«Привозили на базу коньяк с шампанским, обменивались в бане мыслями об игре». Четыре встречи с чемпионами из «Динамо»
Собеседники Дениса Романцова.
В затянувшейся карьере журналиста я жалею об одном – поздновато осмелел для регулярных интервью. До сих пор грущу, когда вижу, что кого-то из легенд – скажем, Валентина Николаева – не стало с 2008-го по 2011-й. В период, когда я уже работал в Москве, но то ли робел, то ли зацикливался на других жанрах.
К счастью, в минувшие 12 лет успелось многое. Например – интервью с четырьмя футболистами, которые выигрывали с «Динамо» чемпионаты. Не трехмесячный турнир 1976-го, а полноценные, в два круга. Увы, никого из тех четырех динамовцев с нами уже нет, с чем особенно трудно смириться на этой неделе.
Как водитель самосвала прорвался в Высшую лигу в 26 лет и трижды стал чемпионом с «Динамо»
Началось все с защитника Владимира Кесарева. Если бы не его отзывчивость, я бы, думаю, и дальше робел по части интервью. Но с Владимиром Петровичем все получилось настолько лихо, удачно и душевно, что я наивно поверил: так будет со всеми.
Потом попадались люди погрубей и позажатей, но каждую неделю я все равно упрямо предлагал кому-то многочасовую беседу по душам. Навечно вдохновленный открытостью первого героя – бывшего водителя самосвала, который в 26 лет дебютировал в Высшей лиге и трижды стал чемпионом.
В кафе динамовского манежа мы встретились с Кесаревым 19 октября 2012-го. Ровно в то утро, когда фанаты обстреляли игроков «Динамо» из пейнтбольных ружей.
– Мы общались с болельщиками иначе, – отметил Владимир Петрович. – После игры выходим из четвертого подъезда стадиона. Вся площадь заполнена болельщиками. Поздравляют или, наоборот, спрашивают: «Ну что, не могли выиграть?»
Яшин жил на Кутузовском проспекте – на втором этаже. А внизу, под его квартирой, была электрическая подстанция. Оттуда шел дикий холод, пол ледяной – дети летом в валенках ходили, сопливые.
К Яшину болельщики обращались по имени. «Лева, привет!», «Лев, поздравляем». У нас тогда были не сумки, а фибровые рижские чемоданы. После игры болельщики выдергивали у Левы чемодан и возвращали у подъезда. Доезжали с ним до «Киевской» и провожали до дома. Обсуждали игру.
– В «Динамо» вы попали из заводской команды. А когда устроились на завод?
– В 12 лет, в 1942 году. Как раз сегодня жена пыль протирала, отыскала медаль: «За доблестный труд в Великой отечественной войне».
Зима тогда страшно холодная была – до 45 градусов ниже нуля доходило. Могли заниматься и воровством, и чем хочешь – обстановка тяжелая, война, голод. Мама очистит картошку, а из очисток, отрубей, валяет котлетки. Так и ужинали. А потом участковый отвел меня на завод.
Работал я с семи утра до двенадцати. На заводе были нужны именно детские руки. Маленькие, тонкие. Чтобы протягиваться в узкие отверстия ракет и прикручивать что-то, крючки насаживать. А перед призывом в армию нас заставили учиться на шоферов. Так я стал водителем самосвала.
Потом выиграл с заводской командой Кубок Москвы, и пригласили в дубль «Динамо». И провел я там пять лет.
– Почему до 26 лет играли в дубле?
– Оборона-то у «Динамо» хорошая была. И неизвестно, когда бы я дорос до основного состава, если б Толя Родионов руку не сломал. Они шли со второго поля на теннисный корт, где находилась раздевалка. А там валялись ракетки с мячами.
Родионов и говорит Трофимову: «Вась, давай поиграем – пока толпа моется». Начали играть – а они большие любители тенниса были. Толя поскользнулся, упал и сломал руку в локте. Я и заиграл вместо него.
– А спустя два года поехали на чемпионат мира.
– На том ЧМ Пеле было 17, а мне 28. Он тогда ничего не сделал. Витька Царев, который сейчас с нами здоровался, впился в него. Как нам говорили, все его партнеры были против, чтобы Пеле играл следующий матч. Вава, Диди, Гарринча, Загалло считали, что от него нет пользы. Гарринча мне куда больше понравился.
– После следующего ЧМ Яшина жутко критиковали. Говорят, он даже пропал на две недели.
