Питер Крауч. «Каково быть экс-футболистом». Скитальцы
Пока все вроде бы... логично.
Эксперты, водители фургонов, учителя. Мир нуждается в таких людях. Бывшие игроки, которые поддерживают футбол на должном уровне, старые профессионалы, работающие на гражданском фронте с той же рабочей этикой, которая определила их первую карьеру.
Я приветствую их всех. Они вызывают у меня восхищение. Однако меня по-настоящему завораживают те, кто идет по менее проторенному пути. Те, кто бросают кости. Те, кто смотрят на различные предлагаемые разумные карьеры и думают: к черту все это, я хочу работать на расстоянии, вот...
Такие мужчины, как Тино Асприлья. Гений-скиталец на поле, гений-скиталец вне его. Его появление в «Ньюкасле» в феврале 1996 года — один из тех образов, которые останутся со мной навсегда: снег в воздухе, гримаса на лице колумбийца, только что прибывшего из Италии, жевательная резинка, которую он жует, пока болельщики толпятся вокруг него. Но больше всего потому, что на нем меховое пальто, которое предпочитала Джоан Коллинз в некоторых из ее более дерзких фильмов конца карьеры. Я не помню физического появления многих других игроков «Ньюкасла» времен Кевина Кигана, за исключением мессианского возвращения Алана Ширера — не потому, что я не был в восторге от уровня игроков, которых набирал Киган, а потому, что никто из остальных не произвел такого же ошеломляющего портновского впечатления. Неужели Джон Бересфорд явился в шубе, распахнутой до пупка? Увы, нет. Волосы Даррена Пикока были великолепны, но тебе никогда не хотелось сравнивать его с кем-то из актеров «Династии».
В соответствии с этим Тино поддерживает свой банковский баланс, выпуская собственную линейку фирменных презервативов. Condones Tino — что, как я полагаю, переводится как «Презервативы Тино», для тех из вас, кто не владеет испанским на моем уровне — производятся в Китае, но предназначены для южноамериканского рынка, где Тино надеется, что они помогут сократить количество незапланированных беременностей.
У меня все еще так много вопросов. Возможно, я оказываю Тино огромную услугу, но мне трудно представить его в роли практикующего продюсера. Указывал ли он точный дизайн своей линии? Часто ли он посещает специальную экономическую зону в Шэньчжэне, осматривает производственные мощности, присутствует на совещаниях по продажам, проводит время с ребятами в распределительном центре? Что было первым — идея или его личное использование? Был ли он просто лицом, выбранным амбициозным предпринимателем, специализирующимся на латексе, или это годами беспокоило его — неудовлетворенность существующими предложениями крупных компаний, желание доработать старый надоевший штапель и перенести его в XXI век?
Лицо. Нам нужно поговорить о лице. Если вы не видели упаковку, выбранную для Condones Tino, пожалуйста, приостановите чтение этой книги и найдите время, чтобы вкратце погуглить.
О. Мой. Бог! Вау! Что это?
И какая у вас реакция на это? Я спонтанно произвел все три эти фразы, потому что никогда раньше не видел, чтобы футболист пытался продать товар, используя свое лицо при эякуляции. Конечно, есть небольшая вероятность того, что фотограф просто поймал его изумленный взгляд и одновременно легкую боль, но мы должны принять во внимание предыдущий опыт Тино. Это человек, который утверждает, что после своего блестящего хет-трика за «Ньюкасл» в матче против «Барселоны» в Лиге чемпионов, он отправился на четверничок с тремя фанатками мадридского «Реала».
Что сказал ему фотограф в студии — просто делай то, что обычно делаешь? Не исключено, что Тино, будучи Тино, действительно сделал то, что привело к появлению этого лица. В любом случае, кто-то из маркетологов дал добро на эту идею. Дизайнер увеличил изображение, раздул его, чтобы мы могли разглядеть каждую деталь в его выражении лица, и ничего не сказал. Генеральный директор взял в руки готовый продукт, осмотрел его на предмет репутационного ущерба и сказал: «Да, треш, мы оставим твое кончающее лицо на упаковке, мы в выигрыше».
Есть и ароматизированная линия — конечно, есть. Сам Тино рекомендует гуаву. «Когда я рос, у нас в саду росло дерево гуавы, и этот вкус и аромат очень подходит для романтики», — говорит он.
Когда я рос, у нас в саду росла яблоня, но поскольку в юности я был совсем не похож на Тино, вкус и аромат яблока в минимальной степени ассоциируются у меня с романтикой. Яблоко и отработка ударов через себя — да. Яблоко и дамы, которые хотят поваляться со мной на травке — нет. И все же меня не удивляет, что в молодости Тино добился таких успехов, о которых Крауч-младший мог только мечтать. Он не самый красивый из парней, но это неважно. Он — чистая харизма. Он креативен, он развязный. Вспомните ту игру с «Барселоной»; вспомните, как он пробил Дэвида Джеймса в знаменитом матче с «Ливерпулем» (4:3). Он может делать внешней стороной стопы то, что большинство элитных игроков не могут сделать внутренней. Он празднует это событие, делая небрежное колесо, которое я попробовал однажды в юности в «Портсмуте», что завершилось ударом себя же по лицу. Ты смотришь на эту гимнастику на поле и думаешь, почему бы ему не быть таким же впечатляющим в акробатике в спальне?
А еще он щедр. Во время пандемии Ковид он пообещал бесплатно раздать огромное количество Condones Tino, чтобы помочь решить проблему глобального дефицита.
«Этот карантин из-за коронавируса — не очень хорошая вещь, — написал он в социальных сетях. — У меня осталось всего 3 580 000 презервативов. Пока мы не сможем вновь открыть завод, мы не будем производить больше. Чтобы помочь населению, я намерен дарить коробку презервативов в подарок при покупке коробки из трех штук».
Для большинства из нас иметь целую пачку презервативов — значит считать себя укомплектованным. Только Тино мог сказать, что у него осталось три с половиной миллиона презервативов, и предварять это заявление словом «всего». На футбольном поле его вообще нельзя было назвать результативным нападающим, но его соотношение голов за игру при завершении карьеры кажется экстраординарным. Возраст, похоже, его тоже не останавливает, если судить по недавнему обмену мнениями в социальных сетях с колумбийской порноактрисой.
