17 мин.

Я провел два дня в детском хоккее. И вот что увидел

73

Именные коньки, лишение телефонов, родители на выездах. 

В феврале я оказался на две недели в Санкт-Петербурге. В разговоре с соседом по гостиничному номеру проскочило:

– На выходных тут треш будет – дети-хоккеисты будут туда-сюда носиться… 

– Хоккеисты? А что за хоккеисты? 

– Да я без понятия, но точно хоккеисты. У них еще сумки здоровенные. 

Начало: мальчишки очень стесняются, я – еще сильнее

В пятницу после ужина я спустился на первый этаж и увидел, что весь пол в баулах. Спрашиваю на ресепшн, где можно найти команду. Мне пообещали, что передадут тренерам мои контакты. Я решил подождать – чтоб наверняка: команда была на ужине в ресторане на первом этаже, так что пройти мимо тренеры не смогли бы. Вскоре подошел мужчина лет сорока – ему аккуратно указала на меня сотрудница гостиницы – и молча протянул руку. 

Через пять минут я был в курсе всех планов. Приехали мальчишки из «Северстали», они участвуют в первенстве Санкт-Петербурга. Что команды из Череповца делают в чемпионате Санкт-Петербурга? Как объяснил мне тренер, причина – в слабости первенства Северо-Западного округа. Кроме них, там играют команды из Сыктывкара, Мурманска, Великого Новгорода, Калининграда и Ленинградской области – и достойных соперников у «Северстали» там нет. Проверил – так и есть. Я общался с тренером команды 2011 года рождения, а «Северсталь» по этому возрасту выиграла на тот момент все 12 матчей сезона с общей разницей 96:26. 

Нашелся сайт с информацией о турнире. В субботу в 10:15 мне предстояло быть на Петроградке – там проходил матч «Северстали»-2009. А вечером можно было заскочить на Фаворского – там играла команда 2011 года. 

Вместе с тренером мы поднялись на наш этаж, где на диванах в холле его ожидала команда. Мальчишки смотрели на меня с явным любопытством. «Меня здесь нет, пацаны, слушайте тренера, не обращайте на меня внимания!» – сказал я, видя, что привлекаю этого внимания слишком много, отошел на несколько метров и отвернулся. 

«То, как вы сегодня играли, – недопустимо. Вы проявили безразличие. Вы ошибались в простейших ситуациях. Вы не слышите, что вам говорят», – спокойно и четко проговаривал тренер. 

Я украдкой посматривал на реакцию пацанов и вспоминал себя в эти же 13-14 лет: тогда я занимался армейским рукопашным боем, и тренер казался божеством, от которого нужно впитывать все, чему он учит. Допускаю, что только мне. 

Ребята были сосредоточены, но при этом выглядели опустошенными и усталыми. Объяснимо: они приехали на матч сразу из Череповца –  9 часов в пути, затем сама игра – судя по всему, на пустой желудок. Поражение, а потом еще переть баулы в гостиницу, где их ждал разнос от тренера. Безразличия, о котором он говорил, я не видел. Впрочем, я не был на игре. 

«Сейчас все звоните мамам, папам и телефоны сдаете Андрею Николаевичу», – так я узнал имя второго тренера, который все это время молчал. 

Современные проблемы требуют современных решений. Раньше нужно было проявлять изобретательность в воспитательных мерах, а сейчас достаточно забрать смартфон – и почти любой ребенок не знает, чем себя занять. 

Матчи: диаметрально противоположные эмоции, но одинаковые результаты

За шесть с лишним лет, которые прошли после моего переезда из Питера в Москву, я уже и забыл, что общественный транспорт в Северной столице работает иначе. Хорошо, что напросился в клубный автобус. Главное – не прозевать, когда они будут уезжать. 

Чуть не прозевал. Оставил себе запас по времени, чтобы можно было доехать на общественном, спустился на завтрак – а команда уже потихоньку шла на выход из кафе. Пока пацаны брели к автобусу, я нашел тренеров «Северстали»-2009 и быстро объяснил им, чего хочу. Те приглашающе махнули рукой – мол, заходи. 

– Как зовут-то? Где пишешь?

– Юра. На Спортсе пишу, на хоккейной ветке. 

