Кенни Далглиш. «Мой дом – Ливерпуль» 10. «Эйзел»
Дубль
…
10. «ЭЙЗЕЛ»
Сколько ошибок допустили власти в сезоне, который столь кроваво закончился? Еще до того, как «Ливерпуль» прибыл в Брюссель на финал Кубка чемпионов 29 мая 1985 года, наши официальные лица умоляли УЕФА не принимать такого катастрофического решения, как использование стадиона «Эйзел». Я знал, что Питер Робинсон отправлял бесконечные телексы в УЕФА, ФА, ФА Бельгии и бельгийскую полицию. Когда мы вышли из автобуса, даже игрокам стало ясно, что «Эйзел» не подходит в качестве места проведения матча. «Эйзел» — это катастрофа, которую нельзя было допустить.
Детали нашей дороги до Брюсселя теперь кажутся совершенно незначительными, а размышления о путешествии — неизбежно краткими. Мы начали матч против «Лех Познань» 19 сентября, и в преддверии его начала тренер поляков Войцех Лазарек заявил, что уйдет в отставку, если «Познань» не обыграет «Ливерпуль». За время путешествия по континенту я слышал немало самоуверенных предсказаний, но это бахвальство попахивало глупостью. «Познань» — один из небольших польских клубов, который только что стал чемпионом в 1984 году. «Ливерпуль» был чемпионом Европы и обладал огромным опытом возвращения на «Энфилд» с хорошими результатами в первых матчах. Мы все были полны решимости привить Лазареку немного уважения. Стадион «Леха» вряд ли можно было назвать пугающим, а болельщики «Познани» точно не были самыми яростными на европейской арене. Когда мы вышли из туннеля, они бросили в нас туалетные рулоны — не те снаряды, которые внушают мгновенный страх. Посмеявшись над предсказанием Лазарека, мы вырвались вперед благодаря Джону Уорку, прежде чем вы успели произнести слова «заложник судьбы».
Уорк прибыл из «Ипсвич Таун» в марте и только сейчас получил право играть в еврокубках за «Ливерпуль». Он наверстывал упущенное время. Будучи шотландцем, Уорки сразу же вступил в наш клан, и мы с Хансеном взяли его под свое нежное крыло. Непрерывно хихикая, он больше говорил руками, чем ртом, бешено жестикулируя, как человек, играющий в крестики-нолики. Он давно впечатлял меня как футболист. В «Ипсвиче» Бобби Робсон поставил Уорки и Эрика Гейтса в пару в центре полузащиты, и это оказалось очень удачным решением. Когда я играл против них, меня поразило, что Гейтс был не очень полезен в обороне, но при этом Уорки все равно забивал много голов, став лучшим бомбардиром Европы в 1981 году, играя в полузащите. Уорки был отличным финишером, оформив хет-трик против поляков в ответном матче на «Энфилде». Мы выиграли раунд со счетом 5:0 по сумме двух встреч. Узнав, что в конце года Лазарек покинул «Лех Познань», я не мог признаться, что был шокирован или сочувствовал.
Вслед за «Ливерпулем» в «Эйзеле» нас ждала встреча с «Бенфикой» — противостояние второго круга, фактически решенная под дождем на «Энфилде» 24 октября, когда Раши был неотразим. Только что вернувшись после травмы хряща, Тош не утратил инстинкта, позволяющего унизить вратаря, даже такого хорошего, как Мануэль Бенту. Трижды он забил в этот вечер, который был также примечателен тем, что Хари Гиллеспи получил достаточно редкое место в стартовом составе. Искренне приятный парень, Хари был одним из тех стабильных центральных защитников, очень удобных на мяче и прирожденным лидером — в восемнадцать лет он был капитаном «Фалкирка», — однако ему неизбежно было трудно вытеснить Лоуро или Ала в «Ливерпуле». Единственный раз, когда Хари одержал верх над ними, был на поле для гольфа. Он играл с ними двумя, и все равно столкнулся с проблемой в лице Хансена. В тот год Хари, вероятно, больше играл в гольф, чем в футбол.