У Тино есть бык. Да, настоящий бык. Я понимаю, что это выглядит как очевидная метафора, воплощенная в реальность, но ее надо просто принять. Быка зовут Лагримон, и это бы нас не волновало, если бы однажды одна женщина не выложила видео, на котором она играет в саду со своим петушком (да, настоящим петушком), а затем написала Тино: «Я собираюсь привезти своего петушка на твою ферму».
Поговорим о знании своей аудитории. «Я жду тебя и твоего петушка здесь, чтобы он поиграл с Лагримоном, — ответил Тино. — Надеюсь, он его не ощиплет».
Может ли британский игрок пойти по тому же пути? Такое возможно. На рынке продаются презервативы знаменитостей, о чем я узнал, когда младший брат Эбби Джон стал жертвой подковерной брато-сестринской борьбы, достигнув возраста, когда презервативы могут стать для него необходимой покупкой. Шон, старший брат Клэнси, сообщил ему, что для покупки пачки нужно подойти к женщине за прилавком и попросить сделать тест, что привело к следующему унизительному обмену мнениями.
Джон: «Мне нужны презервативы, пожалуйста. И специальный тест».
Продавец-консультант: «Они там, приятель, что с тобой?»
Ослепленный смущением, столкнувшись с огромным выбором конкурирующих продуктов, Джон остановил свой выбор на одном бренде, который он инстинктивно узнал: те, что называются JLS [Название группы-финалиста телешоу талантов X Factor 2008 года, JLS – сокращение от Jack the Lad Swing, прим.пер.]. Оказалось, что парни сотрудничают с Durex, чтобы выпустить серию под названием Just Love Safe [С англ.: Просто люби безопасно, прим.пер.], на каждой упаковке которой изображено лицо Астона, Марвина, Оритсе Уильямса или Джей Би. У всех у них совершенно нормальные выражения лица, спасибо большое.
Что касается футболистов, то я разочарован тем, что так и не появился Стив Огризович. Представьте себе это великолепное лицо, глядящее на тебя из пакета: сломанный нос, избитые скулы, покрытый шрамами подбородок. Большие Джонни у Большого Огги, убийца страсти, чтобы только ты был в безопасности. Двойная защита, суперпрофилактика. Удивительно, что никогда не было диапазона Давида Жинола, хотя противоположная проблема вполне может быть. Нелегко, когда твоего партнера больше возбуждает упаковка презерватива, чем твое собственное лицо.
Я также не уверен, насколько я доверяю Тино, просто потому, что считаю его скорее бесцеремонным нападающим, чем человеком, одержимым идеей получения сертификата знака качества БИС [Британский институт стандартов, прим.пер.]. Это напоминает мне тот случай в Шпорах, когда Лес Фердинанд посадил свой личный вертолет на тренировочную базу клуба. Как ни впечатляло меня зрелище его появления на крыше, я не захотел принять его предложение быстро промчаться над северо-западом Лондона. «Но ты же сэр Лес Фердинанд, — продолжал я размышлять. — Ты не можешь ничего знать о вертолетах. Твоя задача — забивать голы. Полеты на вертолетах — это всего лишь твое хобби».
Это как если бы ты вошел в самолет и увидел, как пилот проходит экзамен. Ты не хочешь там увидеть никого из своих знакомых. Тебе нужен кто-то, кто в твоем воображении является пилотом и никем иным, точно так же, как, приходя к врачу, я не хочу видеть терапевта, который также является моим другом, потому что я буду знать, что он вытворял на вечеринках. И в то же время я понимал, что оказываю сэру Лесу колоссальную услугу наоборот. Лес никогда не опаздывал. Лес всегда был невероятно опрятен и организован. Он складывал свою грязную форму после тренировки, прежде чем отправить ее в стиральную машину, в то время как большинство игроков швыряли друг другу в голову свернутые гетры. Не могло быть и речи о том, чтобы вертолет Леса не обслуживался наилучшим образом. Журнал регистрации должен быть безупречно заполнен. План полета должен быть безупречным. Когда дело доходит до дела, был ли кто-то лучше в воздухе во всей Премьер-лиге, чем Лес Фердинанд?
Тино, конечно, не единственный футболист, который последовал за своей главной страстью. Уйдя из спорта, бывший полузащитник «Лидса», «Ньюкасла» и «Вест Хэма» Ли Бойер купил карповое озеро на северо-востоке Франции.
«Когда я играл, то каждый июнь с приятелями на неделю уезжал на рыбалку во Францию, — говорит он. — Было одно место, которое я любил, недалеко от деревни под названием Орконт. Однажды осенью я позвонил владельцу, и он решил продать дом из-за проблем со здоровьем. И я купил его».
Я видел это озеро, которое он с фантазией переименовал в «Этан-де-Бойс», или озеро Бойса. По телевизору, и оно действительно выглядит восхитительно. Здесь почти 5 га земли и воды, 200 карпов и маленькие деревянные домики и кемпинги на берегах, обсаженных деревьями, в которых могут остановиться рыболовы. Оно настолько популярно в рыбацком сообществе, что очередь на его посещение составляет два года.
Я также видел, как рыбалка влияет на футболистов, которые не ассоциируются у тебя с тихим многочасовым сидением. На поле Ли Бойер вел себя агрессивно. Он получил 99 желтых карточек в Премьер-лиге и четыре раза был удален. Он подрался с Кироном Дайером, своим товарищем по команде. Некоторые рыбаки-футболисты — сдержанные типы, например Дэвид Симэн. Но чаще всего это экстравертные персонажи, своенравные, те, кто не может промолчать, как Газза и Джимми Буллард. Рыбалка, кажется, успокаивает их, восстанавливает равновесие. Ты бы не подумал, что Газза и Дэвид Симэн могут поладить, но с удочкой в руках они были лучшими друзьями. На берегу реки Симэн сделал Газзу счастливым, и это предложение — я вообще никогда не думал, что когда-либо напишу.
