Юрий Белоус: «Болельщики – народ сложный»
Юрий Белоус один из немногих в России спортивных менеджеров, имеющих опыт создания футбольной команды с нуля. В интервью редактору НФПМ.ру Александру Андрееву экс-президент ФК «Москва» рассказал о том, как клуб находил своих болельщиков.
Можно ли сказать, что изначально ФК «Москва», которым вы руководили, не имел собственных болельщиков?
База была, правда, очень ограниченная. Все-таки у многих были латентные симпатии к «Торпедо». Но тогда у «Торпедо» появлялись клоны. Напоминаю, что я приходил все-таки в «Торпедо Зил». Тогда имя клуба было связано с таким гигантом, как завод им. Лихачева. На заводе работало более 100 тысяч человек. Практически все они за «Торпедо» болели. Потом производство начали выносить за МКАД, что-то просто закрылось клуб этих болельщиков фактически лишился. Когда в 2003 году я с командой был на экскурсии по заводу, то увидел там людей, которые не знали ни Валентина Иванова, ни Сергея Шустикова, и никакой базой для клуба, конечно, не являлись. Не было ничего удивительного в том, что клуб был переименован в «Торпедо-Металлург», а когда стал понятен контент и путь, появился и клуб «Москва». Тогда мы начали работать с болельщиками, искать те реперные точки, на которые нужно давить.
То есть поиск болельщиков все-таки начали с чистого листа?
Болельщики народ сложный. Где-то ведь ими управляют бессознательные импульсы. Именно на бессознательном уровне «Москва» ассоциировалась с «Торпедо». Расположен на метро «Автозаводская», играет на стадионе имени Стрельцова, в клубе работают Валентин Иванов и Сергей Шустиков. Где-то мы не то чтобы цеплялись за это, но, скажем, не разрезали эту линию. И латентные симпатии за счет торпедовских болельщиков у нас были. Но при этом ведь в свое время не было более заклятых врагов, чем болельщики разных клубов с названием «Торпедо». Постоянно шло выяснение, какое «Торпедо» настоящее. Я старался от этих проблем откреститься. Пусть все права на название «Торпедо» будут у Лужников, а здесь «Торпедо-ЗИЛ» новый клуб. А 28 мая 2004 года мы все вообще вздохнули с облегчением, когда появилось название «Москва».
Где искали потенциальных болельщиков?
Мы работали и в школах, и в университетах. Проводили различные акции. Ездили по госпиталям и больницам. Была программа «Приведи маму на футбол», были специальные билетные программы для ветеранов. В итоге мы все-таки добились того, что на рейтинговые матчи у нас собиралось по 5-6 тысяч человек, а в условиях жесточайшей конкуренции с другими московскими клубами это очень неплохо.
Насколько количество болельщиков все-таки зависит от успехов на поле?
Когда команда успешно выступала в чемпионате, вышла в финал Кубка России, играла в еврокубках, поддержки, конечно, стало больше. Без спортивных успехов клуб ничего не добьется. Когда побеждаешь совсем другое дело. Болельщики хотят видеть победы. Люди ведь отождествляют себя с командой: «Мы вчера обыграли «Спартак», «Мы сделали «Динамо».
В основном болельщиков искали среди детей? Игроки «Москвы» много ездили в школы
Человеческое сознание устроено так, что люди симпатизируют тем, кого знают. Если в школу к детям приходил Бракамонте, им становилось интересно за него болеть.У взрослых свои приоритеты. Кто-то болеет за ЦСКА, кто-то за «Динамо», большинство за «Спартак». В первую очередь мы ориентировались на первые, вторые, третьи и четвертые классы школы. На тех, чьи симпатии еще не сложились. Мы понимали, что в Южном и Юго-Восточном округах Москвы потенциал у клуба есть. Хотя и среди взрослых, в том числе известных людей, тоже появились болельщики «Москвы», например, режиссер и продюсер Валерий Тодоровский. О том, что симпатизирует «Москве», говорил Виталий Игнатенко генеральный директор ИТАР-ТАСС.
«Приведи маму на футбол» что это была за акция?
Да, была такая программа. Школьников с мамами пропускали бесплатно. Отдавали под это целую трибуну. И действительно приходило очень много мальчишек с мамами. На стадионе появилось очень много молодых женщин с детьми. Было здорово.
