8 мин.

Почему я не фанат

29

Многие люди моего круга, наверное, осудили бы меня, признайся я им, что несколько дней назад посетил футбольный матч. Оказаться в одной упряжке с оголтелыми фанатами какое-то время было для меня одним из тех странных желаний, разумную причину которым найти достаточно сложно. Такие желания обитают в голове, лишенные целеполагания, становясь ощутимыми в те моменты, когда привычные твои жизненные ориентиры начинают утомлять или наскучивать. Кроме того, судьба познакомила меня с фанатским сообществом в сети, и сказать, что интеллектом оно вообще не изуродовано, было бы нечестно.

В определенной степени оно наделено своеобразным художественным чутьем, которое обнаруживает характерную критически-опосредованную, саркастичную восприимчивость – на фоне привычного грубого спроса на «доступное», где все черным по белому и без полутонов. Я ни в коем случае не нахваливаю сарказм, возведенный в принцип современными «жрецами Аполлона», - это ограниченный, тупиковый и содержательно убогий культурный пласт. И, безусловно, подобные хранилища испражнений музы сегодня не редкость. Вообще от больших доз эстетики плодящихся субкультур лично мне моя голова напоминает выгребную яму. Но взгляд на эти явления изнутри дает более живое представление о состоянии общества, частью которого являемся мы. Ежедневное «творчество» (в широком смысле - если это слово здесь применимо) этой огромной массы людей увлекает ее, будучи для нее и средством, и, собственно, мотивом – той же силы, с которой художник добивается правды от вселенной. Это особый дискурс, язык глухонемых, форма общественного сознания. Понятно, что на эту тему уже исписаны тонны бумаги, и претендуя на новизну, я рискую оказаться в роли капитана Очевидность. Поэтому я лишь опишу свои впечатления от увиденного, и может быть, кому-то этот текст покажется не лишним.

Мероприятие показало зубы еще по дороге на стадион. Несмотря на воскресение, вагон, как это обычно бывает в дни напряженных матчей (а «ЦСКА – Спартак» в этом смысле во истину священная битва), очень быстро набился до отказа, и здесь не мог не назреть конфликт. В соседнем вагоне одна группа болельщиков в унизительной форме пыталась заставить другую покинуть вагон. Завязалась драка по обе стороны дверей, из-за чего мы долго не могли тронуться. Милиции было мало и действовала она как-то вяло и растерянно. Вдруг все как-то само собой наладилось и по дороге до следующей станции было относительно спокойно. Как только раскрылись двери, драка, которую мы пытались рассмотреть из-за голов плотно прилегающих друг к другу болельщиков, возобновилась и, кажется, с большей агрессией. Но милиция на этот раз подоспела быстро, ибо, очевидно, была оповещена заранее. Ее было много, и действовала она решительно. Однако мы все равно задержались на станции дольше положенного. И это повторялось на каждой станции до самого стадиона (а их оставалось около пяти). Я даже запереживал, что опоздаю к началу. Правда чувство дискомфорта от агрессии, которая неуловимо парит в воздухе, поблескивая в глазах окружающих тебя людей, и которую ты не разделяешь, будучи чужим на этом празднике жизни, постепенно улеглось. Количество пассажиров в вагоне продолжало расти (по большей части за счет фанатов).

Эскалаторы на станции метро «Спортивная» резонировали под ногами орущих болельщиков. Кричалки, доносящиеся отовсюду, слились в неразборчивую кашу, и дух ненависти больно сдавил в объятиях все обозримое пространство. Вверх смотреть было опасно, потому что оттуда катились и разбивались бутылки и другие неприятные в этой ситуации предметы. Злоба брызгала всенаправленно, задевая и чужих, и своих. Если бы не живые коридоры из милиции, разделившие фанатов по выходе из метро, они бросились бы друг на друга, как злые псы. Но зато в момент, когда «вражеский» коридор изчез за поворотом, в нашем шествии воцарилась настоящая гармония. Как только нас - как тупого, раъзяренного быка - отправили в загон, спрятав красно-белую мулету, из животных мы вдруг превратились в прекрасных в своей коллективности людей.