«Ты либо любишь, либо ненавидишь рыбалку. Я люблю это место — я использовал его как место для отдыха, когда был игроком», — сказал Бойер, купив свое озеро.
«Это позволило мне отключаться, потому что в остальное время я был просто кошмаром. Рыбалка помогла мне расслабиться».
В футболе есть определенное разделение на рыболовов и гольфистов. Оба вида спорта отнимают много времени и требуют многодневного отдыха от супружеских или родительских обязанностей. Обычно это одно или другое, если только ты не хочешь жить в одиночестве. И хотя я весь день играю в гольф, я понимаю, чем привлекателен лагерь соперников. Ты всю жизнь занимаешься напряженным видом спорта, на тебя кричат тысячи людей. Почему бы тебе не захотеть посидеть на берегу реки в глуши в одиночестве? Может быть, ты возьмешь приятеля? Может быть, ты захочешь выпить несколько кружек пива. Как и в гольфе, ты находишься на свежем воздухе, в окружении зелени. У тебя есть причина оставить телефон выключенным. Как в гольфе можно встретиться с друзьями, так и на рыбалке можно не только ловить рыбу. Это твое время. Никто не бьет по твоим ахиллам, никто не ведет в счете 3:0 в выездной игре. Дело не в победе.
Джону Терри это нравится. Бобби Замора обожает это. Я знаю игроков, которые устраивали грандиозные приключения: их забрасывали на вертолете глубоко в российскую глушь, оставляя на произвол судьбы с лишь палаткой, двумя удочками, грузом наживки и огромной рекой, кишащей чудовищной водной живностью. Это обходится им в кругленькую сумму, но они делают это из любви к рыбе. Марк Уилсон, мой бывший партнер по «Стоку», мог быть сумасшедшим в раздевалке. Однако, закончив тренировки, он обычно отправлялся на рыбалку в Мартон Хит, расположенный неподалеку от Конглтона, и уединялся на несколько часов в тишине. В конце сезона он отправлялся во Флориду, но не в ночные клубы или на курорты, как большинство игроков, а на глубоководную рыбалку — визжащие катушки, кресла, к которым пристегиваешься, марлины, такие мускулистые, что Тони Пулис рассмотрел бы их в качестве игроков в центр обороны.
Я пробовал ее всего один раз, но не в миллионе километров от чеширских заведений Уилсона. 13-летним подростком я гостил у своих родственников в окрестностях Макклсфилда, когда мой двоюродный брат пригласил меня на озеро рядом с их домом. После того как в течение первых трех часов на наших удочках не было ни единого подергивания, мы наконец поймали рыбу размером с мой подростковый мизинец, и тогда я опозорился, решив отпустить ее обратно в дикую природу, не аккуратно положив ее на мелководье, а запустив с размаху так далеко, как только мог. Я не горжусь этим, и взрослый я никогда бы так не поступил, но вид этой крошечной рыбки, ненадолго превратившейся из водного обитателя в небесное создание, дико хлопающей крыльями, когда она пролетала над лебедями и кряквами в далекую синь далеко за 40-метровой отметкой, остается одним из незабываемых образов моих юных дней.
Вернемся к Бойеру. Когда я увидел его по телевизору: он обходил свое озеро, осматривал домики, приветствовал своих коллег-рыболовов — он выглядел самым счастливым из всех, кого я когда-либо видел. Примерно через две недели он стал менеджером «Чарльтона». Это сбило меня с толку. Как можно перейти от деревенской жизни во Франции, далекой от футбола, окончательно завязав с ним, к работе под высоким давлением в своем первом профессиональном клубе? Как попасть с травянистого берега к юго-востоку от Реймса на скамейку стадиона «Вэлли» в домашнем поединке против «Плимут Аргайл»?
Вам наверняка знаком этот прием из некоторых фильмов о шпионаже, где старый убийца поселился в бревенчатом домике в лесу и теперь проводит дни, рубя дрова, отращивая бороду и выпивая слишком много виски. Однажды сквозь сосны доносится рев моторов, и подъезжают три джипа ЦРУ. «Борн, ты нам нужен, жизнь президента в опасности». Полагаю, что с Бойсом все было очень похоже. Ли в болотниках, по пояс в карповом озере, осторожно нанизывает червяка на крючок. Треск автомобильных шин по гравию, звук выключающегося двигателя лимузина, открывающейся и закрывающейся двери. Генеральный директор «Чарльтона» проехал всю ночь из юго-восточного Лондона, чтобы оказаться здесь. «Ли, опусти свою удочку. Ты нам нужен». Бойер ничего не говорит. Он просто кивает, позволяет извивающемуся червяку провалиться сквозь пальцы и выплеснуться в прозрачную воду, и начинает разбирать свою удочку.
Мне также нравится представлять, как проходит собеседование. До «Чарльтона» Бойер никогда не руководил командой. Он почти не занимался тренерской работой. В результате он судорожно пытается придать своему недавнему опыту хоть какое-то отношение к текущей задаче.
Председатель: «Ли, у нас проблемы с нашим звездным нападающим. У него большая зарплата, но он не забивает голов. Он заключил долгосрочное соглашение, но в раздевалке он токсичен. Как бы ты изменил эту ситуацию?»
Бойер, задумчиво глядя вдаль: «Это очень напоминает мне недавнюю битву с могучей щукой в реках Вогезов. Ты даешь ему много пространства, даже когда он дергается. Позволяешь ему утомиться. Позволяешь ему думать, что потерял контроль над ним. И только потом, только потом, ты подтягиваешь его. Бинго — он в твоих руках».
Вам может показаться, что мы увлеклись. Рассмотрим, если хотите, любопытный случай Гики Попеску — победителя Лиги чемпионов в составе «Барселоны», звезду поистине дикой сборной Румынии на трех чемпионатах мира, три гола в 23 матчах в Премьер-лиге за Шпор Осси Ардилеса, которые в короткие периоды выглядели неудержимыми, а в более длительные их не мог остановить никто, идущего с другой стороны.
Мне нравилось наблюдать за Гикой на поле: он одинаково хорошо чувствует себя как в роли защитника, бегущего вперед, так и в роли полузащитника, отступающего назад. Мне понравилось, как он и его товарищи по сборной Румынии решили осветлить волосы на чемпионате мира 1998 года; я оценил его связки в национальной команде с Даном Петреску, за которым я с большим восхищением наблюдал во время его пребывания в «Челси».