Через две недели Хари снова оказался на скамейке запасных на «Эштадиу да Луш», где ему не помог Мишель Вотро, судья еще более отвратительный, чем погода. Я находился на нашей половине поля спиной к правому защитнику «Бенфики» Минервино Пьетра и сделал маневр, чтобы перевести мяч налево, но затем повернул направо. Пьетра прошил меня насквозь. Никакой пощады. Никаких попыток сыграть в мяч. Я упал на землю, лодыжка сильно болела. Вскочив на ноги, я повернулся лицом к Пьетре, чтобы поспорить с ним. Я был в ярости. Однако я никогда не думал о мести. Когда я уставился на него, Пьетра выглядел так, будто собирался ударить меня головой. Инстинктивно я вскинул руки, чтобы защитить лицо. Все, что я делал — это пытался защититься, отбиваясь от того, что, как мне казалось, могло прилететь мне в голову. Мое законное действие — поднятие рук — вызвало нелепую и дорогостоящую реакцию Вотро — красную карточку, мое первое и единственное удаление. Четыре года спустя я был поражен, когда, включив телевизор, увидел, что Вотро судит финал Евро-88.
Мой гнев по поводу автоматической трехматчевой дисквалификации был отчасти смягчен тем, что первая игра была Суперкубком Европы, безделушкой, не имеющей большого значения для серьезных футболистов. График «Ливерпуля» был настолько плотным, что мы договорились с «Ювентусом» о проведении Суперкубка только в один этап. Итак, ребята отправились в Турин 16 января, потерпели поражение 0:2 на «Стадио Коммунале», и никто не горевал. Все, что имело значение — это Кубок чемпионов, и в третьем раунде в марте ребята легко справились с венской «Аустрией». По мне не скучали. Вернувшись из ссылки в полуфинале против «Панатинаикоса», я хотел компенсировать свое пребывание на трибунах. Мы разорвали греков на «Энфилде» 10 апреля, Раши и я отдали ассисты на Уорки. Раши забил пару мячей, и, поскольку «Ливерпуль» контролировал игру, ребята великодушно позволили мне пробить штрафной, что обычно было уделом Алана Кеннеди или Ронни Уилана. В прошлом я попробовал пару раз пробить штрафные, но большинство из них заканчивались вбрасыванием мяча или попаданием на «Коп». Когда я приблизился к неподвижному мячу, почти взвыла сирена воздушной тревоги. На этот раз, Сэмми перескочил через мяч, а я переправил его в штрафную, чтобы Джим Беглин забил. После этой победы со счетом 4:0 матч в Афинах 24 апреля уже не представлял собой проблемы. Ребята были настолько расслаблены, что Джо даже разрешил нам осмотреть достопримечательности.
— Сходите и посмотрите на Акрополь, — посоветовал Босс.
— Но это всего лишь старая развалина, — ответил один из игроков. Мы все равно пошли.
— Это место разваливается на куски, посмотрите, — сказал другой игрок. Он оказался прав, и мы особо и не задерживались там надолго.
Туристические маршруты никогда не интересовали нас в европейских поездках. Единственным сувениром, который мы хотели получить, была победа, и Лоуро позаботился о том, чтобы мы получили ее в Афинах. Лоуро забил немало голов втихаря, время от времени выходя вперед, обмениваясь передачами и продолжая вести мяч. Он обладал невероятной скоростью, а если и допускал ошибку, то неизменно возвращался после нее, быстро исправляя ситуацию. Мало кто из защитников читал игру так хорошо, как Лоуро, или был столь же универсален. Он мог играть как на позиции крайнего защитника, так и в полузащите и центре обороны. После гола в Афинах его ждал Брюссель.
Еще до того, как мы увидели ужасное состояние «Эйзела», мы знали, что 29 мая на поле мы будем испытывать себя на пределе возможностей. В рядах черно-бело-полосатого «Ювентуса» можно найти людей, обладающих глубоким техническим талантом. Самым известным из их звездных имен был Мишель Платини. Лидер легендарных победителей Евро-84, Платини находился на пике своей игры. Я был безмерно восхищен Платини — он умел забивать ударами с дистанции и со штрафных, а также прорываться через центр, создавая шансы для других своим тонким касанием и прекрасным видением. Помогал Платини оттачивать мастерство «Ювентуса» польский нападающий Збигнев Бонек, хорошо известный по своим голевым подвигам на чемпионате мира 1982 года, а Паоло Росси представлял собой еще одного классного игрока в атаке. Другие известные имена, такие как Бонини, Ширеа, Кабрини и Тарделли, легко сходили с языка при чтении состава «Ювентуса». Как футбольный матч, финал Кубка чемпионов 1985 года всегда был сложным. «Ливерпуль» встретился с этим лицом к лицу. Как мероприятие, оно всегда было проблемным. «Эйзел» был больше похож на легкоатлетическую, чем на футбольную арену, он был слишком старым и слишком плохо приспособленным для безопасного размещения болельщиков.
