6 мин.

Илья Воробьев: «Я в Германии почти родной»

296

– Илья, а почему вы вообще уехали в Германию?

– Отцу поступило предложение работать в Германии и мы уехали вместе с ним. Конечно, у меня был выбор: остаться в «Динамо» или попробовать себя за границей. Я выбрал второй вариант. Через некоторое время у папы контракт закончился, а у меня – нет.

– В те времена из России вообще многие уезжали, тем более, в такие нехоккейные страны. Совсем плохо было?

– Так «Динамо» считалось благополучным клубом. А в других коллективах было гораздо хуже. Что вы хотите – девяностые.

– Разные гамаши у хоккеистов были?

– Ага. И всякие прочие радости. Денег не было. В Европе платили гораздо больше. А к нам две моделей клюшек приходили: две модели правые, две модели левые. И ты сам перекраиваешь их для себя.

– Деньги-то тут вовремя платили?

– Вовремя. Но какой вопрос, какие это деньги. Сейчас после кризиса очень много немецких команд в тяжелом финансовом положение.

– Сейчас российские хоккеисты через профсоюз поставили ультиматум: мы можем уехать в Европу. Это их спасет?

– Заработать тут никто не сможет, это я вам гарантирую. Конечно, прожить можно, но денег, которые крутятся в КХЛ, тут и близко нет. Какой-то доход можно было получить лишь в девяностые. Подкопил здесь, купил машину, перегнал в Россию и продал.

– Некоторое время назад в России любили пугать тем, что творилось в Германии. Дескать, тут не было лимита на легионеров, все это сказалось на сборной команде, которая вылетала из первого дивизиона. Все действительно плохо?

– Да. Взять нынешнюю команду Германии. Тут же собраны ребята, которые выступают в разных клубах, но особого выбора у тренеров нет. Сейчас разрешено 11 легионеров. И это, чаще всего, канадские хоккеисты. Местные в третьем-четвертом звеньях. А по канадской системе четвертое звено редко выходит на площадку. И это сейчас лимит сокращен, а раньше было не так. Конечно, сборная моментально пострадала. Своих-то нет.

– 11 легионеров! Мечта менеджера российского клуба.

– 11 в команде, но играть можно десятерым. Тут надо еще понимать, что такие легионеры, как я, не считаются иностранцами. У меня немецкий паспорт. По этому пути идут и канадцы. Некоторые получают гражданство на основании того, что у них есть немецкая овчарка. Шучу, конечно, но примерный порядок вам ясен. Так вот таких игроков в командах много. И молодой немец, приходя в первую команду, садятся на скамейку и играют крайне редко. Не думаю, что это правильно.

– В Германии хоккей сможет когда-нибудь приблизиться по популярности к футболу?

– Ни то, что не приблизится, но даже если собрать все виды спорта, то ничего не получится. Тут люди помешанные на футболе. Вот приезжайте в Германию, когда играет футбольная сборная. На улицах будет тишина. Или крики «гол!» из ближайшего спортбара.

– Говорят, что у каждого немца есть футболка национальной сборной. У вас с чьим именем?

– Баллак. Но надевал я ее один раз.

– Во Франкфурте есть «Айнтрахт». Знакомы с футболистами?

– Да. Расскажу такую историю: однажды футболист пришел к нам в раздевалку на экскурсию. И увидел холодильник, заполненный пивом. Начал фотографировать, сам удивленный. Дескать, у нас такого быть не может. А потом я сходил к раздевалку футбольного клуба. А у них там 16 джакузи. Вот, думаю, лучше мы бы вам пиво отдали, а вы нам джакузи.

– Непонятно, как в такой нехоккейной стране, появилась такая арена, как в Кельне? 18 тысяч.

– Кстати, мне тоже интересно, как они собираются ее окупать? Команда в этом году выступила неудачно. Долги. Так что клубу сейчас с этой ареной придется очень непросто.

– Все время хочется поговорить с вами о вашем отце, но вряд ли вы будете откровенным.

– Давайте не будем о Петре Ильиче? Просто у меня есть собственная точка зрения. И я не поддержу критиков. Его школа давала результат. Команды всегда находились вверху таблицы. Нагрузки? Да, вполне серьезные. Но с кем бы вы сейчас не поговорите, все признают, что была польза.