В той команде Шпор Гика был практически единственным игроком, чей инстинкт не был направлен на то, чтобы врываться в штрафную соперника. Его подписание было полусерьезной попыткой сдержать разбушевавшуюся «Легкую бригаду» с различными комбинациями Ника Бармби, Юргена Клинсманна, Тедди Шерингема, Илие Думитреску, Даррена Андертона и Ронни Розенталя. Он был ответственным. Он был единственным, кто кричал, хотя и по-румынски: «Черт подери, ребята, назад, назад».
Однако выяснилось, что он говорил и другие вещи о других товарищах по команде. В конце 1980-х годов, когда Румынией все еще правил жестокий диктатор Николае Чаушеску, Попеску шпионил за своими товарищами от имени тайной полиции, Секуритате.
«Если я и писал заметки, то только хорошие, — утверждал он в свое оправдание. — Я восхвалял этих людей».
У Гики, как и у многих его соотечественников в то время, скорее всего, не было выбора: около 4% всего населения Румынии в то время, очевидно, подчинялось тайной полиции, а полиция вежливостью не отличалась. Но это также заставляет меня задуматься о том, какую информацию Секуритате рассчитывали получить от элегантного либеро, склонного к длинным забросам мяча в ноги. Сцена: темный подземный офис, освещенный единственной лампой Англепуаз. Перед начальником шпионской службы лежит папка для бумаг. На лицевой стороне напечатаны три слова: Досье Попеску.
Начальник шпионской службы достает первый лист бумаги и начинает читать. «У него приличный мотор, но плохое первое касание. Любит выпить пива в субботу вечером».
Он хмурится и переходит ко второму печатному листу. «Приличный кросс на второй гол. Лучше всего действует в свободной роли на правом фланге полузащиты. Отличительная татуировка на правом бицепсе — змея, свернувшаяся вокруг кинжала».
Он снова хмурится, снимает шляпу-трилби, почесывает голову и продолжает читать. «В выходные хорошо возвращался назад. Возможный вариант для Осси, если Бармби и Сикноту понадобится дополнительное прикрытие».
Если для Чаушеску все закончилось плохо — его казнил собственный народ вскоре после того, как Гика и его товарищи по команде подтвердили выход на Италию'90, то сам Попеску вполне справедливо попал под град критики, когда наконец пришло его собственное признание. Он утверждал, что у него не было выбора, что его заставили подписать документ, в котором он обещал «защищать национальные интересы» своей страны. Но никто не любит стукачей. Он опасно близок к сушняку, что, как знают слушатели моего подкаста, является футбольным термином для игрока, который целует зад босса до такой степени, что каждый раз, когда на тренировке наступает перерыв на напитки, его находят стоящим не у бутылок с водой, утоляющим жажду, а у тренеров, яростно всасывающим воду. Это значит ставить собственное продвижение выше товарищества; это значит отказываться от своих принципов и достоинства, чтобы подлизаться к властной структуре. Это также заставляет меня вспомнить о моих собственных доверенных лицах: если бы сборная Англии на чемпионате мира 2006 года оказалась под таким же давлением, как Гика, кто из моих доверенных товарищей по команде первым бы раскололся?
Начнем с общеизвестных фактов. Гари Невилл никогда бы не раскололся. Его можно привязать к стулу под лампочкой, бить различными острыми предметами, делать то ужасное, что делают с веревкой с Дэниелом Крейгом в «Казино Рояль», и он все равно не сдастся. Гари так любит спорить, что с радостью принял бы участие в допросе. Через несколько секунд он залезет им в головы. За несколько минут он заставит их усомниться во всем, что они когда-то считали истиной. Не пройдет и часа, как он их сломает. Он бы наскучил им до смерти.
Тео Уолкотт? Теперь я волнуюсь. Ему было всего 17 лет, когда Свен-Горан Эрикссон выбрал его для участия в этом турнире. У него не было для этого опыта. Хотя я не сомневаюсь, что сейчас он был бы тверд, в те времена он бы рассыпался под давлением. Свен? Свен будет молчать, если только речь не идет о нескольких фунтах, в этом случае он может одарить одной из своих загадочных шведских улыбок и выложить все с элегантностью и изяществом. Однако ты ничего не добьешься от его бывшего помощника Торда Грипа, потому что никто никогда ничего не добивался от Торда Грипа — ни нападающие, ни полузащитники, ни другие ассистенты. Торд мог сидеть здесь часами, не испытывая ни малейшего беспокойства. Были отборочные кампании в Англии, когда я месяцами не слышал от него ни слова. Он был просто невероятным.
*
Я играл против Томаса Гравесена, когда он был в «Эвертоне», и даже тогда было видно, что он другой. Я знал о его прозвище — Бешеный Пес. Я слышал несколько историй; я видел, каким он был в полузащите сборной Дании. И как игрок, ты можешь понять, когда кто-то из соперников не совсем правильно настроен. Я приближался, чтобы отдать пас, и слышал, как этот странный датско-скаузерский акцент приближается ко мне, кричит на своих товарищей по команде, кричит на меня. То, как он играл, только усиливало это впечатление: агрессия, смешанная с хорошим настроением, столько самоотдачи, пот на его бритой голове блестел, глаза выскакивали из орбит.
Истории тоже были хорошими. В молодости в «Гамбурге» он должен был проводить восстановительную тренировку на тренировочной базе, но вместо этого решил покрыть пол в спа-салоне и фитнес-центре поролоном и проскользить по зданию голым. Ты слышишь это и думаешь: что с этим парнем? Ты слышишь и другие истории из его необычной футбольной жизни и думаешь о другом: почему так много анекдотов о Томасе связаны с наготой?