«Он не подходит», — сказал мне Питер Робинсон. Я знаю, как неустанно Питер работал за кулисами, пытаясь убедить УЕФА, что это неправильный выбор для столь эмоционально насыщенного события, как финал Кубка чемпионов. Питер особенно беспокоился о нейтральной зоне Z за воротами, так как болельщики «Ливерпуля» находились в загонах X и Y по одну сторону.
«Они пускают туда кого угодно, — сказал Питер. — Фанатов «Ливерпуля», «Ювентуса», бельгийцев. Предполагается, что он предназначен только для бельгийцев, но в него попадают все желающие. Это опасно. «Ливерпуль» и «Ювентус» должны размещаться согласно полученным билетам».
Болельщики, пришедшие на стадион без билетов, собирались купить их у бельгийцев в эту нейтральную зону. Туда, наряду с болельщиками «Ливерпуля», стало стекаться множество итальянцев. Еще за два часа до начала матча ПБР обратился к УЕФА с просьбой решить проблему в нейтральной зоне, пока она не вышла из-под контроля. УЕФА не послушалась, как и бельгийские власти.
Когда мы прогуливались по стадиону перед началом матча, атмосфера казалась прекрасной. Я заметил много людей в нейтральной части трибуны, но настроение было хорошим. Один из болельщиков «Ливерпуля» перебросил мяч через ограждение, мальчишки подержали его, а потом выкинули обратно болельщикам. Ливерпульцам это нравилось, и мы затеяли игру, перебрасываясь мячом туда-сюда и обмениваясь колкостями так же быстро, как и мячом. Когда я вернулся в раздевалку, то могу честно сказать, что не видел ничего предосудительного. Но, к сожалению, кошмар Питера начал сбываться, и пока мы переодевались, снаружи разворачивалась катастрофа. Болея простудой, я лежал на процедурном столе, принимая какие-то легальные лекарства, периодически дремал, но прислушивался, не появится ли кто-нибудь в дверях с новостями о событиях на трибунах.
«Нам нужно, чтобы вы и капитан сделали объявление, — услышал я, как кто-то из УЕФА сказал, обращаясь к Джо. — Нам нужен призыв к спокойствию». Джо вышел, за ним последовал Нили. По общему мнению, их призыв к болельщикам «Ливерпуля» «вести себя хорошо» помог.
«Не выходите наружу», — приказал Джо по возвращении. Босс был явно расстроен увиденным и оскорблениями, которым его подвергли фанаты «Ювентуса». Для Нили ношение спортивного костюма «Ливерпуля» гарантировало мгновенную насмешку и поток итальянской слюны.
«Что там происходит?» — спросил я. Я просто не знал. Джо не стал нам рассказывать. Нили, конечно же, тоже. Высоко на обращенной к полю стене раздевалки, было окно в крыше с матовым стеклом, чтобы люди не могли заглянуть внутрь. Кому-то из ребят удалось открыть его, но они так и не смогли понять, что происходит. Воцарилось замешательство. Представители УЕФА давали противоречивую информацию.