– Чумовые! Нельзя же так с вратарем. Думаю, из-за тех нервных перегрузок Лев и скончался так рано. К тому же Лев успокаивал нервишки сигаретами. Не в открытую, конечно, – так, в сторонке, в туалете.
– Из полевых игроков кто-то курил?
– Численко баловался. Зимой тренируемся на теннисном корте. После занятий Игорь встал здесь за уголочек, покуривает. В дубленке. Рядом проносится тренер Якушин. Численко раз – и в рукав сигарету.
Но Михей-то профессор: «Ну что, Игорек, как потренировались?» – «Да так, ничего, Михаил Иосифович». – «Устал?» – «Да нет, не устал». – «Я смотрю, вы с мячом–то неплохо обращаетесь». Стоит разговаривает и смотрит – у Численко из рукава дым пошел. Говорит, усмехаясь: «Сигаретку-то погасите. Я так полушубок в армии сжег».
В год чемпионства-1963 игроков «Динамо» рисовали Кукрыниксы
На прощание 82-летний Кесарев сказал: «Скорей бы здесь стадион новый построили. Место-то шикарное». Открытие «ВТБ-Арены» Владимир Петрович не увидел. Как и другой уникальный динамовец Валерий Маслов, бывший капитан сборных СССР по футболу и хоккею с мячом.
Я позвонил ему в феврале 2013-го и наудачу повторил сказанное по телефону Кесареву:
– Очень бы хотел сделать интервью о вашей карьере.
– Да кому ##### нужна моя карьера? – поинтересовался Маслов и назавтра встречал меня в том же динамовском манеже. Только не в кафе, а на третьем этаже, где трудился помощником директора клубной Академии.
Передо мной предстал 72-летний сорвиголова, азартно вспоминавший, как на угловом убирал соперника свежим анекдотом, дружил с Алимжаном Тохтахуновым и проносил на гауптвахту коньяк с шампанским.
– Играем как-то с «Торпедо». Стрельцов выходит с потянутой мышцей и жалуется мне: «Не могу бегать». Говорю Эдику: «А у меня задача – тебя держать, так что давай просто в центре поля постоим. Пускай играют десять на десять».
– Как вы оказались в «Динамо»?
– «Динамо» договорилось о моем призыве на уровне замминистра обороны Гречко, но он попал в аварию и месяц пролежал в больнице. Все это время мне приходилось прятаться в Новогорске – чтобы не отправили в одну из армейских команд.
Пока скрывался, у меня дома дежурили ребята из нашей части – мы ведь жили в бывшей усадьбе графа Шереметева, где отец командовал полком связи. Всю войну отслужил, брал Берлин, а сын – дезертир. Но сообщить, что я дожидаюсь в Новогорске перевода в «Динамо», отцу не могли – за мной бы мигом приехали.
– Чемпионат-1963 вы выиграли с Александром Пономаревым. Расскажите об этом тренере что-то малоизвестное.
– Мы его очень любили, потрясающий человек. В 1963 году художники Кукрыниксы приехали рисовать нашу команду. Всех игроков изобразили, пристают к Пономареву – он ни в какую: «Да знаю я вас, нарисуете меня с огромными ушами». Они у него и правда немаленькие – все время в кепке ходил. Так его и не уломали.
– Почему другого тренера – Константина Бескова – вы любили меньше?
– Близилась игра с Баку. Любой результат кроме ничейного выводил в финальный раунд чемпионата Ереван. Ну мы на ничейку договорились и скатали 2:2. После матча Бесков приходит с журналистом Кучеренко и обвиняет нас, что игру продали.
Говорю Аничкину: «Витя, держи меня, а то убью его». Нет, ну как три тренера – Бесков с двумя помощниками – не могли посчитать, какой результат команде выгоден?! Послал его – в итоге за оскорбление старшего по званию мы с Анютой получили по пять суток гауптвахты.
– Какие воспоминания сохранили?
– Хорошие. Одна камера, две койки. Пронес себе ящик коньяку и ящик шампанского. На санитарной машине привезли. Благо опыт в этом деле был солидный.
Когда Бесков отъезжал с динамовской базы, я всегда привозил туда коньяк с шампанским. Константин Иванович об этом знал. Шеф – мудрый мужик: понимал, что необходим разбор между ребятами.
– Как строился разбор?
