры и бомбы – это плохо. Но были матчи, перед которыми мы понимали, что можем выиграть у соперника только в том случае, если будем представлять собой реальный ад. И вот в этих матчах это выглядело здорово. Это смотрится захватывающе, хотя я сам никогда бы не хотел, чтобы мой ребенок сидел на трибунах, которые полыхают и дымят. Разумеется, это мешает с точки зрения бизнеса. С учетом традиций и эмоциональной составляющей болельщиков помочь может новый стадион, заточенный на безопасность и большее количество вип-лож, которые и приносят основной доход. На старом стадионе делать что-то в этом направлении было сложно.

Поэтому и в «Анжи», где команде удалось переехать на новый стадион, и в ПАОК, где такие планы есть, но пока далеки от реализации, я все время думал и готовился к появлению нормальной площадки для работы. Новый стадион дает огромный простор для креатива менеджерам. Нет никаких сложностей в том, чтобы заполнять любой стадион – что в России, что в Греции, если этот стадион удобен и современен. И тогда можно менять и качество около футбольного антуража, такого, как предматчевые активности, кейтеринг, шоу вокруг и внутри матча, вип-программы, работа с экранами, и многое другое, и тогда гораздо легче менять и качество аудитории, уходить от маргинальной части фанатов. Не поверите, но убедив акционера приобрести новое, современное мультимедийное табло в ПАОК, мы сделали столько креативного контента на каждый матч, что иногда это было интереснее самой игры.

- Как клуб строил отношения с болельщиками?

– У клуба был долгий период, когда болельщикам было позволено слишком много. Вплоть до того, что клуб оказывал и финансовую поддержку, и юридическую, когда они попадались на таких сложных вопросах, как наркотики и оружие. Но мы выбрали другую тактику, и максимально дистанцировались, стараясь перевести наши отношения в рабочую плоскость. Естественно, если команда играла плохо, нас встречали в аэропорту, останавливали тренировки, но все это было в определенных, близких к цивилизованным, рамках. Возможно, где-то это помогало привести в чувство игроков, потому что условия и отношения к футболистам у нас были не рядовые для Греции. Горжусь и тем, что взявшись за социальные сети в ПАОК с нуля, мы достигли рекордных показателей в Греции, вышли на серьезные европейские цифры.

- Почему в плане трансферов вы активно работали на российском рынке?

– Во-первых, хорошая контактная база: легко позвонить, выяснить нюансы и договориться об удобных форматах сотрудничества. Во-вторых, этих игроков мы видели и хорошо знали. Мы не могли позволить себе покупать дорогих футболистов и не могли позволить себе ошибаться. В России нам было легче найти информацию и понять, подходит нам игрок, или не подходит.

- Самая успешная сделка, случившаяся с вашим участием?

– Могу рассказать о самой запоминающейся – это переход в ПАОК Бибраса Натхо. Я потратил очень много сил и нервов, убеждая игрока и его семью сделать этот шаг. Летал в Тель-Авив, зная, что у меня будет не больше часа для презентации клуба, но пользовался любой возможностью убедить парня, который в тот момент думал точно не о Греции. Думаю, все было не зря. Отличный игрок и, как выяснилось, очень честный, порядочный и ответственный человек. Правда, по-настоящему удачей это можно было бы назвать, если бы мы договорились о сотрудничестве не только на полгода. Полгода – просто потому, что он изначально рассчитывал на более серьезные бренды, но зимой перейти в большой клуб тяжело, а мы были самыми настойчивыми.

- У него была самая большая зарплата?

– Он входил в топ-5.

- Кого еще вы могли подписать, но так и не подписали?

– Была возможность побороться за Эдуардо из «Шахтера». Могли заполучить Абубакара, который нашумел в этом сезоне в «Лорьяне», пытались пригласить Бербатова и были близки к этому. ЦСКА нас определил по Миланову, мы оказались недостаточно быстрыми в принятии решений. Акционеру очень нравился Роналдиньо. Мы выходили на него, но финансовые требования превышали всю игровую и маркетинговую отдачу, которую клуб мог получить. Годовая зарплата – 6 млн евро, подписной бонус – 2 млн, плюс два дома – для него и брата-агента, плюс неограниченное количество билетов бизнес-класса в Бразилию и возможность улететь туда в любой момент.