«Игры не будет», — сказали нам. «Игра будет», — пришло сообщение. Надежная информация была в дефиците. После 90-минутной задержки УЕФА дала зеленый свет. Не обращая внимания на масштабы кровавой бойни в зоне Z, мы направились по туннелю. Я знал, что произошел инцидент, явно серьезный, но каковы его масштабы? Ущерб человеку или имуществу? В своей книге Нили утверждает, что игроки «Ливерпуля» знали о смертельных случаях. Я не знал. Нили был снаружи и разговаривал с властями, когда призывал фанатов «Ливерпуля» к сдержанности, так что, возможно, он знал, но остальные были в неведении. Что произошло? Чувствуя напряженное настроение, я догадался, что финал закончится через 90 минут. Дополнительного времени или серии пенальти не будут допущены для продолжения враждебности. Насколько мне известно, никто в УЕФА не говорил с арбитром Андре Дайной о том, что важно закончить матч как можно быстрее, но в этом и не было необходимости. Все понимали, что нужно сделать все возможное, чтобы не допустить роста напряжения. Болельщики «Ювентуса», казалось, грозили устроить беспорядки. Полицейские лошади мчались во весь опор. Оглядевшись по сторонам, я заметил огромные пространства на трибунах. Тысячи людей покинули «Эйзел». Я и не подозревал, что 39 зрителей погибли. Даже не зная фактов, моя интуиция, что этот финал — фарс и совершенно лишен спортивной честности, подтвердилась, когда «Ювентус» получил право на пенальти через 14 минут после перерыва. Это был просто фарс. Подножка Гиллеспи на Бонеке была, конечно, за пределами штрафной, но казалось, что Дайне не терпится назначить пенальти в пользу «Ювентуса».
— Не может быть, чтобы это был пенальти, — заметил я одному из чиновников УЕФА несколько лет спустя.
— Некоторые из нас знают об этом, — ответил он.
УЕФА должна была знать, что это не пенальти. Должно быть, они увидели, что нарушение произошло за пределами штрафной. Несомненно, они также прекрасно понимали, что им нужно закончить игру. Воспользовавшись щедростью Дайны, Платини забил с точки. Пропущенные голы, особенно несправедливые, обычно вызывают во мне гнев и решимость. Я переключался на более высокие передачи как можно быстрее, ища ответный гол, месть, справедливость. Не в этот раз. Даже когда в нашу пользу не был назначен вопиющий пенальти, когда Бонини сбил Ронни Уилана в метре от ворот «Ювентуса», мой разум и мое тело были в нейтральном положении, не желая вступать в игру. Финал Кубка чемпионов 1985 года прошел мимо меня. Несмотря на варварские настроения между болельщиками, между игроками такого напряжения не было. Игроки «Ювентуса», должно быть, чувствовали себя плохо. Неважно, чьи болельщики погибли, ведь от «Эйзела» пострадали обе команды. На «Ливерпуль» повлияла ужасная атмосфера и кошмарная ситуация, в которой оказался клуб. Травма охватила всех на «Эйзеле». Когда Дайна подал сигнал о завершении матча, я был настолько оцепеневшим и отрешенным, что так и не поднялся за своей медалью. Я сразу же бросился вниз по туннелю, не оглядываясь, мчась к притихшей раздевалке. Каждый игрок был погружен в свои мысли. Когда я оглядывался по сторонам, мое сердце устремилось к старине Джо. Это была его последняя игра, и она завещала ему бесчисленные бессонные ночи. Джо выглядел затравленным, по его телу пробегали волны напряжения.
Быстро приняв душ и одевшись, я бросился на поиски Марины. Слава богу, с ней все в порядке, она явно расстроена, но не так сильно, как те жены, которым угрожали болельщики «Ювентуса». Один итальянец пытался затащить девушку Пола Уолша посмотреть на тела. Только когда девочки начали объяснять нам, что произошло, мы поняли всю грандиозность события. Супруги попытались покинуть стадион через черный ход, но наткнулись на машины скорой помощи и ряд мертвых тел. Когда Марина сообщила мне эту деталь, я пришел в еще большую ярость. Если УЕФА собиралась продолжать игру, они должны были защитить невинных людей, таких как наши жены.
По мере того как мы садились в автобус, постепенно становилось все очевиднее, что произошло. Основные факты уже установлены: 39 человек погибли в результате обрушения стены, когда они убегали от нападавших на них фанатов «Ливерпуля». К сожалению, бежать им было некуда, оставалось только отступить в эту давку и погибнуть. В отчаянии. Даже сейчас власти все еще не понимают, что произошедшее на «Эйзеле» было наследием Рима годом ранее. В памяти болельщиков «Ливерпуля» еще свежи воспоминания о том, как жестоко обошлись с ними итальянские болельщики у Олимпийского стадиона в 1984 году. Болельщики с «Копа» помнили камни, летящие бутылки, нападения на стадионе. Засады, в которые попали фанаты «Ливерпуля» в Риме, возмутили всех болельщиков, и они решили, что больше не станут жертвами итальянской ярости. На «Эйзеле» болельщики «Ливерпуля» были зажаты, поэтому, когда в воздух полетели камни и куски бетона, некоторые из них неизбежно почувствовали: «Это Рим, который мы посетили еще раз».
