«Сначала больницы и школы, а потом Игры». Хипстеры отобрали у Будапешта Олимпиаду

19 мая 2014 года, когда воспоминания об Олимпиаде в Сочи еще окончательно не растворились в конфликте с Украиной, доллар стоит 34 рубля, а баррель Brent ползал в районе $110, губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко (его курс не изменился никак) заявил, что был бы не против подачи заявки на Игры в 2024-м. Готовность инфраструктуры чиновник оценил в 70%, деревню для спортсменов прописал в Приморском или Курортном районах, а также щедро пообещал, что в нее после Олимпиады переедут какие-нибудь студенты.

К тому времени об аналогичных планах уже успели объявить в Германии, Катаре, Нигерии, Мексике, Малайзии с Сингапуром и даже Перу. Список рос с каждым месяцем (только в США насчитали 36 городов, которые теоретически не против Олимпиады), пока в итоге не выкристаллизовался до пяти полноценных кандидатов — Лос-Анджелеса, Парижа, Гамбурга, Рима и на первый взгляд неожиданного Будапешта (а губернатор Полтавченко к тому времени уже был занят более важными вещами).

Первыми не выдержали немцы: кампания «Огонь и пламя», которая начиналась с выступления президента МОК Томаса Баха в октябре 2012-го, прожила три года. В 2015-м немцы провели городской референдум и узнали, что 51,6% жителей города не очень рады такой инициативе.

Вторым вышел из борьбы Рим, который перед этим рассчитывал еще на Игры-2020. Новому мэру города, евроскептику Вирджинии Раджи хватило пары месяцев во Дворце сенаторов, чтобы оценить масштабы проекта, и признать, что его реализация — это «безответственный шаг, который еще больше загонит город в долги».

В итоге в финал еще до окончания заявочной кампании попали трое — главный город Калифорнии, столица Франции и Венгрия (потому в ее масштабах Олимпиаду, понятно, принимала бы вся страна целиком).

О «большой олимпийской мечте» в Будапеште начали говорить вслух еще в XX веке, причем с самого его начала: венгры претендовали на Игры в 1916-м, 1920-м, 1936-м, 44-м и 60-м, но всегда проигрывали либо прямым конкурентам, либо пришедшимся некстати военным конфликтам.

Первое правительство действующего премьер-министра Виктора Орбана задумывалось о Олимпиаде, в итоге доставшейся Лондону, однако отказалось от идеи в 2003-м, и только десять лет спустя, в ноябре 2013-го, венгерские власти объявили, что в шестой раз в истории ввязываются в гонку.

Сформированный вскоре проект обещал компактные Игры на 31 арене в шести городах и разделение самого Будапешта на две зоны и семь кластеров. Бюджет оценили в диапазоне от $1,8 млрд до $3,6 млрд, аналитики из KPMG подсчитали, что самим венграм придется заплатить только половину из этой суммы (остальное покроют партнеры), а о своей поддержке идее заявили 63% населения страны во главе с правительством.

В Будапеште объявили, что побеждать собираются за счет того, что их предложение уникально с географической (все будет очень компактно), культурной (здесь обожают спорт) и экономической (город все равно надо перестраивать) точек зрения, а проект в целом является предметом интереса всей нации. Ну и вообще венгры — последние из списка топ-10 по числу олимпийских наград, кто игры не принимал еще ни разу.

Единственное, что было не учтено во вроде бы неплохом плане — оппозиция. Олимпиада — чем не идеальный шанс для небольшой, но гордой европейской страны? Да кто вообще будет против такого? Шли месяцы, заявка развивалась, оценочная стоимость росла (к 2016-му — уже $2,5 млрд), Лозанна высказывала Будапешту поддержку, оставалось только забронировать билеты на сессию МОК и ждать, пока Томас Бах достанет конверт из пиджака.

Но не до дошло даже до этого: в январе 2017-го года молодежное движение «Movement» (по-венгерски — Momentum Mozgolom) объявило о намерении провести в столице референдум с одним вопросом: «Согласны ли вы с тем, чтобы муниципалитет Будапешта отказался от заявки на проведение Олимпиады и Паралимпиады в 2024-м?». На не очень оригинальное предложение (такие желающие были и до них, но до голосования не доходило и близко) внимания не обратил примерно никто.

Причина — список известных удачных инициатив «Movement», который к тому моменту состоял из пустого листа. В самом объединении состояли всего 150 человек, причем большей части из них не исполнилось и тридцати — «молодые интеллектуалы». Лидер — 28-летний Андраш Фекете-Дьор — собирался быть юристом, но в 2015-м решил, что хочет чего-то другого и основал движение, которое «предлагает альтернативу неприемлемой ситуации в правительстве и политике в целом». Поучившись в большой Европе, выиграв грант Бундестага и пройдя стажировку в Берлине, он вернулся в Будапешт и решил сразу замахнуться на инициативу всемадьярского масштаба.

В противовес официальным «плюсам» Олимпиады Андраш и его друзья выдвинули очевидные контраргументы: да, Олимпиада — это хорошо, но нам нужно сначала исправить ситуацию в здравоохранении, образовании, транспорте и вообще качестве жизни, и когда это получится, когда Олимпиада не будет выглядеть предметом роскоши, тогда мы первые же поддержим заявку. А пока — референдум.

В оргкомитете пробубнили, что и так дают возможность высказаться всем желающим «на специальных площадках», а «Movement» вышел на улицы. По венгерским законам для проведения официального референдума требуется выполнить два условия: получить одобрение муниципалитета и собрать подписи. Кампания «NOlympia» стартовала 7 декабря, а уже через месяц в коробки были упакованы 200,000 голосов при необходимых 138,000 (всего в итоге — 266,151 подпись).

Референдум, впрочем, не состоялся и на этот раз: вечером 22 февраля на государственном венгерском канале «М1» было объявлено, что Виктор Орбан, мэр Будапешта и президент НОК провели специальное совещание и решили, что город выходит из борьбы из-за «серьезного риска утраты страной своего престижа». В публикациях, которые появились в прессе на следующее утро, уточнялось, что виновата, конечно, оппозиция и другие предатели национальных интересов.

Свои первые 15 минут славы получили и в «Movement», про которых написали во всех неподконтрольных правительству изданиях и кое-где в Европе. Андраш заявил, что теперь его движение рассчитывает весной 2018-го принять участие в парламентских выборах, и признался, что на самом деле мечтает о простых вещах: «Посты для меня не имеют значения. Главное — работать для того, чтобы Венгрия развивалась, а сам я хочу большую семью, каких-нибудь животных и прямой позвоночник».

К идеальной истории про молодых оппозиционеров нужно прибавить несколько фактов: 15% венгров живут за чертой бедности, внешний долг растет, страна только что пережила непростой кризис с мигрантами, а в рейтинге «Transparency International» по восприятию коррупции занимает 57-е место, уступая большинству соседей. Так что 260 тысяч «Да» на бланках «Movement» — это скорее 260 тысяч «Нет» всему этому и куче других неприятных вещей.

Будапешт официально вышел из борьбы под единогласные сожаления из Лозанны, Парижа и Лос-Анджелеса; столица Олимпиады-2024 станет известна в сентябре 2017-го на сессии МОК в Лиме.

Губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко 7 февраля заявил, что его город «достоин звания Олимпийской столицы» в 2028-м.

Фото: globallookpress.com/Christian Charisius/dpa/picture-alliance, Xinhua/Attila Volgyi; REUTERS/Laszlo Balogh (3,4)