– Это где? Газета? Или в интернете?

Мой спортсоцентричный мир слегка пошатнулся. Я показал тренерам парочку своих статей, но они их не особо заинтересовали:

– А про КХЛ пишешь?

– Редко, но случается. Вот не так давно про Ротенберга писал.

– А, Ротенберг…

Тон тренеров (их звали Максим и Олег) моментально дал понять, что они думают о бывшем тренере СКА. Зато с гордостью они рассказали, что «Северсталь» единственная полностью спонсирует детские команды – детям не нужно платить ни за что. Как позже оказалось, насчет единственной не совсем так, но в любом случае здорово, что родителям не нужно тратиться ни на экипировку, которая стоит как крыло самолета, ни на поездки на турниры.

Автобус подъехал к арене. На льду проходила тренировка у команды СКА-2015. Руководили ей три молодых парня. В ожидании главного действа я стал наблюдать за СКА. Самое любопытное за всю тренировку увидел тотчас же: один из юных хоккеистов, очевидно в наказание, перелазил туда-сюда через борт. В глаза бросились его коньки: на них были нанесены номер и фамилия. Вот это СКА раскошелился, подумал я.

Тренеры принимали активное участие: все упражнения сначала показывал кто-либо из них троих, а затем к выполнению приступали дети. Нередко тренировка останавливалась: после трех раз я перестал считать, сколько раз вся команда подъезжала к борту и вставала на колено. Удивило то, что раз или два тренеры бросали крепкое словцо. Вот и еще пунктик, о чем можно поговорить.

После тренировки я подошел к скамейке, которую уже покинули хоккеисты, но не тренеры. Задал, как мне казалось, логичный вопрос: как работает вертикаль взаимодействия всей системы и насколько плотно с детскими командами работает высшее руководство СКА и Роман Ротенберг в частности. Ответ поставил меня в ступор, из которого я до сих пор не вышел:

– А мы не в структуре СКА. Мы относимся к ЦСКА.

– В смысле? У вас такой же герб, такое же название, вы в Питере, но вы не под СКА, а под ЦСКА? 

– Ну да. Почему – без понятия, но вот так вышло.

– А за что тот парень половину тренировки через борт лазил? Провинился?

– Ага. Упражнение плохо отрабатывал.

– А почему у него одного коньки именные?

– Родители выпендриться решили. 

Тренеры ушли, но лед оставался пустым совсем недолго: команды «Северстали» и СКА 2009 года уже появились. Я поднялся на трибуну повыше, где уже рассаживались родители пацанов, и заговорил с одним из родителей. Узнал, что большинство детей, включая ее сына, в команде не столь давно. Все они на контрактах с командой, но зарплату не получают – по договору школа предоставляет все то же самое, что и «Северсталь». Хорошо, что так – в прошлом году на ее сына, рассказывает эта мама, потратили 300 тысяч: на клюшки, экипировку и так далее. В 15-16 лет идет активный рост, поэтому из многого юный хоккеист вырастает буквально за полгода-год.

Группа поддержки из родителей хоккеистов СКА в итоге составляла примерно человек 30. Самое неожиданное – у них были даже барабан и дудка! Не «Фратрия» или United South, но стало приятно, что в поддержку мальчишек родители включаются не только голосом. На другой стороне трибуны сидели с полдесятка женщин не менее колоритных: у них был желто-черный флаг, намекавший на симпатии к гостям. А еще чуть дальше, отдельно от них, располагался мужчина, одетый в черную зимнюю куртку с гербом «Северстали». Тренеры говорили, что на игре будет Игорь Зинонович Петров, легенда клуба, а ныне скаут в системе.

В перерыве матча я снова вышел на улицу, а там – родители. Завязался разговор:

– Дети есть?

– Пока нет, жду в августе первенца.

– Родится – не отдавай сразу ни в какие хоккеи-футболы. Лучше спортивная гимнастика. Координацию поставит классную. А потом уже в хоккей, лет в 7.

– А не поздно?

– Не, наоборот, самое оно. Он уже будет владеть телом, пользоваться этим, а не просто бестолково перемещаться. Мои вот оба начинали не с хоккея. Один, Платон, сейчас тут, а старший, Онисим, с «Барысом» подписался. Вот недавно казахстанский паспорт сделал, там нужно местное гражданство иметь.