«В прошлый раз мы с этим справились, — сказал мне один из болельщиков «Ливерпуля». — Это другие люди, но принцип один и тот же. Неужели мы будем стоять и позволять кому-то бросать в нас камни?» Немногие бы так поступили. Почему они должны снова использоваться итальянцами в качестве мишеней для снарядов? Ничто не прощает жестокую реакцию нескольких фанатов «Ливерпуля», но все эти споры нужно рассматривать в контексте. После 21 года выступлений в Европе у болельщиков «Ливерпуля» была незапятнанная репутация. До «Эйзела» «Ливерпуль» не ассоциировался с неприятностями. Я предлагаю причины, а не оправдания. Если кто-то войдет в мой дом, я буду его защищать. Если кто-то бросит в меня кирпич, я буду защищаться. Почему тех, кто нанес ответный удар, сразу же причисляют к плохим парням? Если бы фанаты «Ромы» не напали на «Ливерпуль» в 1984 году, наши болельщики не стали бы так быстро наносить ответный удар в 1985-м. Если бы фанаты «Ювентуса» не бросали кирпичи, не было бы никаких обвинений со стороны болельщиков «Ливерпуля». Без искры нет огня. Без камней нет реакции. Болельщики «Ювентуса» не должны были находиться в зоне Z, нейтральной зоне. Во время расследования дела «Эйзела» люди, кажется, забыли, что фанаты «Ювентуса» были агрессивны. Просматривая видеозапись, я заметил, как с трибуны выбежал итальянец в маске и с пистолетом наизготовку. В то время никто не знал, что это был всего лишь стартовый пистолет, так почему же его не арестовали?
УЕФА всегда старалась уклониться от обвинения. Они никогда не отвечали на вопросы, заданные им на законных основаниях. Почему они выбрали не тот стадион? Почему они усугубили свою ошибку, разрешив нейтральную секцию? Если эта трибуна должна была быть нейтральной, то почему в списке погибших значились 32 итальянца, четыре бельгийца, два француза и мужчина из Северной Ирландии, то есть более трех четвертей погибших были болельщиками «Ювентуса»? Нейтральная зона УЕФА оказалась не такой уж и нейтральной. В Риме у болельщиков «Ливерпуля» была одна трибуна, и она не была заполнена, потому что Олимпийский стадион был таким огромным. Почему УЕФА не приняла такие же меры в 1985 году? «Ювентус» мог бы получить свою долю «Эйзела», а «Ливерпуль» — свою. Нейтральная секция не потребовалась бы. Как УЕФА могла подумать, что сможет разделить страстных поклонников «Ливерпуля» и «Ювентуса» с помощью тонкого куска проволоки? Проволоки для куриц! Почему УЕФА не организовала линию стюардов между болельщиками? Почему им не удалось взять ситуацию под контроль, как только начались неприятности? У УЕФА было много недостатков, за которые она должна была ответить, но так и не ответила. Вместо этого, к моей вечной злости, ураган вопросов и критики обрушился на «Ливерпуль».
Единственное важное решение, которое УЕФА приняла в тот вечер — и с которым некоторые до сих пор не согласны, — это решение о проведении матча. Опасения УЕФА, и я их разделяю, заключались в том, что ужасная ситуация могла усугубиться. Если бы всех выгнали со стадиона, в Брюсселе могли бы начаться новые беспорядки. УЕФА не могла перенести финал Кубка чемпионов, но они не должны были проводить презентацию, зная, что люди погибли. Это было так недостойно.
На следующее утро несколько опечаленных фанатов «Ювентуса» добрались до базы «Ливерпуля» в Брюсселе. Выйти из отеля означало попасть в переплет. Поднявшись на борт автобуса, мы не сомневались в глубине итальянской ярости. Болельщики «Ювентуса» рыдали, били автобус голыми руками — так сильны были их эмоции. Один мужчина прижался лицом к окну. Он был в нескольких сантиметрах от меня, и я видел и понимал его гнев. Этот человек мог потерять брата, сына, друга среди 39 погибших людей. Футбол занимает центральное место в жизни миллионов людей, но он никогда не будет важнее семьи. При всем моем почитании Шенкса я никогда не был согласен с его знаменитой цитатой о том, что «футбол — это не вопрос жизни и смерти. Уверяю вас, это гораздо, гораздо важнее». Это неправильно. Я этого не понимаю. Футбол никогда не может быть важнее, но, глядя в окно на беднягу-болельщика «Ювентуса», я не мог отделаться от мысли, что итальянцам следовало бы выместить свою ярость на УЕФА и бельгийских организаторах.