- Почему вы закончили работать в Греции?

– Убедился в том, что у меня не получается продавить системное развитие клуба. Оставаться в проекте, который продолжал бы жить от результата до результата, мне не хотелось. Плюс с учетом «Анжи» я уже довольно долго жил вдалеке от семьи, и мне хотелось быть рядом с ними.

Я хотел уйти еще зимой, но тогда многие вопросы были завязаны на мне, и уходить от ответственности было бы в тот момент неправильно и нечестно. К тому же, я несу прямую ответственность за то, что клуб не выполнил поставленные задачи: мы не приблизились к тому, чтобы побороться за чемпионство, не выиграли кубок, и остались без Лиги чемпионов, хотя, повторю, Лигу чемпионов у ПАОК отняла федерация, сняв три очка. Можно долго размышлять о причинах и факторах, но и свои ошибки надо уметь признавать.

- Реакция Саввиди?

– Он хотел меня отговорить, но у нас уже была договоренность, что я дорабатываю до конца сезона. Мы остаемся товарищами, все цивилизованно и я ему искренне признателен за доверие и тот опыт, который я получил.

- Читал, что Саввиди шел в раздевалку, если был недоволен игрой команды.

– Да, например, в финале Кубка Греции против «Панатинаикоса», мы проигрываем 0:1 и играем действительно не очень хорошо. Саввиди был недоволен, и в перерыве спустился в раздевалку. Конечно, нужно было успокоить его, убедить, что этого не нужно делать, но я смалодушничал – еще и переводил то, что он говорил футболистам. Это были вещи, на мой взгляд, не совсем уместные в тот момент, жесткие, и в итоге к середине второго тайма мы проигрывали уже 0:3. Не думаю, что причиной провала был его приход в раздевалку, но то, что это не нормально, очевидно. Да и частые смены тренеров – не самый лучший путь чего-то добиться в футболе, а в ПАОК их за два сезона сменилось аж четверо.

- А тренер что делал, когда Саввиди появился в раздевалке?

– Это были первые минуты после свистка, когда игроки приходят в себя, и лучше вообще ничего не говорить. Тренер был в тренерской комнате, персонально объяснял что-то одному из защитников. Но тренером у нас был молодой грек, и я думаю, что он вряд ли смог бы как-то противостоять акционеру в этой ситуации. Это была моя задача.

РФС, «Спартак», продукт

- Когда готовились выборы президента РФС, вы склонялись к кандидатуре Прядкина. Вас не смущало, что как минимум на тот момент он был воплощением зла?

– Я знаю его лично, мы регулярно пересекались на заседаниях лиги. И я могу сказать, что он достаточно грамотный и толковый управленец. Любому другому человеку на его позиции в российском футболе было бы еще тяжелее.

- Правда, что если бы побеждал Прядкин, вы бы получали некую руководящую должность в РФС?

– Я об этом не слышал, но если бы в тот момент поступило предложение, я бы взялся. У меня была идея создания департамента развития, который занимался бы тем, о чем так много говорят – работой над российским футболом как продуктом. В направлении маркетинга, бренда чемпионата мы сильно отстаем от спортивной составляющей. Все признали, что с точки зрения уровня игры, интриги этот чемпионат был близок к выдающемуся, а вот инфраструктура, раскрутка явно не соответствуют и близко такой характеристике.

- Эта работа тогда подразумевала бы продвижение интересов «Анжи»?

– Нет, я на роль лоббиста совсем не подхожу.

- Первое, что вы сделали бы, оказавшись среди руководителей российского футбола?

– Мне кажется, необходимо разработать основополагающий программный, внятный и рабочий документ, по которому пошло бы развитие футбола. Не сбиваться на постоянные дискуссии о лимите на легионеров, войны с агентами, а подумать над стратегией – понятной, доступной и выработанной с учетом мнений всех, кто имеет отношение к футболу. Звучит, может быть, немного утопично, но это очень важно.