В «Эвертоне» его одержимость уводила его в случайные увлечения: он стал лучшим бильярдистом в команде, играл в Call of Duty каждый день недели. В одни дни он приезжал на тренировку на Porsche, в другие — на Nissan Micra. Утром его менеджер Дэвид Мойес зашел в спортзал и обнаружил, что Гравесен и Уэйн Руни стреляют друг в друга фейерверками с расстояния 55 метров. Это был тот момент в истории футбола, когда Руни был 18-летним подростком стоимостью £30 млн., а ему показывали «путь Гравесена»: покупку нелегальных уличных фейерверков у какого-то парня, который появлялся на тренировочной базе специально для того, чтобы продать их Томасу.
«У них были большие ракеты, полные пороха, и они держали за один конец, а другим стреляли друг в друга», — вспоминает Мойес, а затем добавляет, немного излишне: «Он был хорошим парнем, но психическим».
И все продолжилось. Когда он перешел в мадридский «Реал», что мало кто из нас предвидел, он повздорил на тренировочной площадке с Роналдо [оригинальным], подняв его с газона одной рукой за футболку, другой за шорты и уронив с такой силой, что форвард остался лежать на земле без одного из зубов. Была и та самая драка с Робиньо, когда он явно увидел то, что ему не понравилось в плане усилий, и решил: да, я этого не потерплю.
Когда вы узнаете, чем он занимался после футбола, все эти вещи приобретают смысл. Когда он перешел из «Мадрида» в «Селтик», он продолжал играть в Call of Duty, пока его товарищи по команде не были сломлены.
«Он играл в Call of Duty так, словно был игроком там, в поле, — говорит Дерек Риордан. — Томми был слишком хорош в этом деле. Он был крут. Если я умирал во время игры, он начинал стонать от меня, подначивая».
Мне нравятся все эти детали. Мне нравится предыстория перед грядущим уходом из футбола. Я видел такие же навязчивые идеи у других необычных персонажей. Дэвид Джеймс каждый день играл в видеоигры. Потом они закончились, и с той же одержимостью он бросился рисовать.
2000-е годы, безусловно, стали эрой Call of Duty в профессиональном футболе. В него играла каждая команда, каждый игрок. Во второй раз в Шпорах я не мог дождаться возвращения домой с тренировки, чтобы сыграть, потому что знал, что весь состав собирается в одну команду и отправляется на охоту в режиме онлайн. Ты надевал гарнитуру, прилипал глазами к большому экрану, взрывал предметы, нападал на врагов, которые, как ты смутно представлял, были, скорее всего, 11-летними детьми в Сингапуре. Надевал гарнитуру, выкрикивал указания товарищам по команде под интенсивным огнем, панически боясь, что Себастьен Бассонг получит гранату в лицо. «Ложись, Алан Хаттон! В укрытие! Юнес Кабул, разберись там!»
Ты слышал, что Гравесен смертельно опасен. Ты слышал об этом, потому что Call of Duty завладела многими жизнями. Уэйн Бридж также был выдающимся, а Джермейн Пеннант — абсолютным посмешищем. Однако ни один из них не смог и приблизиться к шурину Уэйна Бриджа, который был лучшим игроком в широком футбольном пространстве. Будучи абсолютным ассасином, он прошел игру, разблокировал все возможные виды огнестрельного оружия, прицелы и предметы вооружения, а затем принес себя в жертву: удалил свою игру, вернулся в начало и начал все заново. И все же ему удалось снова подняться на вершину. Я никогда не видел ничего подобного. На Xbox есть функция, позволяющая отслеживать количество игр, которые ты сыграл за месяц. За один год шурин Уэйна наработал 180 дней. Он не играл в течение 180 дней. Он сыграл столько часов, что в сумме получилось 180 дней. Не забывайте, что ему еще нужно было поспать. Никто не отвечал на зов долга [Именно так и переводится с англ. название игры Call of duty, прим.пер.] так беспрекословно, как солдат, которого мы всегда должны помнить как WB’s BiL.
Вы понимаете, почему мне так хотелось пообщаться с Гравесеном и узнать из первых уст, почему он сделал то, что сделал. И я пытался — сообщения в социальных сетях, инсайдерские подходы через общие связи. Но есть одна вещь, которая касается Томаса. Он — делатель. Он действует, и идет дальше. Он не рефлексирует. Он, конечно же, не станет изображать Попеску и выдавать секреты под давлением.
Поэтому мы должны начать со слухов, которые ходят в футбольных кругах. Истории о том, как он появился в Лас-Вегасе и сколотил себе состояние в £100 млн. Сообщения о том, что он проиграл £42 млн. в покер с высокими ставками, что он жил в закрытом поселке в элитном районе Саммерлин с такими соседями, как Николас Кейдж, Андре Агасси и Штеффи Граф. На его дороге, Каньон Фервейс, дом обойдется вам в $5 млн., если вы приехали туда раньше. Автомобили, на которых он ездил, включая Mercedes SLR McLaren, настолько эксклюзивны, что их было построено всего 2 000 или около того, и могут похвастаться максимальной скоростью 335 км/ч и ценой около $500 тыс.
Насколько это соответствует действительности? Как такое происходит? Почему именно Вегас, если он родом из Дании, у себя на родине начал немного заниматься экспертной деятельностью и уже начал завоевывать нишу в качестве версии Роя Кина в датской Суперлиге?
Обычно в Вегас едут не для того, чтобы сколотить состояние. Ты едешь туда, если тебе трудно, если азарт овладел тобой и не отпускает. Это редко заканчивается хорошо, не говоря уже о £100 млн. Гравесен прошел путь от жесткого центрального полузащитника с побочными увлечениями обнаженкой, фейерверками и Xbox до одного из крупнейших игроков на родине глобальных азартных игр. Я был в Вегасе во время отпуска. Я понимаю, что ты можешь отправиться туда, чтобы сойти с ума. Но то, что посторонний человек может приехать и начать зарабатывать невероятные деньги, меня совершенно не удивляет.
