Глава шестая. Переход в профессионалы
Важнейшей этап на пути к моей профессиональной футбольной карьере наступил 3 августа 1996 года, за два месяца до моего шестнадцатилетия. В тот день я подписал регистрационные формы Второго Юниорского Дивизиона, входящего в Лигу Юго-Восточных Графств, и трехлетний профессиональный клубный контракт, вступающий в силу с начала нового сезона. Свою подпись на документе поставил и председатель «Тоттенхэма» Алан Шугар, которого я увидел впервые. Он также подписал для меня книгу о «Тоттенхэме», которая до сих пор хранится у мамы дома; она была со мной в его офисе, чтобы скрепить своей подписью контракт, так как юридически я еще не считался взрослым. Впервые я сыграл во Втором Юниорском Дивизионе месяцем позже: 1-1 с «Редингом». В июле 1997 года я официально вступил в постоянный штат «шпор».
С четырнадцати до пятнадцати лет у меня не было агента, представлявшего мои интересы. Поскольку Фред Картер помогал мне на протяжении всего пути из «Сенраба» в «Лейтон Ориент», он был моим наставником и посредником (на тот момент Джеймс все еще тренировался в «Тоттенхэме»). Поэтому Фред согласовал все вопросы с моими агентами. С тех пор я был с Джонатаном Барнеттом и Дэвидом Манассия из «Стеллар Груп» (Джонатан Барнетт (основатель «Стеллар Груп») и Дэвид Манассия — одни из самых влиятельных футбольных агентов современности. К 2015 году в списке их клиентов значились Гарет Бэйл, Люк Шоу, Джо Харт, Эшли Коул, Фил Джагелка, Глен Джонсон, Стивен Нейсмит и др. В 2013 году они провели самую дорогую сделку в истории футбола по переходу Гарета Бейла из «Тоттенхэма» в «Реал Мадрид» – прим.). Джонни Уитмор, также из «Стеллар», все время находился на связи и постоянно присматривал за мной.
В свой первый год обучения по YTC нам нужно было повторять все, что показывали нам парни из группы на год старше, поэтому мы постоянно соперничали с ними и часто подшучивали друг над другом. В группе на год старше играл парень по имени Джейми Синклер, который также вырос в Боу, позже он стал подвозить меня на тренировку. Но не все парни были лондонцами; один из ребят был из Ирландии и несколько с севера. У них был хороший командный дух, но уже второй год не появлялось выдающихся игроков, которые перешли бы в старшую команду. Время от времени несколько лучших вызывались играть за команды возрастом выше: в U-17, а затем U-18. Я же играл за обе. Также в мой первый год по YTS я впервые сыграл за резерв «Тоттенхэма».
Подписание моего однолетнего YTC-контракта, а позже трехлетнего профессионального контракта, стало для меня новым этапом и в финансовом плане. Я стал получать 42 фунта в неделю! У меня появился банковский счет и деньги начислялись прямо туда. Мы также получали 160 фунтов в месяц на транспортные расходы, которые фактически удваивали мой доход.
Так как Джеймс ушел, у меня больше не было возможности добираться на тренировочную базу на зеленом «Мерседесе» его папы Фреда. Мы тренировались с понедельника по пятницу, а по субботам играли тренировочные матчи. В то время типичный будний день начинался со звонком будильника в семь. Я вставал, умывался и съедал тарелку хлопьев с молоком. Вся наша экипировка хранилась на новой тренировочной базе Сперс Лодж, поэтому единственной вещью, которую я должен был взять с собой, была сумочка с зубной пастой и щеткой, дезодорантом и кремами. На станции «Боу Роуд» я встречался со Стивеном Миллзом, который также получил YTC-контракт, в восемь мы садились в метро и отправлялись на новую тренировочную базу в Чигвелле, Эссекс, с пересадкой на станции «Майл-Энд» с Окружной линии на Центральную. Иногда по пути мы встречали других ребят из команды: Питера Крауча, добиравшегося из Илинга, голкипера Гейвина Келли из Аксбриджа (также с окраины западного Лондона), Нараду из Харроу и совсем рядом из Стретфорда Олтона Телуэлла. Мы ехали в обратную сторону от центра в час пик, поэтому могли спокойно сидеть и болтать.
