Геза Мароци. Уйти можно и с вершины
Когда пишут, что второй чемпион мира Эмануил Ласкер отгородился «золотым валом» от Пильсбери, Маршалла, Рубинштейна, Шлехтера и даже Тарраша, чем лишил их шанса сыграть матч на первенство мира в тот самый момент, когда те были особенно сильны, – все почему-то забывают про Гезу Мароци. А ведь венгр, в начале XX века одержав ряд выдающихся побед и фактически получив право на матч, был настолько расстроен этим обстоятельством, что, в отличие от своих коллег по несчастью… бросил шахматы!
Увы, о нем не написаны книги, не сняты кинофильмы и на его партиях не учились новые поколения шахматистов. По сути, Мароци чуть не вычеркнули из памяти как игрока и за исключением Венгрии о нем толком не знают. Да даже Каспаров в своем титаническом труде о великих предшественниках уделил ему буквально несколько строк. Он остался в памяти не одним из лучших игроков своего времени, реальных претендентом на корону, не более чем наставником Эйве или Менчик, популяризатором шахмат, автором целого ряда дебютных систем. Но... все это было во второй, фактически вынужденной части его карьеры, – когда Геза, которому было уже за 50, – лишенный у себя на родине средств к существованию, был вынужден вернуться в шахматы. И все равно стал величиной.
Мароци родился 3 марта 1870 года в Сегеде, на самой границе с Сербией и Румынией, к слову, родном городе Петера Леко. В его семье не играли в шахматы, и он познакомился с ними только в 15 лет, сходу проявив талант в местных кафе. Потом совершенствовался в Цюрихе, где учился на математика, а потом в столице, Будапеште, где быстро стал одним из лучших. Интересно, что он отметился не только в живой, но и в игре по переписке, вместе с Резсу Харузеком выиграв турнир Budapest Chess Review, который шел с 1893 по 1897 год.
Важным для Мароци стал 1895 год. Он выиграл матчи за звание чемпиона Будапешта у Эйхнера и за звание чемпиона Венгрии у Харузека – 9:5. А затем отправился в Гастингс, где выиграл побочный турнир и получил звание маэстро. Этот успех настолько окрылил Гезу, что он окунулся в шахматы с головой. Стал председателем правления шахматного кружка Будапешта, много работал с Харузеком и своим наставником Якобом Самуэлем, сделав главный упор на игру в простых позициях и в улучшении техники эндшпиля.
В этом компоненте Мароци долгое время будет превосходить всех в мире… И плоды его напряженной работы над собой проявились буквально сразу, в Нюрнберге-1896, когда в своем первом же турнире в ранге маэстро он стал вторым, уступив только Ласкеру!
Позади остались Стейниц, Чигорин, Пильсбери, Тарраш, Яновский, Шлехтер… В 18 турах Мароци потерпел одно единственное поражение – от первого чемпиона мира, да и то на самом старте. Обошедший его на очко Ласкер, признавал свое поражение трижды.
Как все отмечали, этот успех Мароци отнюдь не был случайным. Поражала уверенность и сила, с которой играл венгерский маэстро. Он действовал холодно и спокойно, и явно превосходил в технике большинство оппонентов. Даже Ласкер, беспощадно игравший в подавляющем большинстве партий строго на выигрыш, с ним «отсушил» ничейку.
Через несколько месяцев после триумфа случился большой скандал в Будапеште. Геза, который был плотно занят по работе инженером и был членом оргкомитета домашнего турнира в честь 1000-летия столицы Венгрии, не собирался в нем играть. Но, несмотря на все протесты, был вынужден заменить Маковица, который снялся буквально за день до старта, – и понятное дело провалился… После этого Мароци год не садился за доску и немедленно вышел из состава во всех шахматных органах и в городе, и в стране.
Но турниры в Вене-1898 и Лондоне-1899 подтвердили, что Мароци в полном порядке! В первом он подбирался к элите, а во втором стал ею, разделив 2-4-е места с Яновским и Пильсбери вслед за Ласкером… А когда Эмануила не было рядом, то Геза разносил всех подряд, как было, например, в Вене-1899 – 9 из 11, Мюнхене-1900 – 12 из 15 или Монте-Карло-1902 – 14,5 из 19. Его единственным конкурентом в них был лишь Пильсбери.