Он должен был сделать инвестиции. Это может быть не только покер. Томас, при всем своем мастерстве, обладает противоположностью покер-фейса. Все, что он думает, выражается непосредственно на его теле и его действиях. Игроки в покер не скользят голыми по фитнес-люксам на ковре из пупырки. Они не покупают уличные петарды и не запускают их в величайшего спортивного таланта поколения. Я знаю успешных футболистов, которые отправились в Лас-Вегас, думая, что знают, что делают, залезли поглубже и были выплюнуты с другого конца, более бедные, менее счастливые и часто уже не со своим прежним партнером. Есть только один способ выжить в этом месте — понять, что будет. Поезжай с друзьями, присматривайте там друг за другом, относись к этому как к небольшому развлечению, а не как к новой жизни. Воспринимай все это с известной долей сомнения. Если хочешь увидеть достопримечательности, если хочешь получить культурный заряд, не поезжай в Вегас. Это не Флоренция.
Я даже не слышал, что Томас играл в покер, когда был в Великобритании. А я бы знал, потому что в недавнем прошлом это был основной вид развлечений для футболистов. В наши дни он стал немного ленивым. Тебя пригласят порезаться в картишки в командный автобус, который едет на матч, ты сядешь за стол, ожидая трех часов напряженной тактики, а потом узнаешь, что играешь в Uno. В те времена этим занимались все. Тони Каскарино хорошо зарабатывает на этом. Тедди Шерингем — такой же стильный и контролирующий, как и следовало ожидать. У меня дома есть стол, и я часто устраиваю вечер для друзей. Добро пожаловать в казино «У Краучи».
Но ты никогда не победишь. Не на постоянной основе. Недостаточно, чтобы Гравесен мог бы заработать деньжат. Я люблю казино, но только при том понимании, что выйду из него обозленным и более бедным, чем когда заходил. Это заставляет меня поверить в слухи о том, что он занимался и другими играми. С автоматами, с кубиками. Знаете, как это бывает в больших американских домах. Куча народу, шум и гам вокруг стола где играют по-маленькому, красивая девушка бросает кости, бутылки с Miller Lite передаются по кругу, массово заказываются шоты, если у кого-то получается выбить двойку. Мне всегда нравилась эта игра — настоящая американская игра, в которой настоящие американцы слишком возбуждены. Все это выглядит так забавно. В Британии мы вежливо аплодировали бы, если бы у кого-то выпал дубль.
Может быть, именно здесь Томас и заработал. Это похоже на его вайб. Этот человек настолько харизматичен, что когда Майк Тайсон приезжал в Данию на бой с Брайаном Нильсеном, Тайсон надел на взвешивание футболку с надписью «Гравесен» на спине. Он должен был быть там, где происходит действие, где ставки высоки.
Мы никогда не узнаем. Гравесен отказался говорить о своих днях в Вегасе. На вопрос о том, действительно ли он был таким сумасшедшим, каким его выставляют во всех этих рассказах, он ответил одним из самых удачных эвфемизмов, с которыми я столкнулся при написании этой книги.
«Нет, ни за что. Я был просто счастливым парнем».
И мне это нравится. Лучше бы он не говорил об этом. Он сохраняет миф, сохраняет тайну. Хотел бы я провести с ним ночь? Конечно. Кого бы я взял с собой? Тино, конечно же. Что за дуэт. Какая ночь. Невероятная пара счастливых парней.
*
А есть еще и наши скитальцы. Замечательная коллекция бывших футболистов, богатый гобелен характеров.
Вот есть еще один такой. Я неоднократно играл против Арьяна Де Зеува, и даже по меркам того, что можно ожидать от высокого, мускулистого центрального защитника, выступавшего за «Барнсли», «Уиган» и «Портсмут», я могу сказать следующее: он был жестким ублюдком. Как нападающий, ты знал, что он там. Когда его не было, ты знал, что он вот-вот с интересом появится. Настоящий защитник, прекрасный человек вне поля.
Я знал, что он вернулся в свои родные Нидерланды. Я полагал, что он ушел работать экспертом или в семейную жизнь. Если бы вы попросили меня угадать сто раз, я бы ни за что не угадал правильно. Но зачем вам это, если Арьян де Зеув теперь детектив в голландской полиции?
Когда Арьян появляется на моем Zoom-звонке одним летним обеденным днем, я ожидаю увидеть человека в униформе, возможно, в фуражке. Вместо этого на нем футболка с цветами, что даже по либеральным стандартам его родной страны кажется необычным. И это становится первой из многих вещей, которые я узнаю о работе детектива: ты не должен одеваться как офицер на службе, потому что ты не офицер на службе. Второе: ни один день не похож на другой. И ни один день не похож на тот, который я когда-либо проводил в качестве футболиста.
«Я выступал с докладом об употреблении синтетических наркотиков, — говорит он, когда я спрашиваю его о том, как прошло утро. — Я участвую в проекте, связанном с обнаружением и профилактикой наркотиков, и мы уделяем много внимания синтетическим наркотикам — амфетамину, метамфетамину. Я рассказываю полицейским и сотрудникам совета о рисках и опасностях, о том, что нужно искать, чего не делать и что делать, если тебе кажется, что ты наткнулся на что-то незаконное».
Оказывается, это будет наименее увлекательный из множества способов, которыми Арьян проведет свою новую профессиональную жизнь. Но сначала мне нужно было узнать: как из профессионального футболиста превратиться в охотника за торговцами метамфетамином?
«Хороший вопрос! Не знаю, просто так получилось. Я получил медицинское образование до того, как начал играть в футбол, и это тоже так получилось. Я почти закончил его, а потом мне выпал шанс профессионально играть в Англии, и я подумал: попробую год, посмотрим, куда это меня приведет».
«Очевидно, что первый год был довольно успешным, и я подумал, что, может быть, попробую еще немного. Оказался, что я задержался на гораздо дольше. Когда я вернулся в Нидерланды после окончания учебы в Ковентри, я намеревался поступить на медицинский факультет. Но прошло уже 13 лет с тех пор, как я учился. Многое изменилось, и мне пришлось заново сдавать все экзамены. Я разговаривал с несколькими ребятами из этой профессии, и они сказали, что если ты все еще хочешь стать врачом в этом возрасте, то тебе придется работать в больнице по 60-70 часов в неделю в течение следующих шести-восьми лет. Я подумал: черт возьми, я не привык к такому графику, я был профессиональным футболистом...»