– Мы приносили Голодцу и Кузнецову, помощникам Беса, пару бутылок коньяка, а остальное распивали командой. В бане попаримся и высказываем друг другу в глаза свои соображения об игре.
– Бесков взъелся на вас после истории с Численко, когда тот сбил милиционера, а вы заступились за друга?
– Конечно. До этого жили с Бесом душа в душу. После какой-то игры в «Лужниках» мы с Аничкиным и Вадиком Ивановым подошли к замминистра внутренних дел – просить за Число, которого Бес собирался отдавать под суд.
А у замминистра проблемы посерьезней были – космонавт Герман Титов сбил женщину с коляской. «Ладно, решим», – говорит. В итоге Бесков на месяц отстранил нас от игр, а Вадик Иванов ушел в «Спартак» и сразу стал чемпионом.
Тогда же Витьку Вотоловского, отличного правого края, отчислили. Все из–за того, что с дочерью Бескова развелся – той самой, что потом за Владимира Федотова вышла.
– Яшин пять лет проработал начальником «Динамо», но был обвинен «в ослаблении морально-воспитательной работы». Как так вышло?
– Это после смерти нападающего Кожемякина произошло. Толя застрял с товарищем в лифте. Начали выбираться. Когда Кожемякин наполовину вылез, лифт тронулся. 21 год парню было, уже за сборную начинал играть.
– Какой заграничный выезд помните до сих пор?
– Играли в 63-м на Кубок со «Спартаком». Договорились: кто уступает – едет в Венгрию к «Ференцварошу», отмечавшему, кажется, юбилей первого чемпионства. Приезжаем: полный стадион, на трибунах – министр культуры Фурцева и три ряда наших солдат.
Идем по коридору на поле, и тут вдруг Йожеф Феньвеши плюет в меня и орет: «Сука! Курва! Коммунист!» Я бросился на него – хорошо меня Кесарев сдержал. С таким настроем и вышли – заруба вышла страшная.
– Что произошло на поле?
– Гена Гусаров подкатился под кого-то, гляжу: на него сзади уже венгр летит – и ногой в хребет целится. Витька Царев рядом был – успел вырубить венгра. Потом тот же Йожеф Феньвеши кинулся на кого-то и сам себе подвернул голеностоп.
Мы вели 3:2, и под конец их звездный нападающий Альберт настоящую драку учинил – стенка на стенку. А я ж молодой – тоже вклинился. Матиас Феньвеши, старший брат Йожефа, смотрел как Альберт дерется, и только пальцем у виска крутил: «Альберт – крэйзи».
– Какие неспортивные знакомства особенно цените?
– Ехали как-то в поезде с актером Анатолием Папановым. Не знаю, искренне или нет, но он признался, что болел за «Динамо». В жизни Папанов был интереснее, чем в кино. Жаловался нам: «У меня адский труд. Сегодня на сцене в Ленинграде, завтра – на съемках в Москве. А платят копейки».
В Ереване познакомились с Евгением Леоновым – простой, общительный мужик. Как и в кино. Тоже делился с нами, какие маленькие деньги зарабатывает – всего 50 рублей за ведение концерта.
– С кем-то еще из актеров сблизились?
– Я не искал с ними встреч. Мы были из разных кругов – о чем нам было говорить? Численко как-то звал: «Поехали к Высоцкому!» Они с Ворониным любили у него гостить. А я говорил: «Приеду сейчас к Высоцкому на поддаче, скажет: пьяница-футболист». Зачем это нужно?
– Ваши партнеры по «Динамо» рассказывали, что в редкие минуты отдыха от шуток, вы сидели с книгами.
– Всю «Войну и мир» осилил. Думаешь, если б не прочитал, понял бы фильм Бондарчука? Там ничего разобрать невозможно. Голсуорси всего прочел. Штудировал все, что под руку попадалось, – даже в туалете читал.
На чемпионский банкет-1963 тренер «Динамо» Пономарев позвал цыганский ансамбль. И разгорелся скандал
До академии «Динамо» Маслов работал в «Локо», и уделил в интервью особое внимание Ольге Смородской. Как и по другим темам, Валерий Павлович сказал совершенно не то, что принято говорить: расхвалил черкизовскую императрицу.
– Смородская мне очень нравится. Энергичная, напористая женщина. Ее же Газзаев два года натаскивал в футбольных делах. Она в футболе сечет очень хорошо.
– Валерий Газзаев? Это что-то новое.