От станции «Чигвелл» оставалось пройти около двадцати минут пешком вниз до Люксборо, прежде чем оказаться на тренировочной базе. Иногда меня могли подвести игроки, проезжавшие мимо, если они замечали меня и знали в лицо. Мы были на месте к девяти. Клуб требовал пунктуальности и опрятности; на игроках должны были быть брюки и туфли, но никак не джинсы с кроссовками.
Основная команда тренировалась на полях ближайших к раздевалкам, процедурным кабинетам и прочим клубным помещениям, а молодежь — на дальних полях. Это означало, что дети по пути на тренировку должны были проходить мимо взрослых игроков. По приезду мы выполняли рутинную работу: раскладывали манишки, накачивали мячи (ты мог проверить на ощупь, когда он достаточно накачан) и складывали их в большие сетки, по двадцать с лишним в каждую. Также мы должны были мыть обеденную посуду в столовой после тренировки. Когда я пришел в клуб в четырнадцать, «диетическая революция» все еще угнетала стажеров «Тоттенхэма», но спустя время мы перешли на тренировочную базу в Чигвелл, где столовая подавала пасту и мясо, и наше питание улучшилось, хотя мы и не особо переживали по этому поводу. К тому времени, когда я вошел в первую команду, тренеры стали очень интересоваться тем, что едят молодые игроки. Но в том юношеском возрасте нам пришлось узнать о диетической самодисциплине.
Другая рутинная работа для стажеров заключалась в том, что мы собирали форму в тележки и отвозили ее менеджеру по экипировке, а также чистили профессиональные бутсы игроков и относили их обратно. Таким образом, мы все время были рядом со старшими игроками, но не осмеливались заговорить с ними. Мы были детьми, слишком застенчивыми и тихими, чтобы решится на это.
У нас имелось расписание, в котором напротив имени стажера была закреплена работа, которую он должен выполнять в этот день. Боб Арбер был главным тренером, но также присматривал и за нами. В то время мы все очень боялись Боба и не хотели иметь с ним проблем. Это была жесткая любовь. Большинство из нас впервые испытали на себе крики и ругань. Сначала это был шок, но позже, если кто-то получал порцию криков в свой адрес, он мог услышать за спиной хихиканье парней, когда Боб уходил. Никто не осмеливался перечить ему.
Мы наслаждались общением друг с другом и имели много общих подколок и розыгрышей. Самым большим шутником был Питер Крауч. Когда позже его спросили, кем бы он был, если бы не стал профессиональным футболистом, он ответил: «девственником». В этом весь Краучи. Все мы обожали футбол, любили тренироваться и иногда оставались после тренировки поиграть в свое удовольствие. Мы наслаждались вместе проведенным временем.
Из моего поколения учеников клуба теми, кто больше всего наслаждались футболом и совместным весельем, были Краучи, Олтон Телуэлл, Нарада Бернард, Росс Фитцсаймонс (который отправился играть за «Норвич»), Стивен Миллз, голкипер Гейвин Келли и я. После тренировок нам не хотелось расходиться, поэтому мы находили чем себя занять, например, искали бильярдную, чтобы поиграть. Иногда мы ничем не занимались и зависали после тренировки на станции «Чигвелл» просто, чтобы побыть вместе. Иногда часами! Вот такую силу духа мы имели. Ни у кого из нас не было постоянной девушки, ни у кого из нас не было отношений – футбол и команда стояли на первых местах в нашей жизни. Да, мы не были невинными подростками, мы не были святыми, но мы действительно полностью отдавались футболу. И, конечно, будучи молодыми парнями, любили подколки и шутки, иногда делали глупости и попадали в неприятности. Но такими уж мы были. Из музыки нам всем нравился гэридж, и хотя у нас не было возможности выбираться в город каждую ночь, мы старались узнавать о вечеринках и отправлялись тусоваться по всему Лондону. Краучи водил нас по разным местам в Илинге, откуда он был сам; тогда у него уже было несколько фирменных движений, но «робот» появился уже позже в его карьере.
В конце месяца мы получали зарплату, которая в первый год по YTC, как я упоминал ранее, составляла 42 фунта в неделю. Мы садились в поезд на Вест-Энд и отправлялись на шоппинг. В основном мы покупали одежду: джинсы и куртки. Для каждого из нас это были первые заработанные своим трудом деньги, и после целого месяца упорной работы походы по магазинам были для нас хорошим развлечением. Во время межсезонья мы своей небольшой компанией вместе отправлялись на каникулы, в первый раз это была поездка в Тенерифе.
