«Если Macan в тренде, я должен его знать». Денис Казанский – разговор о профессии, русской школе комментаторов и хейте
Интервью Терентьева.
Комментаторы против всех – один из главных сюжетов нашего футбола в последний год.
Пока падает уровень РПЛ и количество интриг без еврокубков, их обсуждают не меньше прежнего: на всю страну и весь телеграм критикует Алена Долецкая за финал Евро, главный тренер сборной Валерий Карпин – за оценки в эфире, а постоянный поток едких комментариев на Спортсе’’ удивительно стабилен.
Возможно, столько хейта не прилетает даже российским судьям. И это повод разобраться в происходящем.
Спортс” осмысляет: что такое российская школа и чем она отличается от зарубежных, что такое быть комментатором в России и почему в профессии стало так много ненависти к человеку у микрофона.
Вторая часть после Романа Трушечкина – разговор с комментатором «Первого канала» Денисом Казанским.
Казанский видит здравое и полезное в словах Карпина – и приводит в пример канадских комментаторов
– Как вы отнеслись к словам Карпина про комментаторов?
– Не видел в них никакой проблемы. В последнее время действительно наметилась тенденция, что комментатор становится больше, чем игра. Он больше объясняет, чем комментирует.
На мой взгляд, это проблема. И, наверное, об этом и говорил Карпин. Я так его понял.
Конечно, было удивительно слышать ремарку, что он смотрит футбол с выключенным звуком – тогда каким образом может судить? Но как бы там ни было – в некоторой степени Карпин прав.
В хоккейной практике есть сыгранные пары комментатор/эксперт. В футбол такой традиции не вышло. Она была совсем короткой.
– Почему комментатор сейчас больше объясняет, чем комментирует?
– Думаю, это связано с развитием медиа и появлением огромного количества аналитических пабликов, телеграм-каналов. Информации стало в разы больше, чем пять-семь лет назад. И это влияет на манеру комментария: надо рассказать все, что приготовлено к репортажу. А это достаточно большие объемы.
– Такая тенденция – это точно плохо?
– Мне не нравится. Ближе постулат, что телевизор включают, чтобы посмотреть матч, а не послушать комментатора. Когда идет комментарий своего представления об игре, а не самой игры – это уже другое.
Но что еще важно – не воспринимал бы слова Карпина буквально. Неправильно, что из цитаты вытащили только «наррадорство». И что комментатор должен лишь перемещать мяч от одного футболиста к другому.
Как я понял – и потом сверил свои мысли с самим Карпиным в интервью – дело в другом. В том, чтобы посторонняя информация не отвлекала от игры. Вот в чем фокус. Когда гоняешь мяч в репортаже, в этом и проявляется твое мастерство. Понятно, что есть огромное количество пауз, которые можно и нужно заполнять подготовленной информацией. Но это не становится сценой для большого сольного выступления. Идет игра – и ты должен ей соответствовать.
Когда только-только пришел в комментаторство, мне объяснили, что 90 процентов фактов о матче пойдут к корзину. Потому что игра сложится не так, как ты представляешь. Она захватит и унесет в другую сторону – и она первичнее, чем информация, которую ты подготовил. Это не значит, что нет смысла в подготовке. Дело в гармонии игры и твоих заготовок.
Вот о чем говорил Карпин.
И я не очень понял, почему была такая однозначная реакция со стороны нескольких моих коллег, воспринявших все буквально. Мне кажется, тут история гораздо объемнее, чем просто пожелание больше гонять мяч.
– Проникаться игрой и эмоционировать от конкретных эпизодов, а не историй, случившихся до матча?
– Абсолютно верно. На сайте «Первого канала» лежит большое интервью с Карпиным – там он как раз говорил об этом и подробно расшифровал свою позицию. Это совпало с моим ощущением.
– В интервью «Первому каналу» Карпин еще продвигал тезис – комментатор должен перед каждой своей мыслью говорить «я так считаю» и «по моему мнению».
– Тут дело в приеме. На мой взгляд, местоимение «я» вообще неуместно в репортаже. Никогда его не использую.