- Пример непрофессионализма в российском футбольном менеджменте.

– Есть вещи, которые я не могу понять. Например, путь, в том числе и трансферный, московского «Спартака». При всей увлеченности акционера и его финансовых возможностях, команда по-прежнему не может ничего выиграть. Есть огромная и лояльная аудитория, скоро появится стадион, а понять, чего и, самое главное, каким образом, хочет добиться команда, сложно. С другой стороны есть ЦСКА. Самое яркое подтверждение того, насколько важно в футболе не метаться, а верить в людей и путь, который однажды выбрали.

- Лучший менеджер, работающий в российских клубах?

– Сразу приходит в голову Роман Бабаев, генеральный директор ЦСКА, мы с ним сотрудничали по арендам Секу и Нецида. У него мощная офисная команда, хорошо подкованная юридически – в общем, работать с ними было комфортно. Всем нравится то, что происходит в «Краснодаре», многие сильно симпатизируют акционеру клуба, но я уверен, что за спиной Галицкого работает отличная команда, без которой многие успехи проекта были бы невозможны. Об этом очень мало говорят – по-моему, незаслуженно.

Гостевая, Это’О, Ткаченко

- Что входило в ваши обязанности, когда вы только приступили к работе в «Анжи»?

– Что входит в обязанности генерального директора? Все: от комплектования команды формой до участия в трансферных вопросах.

- Как много вы определяли и решали в клубе?

– Мой приход в «Анжи» – это был определенный риск для акционера, потому что на тот момент у меня вообще не было опыта работы в футболе, тем более в качестве гендиректора. Помню, что на первой встрече с Керимовым от волнения был чересчур многословен, но был искренен – такую возможность поработать в футболе упускать не хотелось. Спасибо акционеру, что рискнул и решился дать мне этот шанс.

Безусловно, меня многому обучал, наставлял, помогал, страховал Герман Ткаченко. Не знаю, смог бы я справиться тогда один. Объем вопросов, которые приходилось решать, был нарастающим. Сначала я брал на себя ответственность за то, в чем был какой-то опыт. В «Анжи» ведь не было вообще ничего – начиная от кит-менеджеров, и заканчивая пиар-специалистами – поэтому я много времени занимался формированием офиса. Я сразу переехал в Махачкалу, и проводил там 90 процентов всего времени. Команда жила в Москве, и кто-то должен был в такой конструкции быть на земле, которую команда представляла. По мере того, как я набирался опыта, стал заниматься и другими вещами.

- За кем было последнее слово в «Анжи»: за вами или Ткаченко?

– По масштабным, серьезным вопросам всегда принималось в расчет коллегиальное мнение с итоговым решением акционера. Сулейман Керимов принимал активное участие, вникал в совершенно разные вопросы. Вопросы трансферного характера, безусловно, были за Ткаченко, потому что он был главным консультантом по спортивной работе. Я тоже был вовлечен в этот процесс, но решений, кого купит «Анжи», а кого – нет, не принимал.

Герман Ткаченко: «К Керимову пришли и сказали, что я украл на трансфере Это’О 15 миллионов евро»

- Не было ощущения, что вас взяли в этот проект как раз из-за того, что не было опыта, ну и репутация не была испорчена?

– Думал об этом, и относил это к своим конкурентным преимуществам. Потому что я приходил в футбол чистым, мой взгляд не был замылен. Но я точно никогда не чувствовал, что меня взяли, думая, что я могу быть удобным, проводником каких-то странных сценариев и идей. У нас были редкие разногласия с Германом, мне не всегда были понятны действия акционера, но я все равно чувствовал, что мы работаем командой. Это было хорошее время.

- Самое серьезное разногласие между вами и Ткаченко?

– Да они не были фундаментальными, а касались рабочих деталей. Как, например, технология изменения статуса Роберто Карлоса. Это даже и не разногласия были. Просто мне казалось, что в каких-то моментах я уже достаточно компетентен. Хотя потом становилось понятно, что лучше лишний раз посоветоваться.