Группа постоянно росла, поскольку мы могли брать с собой друзей не из команды и даже не из футбола. Я все еще поддерживал дружеские отношения с Джеймсом, но после того, как он нашел себе девушку, мы немного отдалились друг от друга. Мы оставались друзьями, но уже не такими неразлучными, как во времена начальной школы.
В стороне от нашей общей группы был ирландский парень Сиаран Тонер, который также получил профессиональный контракт. Он был трудягой, с серьезным отношением к делу и жаждой к обучению. Год за годом Сиаран доказывал, что он тот, в чьих способностях больше всего нуждался клуб.
Была также и пара других парней, Саймон Клист и Иэн Стоунбридж, которые отправились в «Бристоль Сити» и «Плимут Аргайл» соответственно. Они были совсем другими: умные, спокойные, интеллигентные ребята, которые, казалось, не наслаждались весельем вместе со всеми. Мы чувствовали, что они не такие, как остальные парни, а похожие на тех, кто учились в группе «Уорд», когда я ходил в школу имени Блаженного Джона Роша. Среди нас они были аутсайдерами.
В то время «Тоттенхэм» имел большие надежды на боевого, коренастого, но крепко сложенного искусного полузащитника по имени Никки Хант. Но он не прогрессировал, как ожидалось, и по окончанию двухлетнего YTC-контракта ему не удалось получить профессиональный контракт. Многим молодым стажерам в конце концов не удается продвинуться дальше, даже если они занимались в самых больших и лучших профессиональных клубах. Разочарование – это риск, на который ты идешь, если собираешься стать профессиональным футболистом. И факт в том, что большинство не осмеливается идти на этот риск.
Даже в молодежной команде мы уже полностью отождествляли себя с клубом. Если дела у первой команды шли неважно и на последних страницах газет все выглядело печально, мы чувствовали себя так же. К сожалению, это было время, когда ранний успех Гэрри Фрэнсиса, как тренера «шпор» ослаб, и он был заменен Кристианом Гроссом из Швейцарии. Я помню его приход в клуб с его «билетом к мечте» (опоздав из аэропорта Хитроу на свою первую пресс-конференцию в качестве главного тренера «шпор», Кристиан Гросс явился с билетом лондонского метрополитена в руках и произнес: «Я хочу чтобы это стало моим билетом к мечте!», за что был резко высмеян британскими таблоидами – прим.). Мои воспоминания о том времени размыты, поэтому не могу вспомнить подробностей, хотя, конечно, мы знали, что СМИ не воспринимали его всерьез. Но я понимал, что своими методами он не получил ожидаемого отклика от игроков и поэтому продержался в клубе не так долго. И я не думаю, что своим знаменитым билетом он помог себе заработать так необходимый для побед авторитет у игроков, которые никогда ранее даже не слышали о нем.
Мы, стажеры, желали видеть «Тоттенхэм» успешным клубом. Нам хотелось иметь возможность похвастаться, что наш клуб был одним из лучших. И если первая команда была успешной, это делало нашу жизнь на тренировках гораздо легче. Даже не смотря на то, что основной состав и молодежь тренировались далеко друг от друга (старшие на главном поле, стажеры на самом дальнем), в воздухе витало напряжение, если у первой команды дела шли неважно, и им нужен был результат. Довольно страшно было собирать бутсы для чистки у старших игроков, когда они были в плохом настроении. Иногда ты проходил мимо игрока, и он с тобой даже не здоровался.
Но некоторые игроки были довольно приятными. Например, Давид Жинола – хороший парень, всегда приветливый и веселый. Дружелюбно вел себя и Руэл Фокс, но в то же время он был безжалостным! Он мог устроить тебе действительно серьезную взбучку, но то, что он критиковал нас, означало, что он, по крайней мере, общался с нами. Руэл Фокс был игроком старой закалки и любил время от времени поставить молодежь на свое место. Правда, узнав его получше, понимаешь, что он совсем не плохой. Позже мы с ним стали чаще пересекаться, когда я вырвался из резерва и попал в первую команду, а он, наоборот, стал чаще появляться в резерве. Я узнал, что он большой шутник, и с ним всегда было весело. Мне он очень нравился.
Лес Фердинанд также был хорошим парнем. Он был родом из западного Лондона и имел родственные связи с Нарадой Бернардом, который жил в Харроу. Думаю, их семьи знали друг друга. Жизнь в клубе намного легче, если есть что-то общее, объединяющее игроков. Именно так мы налаживали отношения с игроками первой команды, и именно поэтому англичане из первой команды быстрее находили общий язык с молодежью. Некоторые иностранные игроки все еще страдали от языкового барьера.