– За границей бы у него не получилось.

– Почему? Во Франкфурте получилось. Он там был самым успешным тренером. Сейчас тоже команду человек возглавляет, который долго уже с клубом работает. А вообще в команде 5 сезонов – 6 тренеров.

– Просто рассказывают много страшных вещей. Допустим, ты можешь оказаться вне состава, если улыбнулся на «сухой» разминке.

– Думаете, в Германии не так? Был случай, когда мы встречалась со словацкой командой, в рамках альпенлиги, где было много русских. Я тогда в первом звене играл, много забивал, отдавал. И вот «сухая» разминка. Вижу наших парней. Подошел к ним, поговорили, посмеялись. Договорились – вечером увидится. Потом прихожу в раздевалку, а мне говорят: «Илья, зайди в офис».

– И?

– Тренер мне говорит: «Ты сегодня не играешь». «Как? – переспрашиваю. – Может быть, я плохо по-английски стал понимать». «Нет, не играешь, – подтверждает тренер. – Мы видели, как ты с чужими игроками разговаривал». Я тогда страшно обиделся.

– Кто был тренером?

– Канадец. Речь о том, что это не только методы Петра Ильича. Перед матчем будь сосредоточен на своей команде. После игры делай, что хочешь. Я тогда, кстати, за нашими на стадион приехал.

– Если в Германии столько канадцев играет в хоккей, то, наверное, все матчи потасовками заканчиваются?

– Раньше так было, а сейчас – нет. Тут ведь четко: удаления, дисквалификация, штраф. Никому не хочется деньги терять.

– Вы вот, несмотря на габариты, всегда были агрессивным игроком.

– И в команду такую попал, что все могли за себя постоять. Да, у нас во Франкфурте был очень злой коллектив, все боялись на игру с нами на лед выходить. Помню, поехали мы в Швейцарию на товарищеский матч с клубом второго дивизиона. И как начали с первых минут долбить соперника, что те с площадки ушли. Потом хозяева вернулись и начали между собой играть, чтобы зрителей не расстраивать.

– Кто у вас был самый колоритный?

– Да все были колоритные. Один канадец не попадал в лимит и его заявили, как играющего тренера. Иногда он, когда не попадал в состав, переодевался в строгий костюм и становился на скамейку, чтобы дверь открывать. А сам зорко за матчем смотрит. Видит, что против кого-то из наших жестко сыграют, кричит: «Эй ты, я тебя запомнил, в следующем матче встретимся». Ему в ответ: «Ты сначала переоденься, потом говорить будешь».

– Приехав в Россию, вы заработали 120 минут штрафа. Это очень много.

– Так надо было проявить себя.

– Все помнят о вашем противостоянии с Сергеем Кривокрасовым. Вы бились сразу, как видели друг друга. За что невзлюбили друг друга?

– Вы вот все думаете, что у нас личные счеты были. Это не так. Он был сильный хоккеист и его надо было нейтрализовать. А драки… Бывали, конечно. Но я бы не сказал, что мы специально друг за другом гонялись. По крайней мере, после матча мы друг другу не мстили и не ругались.

– О каких боях можно вспомнить?

– Понимаете, некоторые ребята еще играют в суперлиге. А я сейчас начну выступать: «Того отметелил, этого…» Некрасиво будет.

– Хорошо, расскажите, кому проиграли.

– Знаете, я вот не помню, чтобы кому-нибудь проигрывал. Но я и с тяжеловесами не бился, типа Андрея Назарова. Дрался с канадцами, тут в Германии. Тут понимаете, главное же нормально схватиться. Они пока там говорили, что-то, мол, русский, туда-сюда, я уже получал преимущество, несколько раз ударив.

– А в чем было ваше преимущество в бою? Расскажите секрет.

– Да особого секрета нет. Я брал агрессией, злобой. Иногда меня доводили до такого состояния, что «шапочка» падала.

– Вы вот, говорят, еще официально не ушли из хоккея.

– Уйду, скорее всего. Доктора мне помочь не могут, головные боли сохраняются.

– И что делать будете?

– Ближе к хоккею. Буду тренировать. Может быть, получу хорошее предложение.

– Раз хоккей в Германии непопулярен, значит, вас никогда в жизни не узнавали.

– Во Франкфурте меня узнают. Я же там родной почти, с 18 лет.