Надолго задержались мамы на трибунах?
Вообще-то, для этого должен быть нормальный стадион. Чтобы люди приходили семьями, приходили на целый день. Могли бы поесть, что-то купить в тех же спортивных магазинах. Стадион имени Стрельцова, конечно, очень архаичный. Он строился сорок лет назад: неудобные сиденья, недостаточное количество туалетов, проблемы с питанием. Вообще, по-настоящему клуб начинается с собственного стадиона. На «Локомотив» приходит по 15 тысяч человек, а я помню, как в 1995-м мне президент «Локомотива» жаловался, что приходит не больше двух тысяч. И машины разыгрывали, и чего только не делали. Но если на стадионе нет нормальных условий хоть танцуй, хоть прыгай, люди на него не пойдут.
Без стадиона и заработать клубу совсем непросто
Пример, английская премьер-лига. Там после матча генеральному менеджеру сразу ложится на стол бумага с данными о том, сколько пива сегодня выпили, сколько гамбургеров съели и т.д. На стадионах болельщикам комфортно, поэтому и билетов не купить. На 80% трибуны заполняются по абонементам, причем часто люди выкупают свои места по много лет подряд.
«Москве» в день матча удавалось заработать?
В самом успешном для ФК «Москва» году 2007-м мы продали билетов на 400 тысяч долларов. По меркам ведущей пятерки европейских чемпионатов сумма ничтожная. Там за один матч зарабатывают в разы больше. Но ведь раньше и этого не было. Доходы клуба это не только билеты. Это и продажа атрибутики, и те же бутерброды. И, безусловно, спонсоры. Титульного спонсора так и не было найдено. Мы к этому только успели подойти. К тому, чтобы вместо гордого слова «Москва» на футболках появилась другая надпись. Просто до того деньги, которые нам предлагали, были несерьезными.
Какую сумму можно считать серьезной?
Это от пяти миллионов и выше.
Почему не находилось спонсора? Ведь было видно, что болельщиков становится больше?
Существует определенная инертность. Если бы проект не закрыли, уверен, что у него было бы очень большое будущее.
Занимался ли ФК «Москва» продажей атрибутики?
Это ничтожные объемы. Многое просто раздавалось. Атрибутика выпускалась в презентационных целях. Вообще, даже такой клуб, как ЦСКА, обладатель Кубка УЕФА, один из лидеров европейского уровня, работая с Umbro, на атрибутике зарабатывал около 200 тысяч долларов. Это просто ничто.
На кого, кроме школьников, ориентировались как на потенциальных болельщиков?
Была программа ветеранская. Работали на ярмарках, выставках. Приглашали на футбол. Когда играли в финале Кубка в 2007 году с «Локомотивом», понимали, что и у «Локо» болельщиков не густо, а у нас и того меньше. Значит, должен быть пустой стадион. Я созвонился, с Мутко, с Семиным и предложил, а мы вместе решили: выкупили с «Локомотивом» по 20 тысяч билетов, кажется, по десять рублей. И просто их раздали. В итоге на матче было 50 тысяч человек.
Опирались ли в разработке программ на европейский опыт?
Во многих вещах мы не пересекаемся. У них там другая проблема где бы достать билет на матч. Но в том же Лондоне шесть конкурирующих клубов борются за болельщиков. Мы были и в «Челси», и в «Мансчестере». В Манчестере, где два клуба, эта конкуренция особенно заметна. Они так же ходят по школам, по больницам, особенно в тех районах, где клуб базируется. Понятно, что в Челси болеют за «Челси». Свои болельщики у «Фулхэма», у «Арсенала». Нам было ясно, что на Севере Москвы у нас болельщики вряд ли появятся, а вот в Южном, Юго-Восточном и даже Центральном округах людей можно заинтересовать.
Всегда ли футболисты охотно участвовали в акциях по привлечению болельщиков?
Мы это прописали в контракте. Сначала многие игроки пытались от этих мероприятий отлынивать. Ну, для этого и существует контракт. Потом пошло легко. Особенно с приходом Семака. Они с Бракамонте помогали. В конце концов в команде уже считали неприличным пропускать такие встречи. Так что все в клубе ездили: даже я вместе как раз с Бракамонте посещал колледж в районе Смоленской площади.