– А который здесь ваш?

– 25-й номер.

Этот отец по имени Валерий стал моим главным собеседником. «Северсталь» по игре его совершенно не впечатлила: по мнению Валерия, череповчане в основном бегали, а не строили осмысленные атаки, и после перерыва все может измениться. В принципе, так на самом деле и было: «Северсталь» не смогла реализовать ни одного из трех удалений за период, в том числе даже 5 на 3. А Валерий очень точно предсказал дальнейшие события. Причем помог ему в этом его сын – сделал дубль во втором периоде.

Отец на трибуне лучился счастьем, но при этом выглядел так, будто это совершенно обычная ситуация. В принципе, Платон тогда продлил голевую серию до шести матчей, так что основания у Валерия были. Через пару минут мы с ним вновь вышли на улицу. 

– У меня детей пятеро, сейчас вот шестого ждем, и я стараюсь дать им все. Меня не просто много у них, а архи много. Я провожу с ними очень много времени. Раньше я работал чуть ли не сутками, хотел заработать как можно больше, а потом понял:...

– Что детям нужны вы, а не деньги. 

– Точно. Конечно, деньги тоже важны – я все равно хорошо зарабатываю, хоть и поменьше, чем прежде. Но семья важнее. Я могу их всех обеспечить, дать им очень достойный уровень жизни – и при этом быть с ними рядом, а не на работе 24/7. Дочка у меня вот в школе кутюрье учится, еще один сын боксом занимается. У всех свои увлечения.

В середине третьего периода Платон оформил хет-трик: на этот раз быстрее всех сориентировался на пятаке, добив шайбу, которая прокатилась по самой ленточке. «Северсталь» после этого расклеилась и на последней минуте пропустила уже ничего не решавшую четвертую шайбу. Я же в это время общался с Игорем Петровым:

– В таком возрасте можно разглядеть будущего Бедарда, Овечкина, Кросби? 

– У них очень многое очень быстро меняется. Кому-то может не хватать трудолюбия, хотя есть талант, кто-то просто бросит – сложно предугадать, что из кого выйдет. Но когда им уже лет по 15, то там остаются только перспективные – и там виден потолок. В принципе, если школа в год выпускает одного будущего игрока уровня КХЛ, это более чем успех. 

– Как вы объясните проблему с центральными нападающими в России? Что мы делаем не так? 

– Кому-то, может, способностей не хватает. Плюс многие меняют позиции туда-сюда – Вадим Шипачев, например, наш воспитанник, начинал вообще в защите, а вырос в одного из лучших центров в российской истории. 

Игра закончилась. Я поздравил Валерия с победой и отличной игрой сына и пошел к раздевалкам. Из-за деревянной двери не было слышно ни криков, ни ругани – очевидно, эмоции Максим и Олег держали в узде. Минут через пять тренеры вышли, сказав напоследок, что ждут всех в автобусе. 

Поражение всегда выключает в помещении звук. Когда мы рассаживались, все молчали – лишь парочка ребят подошла к тренерам, чтобы отпроситься до вечера к родителям. Мы выехали в сторону гостиницы, и Олег сказал, что я могу пообщаться с капитаном команды, Игнатом. Я пересел к парню, который сидел один, как будто даже несколько отдельно от всех:

– Как считаешь, что сегодня не получилось? 

– Все. Неудачный матч, шайба не заходила в ворота, большинство не работало. Наверное, я не доработал как капитан. Не дозарядил. 

– А как ты вообще относишься к поражениям? Выбросил из головы и готовишься к следующему матчу, или переживаешь и анализируешь, что пошло не так? 

– Мы смотрим матчи, где мы ошибались, тренируемся и стараемся этого не повторять. 

– В некоторых детских лигах Северной Америки стали запрещать драки. У вас сегодня их не было, но периодически случаются. Как ты считаешь, запрет логичен и оправдан, или же драки должны иметь право на жизнь?

– Я против запрета. Думаю, драки нужны. Это хоккей, жесткая игра, иногда драка помогает, добавляет какой-то уверенности.