Что касается самой мысли – комментатор нередко становится будто бы носителем истины. Не соучастником процесса, а действующим лицом. Когда говорим, что футболист не добежал, можем так повесить на него всех собак.
Хотя, возможно, это просто результат задания тренера, о котором мы не знаем.
Здесь нет канона: как хорошо делать, как плохо. Все-таки профессия творческая, и нет свода правил. Но ты можешь просто сам себе навредить: выскажешься, а потом картинка покажет совсем другое.
Комментаторы – даже если работают со стадиона – в больше степени реагируют именно на происходящее на экране. Ты говоришь, что показывают. А дальше уже начинаешь вместе со зрителями анализировать – мог быть пенальти или нет, например.
– Комментатор не должен оценивать?
– Когда садишься перед микрофоном, вся твоя биография, словарный запас, взгляд на жизнь – уже оценка. Иначе просто невозможно.
Но здесь вопрос приема. Как ты это делаешь.
Мне, например, ближе не испанский стиль и наррадорство, а канадский – хоккейный. Там бесконечное передвижение шайбы сочетается с эмоциональной обработкой каждого момента. Это тоже оценка – и весь репортаж так соткан. При этом они в бешеном темпе матча успевают достаточно много информации сообщить.
Есть чему поучиться.
А английские футбольные комментаторы, например, мне менее близки. Хотя там как раз есть сыгранные пары комментаторов и экспертов. В Англии более размеренный репортаж, лаконичный. Фразы короткие, емкие. Сложно представить, что они могут «заговорить» гол. Но то, как они двигают мяч, – не мое.
Мы и мои коллеги делаем это иначе.
– А в чем наше отличие в перемещении мяча?
– В сравнении с европейскими коллегами делаем это словесно ярче, насыщеннее, у нас богаче палитра интонации, больше слов и оборотов используем. Для меня это факт: гоняют мяч в России вообще не хуже.
Уверенно могу сказать, потому что слышал много разных коллег – не только из Англии. Просто за ней внимательнее наблюдаю, так как владею языком и слежу как раз за английским футболом.
Поэтому, думаю, наше общество предвзято к конкретным комментаторам. Сталкивался раньше: «Мы лучше англичан послушаем». Даже если человек не понимает английского – просто нравится другая волна, что ничего не отвлекает от футбола. Есть такой путь. Но, повторюсь, не скажу, что мы впереди планеты всей, но совершенно точно у нас своя лексика и свой стиль, которые не хуже.
Другой вопрос – в Англии матчи часто работают парами комментатор/эксперт. И в Канаде на хоккее – так же. И это совсем другая игра – не так, что один внизу (у кромки поля), а другой наверху – в кабинке. Нет, полноценный дуэт – и в этом они нам дают серьезную фору.
– Почему в России не сложилось комментирование с экспертами? Именно на футболе.
– Попытки были – небольшой период. Но у меня нет однозначного ответа – почему.
Тренеры и бывшие футболисты, с кем мы сотрудничаем в «Коммент.Шоу», вполне могли бы быть сокомментаторами. Гончаренко, Карпин, Слуцкий, Баженов, Аршавин, Радимов – да легко. Это только украсит репортаж.
Почему это не делается – не знаю. Сейчас не работаю там, где эти парные репортажи должны быть на постоянной основе. Моя трудовая на «Первом» – там делаем именно в таком стиле. Что на футболе, когда к нам приходил Валерий Кузьмич Непомнящий, что на хоккее – с Андреем Николишиным на последнем «Кубке Первого канала».
Это уже многолетняя практика – так и должно быть. Да, матчей российского чемпионата много. Но условно на две игры в тур сделать тандем комментатор/эксперт – почему бы и нет?
В чем отличия английской и российской школы комментария. И как комментатор реагирует на тренды и жизнь вне спорта
– В чем для вас отличие российской комментаторской школы?
– Все диктует язык. Многообразие словарных форм, лексики, вкрапления литературы в репортаж. Например, в Англии сложно представить, что вы услышите цитирование поэзии. Там строго по фактам. Хотя всякое бывает.