«Потом друг рассказал мне о схеме, по которой я мог быстро стать полицейским следователем благодаря своей учебе, и я подумал: «Попробую-ка я это сделать». В детстве каждый хочет стать летчиком-истребителем, полицейским или профессиональным футболистом. Я подумал, что посмотрю, куда это меня приведет. Я прошел отбор, а затем, после некоторого обучения и развития, получил возможность стать детективом. Вот так я и влип в это дело. В моей жизни часто случаются такие вещи — я натыкаюсь на что-то... а потом делаю это».
Когда ты говоришь с кем-то о его работе, можно довольно быстро понять, что это все — способ получить зарплату, о которой можно забыть, как только вернешься домой. Но когда Арьян рассказывает мне о своей работе в отделе убийств, о выслеживании торговцев людьми, об обысках домов, о том, как он попадает в «определенные ситуации», которые я представляю, как «пожалуйста, Боже, не стреляйте в меня», ты не можешь не почувствовать энтузиазма, адреналина, полной самоотдачи. Практически такой же, каким он был на поле.
«Я вообще не ожидал, что буду этим заниматься, но мне это очень нравится, — говорит он. — Это не так уж сильно отличается от работы в футбольной команде, в том смысле, что ты много работаешь коллективно, вместе со своими коллегами работаешь над проектом. Ты узнаешь, пытаешься найти человека, совершившего преступление, или разрабатываешь стратегию по предотвращению определенных преступлений. Обычно это командная работа».
«Парни в форме обычно натыкаются на всякую хрень. Я, как детектив, обычно появляюсь, когда преступление уже произошло. Это может быть опасно, но мы обучены и подготовлены к этому. Я ношу пистолет. Я ношу пуленепробиваемые жилеты. Я знаю, как справляться».
Я помню, как он справлялся в роли центрального защитника. Он помнит, как я пытался справиться с ним. Так бывает, когда защитники на пенсии встречаются с нападающими на пенсии: ты получаешь огромное удовольствие от воспоминаний о том, что в свое время причиняло тебе сильную боль. Или потерянные зубы, или сломанные носы».
«Это был тот еще опыт, который я получил, приехав в Англию, Господи! Нападающие реально хотят подкатиться под тебя, а не наоборот. Это просто невероятно! Мой первый удар головой, который я сделал в Англии, я сразу же получил локтем по брови и заработал рассечение. Я подумал: «Господи, неужели все так и будет?» Но ты учишься. Как ты знаешь, мне нужны были все способы, чтобы выигрывать верховую борьбу, так что иногда локоток прилетал и от меня».
«Теперь удовлетворение приносит доказательство того, что кто-то что-то сделал, и судья тоже это видит. Вот и весь процесс. Мы можем считать, что он это сделал, но если судья не убежден, то и приговор не будет вынесен. Было одно или два убийства, когда мы нашли потенциального убийцу, и он получил тот срок, который, по твоему мнению, должен был получить, и это самое приятное чувство».
«Расследования могут длиться месяцами. В одном из них я участвую уже два года. А долгосрочные проекты иногда могут быть не слишком выгодными из-за того, как устроена наркопреступность. Ты не сможешь предотвратить ее — если ты уберешь одного парня, на его место придет другой. Мы пытаемся бороться с этим как можем, но знаем, что в конечном счете речь идет не о победе. Мы просто сможем предотвратить это в одном месте, и ты будешь этим гордиться».
Если ты умен как футболист, ты знаешь, что мы живем не в реальном мире. Ты ценишь все, что дала тебе игра, но воспринимаешь все это с долей сомнения — деньги, дома, отношение к тебе некоторых людей. Ты еще и привыкаешь к этому. Мне не нужно видеть плохую сторону жизни. Я по-прежнему живу в прекрасном районе. Я провожу время в телестудиях, на поле для гольфа и на кухне открытой планировки с хорошо заполненным холодильником. Арьян? Теперь Арьян видит другую сторону. Каждый день, каждый час.
Как футболист ты избалован, приятель — ты не знаешь, что творится в мире, ты живешь в достатке. Ты, как правило, ходишь в лучшие места в городе, живешь в лучших районах, ездишь в отпуск в лучшие отели и все такое. Когда ты работаешь в полиции, ты, как правило, оказываешься в самых худших районах города.
«Было много случаев, когда я разговаривал с подозреваемым, думал, что он это сделал, но при этом не обвинял его в том, что он стал преступником, потому что если ты видишь, откуда он родом, с каким дерьмом ему пришлось столкнуться в детстве, в семье, на улице, в районе, где он живет, ты можешь его понять. Ты больше ценишь ту жизнь, которая есть у тебя. Если ты посмотришь на других людей, с которыми ты имеешь дело, и на их жизнь, это не значит, что ты потворствуешь ей, и это не делает ее правильной, но ты склонен думать о ней немного больше и принимать другую точку зрения. Это делает тебя менее рассудительным. Ты больше не воспринимаешь вещи как черно-белые. Серого гораздо больше».
Невозможно слушать Арьяна и не впечатлиться. Что он делает, как он это делает. И тут нас ждал следующий сюрприз: то, что он называл своей «побочной работой» в полиции.
«Так что иногда я бываю переговорщиком с заложниками».
Что?
«Да, это одна из самых приятных работ, в которых я принимал участие. Не только для личного развития, хотя ты должен действительно знать себя, прежде чем идти и вести переговоры с похитителем или человеком, который находится на краю крыши и собирается прыгнуть. Если ты сможешь изменить ситуацию, это будет иметь огромное значение».
«Существует процесс отбора определенных типов людей, которые могли бы справиться с этой ролью. Затем ты должен пройти курс обучения в специальном учебном центре, а после его окончания — трехнедельную стажировку. Но, в конце концов, все сводится к тому, чтобы просто делать это».
«У меня был один случай, когда человек стоял на краю с веревкой на шее, готовый прыгнуть вниз с десяти метров, и это могло его убить. И вместе с коллегой я три с половиной часа разговаривал с этим молодым парнем с двумя маленькими детьми и всем прочим, и мы предотвратили его прыжок, в конце концов сняв его и оказав ему помощь. Примерно через год я узнал, что он снова счастлив в своей жизни, по-прежнему с женой и детьми. Так что этот опыт — самое полезное для меня, как для полицейского».