Отступление «Ливерпуля» из Брюсселя было одним из самых мрачных путешествий в моей жизни. Мы оставили позади не только Кубок чемпионов, но и свою хорошую репутацию. Сердце мое было занято Джо, который разрыдался на асфальте в аэропорту Спеке, переполненный эмоциями, и нуждался в поддержке Роя. Последняя игра Джо в качестве менеджера «Ливерпуля» закончилась трагедией, и этот достойный, порядочный человек заслуживал более достойной отставки.
Несправедливо очерненный многими, футбольный клуб «Ливерпуль» продемонстрировал свое раскаяние в том, что произошло на «Эйзеле». В пятницу все игроки и персонал посетили заупокойную мессу в Ливерпульском кафедральном соборе. Джо все еще был в раздрае, и ему понадобилась помощь жены, чтобы войти в церковь. Я присоединился к процессии, пока Брюс и Большой Ал несли венок, украшенный красно-белыми лентами «Ливерпуля» и черно-белыми — «Ювентуса». Боб Пейсли читал из Книги пророка Исаии. Его выразительный голос струился по церкви, как мягкий ветерок, а слова будили новые эмоции. «Господь навсегда уничтожит смерть, — читал Боб. — Он отрет слезы с каждой щеки и снимет стыд с народа». Стыд? Это слово сильно задело меня. Почему «Ливерпуль» должен испытывать стыд? Сожаление, да. Но стыд? Я не чувствовал стыда, только печаль по погибшим и злость на УЕФА за то, что она не прислушалась.
Пока я сидел там, кипя от разочарования, Джо смело поднялся на кафедру, чтобы возглавить молитву. Его слова несли в себе такую красоту и душу, что стали достойной данью памяти 39 людей. «Мы молимся за их семьи и друзей, которые переживают тяжелую утрату, — читал Джо. — Мы молимся о том, чтобы спортивный дух, которым так дорожит Мерсисайд, никогда не пропал из-за насилия или ожесточения». Аминь. В трогательной и красноречивой форме Джо выразил глубокое сочувствие «Ливерпуля» к погибшим людям, наше уважение к ним и их семьям. В таких трагедиях люди чувствуют себя беспомощными. Что мне делать? Что я могу сделать? «Ливерпуль» ответил правильно, торжественно. В «Ювентусе» царит атмосфера скорби. В «Ливерпуле» ему сочувствовали. Собравшись в этом соборе, мы хотели послать сигнал поддержки итальянцам, и я страстно надеялся, что мы достигли этой цели.
Никому не было дела до того, что «Ливерпуль» страдает. «Это ужасная история, с которой приходится жить», — сказал Питер Робинсон, чьи предупреждения остались столь скандально неуслышанными. ПБР был прав. «Эйзел» — это ужасная история, которую пришлось пережить как семьям «Ливерпуля», так и «Ювентуса». Конечно, близкие пострадали больше всего, но это было неприятно для всех. Никто не может гордиться — ни обиженный, ни агрессор, ни футболист, ни чиновник, ни политик. 31 мая Маргарет Тэтчер, чьи познания в футболе были весьма ограниченными, призвала запретить английским клубам, в частности «Ливерпулю», участвовать в европейских соревнованиях. Премьер-министр даже назвал фанатов «Ливерпуля» хулиганами. Я считаю, что со стороны Тэтчер было верхом безответственности столь быстро выступить с необдуманными заявлениями, когда она не знала фактов. Она просто рассматривала это как политический ход для себя — отличная реклама, «железная леди», весь этот багаж. В ее обязанности не входило нас дисквалифицировать. Тэтчер лишь облегчила УЕФА задачу по отправке нас в изгнание. «Смотрите, — думали они, — даже премьер-министр Великобритании критикует «Ливерпуль», так давайте дисквалифицируем их». В течение 48 часов после непродуманных комментариев Тэтчер УЕФА дисквалифицировала английские клубы — а я-то думал, что футбольные власти, включая УЕФА, презирают политическое вмешательство. Тэтчер, вероятно, добилась дисквалификации всех английских клубов. Если бы она держала рот на замке, остальные могли бы не пострадать.