Правда, фанатская коллективность, конечно, очень далека от воспетого Ленноном “sharing all the world”. Сидя на трибуне, за игрой напряженно следили процентов сорок болельщиков. Остальные глядели по сторонам, зевали и ждали момента, когда громкоговорители заводил снова захрипят что-нибудь вроде «Вперед! Вперед! Вперед ЦСКА Москва…», и тогда они воинственно подхватят «…Ты вперед иди, наш армейский клуб. Прославляй свои цвета». Самоотверженности, с которой некоторые из болельщиков рвали глотки, можно позавидовать, - в этот момент, словно кулаком по столу, они заявляли, что и их жизни исполнены смысла ничуть не менее, чем этот томный августовский вечер. Но смысл – не в мастерстве клубов и не в личностях, которые как известно, продаются и покупаются, как лошади. Даже удивительно, как устойчиво популярен футбол, в котором так упрочился рынок, превратив успех команды из того, что достигается тренировками, в то, что глядит с витрин влюбленными глазами. Поэтому в центре всей этой возни – просто бренд, аттрибутика – символы, лишенные сколько-нибудь человеческого содержания. Если на тебе шарф в красно-синюю полоску, тогда ты свой. А если полоска красно-белая – тогда с точки зрения красно-синих ты не достоен ходить по этой земле. Больно было смотреть на измученных сотрудников милиции, оцепивших стадион на время игры, но по-настоящему жаль было их отчаявшихся от жары собак. Интересно, что подумали бы о нас несчастные животные, обладай они способностью думать. Они скорее всего были бы возмущены, что вынуждены укрощать нашу кипящую гневом толпу, готовую на безумия во имя сущей чепухи.

Автор бест-селлера «На игле» Ирвин Уэлш как-то писал, что «футбольные разногласия - глупость, несусветная чушь; они мешают объединению рабочего класса и обеспечивают безраздельную гегемонию буржуазии». А мы, потребляющие, – это почтальон Печкин, у которого украли велосипед. И даже тем из нас, кто в состоянии купить себе новый, не уйти от пустоты, потому что мы, как однажды намекал Кафка, превращаемся в животных в человеческой оболочке. Наша любовь – это битва эгоизмов, наша дружба – это взаимовыгодное сотрудничество, наша жизнь – это наши проблемы, наше счастье – это забытие. У нас есть все причины взорваться от непроходящего чувства неудовольствия, но мудрые укротители наших душ своевременно сервируют нашу ненавиcть поводом и объектом – в виде надуманного конфликта символов. Это как искусственный расизм, но как бы с элементом «сознательного выбора».

Кстати о расизме. Потрясшее общественность, и в особенности фанатскую, недавнее убийство Юры Волкова (по некоторым данным, принадлежащего к ультраправому движению), отразилось призывом к временному перемирию среди враждующих болельщиков в знак всеобщего траура. Перемирие это, правда, означало лишь организованное молчание трибун на протяжении первых пяти минут матча, чтобы затем, будто сорвавшись с цепи, окатить противоположную трибуну заготовленными рифмованными помоями. Сначала наблюдать за людьми, которые как на утреннике, нехитро, друг другу в такт поднимают руки и хлопают в ладоши под простенькие матершинные стихи, было довольно забавно. Очень хотелось ощутить прилив радости, который наступает во время такого единства. Но катарсис все не наступал, а кричалки все более наскучивали. А совсем расхотелось кричать и даже находиться на трибуне, когда в память о Юре фанаты вдруг зарядили пластинку «Уайт пауер!». Эту манящую своей простотой формулу жестокости вопили все - от мамонистых мужиков до хрупких девочек. Но вот вопрос. Патриотическая агрессия в этой среде – вещь вполне объяснимая. Вместо шарфов другого цвета мулетой может служить еще и цвет кожи, государственные и религиозные символы - все то, чем можно клеймить «иных», и черт его знает, к каким еще знакам приведет народная фантазия. Но что делать, например, с Вагнером Лавом – «самым белым парнем в ЦСКА», от появления которого на поле фанаты сначала восторженно стонали, а потом буквально оргазмировали, когда тот вырвал победу на 90+2 минуте?