– Когда она работала в большом ЦСКА, Гинер ее отфутболил, а с Газзаевым у нее сложились хорошие отношения. Пообщалась с ним – и в футболе стала разбираться покруче, чем Наумов и Киричек.
– Когда вы в этом убедились?
– В «Локомотив» пришел Юрий Белоус и первым делом сообщил: «Эти селекционеры ничего не понимают. Надо брать Адамова». Еще кого-то предложил.
Смородская меня вызывает и спрашивает, что думаю об Адамове. Отвечаю: «##### он нужен». Она: «Правильно. У меня такое же мнение».
Знаю, что Ольга Смородская осерчала на медиа–директора «Локомотива», не увидев интервью Маслова в разделе «Пресса» на клубном сайте. И потребовала это исправить. Мне было приятно.
Встреча с Масловым еще сильнее разожгла мой аппетит к интервью, но я все чаще сталкивался с проблемой – как добыть номер нужного человека. Иногда выручала телефонно-адресная база Москвы, но в случае с моей главной целью конца 2013-го не помогала и она.
К 50-летию последнего настоящего динамовского чемпионства я мечтал поговорить с защитником Георгием Рябовым. На фоне партнеров по «Динамо»-1963 (Яшина, Численко, тех же Маслова с Кесаревым) он казался малоизученным, хотя поиграл за сборную – в том числе в легендарном матче с Бразилией в 1965-м.
Я позвонил ему на домашний номер, но нарвался на странный, безнадежный гудок и обратился за помощью ко всем знакомым, связанным с «Динамо». Мобильного Рябова никто не знал, но мне посоветовали президента клуба ветеранов «Динамо» Владимира Долбоносова (сына финалиста Кубка Кубков-1972). Вроде как поможет.
Я вздохнул с облегчением. Годовщина чемпионства миновала, шел уже декабрь, но я решил, что уложиться к дате (29 ноября) – не так важно на фоне того, что все же дожму интервью. Преисполнившись оптимизма, я позвонил президенту динамовских ветеранов и услышал: «Телефонов не даю».
Роналдо говорил, что, очнувшись после приступа в день финала ЧМ-1998, ощущал себя так, будто его переехал грузовик. Психологически – после ответа Долбоносова – я чувствовал себя похожим образом.
Через несколько дней мы шли с коллегой Ворониным в пиццерию на Садово-Кудринской, в паре сотен метров от дома Рябова, и я делился своей главной заботой, которая плавно стала предновогодней.
«Этот Рябов живет вон там, на Спиридоновке, даже номер квартиры знаю, а связаться не получается, – кипятился я. – Нельзя же просто позвонить в домофон и попросить об интервью. За кого меня примут?»
Владислав согласился и, поразмыслив, предложил набрать городской номер Рябова с другими первыми цифрами – в Москве их, оказывается, частично поменяли. И что вы думаете?
Следующим утром я сидел в квартире легендарного динамовского защитника, и его жена Сайда показывала мне эстонский журнал с заголовком «Забытая легенда футбола» и фотографиями Рябова с Яшиным и Пеле.
– В московское «Динамо» меня взяли на место Крижевского, – говорил мне Георгий Ильич, устроившись на диване, а я сидел в кресле напротив и просто наслаждался моментом. – До меня в обороне было три К – Кесарев справа, Крижевский в центре и Кузнецов слева.
Но затем мы перешли на схему 4-2-4, и я стал играть в центре с Виктором Царевым. Труднее всего было против Галимзяна Хусаинова. Он же маленький, суетился у меня где–то между ногами. Из–за него я первую серьезную травму получил.
– Что случилось?
– Открытие сезона. «Динамо» – «Спартак». Угловой у наших ворот. Хусаинов как всегда мечется у меня на уровне пояса. Я выпрыгнул, опустился ему на голову – и рассек себе подбородок. А самую жуткую травму получил, когда с «Локомотивом» играли.
Причем столкнулся с Аркашкой Николаевым, с которым в одной комнате жил, когда в «Динамо» перешел. После той игры меня домой отпустили, а у меня дикий ужас – яма на лице под глазом, кровяной мешок.
Повезли в челюстно-лицевой госпиталь. Хорошо врач оказался болельщиком динамовским: «Ой, Жора, да у тебя перелом скуловой кости». В палате достал крюк, воткнул в щеку (вот точка на лице до сих пор белеет), зацепил скуловую кость и вернул на место.
