Пойди туда, не знаю, куда...
- Ну что, сударь, слово молвить будешь?
- Буду, батюшка, от чего же нет.
- Ты погоди, дай я тебе прежде скажу пару ласковых. Ты почто так всё загубил, окаянный? Имение в запустении стоит, и урожая нет. Подвел ты меня, министр, очень подвел.
Сэр Генри, землевладелец старинного поместья Энфилд (проклятый американец выкупил его несколько лет назад у допившейся до чертиков старушки), восседал на высоком стуле, обитом красным бархатом, с позолоченной спинкой. Перед ним стоял министр сердобольных дел, сэр Роджерс, в кафтане, расшитом золотом - то был подарок от его новой жены. Та прибежала к нему, только услышав о поместье чудесном, слава которого облетела все Тридевять Земель. Вот он от старой-то жены, старой толстой ключницы, и избавился, утопив её по старым обычаям. Жениться-то он женился, да на этом успех его, кажется, и кончился. Тепереча стоял он перед сэром Генри, опустив голову - отставка казалась неминуемой, как восстание на Сенатской площади.
- Ну, и есть ли тебе что сказати?
- Есть, батюшка, конечно есть! - воодушевился Роджерс и достал из-за пазухи припрятанный листочек со списком объяснений. Генри презрительно фыркнул.
- Всё мы это слышали уже, сударь, и не раз. Неужели не могли правду сказать или выдумать чего-нибудь нового?
- Так нет же, постойте, ваше сиятельство! - поспешил тот, становясь похожим на бабу около убегающего молока. Оно бежит, и она бежит, пытается остановить его - вот только сэр Генри пока что никуда не убегал. Впрочем, презрительно зрящие глаза его готовы были лучом света прожечь место, где стоял маленький, но тучный (новая жена откормила) сэр Роджерс. Тот, видимо, ощутив волнение, то ли начал уворачиваться от жгущих очей, то ли просто начал мяться на месте от неуверенности. - Вот, глядите... Комиссии в этом году были очень уж строги к нам, говорят - у вас пшеница на пару сантиметров длиннее, чем нужно! Офф-сайдовая у вас, говорят, пшеница... А вот здесь, в марте, глядите, незаслуженно совсем бригадира нашего от работы отстранили, сэр Аткинсон то был, как сегодня помнится, еще куртизанки манчестерские гостили здесь... Ну, как, куртизанки, гости из Манчестера дорогие и любимые, да компания из девушек с ними, ну и косы у них, сэр, вы бы видели, а ножки-то какие...
- Ах, так у вас проблемы в кадровом составе? - прервал сэр Генри мечтательный голос своего подданного.
- Как есть! - всклокочился Роджерс. - Работать некому, плуги неисправны.
- А что же не так-то с плугами?
- Ой, батюшка, да всё с ними не так! - обрадовался Брендан и даже подошел к Генри ближе, но натолкнувшись на взгляд презрительных глаз его, остановился. - Представляете, не хотят работать, ироды окаянные! Как вперятся в землю, так и всё, поминай, как звали, как птица заморская, будто и боятся чего, Бог знает, ребята наши никак с ними работать не могут. Техники же нам совсем не закупают, всё какое-то сломанное и недоделанное, а я вам не Кулибин, однако же, и машин не строю.
- Ты бы помалкивал, милый друг, - учтиво заметил Генри, - технику мы вам покупали, денег было много, купили всё, что смогли. Неужели тебе немецкий трактор не по душе пришелся?
- Ой, ваше сиятельство, да, трактор что нужно. С таким трактором и бригадир не нужен!
- Ну так и чем же ты недоволен?
- Ах, батюшка-батюшка-батюшка! Замуровали меня, воздуху мне, демоны, не дают.
- Кто это тебе воздуха не дает?
Роджерс на секунду примолк.
- Обстоятельства! - выпалил он и припал на колени. - Видите ли, сэр, хворь с нами приключилась какая-то, все болеют, никто работать не может, а врачеватель-то и ушел уже, да и с концами - его только за смертью посылать, а ведь хотели лекарства у него выпросить для лучшего работника нашего, что же за наваждение, Батюшка!..