- Самое необычное задание, которое приходилось выполнять в «Анжи»?

– Если речь о каких-то экзотичных просьбах со стороны игроков, то ничего сверхъестественного или шокирующего не было. Понятно, что у многих пришедших в нашу команду больших игроков другой масштаб, другое восприятие действительности, но на деле все проходило гораздо проще, чем может казаться. Мое главное убеждение – надо любить тех, с кем ты работаешь, и игроков в первую очередь. По своей сути они ближе к актерам, чем к спортсменам. Такова данность, можно ныть по этому поводу сколько угодно, но это факт. И если ты, как менеджер, не окружаешь игроков правильной заботой, не делаешь их счастливыми, то будут проблемы. Мне нравится постулат, который говорит о том, что я не хочу, чтобы меня, как руководителя, сотрудники, в том числе и игроки, боялись. Надо делать так, чтобы они боялись тебя подвести. Это разные вещи.

- Самые запоминающиеся переговоры в «Анжи», в которых вы принимали участие?

– Если про трансферы, тот там не было каких-то выдающихся сценариев – все довольно рутинно, естественно со скидкой на масштабы, в которых работал «Анжи». Конечно, когда работаешь по переходам Карлоса или Это’О, порой не веришь в реальность происходящего.

Есть другая история, которая характеризует российскую действительность. Мы меняли газон, еще на старом стадионе. Я знал одну компанию, представители которой в свое время были спикерами в бизнес-школе RMA. Предложил их – позвонили, договорились, подписали контракт. Звонит их представитель: «Куда заносить?». Говорю: «Не надо ничего заносить. Если можете занести, лучше сделайте скидку на эту сумму». Через пару часов звонит этот же человек – чувствуется, уже хорошо отметивший подписание контракта: «Ты самый ненормальный менеджер, которого я встречал». Я долго корил себя, что не сумел развести подрядчика на скидку, хороший опыт на будущее.

- Одна из задач, декларируемых, «Анжи»: переломить антикавказский тренд. Вы верите в то, что это было возможно?

– Переломить, наверное, невозможно, но можно было – и мы старались – добавить позитивных красок. Можно было убедить, заинтересовать людей, которые в этой ситуации были in the middle – которые склонны к сомнению, размышлению и к анализу. Мы старались показать, что с нами интересно и ярко. Очень много сделали для того, чтобы картинка из Махачкалы выглядела по-европейски: до сих пор есть у меня видео, на домашнем матче с «Локомотивом» в середине сезона стадион уже был желтым морем из флажков, торжественный выход команды, живое исполнение гимна и трибуны, который гимн поют. Мне казалось, эти вещи делали Кавказ немного другим.

- В сентябре 2011-го на гостевой «Анжи» вы заступились за Гаджи Гаджиева. Через пару дней Гаджиев был уволен. Как вы себя ощущали?

– У меня был свой формат отношений с болельщиками «Анжи». Я решил жить в Махачкале, в том числе и для того, чтобы быстрее просканировать, понять ментальность и локальную специфику, это была позиция «открытой двери» в кабинете. Конечно, тогда я переборщил с эпитетами, но это была моя искренняя реакция. У нас был прямой диалог, и я имел право на эмоциональную реакцию. Тогда мне было противно, неприятно, и я так отреагировал.

Давление трибун все равно не было определяющим фактором в увольнении, этот вопрос был поставлен до этого, я просто не думал, что решение будет принято так быстро. Хотя, например, до последнего момента, знаю точно, Ткаченко был против этого решения. Со стороны все это выглядело странно, конечно, выставляло меня не лучшим образом, но я чувствовал себя нормально. Есть правило: тренера, до тех пор, пока он тренер твоей команды, надо поддерживать и защищать. Единственное – извинился перед болельщиками за то, что назвал их предателями. Я и сейчас захожу иногда на гостевую, смотрю, что пишут болельщики, и считаю, что они очень цивилизованно реагируют на происходящее.

- «Анжи» – новая история. Как новая история могла сочетаться с тренером Гаджиевым?