После обеда – вторая игра, теперь уже «Северстали»-2011. Удалось посмотреть хоккей со скамейки команды – дверь была открыта, а уйти не попросили.

Как и команда постарше, эта «Северсталь» закончила первый период с преимуществом – 2:1. Как и команда постарше, эта «Северсталь» преимущество не удержала, а в третьем периоде расклеилась и проиграла в три шайбы – 5:2. Но у этих двух матчей было и кое-что, что их разнило. И разница была совершенно не в пользу игры 2011 года.

Педагогические методы вопиющие – или иначе нельзя?

За 12 лет на основной работе я привык к постоянному звучанию нецензурной лексики. Я и сам ее регулярно использую, но есть определенные границы, за которыми мат для меня недопустим. Оттого меня неприятно удивляло, что главный тренер команды матом не ругался – он им разговаривал. Причем не просто разговаривал – он им орал. На детей. 

На первой игре звуки скамеек для меня частично отрезали защитные стекла, накрывающие их сверху и сзади. Изредка я слышал, что там говорят – речь была вполне обычной, хотя иногда у тренеров и прорывалась артиклями обсценная лексика. Здесь же я находился в эпицентре событий и видел и слышал все. Даже в те моменты, когда «Северсталь» вела в счете, тренер орал на детей. Нет, они действительно играли не идеально, но не ждет же он, бывший профессиональный хоккеист с более чем сотней матчей в Суперлиге и КХЛ и почти пятью сотнями – в Вышке, что 13-14-летние пацаны будут играть без ошибок? 

Что самое грустное и страшное, Владислав Лучкин переходил на личности. Он оскорблял всех своих подопечных, которые удостаивались внимания большего, чем указание выходить на смену. Ни одного юного хоккеиста он не похвалил, включая авторов голов. Все выглядело настолько странно, неприятно и пугающе, что я поневоле задумался: может, это я что-то неправильно понимаю? Может, это нормально для спорта, даже детского?

Я вышел со скамейки и подошел к сидевшему на трибуне мужчине с шарфом «Северстали» – очевидно, отцу одного из череповецких хоккеистов. 

– Я слышу, что тренер орет матом на детей – скажите, а это частая история, или сегодня какой-то особенный день?

– Да это норма для него. Он себя постоянно так ведет.

– И что, всех все устраивает, что ли? Неужели никто не жалуется?

– Да жаловались мы руководству, и не раз. Они глаза закрывают, говорят, если мы его уберем, тренировать некому будет – желающих не очередь. Головой кивают, да и все.

– А с ним напрямую не общаетесь? 

– Да тоже случалось. Он говорит, что мы правы, это недопустимо, он это устранит – хватает на пару матчей, может, а потом все как раньше. Летом из-за него четверо из команды с хоккеем закончили. Не просто из команды ушли, а вообще закончили. 

Общение с этим отцом оставило какое-то неприятное послевкусие. Очень напомнило датский фильм «Не говори никому». Там родители тоже понимали, что что-то не так, иногда даже говорили об этом, но не предпринимали ни одного решительного действия и ничего не доводили до конца. В итоге – трагичный финал. 

Я вернулся на скамейку. Оскорбления детей продолжались, но в третьем периоде произошло что-то совсем странное: после того как «Динамо» забило дважды за 20 секунд, Лучкин выгнал со скамейки половину команды. Мальчишки взяли клюшки, бутылки и потянулись на выход, а тренеры даже не смотрели на них – они были поглощены игрой.

Я отправился в раздевалку. 

– Пацаны, вы ведь меня видели? Я журналистом работаю, меня Юра зовут. Такое, как сегодня – мат, оскорбление, отправка в раздевалку – часто случается?

Пацаны замялись.

– Да постоянно. Каждый матч.

– А вам это без разницы? Не злит, не выводит из себя?

Теперь уже легкие усмешки. Судя по лицам, пацанам абсолютно фиолетово, как их называл Лучкин – они его, кажется, даже не слушают. 

– У вас действительно из-за него четверо ушли из хоккея этим летом? 

– Шестеро. Он нас всех достал уже. 

– Скажите честно: он вас бьет или когда-нибудь бил? Если стесняетесь – можете не сейчас, а в гостинице вечером мне сказать, один на один.