- Сударь, давайте ближе к делу. Довольны ли вы техникой вашей?
- Честно, сир, не очень доволен.
- Хорошо. Есть ли машины и техника, которые совсем неисправны?
- Да! Я так и думал, ваше сиятельство, что взяли вы просто то, что плохо лежало да и не нужно уже никому было. Вот и хотел вам про итальянский плуг сказать, сорок пятого калибра, что вы из Италии привезли - он хуже птицы заморской, никак с ним ладу нет.
- Вот незадача. Однако же я думал уже над тем, чтобы продать его.
- Я всё же полагаю, что нужно спровадиться нам о желании его.
- Дальше видно будет... Что ж, дорогой мой Брендан, - при этих словах Генри встал со своего кресла и подошел к собеседнику, подняв его на ноги. - Ничего я тебе сейчас сказать не могу, да только слышал ли ты, что ушел в отставку министр один, и что горит он желанием на Энфилде побывать?
- Сэр, так был же. - Земля под ногами Роджерса задрожала. - С дипломатическим визитом, восьмого месяца года прошлого.
- Был-был... Да и говорит, что так понравилось ему здесь... - Глаза Роджерса совсем наполнились слезами. - Ну ты слёзы-то не лей, никто тебя в отставку не отправляет... Что ты как баба совсем...
- Ах, батюшка! - всрикнул Роджерс и бросился сэру Генри плакаться на парчовый камзол. - Я всё перепробовал, батюшка! А земля? А земля-то у нас какая, кровью не облитая, солнышком согретая да любовью обласканная, так нет же, скользят работнички мои, да кровинушки ваши, и картофель своими башмаками крестьянскими с корнем вырывают - ах, сэр, ах, сэр!
- Ах, так и с землей беда? - Роджерс уже совсем не мог удержать своих слёз.
- Батюшка! Если вы возжелаете ухода моего, то я не буду перечить вам и готов судьбу свою приняти с честию, да только будет ли этот фриц немецкий таким, как я? А и что, что в гончарном деле мы не сильны, и гончары из Стоук-он-Трента за девяносто минут горшков делают в 6 раз больше нашего, а и что? Не нужен вам этот прусс, я есть у вас! О, сэр!..
С этими словами сэр Роджерс припал к ногам сэра Генри, а тот тяжко вздохнул и потянулся за чашкой кофе, стоявшей на ближнем столике.
- Ты вот что, друг мой, сделаешь теперь, ибо другого пути не осталось. Дам я тебе испытание одно да мешок золотых. Работники все твои за море отдыхать отправились, да так счастливы там, что песнопения и пляски их слышны даже здесь. Тебя же я не могу к ним отправить, ибо на тебе задача лежит непосильная. Должен ты будешь пойти туда, не знаю куда, и принести то, не знаю что. Тогда сохраним тебе место, а фриц немецкий останется ни с чем.
- Так значит... Всё так просто? - внезапно успокоился разревевшийся сэр. Сэр Генри, очевидно, не ожидал такой реакции, но решил подыграть.
- Да, так просто. - Роджерс возликовал! Подпрыгнув на месте, он улыбнулся той самой улыбкой, какой улыбаются бобры при нахождении непорубленного дерева - всего лишь найти то, не знаю что! Конечно же, он не знал, где это находится, но очередной год невидимого следования по какому-то непонятному маршруту невероятно радовал его! Авось, думал он, и придут они однажды куда-нибудь, может, даже к небу золотому, как сказывал старый гусляр. С этими мыслями он понёсся домой к своей белокурой жене - есть крестьянский борщ, с хохлушками. Сэр Генри, борщей не едавший, печально вздохнул и поставил допитый кофе на блюдечко с голубой каемочкой.
Знания сэра Роджерса оставались его единственной надеждой.
А были ли они, эти знания?..
Жду не дождусь когда прусс будет новым министром сердобольных дел