Наша новейшая школа появилась благодаря Васе [Уткину] и Юре Розанову – и она предполагает больше игры у микрофона. Импровизации. Это было в некоторой степени и в традиции прежней школы. Что логично, когда вы знаете театральные корни Николая Озерова, например.
Сейчас много разговоров, что раньше было лучше. Хотя, уверен, огромное количество людей, кто так говорит, кто вспоминает Озерова, Котэ Махарадзе и остальных, их просто не слышали. Конечно, есть те, кто что-то вспоминает, безусловно. Но это ностальгия.
Комментарий – это небольшой спектакль.
Но важно, почему Вася и Юра были невероятными звездами: именно за счет своего отношения к языку и самому матчу. Они не были больше, чем игра. Дополняли другими красками, комментировали ярко и доступными средствами, но не комментировали свое впечатление об игре.
Поэтому они – такие фигуры.
– В английском комментарии – более строгом – нельзя услышать фразу Маслаченко: «Пижоны лежат, а великие торжествуют»?
– Уходил бы здесь от сравнений. У английских коллег есть такие фразы, которые в голову никогда не придут нам. И тоже будут емкими и интересными.
Конечно, там не будет про пижонов – это совершенно нормально. Мы в другой стране живем, с другим менталитетом и языковыми приемами. Но это не оценка – здесь хорошо, там плохо. Там иначе.
Английская поэзия великая. Шекспир, Байрон, Бернс собственно, откуда? У них очень сильно работают короткие емкие слова, сжатая образность, у нас – больше толстовские предложения. Но и то, и то нужно по-своему.
При этом надо понимать: язык, как и комментарий, не может не меняться. Это осложняет любые сравнения. При определенном сходстве советский стиль был все равно другим. Послушайте репортажи 70-80-х – это строгий телевизионный формат, который не допускал отклонения от норм.
Вася и Юра как раз это и добавили в профессию – сделали язык репортажа современным. Конечно, комментировали не как говорят на улицах, но как говорят в жизни. Это принципиальная разница. Потому что телевизионный язык существует до сих пор – и, по мне, это чудовищно звучит. Например: «В рамках такого-то тура прошел матч».
Ну в жизни так не общаются.
– Как изменения в языке чувствует на себе комментатор?
– Язык – гибок и реагирует на все, что происходит вокруг. Простой пример: несколько месяцев назад слово «орешник» было конкретным названием растения. И осталось. Но есть нюанс.
Язык и должен меняться, потому что он соответствует историческому моменту. Сейчас слушать репортажи 70-х довольно необычно – изменилась жизнь вокруг и то, как люди говорят.
Абсолютно естественный процесс. Эволюционный. Революция в языке была как раз в 90-х, когда менялась страна, манера речи, интонации. И Вася был одним из тех, кто стоял в авангарде этих изменений.
Комментатор должен понимать, что растет поколение, которое не знает слов, кажущихся нам естественными. Дима Федоров приводил такое выражение: «Гол под копирку». Сейчас многие понятия не имеет, что такое копирка. В глаза ее не видели.
Или еще – «необходим как пейджер». Современные подростки просто не поймут, о чем речь. Что такое компостер, кипятильник или шпингалет.
Комментатору важно все время оставаться в контексте того, что происходит. Бесконечно цитировать в репортаже советские фильмы, наверное, уже моветон, потому что язык комментария – отражение современности. Например, не очень понимаю, когда кто-то говорит, что не смотрел «Слово пацана» или другие большие современные работы, которые обсуждает вся страна.
Ты должен быть вшит в это время.
Это не значит заигрывать с публикой – будет странно, если начну говорить на языке 15-летних подростков, но учитывать, что у экранов в том числе и новое поколение, необходимо. Можно знать, кто-то такой Олег Монгол или Иришка Чики-Пики, но это не значит, что они тебе необходимы.
– Но есть и те, кто против новых слов в языке.