– Какое-то противоречие в этом есть, но мы считали, что Гаджиев поможет нам не терять связь с регионом. Мы понимали, что оторвемся географически, что дагестанских футболистов в команде будет мало – думали, что свой тренер в штабе будет полезен. Как показало время, в чем-то мы ошибались.

- Бывший врач «Анжи» рассказывал, что перед одним из матчей вы с Роберто Карлосом и Тарделли курили кальян и выпивали в ночном клубе.

– Во-первых, речь идет о баре гостиницы, где жила команда. Во-вторых, я пошел туда, чтобы убедиться, что там нет тех, кого там не должно быть. Тарделли вообще не было, а Роберто провел там двадцать минут, и пошел к себе в номер. Рядом со столиком, где он сидел, а потом остались мы с переводчиком Григорием Тихоновым, сидела пьяная компания, которая в грубой форме потребовала, чтобы Роберто вернулся и дал им всем автографы. Им было отказано, но драки никакой не было. Ну, и человека, который рассказал про это в газете, у меня язык не поворачивается назвать доктором, он просто не справлялся со своими обязанностями.

- В чем это выражалось?

– Можно привести кучу эпизодов, это карикатурный персонаж. Достаточно вспомнить хотя бы момент, когда он был на полгода отстранен от футбола за драку в матче с «Динамо». Можно вспомнить, как он, не уведомив руководство команды, исчез на два-три дня со сбора в Австрии, при том, что команда пахала на двух тренировках в день, и врач был необходим. Но об этом он в своем интервью умолчал почему-то.

- Вы пошли тогда в бар, потому что были прецеденты?

– Это был мой первый год в футболе, я был накручен, потому что мне многие рассказывали, что нужно ездить по ночным клубам, проверять гостиничные номера и так далее. Потом быстро понял, что это лишнее. Сейчас в футболе такие нагрузки и такое количество обследований, что если игрок злоупотребляет, это вылезет очень быстро. Да и сейчас игроки профессиональнее, чем во времена, когда тотальный контроль был необходим.

- Позже гендиректором «Анжи» назначили Алана Созиева. Вы поняли, почему это произошло?

– Нет, до сих пор не понимаю. Точнее, если желание акционера назначить нового гендиректора еще можно понять, то кандидатуру – нет.

- Почему желание можно понять?

– Потому что было недовольство результатами команды. Естественно, акционер хотел каких-то структурных изменений, чтобы все двигалось в том направлении, в котором ему хочется. Я стал вице-президентом по развитию.

- Расценивали это как понижение?

– Формально это не было понижением. В новом формате у меня появлялась возможность больше времени проводить в Москве. Я давно на тот момент говорил, что нам нужно активнее развивать и наш московский офис, потому что здесь возникало много работы, и нужно было стать мобильнее. Плюс от меня уходила часть скучной, рутинной финансовой и юридической работы, которая мне удовольствия не доставляла. Внутренне для меня это был просто переход на другой спектр вопросов, которыми мне было интереснее заниматься.

- Самый запоминающийся разговор с Созиевым?

– Человек пришел в клуб с попыткой доказать, что люди, которые работали здесь раньше – нечистоплотные казнокрады, а он сумеет вывести всех на чистую воду. В открытых дискуссиях с холдингом акционера и самим Керимовым приходилось доказывать, что мы все делали правильно и честно. Для меня это был тяжелый период, потому что слишком много времени уходило на то, чтобы объяснять, почему мы купили такое-то число флажков желтого цвета, и как списывали остатки. В принципе, это нормальное желание, мне не понравилось только то, что это напоминало визит ревизора, который считает меня в частности идиотом и вором.

- Потом случилось назначение Красножана и конфликты тренера с легионерами.

– Красножан – хороший российский тренер, просто не разобрался, куда он попал, и с каким коллективом ему предстоит работать. Ему не удалось найти подход к опытным, именитым игрокам, не удалось завоевать их, объяснить, почему они должны идти за ним. Он посчитал, что этого делать не нужно.

