Марти Максорли. Исповедь тафгая. IV часть
Самой красивой, самой впечатляющей и великолепной считается драка Марти Максорли с Бобом Пробертом. О таких встречах говорят – "чума". Масштаб поражения одной из сторон был более интересен зрителям, чем счет на табло. Не было ни одного лишнего движения, каждый нанесенный удар приравнивался к шахматному ходу. Результатом той битвы стала ничья. Мало того, великие соперники пожали друг другу руки (!) в знак уважения к друг другу.
Я приехал в Эдмонтон, и передо мной встало сразу несколько новых задач. Первой проблемой было принятие внутри себя всех этих изменений. Я играл в Питтсбурге два года, осознать факт переезда было невероятно трудно, да и к тому же я ничего не знал об Эдмонтоне. Когда я переехал и начал жить там, я полюбил Эдмонтон. Отличный город и мне нравилось быть частью команды. По мне, Канада – это лучшее место для игры в хоккей. Люди отлично разбираются в хоккее и очень сильно болеют за свои команды. Меня удивляет нынешнее поколение игроков, которые в свои контракты вносят пункт о запрете на обмен в Эдмонтон. Нигде я не встречал более преданных болельщиков, чем в провинции Альберта.
В "Эдмонтоне" подобрался отличный коллектив, до моего прихода они два года подряд выигрывали Кубок Стэнли. Уэйн Гретцки был одним из лучших капитанов из всех, с которыми я когда-либо играл. Знающие "Великого" говорили тоже самое. Он говорил, что важно не то, что у тебя написано на спине, а то, что нарисовано на груди. У нас была боевая команда. Неважно, проигрывала команда или выигрывала, мы всегда держались вместе. Мне посчастливилось играть с Марком Мессье, Полом Коффи, Ярри Курри, Крэйгом Мактавишем, Гленом Андерсоном, Кевином Лоу, Дэйвом Семенко, Марком Напьером, и с одним из лучших моих одноклубников - Кевином Маклелландом.
Мы открыли новый сезон в Калгари и потерпели поражение 2:8. Многих жестких парней тогда не выставили на игру, в том числе и меня. Но, примерно через месяц, мы вернулись на игру в Калгари. После предматчевой раскатки мы устроили на льду небольшое совещание. Мы собрались вокруг тренера, обсуждая наши дальнейшие действия. Сатер раздавал указания: "Кевин, я хочу, чтоб ты схватил того-то, Максорли, первое, что я хочу от тебя увидеть, это то, как ты хватаешь Джима Пеплински и делаешь из него боксерскую грушу. Так, Джефф (Букибум), ты скидываешь краги с Ником Фотиу и выбиваешь из него дурь. Крушельницки и Смит , вы выбираете любого из оставшихся ( Джоэль Отто, Тим Хантер) и тоже бьете их, пока не вышибите из них весь дух".
Я прежде никогда не слышал такого на предматчевой раскатке. Я спросил у Маклелланда: "Что это значит?" Он ответил: "Марти, это битва за Альберту". Но это был первый раз в моей карьере, когда тренер посылал меня или говорил мне выйти подраться с кем-либо. Я всегда знал свое ремесло и мне не нужен никто, кто говорил бы мне, что я должен делать. Словом, я выходил на лед по делу, но об этом вслух не говорилось. Но во время матча все становится и так понятно. И если я не смог разобраться с инцидентом — даже если не хватило сил в конце смены — то твои партнеры не будут об этом молчать. Они выскажут свое недовольство, дадут знать, что я их подвел. Но если я победил в драке, добыл команде преимущество, то они будут благодарны мне. После игры оплатят ужин в ресторане, или простят мне карточный долг, при игре в индийский покер.
Когда я играл "Питтсбурге", то очень часто дрался с Марком Мессье, а потом мы стали одноклубниками. Долго времени на притирку нам не потребовалось. Марк поначалу держался на некотором удалении, потому что он играл в своей команде, и я слегка нервничал. Потом, как-то за день до тренинг-кемпа он приехал ко мне, мы побеседовали и все прошлое осталось в прошлом. Мы с ним стали хорошими друзьями, и даже стали соседями по номеру на два года. Когда ты живешь с кем-то в одном номере, ты по-настоящему узнаешь его. Мы засиживались допоздна, и разговаривали о жизни. Марк был приятным собеседником, он мог поддержать любую тему, и сидя напротив него, мне даже не верилось, что год назад, мы чуть не вытряхнули из друг друга душу.
Мы постоянно шутили друг над другом. Срезали шнурки на коньках перед тренировкой. Мазали хоккейные шлемы вазелином или пеной для бритья. Особенно выделялся Майк Крушельницки, то насыпет в фен детской присыпки, то кого-нибудь закроет в туалете автобуса. А однажды Майк вместе с Стивом Смитом, Дэйвом Хантером и Рэнди Греггом разыграли Чарли Хадди. На клубной парковке, нашли автомобиль Чарли, и поставили его на кирпичи. Он как ни в чем не бывало завел мотор - а тронуться не может. Вся команда надорвала животы от смеха, глядя, как бедняга выжимает сцепление. Рев стоял чудовищный. Наконец он догадался вылезти из машины. Когда заглянул под днище и увидел кирпичи, тоже долго смеялся. Домой Хадди уехал на такси.