– Опять же – смотря о чем речь. Если говорим о войне с англицизмами, я ее поддерживаю. Потому что огромное количество таких слов цитируется в репортаже, на мой взгляд, только для понта. Ничего конкретного и специфического в них нет.
В хоккее любят говорить слово «слот». Но зачем, если у нас есть аналог – «пятак»? Разве это слово звучит паршиво или немодно? Хотя я вот в хоккее часто использую вместо вратарской слово «краска». Не вижу в этом ничего плохого.
Конечно, есть вещи, которые заменить нашими словами сложно – они появляются со временем. Те же позиции игроков – вингбэк, например. Это вроде и крайний защитник, а все же есть отличия в функционале на поле. Наверное, что-то свое придумать можно, но в целом есть изменения, которым комментатор не может сопротивляться.
Важно: цель комментатора и профессии – не в том, чтобы казаться интересным и хотеть нравиться. Нет, это сопровождение футбола. Многим моим знакомым, когда в первый раз приходят на стадион, не хватает слов из телевизора. Они привыкли смотреть по-другому – когда поясняют, что происходит. Вот про что это.
И чтобы быть тем, кого аудитория понимает, надо быть актуальным времени.
– Условно: хотя бы знакомиться с музыкой, фильмами, которые интересны молодым? Не снобствовать.
– Безусловно. Вот сейчас в тренде Macan – мне не нравится. Но он существует – и знать я его должен, а цитировать – конечно, нет.
В этом плане действительно термин «снобизм» применим: мол, не буду опускаться до такого уровня. Но, пожалуй, это неправильно. Тянуть за собой к другим фильмам, книгам и музыке – почему бы и нет? Но не отрицать при этом параллельные истории.
Но, конечно, комментаторство – не просветительская кафедра. Мы не задаем вектор, не учим, не советуем. Спорт в телевизоре, да и на стадионе в некоторой степени – эскапизм. Люди на 90 минут убегают из действительности – от сварливой жены, нудного мужа, от непослушных детей и дурного начальника. Включая спорт, ты уходишь в другой мир.
И задача наша – помочь отвлечься. После человек вернется к своим проблемам, но сейчас он может переключиться на комментатора, который что-то там опять бухтит, на футболистов, которые не могут попасть по мячу, на хоккеиста, который плохо бросает или наоборот – забивает, давая зрителю ощущение праздника.
Этот момент комментатор и должен разделить. Находиться внутри.
Глобальная проблема профессии для Казанского – уход Уткина и Розанова. Потому что теперь нет ориентира
– У вас двое детей. Они по-другому смотрят футбол?
– Это поколенческая история – не только про моих детей. Они заточены на короткий формат: представить, что ребенок будет 90 минут сидеть у телевизора, можно только в большой праздник. Финал ЧМ, например. Но в руках обязательно телефон, на который ребенок отвлекается. Смотрит, что происходит в параллельном мире.
Ситуация коренным образом поменялась. Это факт.
Но не делал бы из этого трагедию, не фокусировался бы и не менял стиль и манеру репортажа. Ядро тех, кто смотрит ТВ, все равно большое – и они привыкли к другому. Четыре-пять городов в России, в которых интернет ощутимо популярнее телевизора. В остальных, мне кажется, не так.
Исторически сколько было рассуждений, что театр вымирает с появлением кино. Но сейчас это элитарный досуг – залы переполнены, цены на билеты растут. Не знаю, как в регионах, но в Москве театры точно не потеряли актуальность. А театральное искусство чем-то похоже на трансляции футбола и хоккея.
Это тоже традиции, другая скорость повествования. Наконец, попытка уйти в другой мир, оставляя заботы и переживания на вешалке в гардеробе, взамен взяв номерок.
Молодежь – другая, да. Это нормально. Возможно, наши дети к 25-30 поменяются – будут ходить в бар смотреть футбол с друзьями, как это делаем мы. И бурчать уже на новое поколение. А если даже и нет – мы все равно из другого теста. Нас не поменять. Тогда придет новое поколение комментаторов, которые будут более востребованы молодыми.