«Но все переговоры проходят по-разному. Иногда все проходит гладко, а иногда — просто кошмарно. И главное — если что-то пойдет не так, ты должен уметь с этим справиться. Если кто-то прыгает, а ты разговаривал с ним, это заставляет тебя чувствовать себя очень ответственным».
Думаю, именно то, как сдержанно Арьян описывал мне все это, произвело на меня наибольшее впечатление. Я не мог и представить, что буду играть подобную роль. Я никогда не пройду отбор, но даже если бы мне это удалось, я бы не имел ни малейшего представления о том, как это сделать. Люди говорят о том, что нужно выйти из зоны комфорта. Идея того, что футболист Премьер-лиги станет переговорщиком по захвату заложников может переосмыслить всю эту фразу.
«Это помогает быть тем человеком, которым я являюсь, и футболистом, и полицейским, — сказал мне Арьян. — Как футболист, ты очень ориентирован на достижение цели. Все дело в матче и в результате. Это самая приятная часть работы: каждую неделю, а иногда и два раза в неделю, а во время Рождества, возможно, и три раза в неделю, у тебя разные цели. Ты можешь поставить новую цель, новую задачу и работать над ней вместе с командой».
«Это помогает мне сейчас. Я думаю, что еще одна черта, которая очень полезна — это способность выдерживать давление и стресс. Уметь справляться со стрессом, когда ты играешь в гостях с «Манчестер Юнайтед» против Криштиану Роналду. Защитник испытывает определенный стресс, думая: «Срань господня, а этот парень хорош». Прости, Краучи, но с такого это было не особо...»
Я согласен с этим, Арьян, он немного лучше меня... но он забил меньше голов головой в Премьер-лиге.
«Нужно постараться подготовить себя наилучшим образом, чтобы справиться с нападающим или командой, и в каком-то смысле я делаю это сейчас, когда веду переговоры. Прежде чем приступить к работе, я обдумываю цели, которых хочу достичь, способы их достижения и то, как я буду справляться с неизбежным стрессом».
Арьян выглядит удивительно спокойным, обсуждая все это. Он также выглядит в хорошей форме. Сейчас в его щетине чуть больше седины, чем тогда, когда он вел «Уиган» в Премьер-лигу, но совсем чуть-чуть. И это вдруг показалось мне потенциальной проблемой. А что, если он находится в засаде, уничтожая банду злостных торговцев метамфетамином, и вдруг кто-то проходит мимо него по улице и кричит: «Вперед, Помпи!» [Помпи — прозвище «Портсмута», прим.пер.].
«Приходится много тренироваться, чтобы выглядеть так, будто ты там находишься, в то время как ты пытаешься делать что-то другое, и удивительно, как трудно быть незаметным. Краучи, тебе будет очень трудно работать под прикрытием».
«Помогает то, что ты находишься на другой сцене и в другой обстановке, чем та, по которой тебя знают. Так меня будет сложнее вычислить, я думаю. Но у меня был подозреваемый на допросе, который все время говорил: «Боже, я тебя откуда-то знаю...» В конце концов я сказал ему, что раньше был футболистом, и он ответил: «Да! Да, я так и знал!», и мы очень хорошо поговорили — он даже рассказал нам, что он сделал, так что все обернулось хорошо».
Мы говорим о старых временах, о локтях, летающих на «Фраттон Парк», об ахилле на «Ди ДаблЮ Стэдиум». Арьян рассказал мне, как некоторое время после завершения карьеры ему было трудно смотреть футбол, и это знакомая история бывших игроков — когда ты находишься на трибунах, а тебе хочется быть на поле. Как ты не хочешь работать тренером, потому что это не то же самое, так что тебе лучше не быть там вообще. Ты не видишь другого способа снова наслаждаться игрой.
А потом проходит несколько лет, ты успокаиваешься и понимаешь, как много в твоей жизни было связано со спортом. Возможно, ты занимаешься чем-то совершенно другим; возможно, тебе это нравится так же, как Арьяну нравится быть детективом. Но ты возвращаешься к нему, то понемногу, то по-новому. Арьян начал тренировать хоккейную команду своей дочери. Затем он получил диплом футбольного тренера. Сейчас он получает лицензию УЕФА А, чтобы в будущем иметь возможность управлять на самом высоком уровне.
«Я думаю о своей работе, мне нравится то, что я делаю, но это не так хорошо, как быть профессиональным футболистом», — говорит он.
«Игра перед большой публикой, голы, смена целей каждую неделю, каждую игру. Работа с командой ребят, со всеми этими скамейками, раздевалками. Я хорошо провожу время с коллегами здесь, но это не так непосредственно, как с товарищами по команде из раздевалки».
«Волнение от игры и болельщиков — это определенный уровень стресса, когда ты выходишь из туннеля; ты выходишь на поле и слышишь весь этот шум, чувствуешь напряжение в толпе и среди игроков. Это невероятный выброс адреналина, и раньше мне это нравилось — чем больше, тем лучше. Больше я к этому и близко не подойду. Я имею в виду, что сейчас на моей работе случаются действительно замечательные моменты, но нигде нет ничего лучше, чем быть профессиональным футболистом. Но я никогда не думал, что стану полицейским, и это случилось само собой. Так что, кто знает, Краучи? У тебя еще есть будущее, приятель...»
У меня такого не будет. Помимо всех очевидных причин, нельзя допустить, чтобы бывший нападающий стал полицейским. Мы недостаточно ответственны. Мы слишком эгоистичны. Мы стремимся к тому, чтобы все происходило, а не останавливалось.
И еще кое-что я понял, когда поблагодарил Арьяна, и он отправился сражаться со злыми преступными наркобаронами, а я задумался о том, когда в следующий раз смогу сыграть в гольф со Стивом Сидуэллом. Нынче мне не нужно быть полицейским. У меня есть человек внутри, по крайней мере, в одной конкретной заграничной точке. Если я когда-нибудь окажусь в Нидерландах на ночной вечеринке с Тино Асприльей и Томасом Гравесеном и попаду в переделку, я теперь знаю, кому звонить. У меня есть имя, у меня есть номер. Тино, «Бешеный пес»: куражимся.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