Сол Кэмпбелл любил поговорить с молодежью и всегда интересовался нашими делами. Я думаю, он испытывал симпатию к нескольким ребятам из Ист-Энда, а также к Стивену, Олтону и ко мне. Но нельзя сказать, что он взял роль наставника для любого из нас. Он был сдержанным и вдумчивым в разговоре с нами и не всегда разделял наши шутки. Но уже того, что ты время от времени перекидывался с ним парой слов, было достаточно; даже небольшая беседа была в удовольствие. Вот так проходило наше взросление, и мы никогда не испытывали негатива к старшим игрокам за то, что они не хотели иметь с нами слишком много общего.
То была совсем другая эпоха, нежели теперь, и юным игрокам приходилось намного тяжелее. В то время существовало разграничение между молодежными и взрослыми игроками, и я думаю, в какой-то степени, это правильно. Никто не хочет, чтобы дети вели себя слишком фамильярно, слишком расслабленно до того, когда они действительно заслужат это. Они должны пребывать в легком трепете и даже чувствовать небольшой страх. В настоящее время детям в молодежных командах очень комфортно рядом с игроками первой команды, но я надеюсь, они все еще испытывают уважение и понимают, что вся борьба еще впереди и для того, чтобы достичь взрослого уровня, еще придется постараться. В мое время мы это хорошо понимали.
В первый год в составе молодежной команды «Тоттенхэма» мы отправились на трехматчевый турнир в Испанию, в котором кроме нас принимали участие «Барселона», «Реал Сосьедад» и «Брондбю».
Игра с «Барселоной» стала для нас откровением. Они выглядели невероятно, совсем как нынешняя команда «Тика-Така». В их игре был ритм, движение, а их стиль, казалось, привит с очень ранних пор. Мы никогда не видели ничего подобного, и та «Барса» играла с нами так же, как играет сейчас: разыгрывала треугольники, находила свободные места и постоянно перемещалась. Это был самый серьезный футбольный урок, который мы когда-либо получали; они имели примерно 85 процентов владения мячом, и нам с трудом удавалось пробить по воротам.
Но у нас был Краучи и мы выиграли 1:0! В начале второго тайма он откликнулся на длинный кросс и переиграл вратаря в воздухе. Кроме этого, мы с трудом покидали свою половину и не могли связать и трех пасов: так силен был их прессинг, который прижимал нас границе нашей штрафной площади и не давал нам выдохнуть. Но мы то блокировали удар, то перехватывали последний пас, то делали удачный подкат, и, в конечном счете, им не удалось поразить наши ворота. Их стиль игры кардинально отличался от английского «бей-беги», который мы использовали, и нам, защитникам, нужна была серьезная концентрация для чтения их движений и передач. Стеной из наших защитников (даже Краучи отрабатывал в центре обороны) мы совершали отчаянные отборы и показали наш дух, и они тоже кое-что осознали: английские команды не так просто победить. Приятно было говорить о том, что мы переиграли «Барселону», даже несмотря на то, что между собой мы шутили о том, насколько мы отставали технически. Осознавая, что были и более талантливые команды, чем наша, мы имели крепкий характер и высокий уровень трудоспособности, что выставляло нас в лучшем свете.
Еще одна вещь об особенности молодежи «Барселоны». После игры обе команды обедали вместе, сидя за отдельными столами, но размещенными напротив. Несколько их игроков показывали расистские жесты. Я был оскорблен, как и большинство моих товарищей по команде, но мы сумели не показать, что были спровоцированы и сохранили дисциплину и свое достоинство.
Мы закончили этот турнир проиграв 0:2 «Сосьедаду», которые показали более острый и атакующий футбол. Поэтому возвращались, узнав на себе, насколько сильна испанская молодежь И десять лет спустя, уже взрослыми, они обойдут Францию и Бразилию, доказав себе, что они лучшие в мире.
Этот турнир был очень важной частью нашего футбольного воспитания. Мы постоянно впитывали информацию из разных моделей футбола и разных типов игроков. Здесь было чему поучиться. Но игра на этом турнире не являлась моей первой пробой того, как играют в футбол в других странах. К тому времени я уже играл за сборную Англии.