Второй врач держал меня, чтоб я не дергался. Потом поднимают, смотрят: живой – неживой. Кушать мог только через соломку, но жена все равно откормила до 88 кг. Бесков потом ругал за такой вес, но я-то высокий, мне нормально.
– Как подружились с Яшиным?
– Мы ведь были ближе всего друг к другу на поле – он вратарь, я последний защитник. В комнате на сборах, в столовой – всегда рядом. Потом нам дали домик в Новогорске на две семьи. Жили там как родственники.
В Новогорске была плотина, мы ее Лужей звали, и Лева там часто рыбачил. Особенно когда его начали травить после ЧМ-1962. Стресс снимал. Он вообще тихие занятия любил. За грибами ходил. Пригласит меня, закурит, а я за ним бегу, с котомкой. Каждый дуб в Новогорске знал, все места, где можно белые грибы найти.
– Правда, что свадьбу бы сыграли в один день с Игорем Численко?
– Да, так совпало. Уже на следующий день мы со сборной улетели в Тбилиси и чуть не разбились. При посадке заварушка произошла. Самолет уже носом шел вниз, но все–таки удалось подняться и сесть нормально.
Встречавший нас начальник сборной Андрей Петрович Старостин потом рассказывал, что даже отвернулся, увидев, как снижается наш самолет. Думал, упадем.
– Что за человек Александр Пономарев, с которым вы стали чемпионами?
– Сильно отличался от Якушина. Тот интеллигент, а Пономарь – мужик, мог и матом припустить. Очень любил цыганскую музыку. На чемпионский банкет в Новогорске позвал цыганский ансамбль – и разгорелся скандал.
Кто–то сел на гитару этих цыган, и она естественно сломалась. Цыгане стали требовать денег, мы, конечно, не давали: «Нечего бросать ее где ни попадя».
– С хоккеистами динамовскими дружили?
– После Хорошевки мы жили на Проспекте мира и к нам подселили Мальцева. Мы жили на втором этаже, а Саша на четвертом. Он еще не встретил свою Сюзанну, холостой был и, когда их отпускали после игр, прибегал к нам. Залетал на кухню к моей жене, сам холодильник открывал: «Сайда, у тебя есть чего–нибудь пожрать?»
Молодой, двадцать лет, любовался собой в зеркале: «Я вроде ничего, а?» Шутил: «Все великие люди в конце апреля родились – Ленин и Мальцев». На двадцатилетие свое приходит: «Пойдемте в ресторане посидим». Так и отмечали втроем, за ужином.
– Игру против Пеле запомнили?
– Пельку я впервые увидел в Бразилии в 1962-м – мы туда с олимпийской сборной ездили. Но самая драматичная игра была в Москве через три года. Узнав, что я в составе, так обрадовался, что даже жене с базы позвонил, но Пеле меня тогда так закрутил, что я больше на одном месте сидел, чем играл.
На заднице так наездился, что все бока изодрал – потом все постельное белье зеленкой пропиталось. После игры был совместный фуршет в «Метрополе». Пеле сидел на отопительной батарее, а на лбу вена проступала: значит, тоже устал все–таки.
– Как вышло, что вы стали дипкурьером?
– Туда многие футболисты шли – тяжелейшая физическая работа, нужно перевозить по 20-30 мешков, это три тонны груза. Ответственность жуткая. Приходилось летать и в страны, где шли военные действия – во Вьетнам, например.
– А свободное время чем занимали?
– У нас сложилась традиция – каждую субботу Лев Яшин, председатель московского совета «Динамо» Лев Дерюгин и я ходили в баню. Когда у Левы с ногой беда случилась, я его на руках стал в баню носить.
– Мы с Валентиной Тимофеевной сходили на премьеру фильма «Чучело», – вспоминает Сайда Рябова, – назавтра звонок: «Леве в Венгрии ампутировали ногу. Надо ехать встречать».
Приехали к нему в палату. Пока Валентина Тимофеевна убиралась, я помогала Льву Ивановичу передвигаться – у него могла голова закружиться. Очень он переживал тогда. Говорил мне в коридоре: «Как же я теперь? Что теперь делать?»
– В «Динамо» его сделали начальником команды, но он был совсем не административный человек. – говорил Георгий Ильич. – Тренировать, с молодыми вратарями возиться ему куда больше нравилось. Годы спустя после окончания карьеры его везде узнавали – а ему это страшно не нравилось. Скромный был.