Тогда на стыке веков Мароци котировался как второй-третий игрок мира, конкурируя по сути только с Гарри-Нельсоном. Но американец так увлекся самоуничтожением, сжигая себя в бесконечных сеансах одновременной игры вслепую, табаком и алкоголем, – что к 1904 году Геза остался фактически единственным реальным конкурентом Ласкеру.
В этот момент перед ним стал выбор: стать профессионалом и зависеть только от своих шахматных заработков или… остаться инженером, сохраняя надежные тылы. Этот выбор он должен был сделать однозначно и сразу! На одной чаше было щедрое предложение из Кембридж-Спрингса, а на другой – работа, где ему четко сказали, что если он поедет, будет тут же уволен. Как известно, в США Мароци не поехал… Геза и дальше продолжил уделять внимание шахматами лишь в периоды своих непродолжительных отпусков.
Но он продолжал подтверждать свой статус новыми успехами. В Монте-Карло, в Вене, а особенно – в Остенде-1905, где на 1,5 очка, в духе Ласкера, опередил всех конкурентов. К слову, это был не самый обычный шахматный турнир, его подавали как «отборочный» для определения будущего соперника Ласкера. Мароци не только получил первый приз в 5000 франков, но и специальную золотую медаль, где особенно подчеркивалась роль, которой бельгийцы предавали соревнованию… Играл в нем Геза блестяще – он получил еще и приз за красивейшую партию. Дело оставалось за малым – где взять деньги?
В 1904 году Маршалл, а за ним Тарраш, сразу после своих побед в Кембридж-Спрингсе и, соответственно, в Монте-Карло, отправляли вызов на матч Эмануилу и начинали сбор средств. Подтянул богатого друга, и тоже бросил перчатку чемпиону Яновский. Мароци, у которого не было богатых покровителей, который разорвал отношения с шахматными организациями у себя дома, просто не знал, куда податься и где собирать на матч.
Но тут сверкнул лучик надежды. Одержав победу в Бармене-1905, Мароци отправился в американское турне, организованное Касселем, газетным магнатом из Нью-Йорка. Его идея была проста: сперва провести серию показательных выступлений, а потом и матч с Ласкером, который не только был не против, но и собирался совершить этот тур вместе с Гезой, которого считал самым достойным претендентом на трон… О проекте узнали, и предложили финансирование также представители кубинского правительства Эстрады Пальмы. Они были воодушевлены успехами юного Капабланки, и им хотелось возродить традиции Гаванского шахматного клуба, игравшего активную роль в первенстве мира в 1890-х. В качестве места будущего матча назывались Вена, Гавана или Нью-Йорк.
Было подписано соглашение по традиционной тогда схеме. Играть до 8 побед без учета ничьих, после каждых трех результативных партий смена локации. Ставка – $2000.
Но… к 5 июня 1906 года кубинцы так и не внесли в качестве залога четверть этой суммы – им просто было уже не до того! Как гром среди ясного неба, прозвучало восстание на острове, а за ним – отставка Эстрада Пальмы. И Ласкер, который с 1896-го не сыграл ни одного матча за корону, только улыбнулся себе в усы. Мудрый Эмануил предложил Гезе дождаться лучших времен, – и провести их матч «на тех же условиях» в 1907 году.
Однако в 1907-м соперником Ласкера стал Маршалл, которого тот разделал под орех – +8–0=7. Через год им оказался Тарраш – +8–3=5. А Мароци все продолжал ждать своей «очереди», безрезультатно обивая пороги различных меценатов и правительств.
Параллельно с этим увлекательным занятием Мароци… стал вторым за Рубинштейном в Карлсбаде-1907, поделил с Шлехтером и Дурасом 1-3-е в Вене-1908. Однако ощущение, что «вся эта круговерть» уже не имеет для него никакого значения, не оставляли его. В конце концов, ему уже было под сорок, и Мароци принял окончательное решение.
Он уходит из шахмат! Прекращает участие в турнирах, и сосредотачивается на семье и на работе. Его инженерные таланты и востребованы и хорошо оплачиваются… «Ласкер в конце концов был прав, говоря, что ведущие игроки безразличны шахматному миру, – грустно заметил Мароци в заметке, посвященной его уходу. – И если ему не интересен даже матч с Эмануилом на первенство мира, мне здесь больше нечего делать…»
И он действительно ушел. Лишь раз, в 1911 году, уважил предложение от организаторов Сан-Себастьяна, уж больно привлекательным оно было. Но это был уже совсем другой Мароци. Не тот, который выигрывал турнир за турниром всего несколько лет назад. Как и в Будапеште-1896, он закончил его с результатом «–2», но не сильно переживал.