Снова замялись, и по лицам мальчишек я еще больше укрепился в чувстве, что Лучкин иногда дает рукам лишней свободы.

– Нет, но он иногда бутылками швыряется.

Я вышел из раздевалки, полный ощущения, что мне сказали не все. Не просто так они мялись и переглядывались. Тем не менее хотя бы словесного подтверждения рукоприкладства я не получил, а презумпцию невиновности никто не отменял. Но возвращаться на площадку смысла я тоже уже не видел: игра проиграна, половина команды в раздевалке, остальные – вывозите как хотите.

Спрашивать что-то в автобусе, при множестве лишних свидетелей, я не стал. Когда же мы вернулись в гостиницу, пацаны пошли на ужин, а я остановил тренера:

– Когда я был на скамейке, я слышал от вас очень много мата и оскорблений в адрес детей. Все нормально вообще? 

– Я знаю, да, вы правы. Я стараюсь сделать, чтобы этого было как можно меньше, но иногда проскакивает.

– Проскакивает? Да вы же матом говорите, а не ругаетесь! Вы детей оскорбляете! Они от этого из школы уходят!

– Да, да, все так. Но меня больше всего бесят не ошибки – ошибаться можно, но вот безразличие…

– Вы из-за безразличия называете детей ########## [дятлами] и ####### [ушлепками]?

– Понимаете… Вот набирает школа детей на возраст – обычно человек под 100 получается, сразу половина отсеивается. Затем каждый год перед началом сезона еще человек по пять отсекают. В идеале до выпуска должна доходить полная команда, но по факту очень много пассажиров. Вот, смотрите, это команда 2011 года, до выпуска еще четыре года, а в ней уже сейчас половина – неликвид. Не борются, не стараются, им плевать. Отчислить их нельзя – школа против, требуют держать количество. Родители своих детей не забирают – может быть, даже из-за собственных амбиций. В итоге мы, тренеры, меж двух огней. 

– Вы считаете, это вас оправдывает? 

– Нет, не оправдывает. Я стараюсь, но… 

Покойный Сергей Наильевич Гимаев говорил, что болельщики простят все, кроме равнодушия. Равнодушие у юных хоккеистов я действительно видел – по отношению к репликам тренера. Но кое в чем он был действительно прав, да и по лицу его было видно: он и в самом деле не считает свое поведение достойным. Слегка смягчившись, я задал Владиславу тот же вопрос, что уже задавал Игорю Петрову. Про центральных нападающих.

– Родители все поголовно считают своих детей будущими овечкиными и кучеровыми, которых все знают, которые у всех на виду. Вингеры больше забивают, а родители от своих детей хотят именно этого. Они думают, что мы, тренеры, ни черта не понимаем, а их чада неизменно будущие звезды, мы их чуть ли не душим, когда не делаем так, чтобы вся команда играла именно на их сына. 

Интересная мысль. С одной стороны, абсолютно точная: каждый родитель действительно уверен, что лучше его ребенка на свете никого нет. С другой – как тогда выглядит тренировочный процесс? «Будете передвигать моего ребенка в центр / уберете в третье звено / не выпустите в большинстве – я его забираю из секции»? 

Неужели родители диктуют тренерам, как руководить командой? Зачем тогда они отдают детей в спорт, если не доверяют наставникам и считают себя умнее их? Или это просто попытка тренера оправдаться за неспособность влиять на детей и объяснять родителям свои методы управления? 

После ужина Лучкин собрал подопечных на подведение итогов. Он вновь был спокоен и корректен, как и предыдущим вечером. Я снова проследил за детьми: и они такие же, как и вчера. Команду разгромили на льду и в раздевалке – но и тренер, и игроки ведут себя ровно так же, как и прежде. «Северсталь»-2011 – не слишком релевантная выборка, чтобы судить по ней обо всем детском хоккее. Но точно ли другие команды, юные игроки и тренеры какие-то иные? Может, это вполне себе точный срез и весь наш хоккей будущего – именно такой? 

Фото: Юрий Безуглый; Федерация хоккея Республики Беларусь; vk.com/kidsdinamospb; vk.com/schoolseverstal

детский хоккей
logoСеверсталь
logoВладислав Лучкин
Игорь Петров