Красножан, например, уделял много внимания силовой подготовке. Прекрасно помню, как мы закупали в Дубае штанги и тренажеры, ставили их прямо на поле – и футболисты начинали качаться. Это’О говорит: «Я в жизни не делал 90 процентов из того, что сейчас от меня требуют. Я не против, просто объясните, зачем это надо». Ответ был в духе «Я знаю, для чего надо, ты просто иди и делай». Правильно это, или нет – мне судить сложно, но жизнь показала, что, наверное, нет. Наверное, в каких-то случаях можно переступить через себя и объяснить что-то определенным игрокам. Это же не сложно, а игрок это оценит.

Это один из нюансов, который привел к тому, что часть футболистов сказала, что им будет тяжело работать с этим тренером. Когда эта волна докатилась до акционера, он поговорил с одним, вторым, третьим – иностранцами, россиянами, именитыми и не очень – и понял, что большинство придерживается одного мнения, и легче поменять тренера, пока идет предсезонная подготовка.

То есть открытого конфликта Это’О – Красножан не было. Это’О не отказывался делать эти упражнения, он все выполнял, просто хотел понять, зачем. Лично мне было непонятно, что сложного в том, чтобы объяснить: мы делаем это и то, чтобы ты потом быстрее бежал и сильнее бил по мячу. Не думаю, что кто-то отказался бы пойти за таким тренером.

Еще была такая ситуация: в последний день сбора в Дубае Сэм был приглашен на какой-то матч в качестве посла мира. Он попросил тренера отпустить его, и тренер был страшно недоволен. Мол, он уже больше думает о политике, а не о футболе. Хотя это был последний день, на который каких-то особых нагрузок запланировано не было.

- Эта ситуация могла быть искусственно спровоцирована, чтобы убрать тренера, который не особо вписывался в концепцию, по которой шло комплектование команды?

– Я этого не чувствовал. Идея приглашения Красножана принадлежала Керимову. На тот момент мне казалось, что это здорово – есть тренер, который является частью плана самого акционера, а не навязан кем-то. Никакой такой силы, которая хотела бы намеренно сплавить Красножана, а вслед за ним и гендиректора, не было.

- Вы бы пригласили Красножана работать в ПАОК?

– Нет. Во-первых, он не знает иностранного языка. Во-вторых, он так нигде и не доказал свою состоятельность. Содержательно он не убеждал, что готов брать на себя управления серьезными командами. Хотя был период, когда мы с акционером серьезно думали над тем, чтобы на определенном этапе пригласить российского тренера.

- Кого, например?

– Мы думали о Черчесове. Это было, когда я только пришел в клуб. То, что недавно писали про Слуцкого – полный бред. Дмитрий Селюк предлагал нам Семина. Еще один российский тренер сам предлагал свои услуги.

- Кто?

– Бышовец. Он часто бывает в Греции, несколько раз приезжал на матчи, общался напрямую с Саввиди, с которым знаком, и намекал, что готов занять эту должность. Всерьез это, правда, не обсуждалось.

- Правда, что Это’О и Роберто Карлос решали все свои проблемы напрямую с Керимовым, минуя менеджмент «Анжи»?

– Нет. Разумеется, у них был доступ к Сулейману, они могли позвонить ему напрямую. Это те игроки, к которым нужен особый подход, но историй в духе «Кто ты такой, пошел ты, я все решу с Сулейманом» никогда не было. При мне точно не было. Что было потом – не знаю.

- Что за конфликт был у Это’О с Жирковым?

– Матч в Краснодаре, мы сыграли 2:2, и в ряде эпизодов Самюэлю показалось, что Юра его проигнорировал и не отдал передачу. Короче, обычная реакция на стресс, вызванный неудачной игрой. Он был этим недоволен, и это недовольство выразил. После матча прямо на поле завязалась потасовка, их увели в подтрибунное помещение, где конфликт продолжился, но без рукоприкладства. Такие конфликты в командах случаются помногу раз, если игроки не любят проигрывать.

Мне больше понравилось то, как этот конфликт разрулил Хиддинк. Он сказал обоим, что на следующее утро в 10.30 ждет их в такой-то комнате. Как он потом объяснил, комната специально была выбрана маленькая. Игроки пришли в 10.30, а он – специально задержался и пришел в 10.45. Когда он вошел в кабинет, игроки уже все выяснили, пожали друг другу руки и сказали, что проблем больше нет.