Продвигаясь по службе, в 1910-х годах Мароци сделал себе хорошую карьеру в Центре профсоюзов и социального страхования. Но… как и когда-то с Кубой, все карты спутала революция. Когда в 1918-м в Венгрии на короткое время к власти пришли коммунисты, Гезу назначили главным аудитором при Министерстве образования. Однако после того, как власть «красных» пала, он как и многие другие, тут же остался безработным, еще и в «черные списки» попал. Его не брали на работу ни инженером, ни аудитором, никем. Фактически Мароци указали на дверь. Он отправился в вынужденную эмиграцию.
И здесь, делать нечего, пришлось возвращаться к прошлой профессии. Мароци было за 50, – и примостившись где-то между Англией и Голландией, он начал играть в турнирах, но значительно больше – тренировать… Почти одновременно у него появились ученик и ученица, каждого из которых он довел до так и не покорившегося ему титула «чемпион мира». Речь, вы уже поняли, – о голландце Максе Эйве и англичанке Вере Менчик.
Авторитет Мароци был столь высок, что его, даже несмотря на 13 лет, проведенных вне шахмат, и явно снизившуюся силу игры, продолжали приглашать в крупнейшие турниры тех лет: в Гёттенберг в 1920-м, Вену, Лондон в 1922-м, Гастингс, Схевенинген, Карлсбад в 1923-м, Нью-Йорк в 1924-м, Карлсбад в 1929-м, Скарборо, Сан-Ремо в 1930-м, Блед, Будапешт в 1931-м, Зандворт в 1936-м. Его подпись стоит даже на знаменитой хартии о «золотом вале» в $10,000, предложенной Капабланкой претендентам в Лондоне…
Последней яркой вспышкой в карьере Гезы стала 1-я шахматная олимпиада в Лондоне в 1927 году, где венгерский маэстро привел к победе свою команду. Мароци набрал на 1-й доске 8 из 12, как водится, без поражений, – и получил золотую медаль… И этот успех был не единственным для Гезы – в параллельном турнире Менчик уверенно взяла титул чемпионки мира. А в следующие 10 лет Вера еще восемь раз повторит свой успех.
Венгры выиграли и следующую олимпиаду, 1928 года. Двумя годами позже команда 60-летнего Гезы стала второй, на финише уступив голландцам, – вперед же прошли поляки. Следующего успеха Венгрия на олимпиадах добьется 50 лет спустя, в 1978 году, когда у сборной СССР сумеют отнять «золото» Портиш, Рибли, Сакс, Адорьян, Чом и Вадас.
На склоне лет Мароци выступал в турнирах без особого блеска, но и проигрывал крайне редко, делая упор на свою филигранную технику игры в эндшпиле... Ходила даже шутка, что в одном из турниров (на самом деле такого турнира на было) сведя все свои партии вничью, Геза с грустью в голосе пожаловался: «Ну, вот и ничейная смерть шахмат!»
Впрочем, если полистать книги, написанные Мароци, а он издавался с 1907 по 1945 год, там смертью шахмат и не пахнет… Да и могло быть иначе, если Геза начинал с изучения творчества Пола Морфи, со сборников таких ярких турниров как Лондон или Карлсбад. Его обложки так и пестрят превосходными эпитетами: «занимательные», «блестящие», «удивительные». Это он все про шахматы! Даже в его деловитом учебнике концов игр – всё шуточки да ассоциации. Что уж говорить про сборники собственных партий…
Мароци прожил удивительную длинную жизнь – он ушел в 81, за год до этого получив от ФИДЕ титул гроссмейстера», и остается с нами даже после своей смерти. В наследство шахматному миру оставил целую россыпь дебютных откровений, и его имя можно найти во многих дебютах: в сицилианской, французской, Каро-Канне, Алехине и Пирце.
Ну, а в 1985 году произошло и вовсе уникальное событие: «дух Мароци» через медиума «сыграл» партию с Корчным. «Тот, с кем я играю, начал не совсем уверенно, и его игра старомодна, – прокомментировал ход баталии Виктор. – Но я должен признаться, что не был уверен в своей победе. Тот, с кем я играл, компенсировал недостатки в дебюте тем, какие решения он принимал в конце. Ну а способности проявляются именно там!»