Шутки закончились после того, как в плей-офф мы уступили в семи матчах "Калгари Флэймз". Мы играли с "Огнями" изо всех сил, и всем сердцем. Мы упустили в третьей игре победу ведя в счете 2:0. Мы были на подъеме, но после той игры все покатилось под откос. Пятую игру мы также проиграли, и оказались в шаге от вылета. В седьмой игре все складывалось для нас как нельзя лучше, но невоспетыми героями "Калгари" стали в той игре - Лэнни Макдональд, Эл Макиннис, Джо Маллен и Регги Лемелин. Мы гнули свою линию, стараясь побить их, даже устроив потасовку во время предматчевой раскатки. Но это нам не помогло. Мы пытались взять свое силой и, если бы смогли выиграть пятую игру, никто не знает, чем бы все закончилось. А проигрыш в седьмом матче никто не хочет вспоминать и никто не помнит того, кто вылетел на ранней стадии плей-офф. Либо Кубок Стэнли, либо ничего.
Что касается моей работы, то когда приходило время плей-офф, драки никуда не девались, вот только становились они более эмоциональными. Словно начался новый сезон и ты бьешься потому что ты не на шутку рассержен происходящим, а не потому что какой-то идиот раздражает тебя. Главное в плей-офф – это их насыщенность, напряженность. И ты не хочешь, чтобы ваши звезды выбыли из строя, потому что они не знали, что делать в потасовке. Энфорсеры разберутся с обидчиками, а голы оставим звездам. Хотя, хотел бы и я забивать почаще. Но и победить в хорошей драке, защищая одноклубников, также почетно. Игры, в которых я забивал – мои любимые игры. Я, конечно дрался порой неплохо, но все-таки мои любимые игры – это те, в которых я забил все свои сто восемнадцать голов в НХЛ. Я помню их все.
Работа энфорсера, это очень и очень нелегкий труд. Люди думают, тафгаи – это безмозглые отморозки и все, что они делают так это дерутся. Полагаю, на многих хоккеистов навесили такой ярлык. Но, на самом-то деле, мы счастливейшие люди в мире. Мы получали зарплату за то, о чем мечтали, будучи детьми, я имею ввиду, что мы мечтали играть в НХЛ. Скольким людям выпадает такой счастливый шанс? Не у многих карьера длится 19 лет. Я не говорю, что я особенный, я просто старался следить за собой насколько мог. Я был защитником, но во многих командах, в которых я играл, были отличные линии защиты, и мне пришлось потрудиться, чтобы завоевать себе место в основе.
В сезоне 1986/87 я получил серьезную травму. Все думали, что травму я получил в драке с Джеем Уэлсом , случившейся еще раньше в той же игре, но нет – все случилось в потасовке с моим другом Ларри Плейфэйром. По габаритам он был сравним со мной. Он несколько раз ударил с левой, эти удары я блокировал. Но потом он завалился назад, утянув и меня. Я приземлился на плечо, вот так-то я и получил травму. Следующим вечером, в Торонто, я подрался с Уэндел Кларком, задиравшим Кевина Лоу. Мы падали и вставали, он приземлился на меня, но ничего серьезного. Я сыграл после этого еще три игры, но я знал, что я травмировался, потому что плечо болело все сильнее. А я ждал, что, может, все-таки полегчает. В итоге, я, ради интереса, попробовал растянуть резиновую ленту и не смог. Я все равно решил выйти на игру в тот день. Мы играли против "Ванкувера". В первом же периоде, когда я понял, что не могу двинуть рукой, я ушел в раздевалку.
Мне сделали томографию и рентген. Доктор сразу же сказал: "Да, так и есть. Порваны связки". Для лечения требовалось хирургическое вмешательство. Меня внесли в список травмированных, и я так и оставался там вплоть до марта. На старте сезона в игре против "Сент-Луиса", Херб Рэглан ударил меня коленом-в-колено и повредил мне связки. Это случилось в одной из стычек около ворот. Осмотр доктора и пожалуйста, еще одна артроскопическая операция. Я выбыл на три недели, а по возвращении как раз и случилась та самая потасовка с Плейфэйром. Я только считал, что я готов к своему первому сезону в роли телохранителя Уэйна Гретцки как, бах, мое плечо вылетает, и я отдыхаю почти полсезона.
Я вернулся на лед в матче с "Чикаго", и подрался с Куртом Фрэйзером, который травмировал нашего защитника - Крейга Муни. Фрэйзер со спины атаковал Муни, потому что пару месяцев назад Крэйг провел чистейший силовой прием, после которого Курт оказался в нокдауне. Он ударил ему в голову, до того, как Крэйг почувствовал опасность. Он натянул Муни свитер на голову и продолжал бить даже когда тот потерял равновесие и у него слетел шлем. Фрэйзер завалил его, Крэйг ударился головой об лед и его унесли на носилках. Со стороны это смотрелось ужасно. Курт отработал до автоматизма свое движение, при котором он отворачивается и ты пялишься ему почти в затылок. Я сграбастал его джерси и начал бить по его здоровой голове. После нескольких увесистых ударов он свалился на лед. Впереди нас ждал плей-офф, и я походил к нему, в отличной форме.
Продолжение следует...
Источник Los Angeles Times.
еще помню Хитли отказался..но он кажется из-за того, что клуб слабенький...
как-то так, что первое вспомнилось