– На похоронах Яшина муж не мог присутствовать – убежал, разревелся, – добавила жена Рябова. – А меня Валентина Тимофеевна попросила с ней побыть. Помню, Кобзон рядом стоял – и у него слезы лились.
Подошел Эдик Стрельцов. Отбывая срок, он надышался на каменоломне и заработал рак легких. Вдруг говорит нам: «Я следующий». Через три месяца его не стало.
Нападающий золотого «Динамо» 50-х попал в клуб вместо десантных войск и играл в футбол до семидесяти девяти
В январе 2019-го на проходной школы «Трудовые резервы» меня встретил нападающий двух чемпионских «Динамо» (1957-го и 1959-го) Валерий Урин. Что он не выглядит на 85, я понял еще по фото с какого-то динамовского мероприятия, а вблизи все равно поразился.
Лысина, седина, морщины – это понятно, но какая физическая форма! Словно до сих пор играет.
– Почти угадали, – сказал Валерий Григорьевич. – Играл до 79 – баловался с ветеранами. Бывало даже шухарил: прокидывал мяч сопернику между ног. Сейчас ограничиваюсь тем, что каждый день езжу на работу на метро. Не могу сидеть дома. Не знаю, куда себя деть. А тут – слушаю, подсказываю. Живу.
– Жизнь ваша началась в Свердловске. Как его покинули?
– Мне было три года, когда репрессировали отца. Сталину доложили, что на его место метит Косарев – шеф комсомола, набиравшего тогда силу (все стройки осуществляли комсомольцы и зеки). И начались репрессии. Посадили секретарей всех комсомольских организаций.
Мой отец был третьим секретарем в Свердловске. Его отправили в лагерь, а меня с матерью и старшей сестрой – в город Слободское Кировской области. Маме запретили работать по специальности (педагог), и она три года была уборщицей.
– Сколько отсидел отец?
– Четыре года. Вернулся больным человеком. Ему отрубили ухо, сломали руку и ребра. Говорил: спасло то, что даже под пытками не признал себя врагом народа, готовившим свержение Сталина.
Перед войной отца восстановили в партии и отправили на трудовой фронт – инструктором по работе с молодежью в горьковский обком.
– Как вы из Кировской области пробились в московское «Динамо»?
– В 1941-м в Вятский лагерь отправили тренера сталинградского «Трактора» Александра Келлера – за то, что он немец. В конце сороковых Келлер возглавил кировское «Динамо» и собрал по области всех талантливых футболистов – в том числе и меня.
До этого я играл за фанерный завод, где работал токарем. С Келлером в 1954 году мы заняли четвертое место на турнире динамовских команд в Грозном. Вскоре после возвращения в Киров меня вызвали в КГБ.
– Волнительно.
– Все жутко испугались. Я тогда был на военных сборах, и командир эскадрильи чуть в обморок не упал: «Звонили из КГБ насчет тебя. Ты что наделал?» – «Ничего. Я же две недели здесь сижу».
Все оказалось не так страшно: в Грозном моя игра понравилась тренеру московского «Динамо» Михаилу Семичастному, и меня позвали в этот клуб. «Есть желание?» – «Конечно». – «Ну езжай». Хотя до этого у меня были другие планы.
– Какие?
– Собирался в армию, в десантные войска. Трижды прыгал с парашютом. С 850 метров. Я был храбрый, поэтому мне это стало интересно.
Сначала, прыгая с трех метров, учился правильно приземляться, чтоб не сломать ноги. Потом учился управлять парашютом, а позже, на ознакомительном полете, – выбираться из самолета и залезать на крыло. Перед прыжком нужно повернуться к пилоту, чтобы он по твоему выражению лица решил – боишься или нет.
«Пошел!» – «Есть – пошел». Отпускаешь руку, тебя сносит, закрываешь глаза, летишь и через пять секунд приземляешься. Но вместо десантных войск я попал в общежитие стадиона «Динамо».
– А там что?
– Шесть комнат по четыре-пять человек. Яшин приносил нам поесть: булочки, колбасу, котлеты. Знал, что все голодные, а денег мало. У него в то время родились две дочки, ютились на четырнадцати метрах, и к нам он приходил еще и для того, чтобы спокойно отдохнуть часа два.
– Великий Численко заиграл в «Динамо» одновременно с вами?