- Жирков ведь не говорит на английском, как они договорились?

– В той ситуации его знания языка хватило, все-таки он играл в Англии. Для такого разговора его навыков было достаточно.

- Чем еще удивил Хиддинк?

– Сложно объяснить словами, это какая-то метафизика. Когда он только приступил к работе, я приехал на тренировку на сборе в Турции, и был удивлен тем, какая вокруг него была энергетика. То есть человек контролирует все, не делая для этого ничего особенного. Вот он просто здесь, и все хорошо, все подчиняется ему, все объединены вокруг него. Я так и не понял, как ему это удавалось.

- Только ему быстро наскучило быть тренером «Анжи».

– А вы никогда не думали, что к каким-то специфичным вещам, все той же реакции по результату, ему было сложно привыкнуть в силу того, что он не работал прежде в таких условиях. Может быть, такой ситуации удалось было бы избежать, если бы мы раньше усилили его тренерский штаб. Для Гуса важно, чтобы в поле работали сильные люди. Наверное, в этом моменте мы не доработали. Так что думаю, Хиддинк тоже стал заложником отсутствия внятной стратегии развития клуба.

- Политика менеджмента «Анжи» заключалась в чрезмерной заботе о звездах. Не сложилось ощущения, что в какой-то момент с этим переборщили?

– Нет. Это был особый проект, мы не могли брать силой бренда, как это работает в «Манчестер Юнайтед» или «Барселоне». Грубо говоря, мы были никто, и звать нас никак. То есть нужно было создавать добавочную стоимость. Да, футболистам предлагали очень хорошие контракты, но для них это был репутационный риск, потому что они шли в неизвестный клуб, с которым неизвестно что может случиться, да еще не из самого простого региона. Поэтому, когда они контракт подписывали, мы были благодарны игрокам за это.

Для нас не составляло сложности прилагать какие-то дополнительные усилия, чтобы игрокам было максимально комфортно. Так у них появлялась ответственность перед нами. То есть потом они уже не могли сказать, что у них чего-то нет, и им чего-то не хватает. Продумано было все до мелочей. Ситуации как, например, с днем рождения Яя Туре, у нас просто не могло возникнуть, потому что мы всегда поздравляли еще и матерей футболистов – в день рождения сыновей отправляли им цветы в любую страну с благодарностью за парня. Это тоже влияло на то, как игрок начинал воспринимать клуб, за который играет. И я всегда будут делать все, чтобы игрокам клуба, в котором я работаю, было максимально комфортно.

- А что была за история с иском прокатчика автомобилей, услугами которого пользовался «Анжи»?

– Вот это чисто моя недоработка. Наверное, отсутствие управленческого опыта тогда сказалось. Нам нужно было как-то решать вопрос перемещения наших игроков в Москве. Тогда вообще с листа нам надо было решать огромный комплекс логистических вопросов: играем в Махачкале, живем в Москве, тренируемся в Раменском. Мы посчитали, что покупка собственных, корпоративных автомобилей со всеми сопутствующими затратами на обслуживание и водителей обойдется дороже, чем услуги транспортной компании.

Мы с такой компанией договорились. Компания высокого уровня – «Мерседесы» с водителями в костюмах, которые готовы выполнять требования клиента 24 часа в сутки. Футболисты довольны, мы – спокойны, потому что знаем, где находится игрок, и что он в руках профессионала. Такие услуги стоят соответствующих денег. Компания пошла нам навстречу, и заказы мы могли делать устно, просто по звонку диспетчеру, без письменного подтверждения и выписывания путевых листов. Это, конечно, было ошибкой, потому что все обернулось тем, что игроки стали злоупотреблять этими услугами. Машина могла проводить с игроками 12-13 часов в сутки, и когда стали приходить счета, стало ясно, что ситуация становится ненормальной. Моя ошибка заключалась в том, этот момент упустили из-под контроля.

- И вы решили не платить? Из-за чего подали иск?