Для меня лично глобальная проблема сейчас в другом.
– В чем?
– В том, что ушли Вася Уткин и Юра Розанов. Это большая беда. Я тянулся к их репортажам, для меня это было очень важно. Их оценка, взгляд со стороны, их творчество.
Думаю, и ребятам помладше это тоже было важно.
Теперь их – нет. Стали ли мы [оставшиеся в комментаторстве] теми, за кем тянутся люди в профессии? Такими же влиятельными, кто ведет за собой? Кто создает учеников и последователей? Конечно же, нет. Произойдет ли это позже – ну кто знает.
– Вы спрашивали совета Уткина и в последние годы, когда он уже не работал комментатором?
– Конечно. Часто и просто прилетала реакция на репортаж – и от Юры Розанова, и от Васи. Это было очень ценно.
Уйти из комментирования – желание самого Васи. Он отработал тонну матчей, и в какой-то момент ему стало неинтересно – 90 минут гонять мяч. Захотелось говорить об этом на ютубе. Он сделал такой выбор.
Хотя знаю, что при этом скучал по большим матчам. Статусным. К сожалению, в последнее время он получал такие игры крайне редко.
– Как выглядела обратная связь от Уткина?
– «Ты в полнейшем порядке». Или: «Слушай, ну что-то ты, конечно… Видно, что по хоккейному в форме, а по футболу – не але. Надо втянуться».
Ничего сверхъестественного. Но сказывались масштаб личности и мое отношение к нему. Он каждое слово наполнял особенным смыслом. Для меня это огромная проблема и беда. Потому что всегда было интересно слушать их – и Васю, и Юру Розанова, идти за ними.
Конечно, осталось много коллег, мнением которых я дорожу. Когда что-то прилетает от них – с удовольствием прислушиваюсь. Например, Геннадий Сергеевич Орлов дает довольно емкие комментарии. Колоссальные объем знаний и умений. Когда он звонит или пишет – огромная честь.
Мой коллега – из другого вид спорта, волейбола – Владимир Стецко тоже может здорово докрутить. Пишущие коллеги из старшего поколения присылают важные наблюдения. Недавно с большим удовольствием поболтали о работе с Григорием Твалтвадзе – как нему ни относись, у него есть своя непохожая на других манера, своя аудитория.
Но опять же – масштаб. Вася и Юра – потери для всех нас.
«Пока не научился филигранной финальной фразе в репортаже». Комментаторство за кадром: конкуренция, подготовка, хейт
– Есть ли в комментаторстве конкуренция?
– Конечно. И зависть тоже – в хорошем смысле.
Это то, что толкает тебя вперед. В отличие от Карпина, мы все смотрим телевизор со включенным звуком, потому что можно подсмотреть интересные задумки, ходы. Не слово в слово повторяешь, но изучаешь, кто и как применил что-то необычное. По-новому.
– Что из последнего запомнилось?
– Мне всегда нравятся сравнения Романа Трушечкина. У него достаточно яркий слог. Импонирует, как он обращается с языком. И емко, и образно. Его манера часто вдохновляет посмотреть на какие-то фразы под немного другим углом.
У многих можно почерпнуть полезное.
Я, например, пока не научился того, что филигранно умел Маслаченко – последняя фраза в репортаже. То, что действительно запоминается. Могу ярко начать репортаж, но с финишем – в процессе. Выдумываю разные заходы, пробую.
Никитич это делал абсолютно грандиозно. Например, «Чао, Скаудра Адзурра. Владимир Маслаченко, Советский Союз»» – это когда мы победили Италию [на Евро-88]. Сегодня вы сами вспоминали финал Лиги чемпионов 1999 года – про пижонов.
Этот стиль, кстати, к английской манере больше относится, на мой взгляд. Такая очень сильная фраза, которая завершает репортаж. Ну, мастер.
Я пока так не умею.
– Как поддерживаете комментаторскую форму? Обычно такие детали работы остаются за кадром.
– Тут все вместе. И физическая подготовка в том числе: зал, хоккей, большой теннис.