И ведь это не единственный случай конфликта крестика с трусиками. Если среди читающих есть болельщики, то они должны помнить замечательную растяжку «11 номер только для Тихонова – MONKEY GO HOME», адресованную болельщиками, возмущенными произволом отдела закупок «Спартака», вновь прибывшему Веллитону – подающиему надежды бразильцу. Сейчас – три года спустя – болельщики практически молятся на смуглого спартаковца, ставшего их ведущим игроком. В вышеупомянутом Интернет-сообществе вообще есть пост с лаконичным названием «Негрометр», приводящий статистику о количествах негров, когда-либо игравших за каждый из клубов, о которых мы ведем повествование. Прошу прощения, что опять остаюсь в рамках этих двух команд. Все же мы не преследуем цель максимально разобраться в футбольных раскладах, а просто рефлексируем о том, что такое фанатское сообщество, посетив несколько уровней его существования. Итак, привожу часть текста из упомянутого поста: «Дорогие друзья! Спешу поделиться с вами своим удивлением. Я обратил внимание на то, что после дерби мясо (для непосвященных: «мясо» - неформальное прозвище «Спартака» в фанатской среде. «ЦСКА» соответственно именуют «конями».

Происхождение этих названий носит исторический характер, суть которого мы здесь опустим – Прим. автора) , сознавая собственную ущербность, неоднократно пыталось в комментах упрекнуть нас в том, что... у нас много негров. Ну, что я могу сказать? Да, за всю 99-летнюю историю великого клуба ЦСКА в нём успели поиграть семь негров: Чиди Одиа, Вагнер, Рамон, Жо, Секу Олисе Ябатей, Маазу и Думбия. И это не так уж мало. Не так уж мало для бамжей (такое же неформальное прозвищеигроков «Зенита» - Прим. автора). Или, допустим, для ослепительных динамовцев столицы. Их рассуждения на этот счёт я ещё худо-бедно готов был бы услышать... Но мясо! Ёбаный же ты по голове! Какое право имееют рассуждать о конских неграх поклонники клуба, пригревшего на своей вялой сморщенной груди аж ДВАДЦАТЬ (!!!) самых отъявленных негроидов?! И это я ещё не считаю мулатиков а-ля Андре, Руссо и Мойзеса...»

Комментарии, наверно, излишни. Только добавим, что такой «брендовый» расизм еще хуже обычного. Черных игроков подсчитывают друг у друга, как тараканов в супе, но в это отношение даже не вкладывается традиционных фашистских или расистских теорий. Пустота сидит на пустоте и пустотой погоняет.

Вот результат многолетней работы капиталистической спортивной супер-индустрии. Ее деланные, фальшивые идеалы компенсируют неудовлетворение как стержень всего существования и заполняют собой пространство, где могли бы обосноваться социально-ценные формы досуга, культивируйся они так, как культивируется в нашей стране и нашем мире сегодня футбольно-пивная общность. Людям свойственно объединяться, потому что чувство коллективности, коллективного действия – это наше врожденное чувство. Когда-то оно не дало человечеству погибнуть, так и не родившись. Но характерное капиталистическому обществу отчуждение деформирует это свойство, порождая своих уродливых антиподов в виде коллективностей футбольных фанатов, а также неонацистов и пр. – за подчеркнутой жестокостью которых не стоит ничего, кроме эпатажных заявлений, фетиша и самолюбования. И также, как существование «анархистов», предпочитающих «LONSDALE» и «DR. MARTEN’S», только подкармливает ненавистную им систему потребительства и ликующего мещанства, фанатская ругань – повод для все новых вливаний в индустрию, захламляющую наши мозги. Саморазрушение, бесконечная борьба за то, что не имеет истинной ценности, и наконец истребление своих братьев по несчастью – все это явления, рождаемые классовой сущностью общества и, безусловно, охраняемые господствующей его прослойкой во имя поддержания существующего порядка. Только действительно массовый спорт, который станет всеобщим достоянием как часть всестороннего развития каждого, способен избавить общество от ложных идолов, сеющих вражду и подделывающих подлинные идеалы человека.

Автор http://petrankee.livejournal.com/