Я согласен с тем, что «Ливерпуль» заслуживал определенных санкций, но почему они коснулись «Эвертона»? Команда Ховарда Кендалла выиграла лигу в 1985 году, но так и не смогла принять участие в еврокубках. «Эйзел» не имел никакого отношения к «Эвертону». Почему «Рома» не была наказана годом ранее? Почему это было убрано под ковер и не предано огласке? Болельщики «Ромы» избивали наших парней, у людей кровь лилась из головы, но они не добились справедливости. УЕФА, конечно, никогда не покрывала себя славой, потому что никогда не признавала свою небрежность. «Ювентус» избежал критики за то, что их болельщики бросали камни и устроили беспорядки. Единственные, кто несет ответственность, — это находившиеся в том загоне болельщики «Ливерпуля».
Конечно, было правильно, что вся мощь британской системы правосудия должна была преследовать тех фанатов «Ливерпуля», которые вели себя наиболее агрессивно. Я не могу скрыть, что некоторые из тех, кто возглавлял это движение, руководствовались определенным злым умыслом. Когда 27 человек были арестованы полицией по подозрению в непредумышленном убийстве, стало ясно, что некоторые из них не ангелы. У нескольких человек были судимости за насильственные действия, но анализ любой толпы наверняка выявил бы наличие судимостей. Были ли у кого-нибудь из 39 трагически погибших судимости за насилие? Когда выяснилось, что у многих арестованных фанатов не жили в Ливерпуле, мне пришла в голову мысль, что, возможно, это были болельщики других английских клубов, просто использовавшие многолюдный финал Кубка чемпионов как возможность для хулиганства. Это была середина восьмидесятых, когда английская болезнь, как называли ее континенталы, достигла своего уродливого пика.
Пока полиция занималась своими делами, бельгийский парламент начал расследование событий на «Эйзеле». 6 июля бельгийский судья возложил вину на политиков, полицию и футбольных администраторов. Его вердикт полностью оправдал суждения Питера и его репутацию одного из лучших администраторов в футболе. ПБР дал хороший совет, но люди из УЕФА высокомерно отказались его слушать. Судья осудил УЕФА, заявив, что они тоже виноваты. Располагаясь недалеко от Женевы, в Швейцарии, УЕФА явно чувствовала себя выше бельгийских законов.
«Как такое вообще может быть? — сказал я ПБР. — Как УЕФА может находиться вне юрисдикции страны, в которой она проводила мероприятие?»
УЕФА нужно было призвать к ответу. Если бы у УЕФА была хоть капля сострадания, они должны были бы чувствовать себя виноватыми. Так же, как и фанаты «Ливерпуля», которые пронеслись через зону Z, должны были чувствовать вину за последствия своих действий, хотя у них и не было намерения кого-то убивать.
На фоне всей этой бойни и обвинений, «Эйзел» сделал и кое-что хорошее. Улучшились стандарты охраны порядка, опасный стадион был перестроен, а болельщики научились сдержанности. У болельщиков «Ливерпуля» было шесть лет, чтобы подумать о своей причастности к трагедии, извлечь уроки из ужасных событий в зоне Z. «Ливерпуль» и «Ювентус» упорно работали над восстановлением своих разрушенных отношений. Центральное место в этом процессе занимало крепкое взаимопонимание между Питером и президентом «Ювентуса», высоким седовласым Джампьеро Бониперти.
Почти 20 лет спустя «Ливерпуль» и «Ювентус» сошлись в Лиге чемпионов. «Коп» приветствовал итальянцев мозаикой с надписью «Amicia», показывая, что на месте ненависти возникла дружба. ПБР и Бониперти сыграли в этом важную роль. Были установлены хорошие связи, и оба клуба заслуживают восхищения за то, как они подошли к примирению. У «Ливерпуля» было больше всего оснований для восстановления, так как их дисквалифицировали из Европы. Именно в такой ситуации я оказался, поскольку еще до «Эйзела» знал, что стану преемником Джо.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только.
Что касается Маргарет Тэтчер - tBid!...кто в теме, тот поймет.