– Попозже, он же на пять лет моложе. Жаль, мало кто помнит, что это был за игрок. Однажды на тренировке Юра Кузнецов предложил нам освоить финт Гарринчи, только убирать мяч не под левую ногу, а под правую.
Игорь применил этот финт в матче с итальянцами на чемпионате мира – облапошил самого Джачинто Факкетти и забил красивейший гол.
– Как он играл с почечной недостаточностью?
– Игорь старался никому об этом не говорить, но, конечно, это сильно мешало. Ну и нарушения режима добавили проблем.
Сбил милиционера (дело замяли), из–за болезни рано оставил футбол, работал в озеленении, на заводе, перенес инсульт. В последние годы его жизни «Динамо» помогало Игорю деньгами.
– Защитник «Динамо» Борис Кузнецов вечно влипал в истории?
– Интересно уже то, что Боря был сапожником. Любимое занятие – перебивать шипы (их тогда прибивали к бутсам гвоздями). Глядел в окно, идет ли дождь, и в зависимости от погоды выбирал длину шипов.
После футбола Боря устроился в КГБ. Когда сын Якушина, инженер–электронщик, сбежал в Швецию, за ним послали Борю – они были хорошо знакомы. Выполнить задание не удалось: Боря рассказывал, что не смог затащить высоченного сына Якушина в машину.
– Партнер Кузнецова по защите «Динамо» Константин Крижевский, поиграв за ВВС, сблизился с Василием Сталиным.
– Он его на ты называл. Объяснял нам это так: «Васька-то? Да он же пацан». Такой он человек – с начальством разговаривал легко. Когда у нас были напряженные отношения с Югославией, в Москву приехал белградский «Партизан».
Перед матчем нас неожиданно навестил замминистра внутренних дел Переверткин. С ним – пять генералов в мундирах и с орденами. На одной руке у Переверткина не было пальцев между большим и мизинцем. Выступая перед нами, он размахивал этой рукой, а в конце спросил: «Есть вопросы?»
Крижевский: «А чего вы так пальцами показываете, но не наливаете?» (Таким жестом, оттопыривая большой палец с мизинцем и поднимая ладонь к голове, обычно предлагают выпить.) – «Налью, если выиграете», – сказал Переверткин.
– Как сыграли?
– 2:1. После игры открылась дверь раздевалки, и два чудака занесли шесть бутылок шампанского: «Это Крижевскому».
Я больше не видел таких защитников. Невероятная акробатическая подготовка. В падении выбивал мяч ножницами. Ногой доставал до перекладины! Наверно, помогло то, что начинал вратарем.
– Другой защитник того «Динамо» Владимир Кесарев рассказывал мне, что дебютировал в основе только в двадцать шесть лет.
– Да, поздновато. Играл нападающего за команду райсовета «Динамо», но, увидев его, Якушин заявил: «Он будет у нас защитником!» Володя с первых матчей заиграл очень сильно. Он хохмач, поэтому быстро прижился в команде.
Помню, сыграли в Нигерии при сорокаградусной жаре. После матча был очень приличный банкет, а уже утром – тренировка. Перед ней Якушин мне сказал: «Кесарев вчера нарушил режим. Иди растолкай его». А я-то и сам нарушил, но что делать – пошел к Володе.
Он предложил: «Давай сейчас столкнемся в прыжке на тренировке и упадем. Нас и освободят». – «Давай». Началась тренировка, мы разбежались – ба-бах – и рухнули.
Лежим без движения, а наш пожилой доктор кричит Якушину: «Они оба белые! Заканчивайте тренировку». – «Вот гады-симулянты, – заключил Якушин. – Ладно, пробегитесь вокруг поля и закончим».
Фото: ФК «Динамо».
Огромное спасибо за освещение неизвестных моментов футбольной истории.
Если б мог,тыщу плюсов.
И тыщу лет жизни всем ветеранам советского спорта,и футбола в частности.
Бобков Николай Васильевич, 24 игры, 4 гола в чемпионате 1963.
В 2020 клуб ветеранов Динамо взял у него интервью по поводу 80-летнего юбилея:
https://veteranfcdynamo.ru/bobkovu-nikolayu-vasilevich-80-let/
Автору - респект и уважение!!!
Нет ничего интереснее человеческих историй!
Ну и конечно хочется чтобы в субботу исполнилась мечта нескольких поколений динамовских болельщиков и ветеранов клуба!!!
Не то, что нынешнее племя.