Есть такая штука, что нужно читать хотя бы 50 страниц художественной литературы в день. Столько – не могу, получается 15 от силы. Это помимо того, что бесконечно читаешь все, что связано с работой.
У меня появился преподаватель по технике речи – на многое открыл глаза. Я осознал, что вообще ничего в этом не понимаю. А у меня были проблемы: достаточно быстро садился голос под нагрузками. Познакомились с преподавателем еще на «Матч ТВ», а потом пошел на частные уроки.
Долго работали – и теперь многое изменилось.
До занятий вообще ничего не смыслил в дыхании, в том, как образуется голос и манера. Тут ведь какая штука: в новостном формате у тебя всегда есть возможность перевести дух: подвел к материалу/сюжеты, спокойно переключаешься. А в репортаже – 90 минут постоянно меняешь интонацию, постоянно включен.
Я долго неправильно дышал, это сказывалось – голос быстро садился. Не скажу, что сейчас идеально, но уже и по-другому звучу, и выносливости стало больше.
Процесс развития, за которым интересно наблюдать.
– Почему к комментаторам столько хейта в последнее время?
– У меня нет правильного ответа.
Может, люди посчитали, что комментаторы стали превращаться в селеб. Становиться больше, чем просто люди, которые садятся комментировать.
А, может, так всегда было. И просто теперь доступ к критике проще. Прекрасно помню, как последний год жизни Никитича полоскали на форуме [«НТВ-Плюс»]. А когда он ушел, назвали приз лучшего комментатора по версии абонентов канала именем Маслаченко.
На этом же форуме. Очень хорошо помню, как все сразу изменилось.
– А за что Маслаченко полоскали?
– Что он уже – все, в возрасте, не успевает, чего-то не знает.
Если ты, болельщик – условно – «Манчестер Юнайтед», следящий за каждым чихом игроков, как зовут их детей и, в общем, погружен в контекст монументально, даешь фору комментатору. Он-то готовится ко всем командам, а не к одной конкретной.
Но на этом было много негатива к Никитичу.
Две работы Казанского, когда критику перенести было сложнее всего
– Матч, который вы по внутренним ощущениям отработали плохо.
– Их в достатке. Признаюсь, не люблю переслушивать свои репортажи, но благодаря большой практике понимаю, где не дожал, где спутал игроков. Такое бывает – это неизбежно. Вопрос только в масштабе и частоте ошибок. Два-три раза перепутать игроков – да, проблема, но стреляться из-за этого нет смысла.
Комментаторское вдохновение – вообще интересная вещь.
Помню прекрасное интервью Юрия Стоянова, который сказал: «Бывает, что ты выспался, отличное настроение, хорошо пообедал, готов к роли, на невероятном драйве и с идеальной подготовкой – выходишь и проваливаешь спектакль. А бывает, что все тебя задергали, личные проблемы, в быту, пятое-десятое навалилось. В последний момент вылетаешь на сцену – и вдруг проворачиваешь феноменальный спектакль. Ты Смоктуновский».
Похожие ощущения и у нас.
А еще бывает, что провел – как тебе кажется – шикарный матч, везде попал, все в цвет, в страшнейшем порядке. А отзывов – никаких. Думаешь: «Ну ладно». Или наоборот: «Блин, какая туфта, все не то». И вдруг прилетает: «Вот это уровень, топ». А ты сам не понимаешь, почему топ и что могло понравится. Ну это природа творчества, наверное.
Конечно, когда прилетает большая порция хейта (а такое у всех случилось), задумываешься: правильно ли ты выбрал профессию? Может, пора менять? Это действительно бьет по самолюбию, по уверенности. Мы все люди, все по-разному переживают. Вопрос времени и тяжести ситуации.
И что важно – профессиональных ориентиров.
Потому что здесь достаточно тонкая грань. Конечно, мы работаем для зрителей. И их голос – самый важный. С другой стороны, возвращаясь к полемике с Карпиным: если мы не можем оценивать игроков, тогда – по такой логике – и комментатора должен оценивать только комментатор?