– Так дело в том, что компания тоже стала злоупотреблять своей услугой, увидев халатность с нашей стороны. Зачастую машины работали по 24 часа, когда на самом деле были не нужны, просто потому, что формальной отмены на сервис не поступало.

- Ваша главная ошибка времен работы в «Анжи»?

– В том, что не додавили, не сумели заставить проект развиваться в соответствии с четкой, заранее прописанной стратегией. У Германа, у меня было четкое понимание, как нам выполнить те задачи, которые были перед нами поставлены. Выиграть чемпионат России, стать конкурентоспособной командой в Европе, мы для себя сделали документы, на которые опирались. Но, к сожалению, последующим руководителям клуба это было абсолютно не интересно, ну а результат говорит сам за себя. Все остальное – рабочие моменты.

Ну, и был еще такой момент, эмоциональный, что ли: команда живет в Москве, а я – в Махачкале. По сути, я видел команду, когда она только прилетала на игры, успевал по ней соскучиться, и воспринимал фактически как те же болельщики. Это где-то лишало меня холодной головы. Но это не ошибка, а данность: в Махачкале такая команда жить не могла.

- Как вы узнали, что уволены из «Анжи»?

– Мы отдыхали с семьей в Италии, мне позвонил Айваз Казиахмедов и сообщил об этом. Было забавно. До моего возвращения в Москву оставалось три дня, и мне казалось, что можно потерпеть и сообщить лично, а не по телефону. Не знаю, к чему была такая спешка.

- Ситуация, после которой вам хотелось уйти самому?

– Был готов уйти в период работы в клубе Созиева. Но к тому моменту было потрачено слишком много сил и нервов, чтобы что-то создать, поэтому хотелось все же увидеть результаты своей деятельности, и я решил не бросать все просто так, да и пытался не дать разрушить, то, что с таким трудом удавалось выстроить. Увидеть, правда, все равно не удалось.

- Сегодня есть вещи, за которые вам стыдно?

– Мне стыдно перед семьей за то, что я их дважды покидал надолго, но так и не смог принести взамен ощущение чего-то важного, какого-то осязаемого успеха. Ведь в футболе все равно самое важное – результат, трофеи. А вот они пока от меня все время ускользают в последний момент. Мне искренне хотелось что-нибудь выиграть, чтобы моя семья и те люди, кто верил в меня, могли гордиться тем, что я делаю. Стыдно, что не смог их порадовать такими достижениями. Больше мне стыдится нечего. Не так много в России менеджеров, которые прошли такую хорошую школу, как я, и опыт работы за рубежом мне, уверен, еще пригодится.

- Если бы ваша работа в «Анжи» продолжалась, вы бы подали в отставку после матча «Амкар» – «Анжи»?

– Нет, потому что если бы я работал, то не сомневался бы в том, что мы играем честно.

- Какие ощущения были, когда смотрели ту игру?

– Если бы я смотрел как болельщик, то у меня были бы основания думать, что что-то нечисто. Но я видел не один матч, после которого, будучи болельщиком, клялся бы, что все было расписано заранее. И в России, и в Греции. Но в эти моменты я был внутри, и знал, что на самом деле это не так. Если бы я узнал об обратном, то, конечно, уволился бы.

Антон Евменов: «Гинер и Бабаев сомневались, а я был крайне за то, чтобы продавать Вагнера в Китай»

Фото: fc-anji.ru, paokfc.gr, еженедельник «Футбол»/Сергей Дроняев

logoПАОК
logoОлимпиакос
logoАлан Созиев
logoГус Хиддинк
logoГеорги Миланов
logoАнжи
logoБибрас Натхо
logoРоберто Карлос
logoДимитар Бербатов
logoЮрий Красножан
logoГерман Ткаченко
logoГерман Чистяков
logoАнатолий Бышовец
logoЮрий Жирков
logoСамюэль Это′О
logoРоман Бабаев
logoЮрий Семин
logoИван Саввиди
logoРоналдиньо
logoСулейман Керимов
logoЭдуардо да Силва
logoСтанислав Черчесов
logoвысшая лига Греция