Наверное, это неправильно. Но важно найти тех людей, которым ты доверяешь – из профессии. Прислушиваться ко всем – и к зрителям, и к окружению. Тем более, если это не цифровые версии людей, а те, кого ты знаешь. Но все-таки больше выводов делать из реакции людей внутри профессии.
Потому что она своеобразна и уникальна.
– Чем именно?
– Думаю, так в любой профессии.
Когда прилетает негатив, мы все продолжаем играть в «дайте нам конструктивную критику». Хотя в глубине души прекрасно понимаем, что конструктив даст тот, кто знает устройство и принципы профессии изнутри.
Потому что прилетит тебе: «Комментируйте футбол, а не занимаетесь словоблудием». Конструктив? В какой-то мере, да. Но в такой ситуации важнее не констатация, что все было плохо, а советы и детали.
Особенно от людей, кто разбирается.
– Иммунитет к критике вырабатывается?
– Да, ты понимаешь, где прилетело за дело – и ты не прав, а где людям просто не нравится твой тембр, поэтому будет лететь в любом случае. Достаточно часто вступаю в переписку с людьми в соцсетях. Бывает, что диалог продолжать невозможно. Потому что хейт не к работе, а направлен персонально. А бывает действительно интересно: понять позицию и не то что оправдаться, но донести, что хотел сказать. Иногда – извиниться.
Вообще после пятого-десятого репортажа попадаешь в другой мир.
Сначала – ты свежее лицо, голос, всем нравишься. Потом появляются трещины, а к десятым репортажам – провал. Слетают розовые очки. Ты, кого хвалили и о ком хорошо отзывались, получаешь первую негативную реакцию, вторую, пятнадцатую. Отрицательная реакция всегда ярче и громче. На 100 отзывов пять будут негативными – и ты именно на них обратишь внимание, будешь реагировать. Так устроено.
Все через это проходили.
– Какой матч особенно закалил в плане критики?
– Таких было два. Но там были отклики не от болельщиков.
Первый – финал Лиги чемпионов-2009 в Риме, еще на «Плюсе». И спокойный разбор Анны Владимировны Дмитриевой: она мне буквально несколько предложений сказала, но было ощущение, что надо завязывать с профессией.
Было очень тяжело все это услышать: первый статусный репортаж, идешь на вырост, и вдруг тебя прям прибывают. Причем так подчеркнуто интеллигентно, что прям страшно. Очень хорошо помню то чувство.
– Что сказала Дмитриева?
– Я тогда решил выехать на эмоциях, а она сказал, что хорошо бы немножко науки добавить в комментарий. И разобрала. Что надо было вот то-то почитать, больше говорить о самом футболе.
Это сейчас мы пересаливаем с вингбэками и детализацией формаций с 3-5-2 на 4-3-3, гибридными позициями. А тогда это был у меня такой чистый лист – достаточно поверхностный комментарий.
– А второй репортаж?
– Тяжелейшие ощущения были от открытия Олимпиады в Пекине – вместе с Ильей Авербухом тогда работали. Второй канал показывал в прямом эфире, а Первый – в записи.
Моя первая большая работа – не хоккейно-футбольная. К тому моменту уже был матч России и Хорватии, молодежный чемпионат мира по хоккею с Игорем Ларионовым. Там моя стихия. А здесь пришлось интересно провести время – и после немного прилетело от Ольги Черносвитовой (руководитель дирекции спортивного вещания «Первого канала» – Спортс”).
Да я и сам все понимал.
Для меня это было в новинку. До Пекина уже работал на закрытии и открытии, но тогда в паре был ведомым. Повезло комментировать как раз с Дмитриевой на закрытии в Рио-2016 – она умело вела, я помогал. А потом – с Ольгой Богословской в Токио-2020: у Оли кропотливая подготовка, глубочайшее погружение в олимпийские виды. Было легче.
Второй момент: одно дело садишься и комментируешь футбол, хоккей – все понятно. Помогаешь зрителю понять, кто куда бежит – если упрощенно. А на церемониях другая история: рассказываешь о стране, людях, шоу. Плюс – хронометраж. Условно, Бермуды идут 10 секунд – и что в них лучше уложить?
Разговор про наряды, что они привезли 15 спортсменов (и в каких видах) или историю одного человека, который прошел через многое?
Плюс нужна просто титаническая подготовка. Самая масштабная, что была у меня – 2,5 часа идет парад, 200 стран, надо изучить все флаги, наряды, спортсменов, разобраться с шоу, которое устраивает организаторы. Где и какой подтекст. Подготовка – неделями.
Как правило, перед открытием проводят большие репетиции, куда пускают и комментаторов церемонии, чтобы они смогли разобраться в задумках. А Пекин – ковидная Олимпиада, репетиции не было, пришли на чистое поле. Заготовок тьма, но все равно своеобразно – именно в формате ведущего, а не ведомого.
Дима Губерниев это делает гениально. Это его. Соло или в паре – ему без разницы. Уникальный талант.
Впервые в такой роли я чувствовал себя сначала не очень уютно. Но опыт очень интересный, особенный, потому что понимаешь масштаб – какое количество людей тебя слушают.
– Необычно: такая рефлексия комментатора, который в общественном сознании если еще не мэтр, то один из любимых. А открытие Пекина три года назад – как будто та самая первая большая взбучка от Дмитриевой в 2009-м.
– Ну «мэтр» мы точно отбрасываем – до этого еще очень далеко. Да и любовь понятие субъективное.
А насчет рефлексии – конечно, она нужна, чтобы было не все равно. Но необходимость для любого спортсмена, комментатора – быстро забывать, что произошло. И хорошее, и плохое. Переключаться. Чтобы не утонуть в этой рефлексии. И стать лучше себя прежнего.
В чем прелесть нашей профессии – былые заслуги никому не интересны. Может, потом – на пенсии – будут вспоминать, что было и как. Но сейчас неважно, как отработал прошлую игру, что у тебя дома происходит, что в душе творится.
Включил – и погнал. Тебя всегда судят по последнему репортажу. Это дико интересно и напряженно.
Разумеется, где-то можно выйти на опыте, например, подменяя человека. Ты прилетаешь на репортаж – и погружен в контекст игры не так, как мог бы. Такое случается абсолютно у каждого. Если вам скажут, что ко всем матчам готовы на 100 процентов, это неправда.
Но ты всегда стремишься к ощущению, что сделал свою работу хорошо.
Финал: крутой комментатор для Казанского – какой он
– В интервью Спортсу” Роман Нагучев сформулировал, что для него крутой комментатор – тот, кто вытаскивает скучные матчи. Кто для вас крутой?
– Хороший комментатор – тот, кто помогает смотреть футбол, не мешает. Пожалуй, в этом главная функция.
– Не мешать – это как?
– Когда ты соответствуешь игре. Когда максимально стараешься не использовать свое «я» в репортаже. И у тебя ощущение, что телевизор включили не тебя послушать, а посмотреть футбол.
Cо мной идут по этой игре, по этому настроению. Когда [зрители чувствуют, что] находятся в одной плоскости с комментатором, узнают себя и что-то новое. Но не теряют главного ощущения – зачем они смотрят игру.
Вот это «сегодня для вас комментирую я» – на мой взгляд, не самый хороший вкус. Он имеет право на существование, потому что все люди разные. Но для меня вот так.
Можно провести аналогию с официантом, который помогает человеку провести время в хорошем ресторане. Такой мостик между кухней и удовольствием гостя. Как он это делает, как помогает раскрыться вкусовым рецепторам.
Это и есть хороший комментатор.
Телеграм-канал Терентьева — про людей и футбол
Фото: КХЛ/Беззубов Владимир, Садыкова Светлана, Федоров Александр; Фото: РИА Новости/Алексей Филиппов; Alexander Wilf/Global Look Press/Global Look Press
Его репортажи никогда не бывают занудными и скучными, как часто встречалось у Маслака.