Памяти Никиты Симоняна

Вечером 23 ноября, не дотянув всего года до столетия, умер Никита Симонян. Олимпийский чемпион, глыба, человек-эпоха. Девяносто девять лет — большой срок, почти неприличный для двадцатого века, который так любил перемалывать людей.

«Спартак» ведет летоисчисление с 1922 года, но каноническим днем рождения клуба всегда считалось 19 апреля 1935-го. Симонян, родившийся в 1926-м, любил повторять с чуть усталой улыбкой: «Так что я старше «Спартака». И в этом не было ни хвастовства, ни кокетства — констатация хронологического факта. Настоящее его имя было Мкртыч. Отчество — Погосович. Родился в Армавире, но вырос в Сухуми, в той субтропической части страны, где воздух чище, а бедность переносится чуть легче благодаря солнцу. Симонян с ранних лет влюбился в футбол и не представлял себя без этой игры. Отец, сухумский сапожник, бил сына за испорченную обувь — ботинки рвались быстро, а кожа стоила больших денег. Но Мкртыч продолжал гонять эти тряпичные комья. Настоящий, кожаный, совершенной сферической формы мяч он увидел только в сборной Абхазии.

Именно оттуда, с теплой периферии, в 1945 году перспективного игрока выдернули в Москву тренера «Крыльев Советов» — Владимир Горохов и Абрам Дангулов. Столица встретила имперским размахом и коммунальной теснотой. Первые три года будущая легенда спала на сундуке в чулане квартиры тренера Горохова. Это была классическая советская школа жизни: днем ты звезда стадиона, вечером — жилец коммунального угла. В «Спартак» он попал только потому, что «Крылья» расформировали. Случайность, ставшая судьбой.

Отказал сыну Сталина

Ключевой эпизод, превративший талантливого форварда в фигуру вселенского масштаба, произошел в 1951 году.

Сын вождя и покровитель ВВС (команды Военно-воздушных сил), решил усилить состав. Метод селекции был имперским: нужного человека просто изымали. Зимой, когда спартаковцы Симонян, Нетто и Ильин отдыхали в Кисловодске, за Никитой прислали двух адъютантов. Приказ не обсуждался: самолет в Москву, встреча с главнокомандующим. 

Симонян понимал: отказ может стоить если не жизни, то свободы. В Москве его встретил полковник Соколов. Никита отказал в переходе. Соколов, по слухам, потом говорил, что этого армянина проще пристрелить из-за угла, чем уговорить. Но финальный разговор был с Василием.

— Василий Иосифович, благодаря «Спартаку» я состоялся как игрок. Разрешите мне остаться.
Тишина. Сказать «нет» человеку с такой фамилией? Василий обернулся к свите:
— Слышали? Человек сказал правду в глаза.
И, повернувшись к Никите, добавил:
— Иди. Играй за свой «Спартак». Но помни: я всегда приму тебя с распростертыми объятиями.

Симоняна отвезли домой на машине. Вскоре в дверь постучали — солдат вручил пакет. Внутри лежала справка с красной звездой, своего рода охранная грамота, и билеты обратно в Кисловодск. Вернувшись на сборы, Симонян разыграл партнеров.

— Где ты шлялся? — спросил Игорь Нетто
— Я теперь игрок ВВС

Поверили только тогда, когда Симонян показал справку от Сталина. Анатолий Ильин подметил: «Набьют тебе морду болельщики — и правильно сделают».

Позже, когда Василий Сталин, уже после смерти отца, прошел через тюрьму и ссылку, они встретились случайно в ресторане «Арагви». Бывший хозяин жизни и футболист. «Никита, как я рад... давай поговорим о футболе», — сказал Василий. Это была их последняя встреча, история любит симметрию, но редко дарит счастливые финалы участникам диалога.

Отдавал золотую медаль Стрельцовку

Поколение Симоняна выковано из особого металла. В 1956 году в Мельбурне они взяли олимпийское золото. В финале играл Симонян, а юный гений Эдуард Стрельцов остался в запасе, хотя отыграл весь турнир. Тогда медали давали только участникам решающего матча. Симонян, благородство для которого было естественным, отдавал свое золото Стрельцову.

— Эдик, ты сыграл больше. Это твоя медаль
— Палыч, не возьму

На обратном пути из Австралии, на теплоходе «Грузия», Симонян снова подошел к Стрельцову с той же просьбой:

— Если придешь еще раз — обижусь. Тебе 30, мне — 20. Сам посуди, у тебя это наверняка последняя олимпийская медаль, а я еще выиграю.

Стрельцов ошибся. Выиграть ему больше ничего не дали — тюрьма по сфабрикованному делу сломала карьеру. Симонян назвал это «хамством Хрущева».

Анатомия красно-белого

Как тренер он брал золото со «Спартаком» в 1962-м и 1969-м, сотворил чудо с ереванским «Араратом» в 1973-м. Но видел и изнанку футбола. В Одессе, когда его игроки сдавали матч местному «Черноморцу», он кричал в перерыве, взывал к совести капитана Хусаинова, но был бессилен. Честные — Ловчев и Папаев — предупредили его, но в футболе подлость иногда побеждает тактику. Однако сам Симонян оставался неизменным.

Основатель «Спартака» Николай Старостин поставил ему точный анатомический диагноз: «Никита, если тебя разрезать, ты внутри красно-белый». И это касалось не только цветов клуба, но и принципов. Симонян вспоминал, как однажды игроки требовали обещанные премии. Он встал и начал говорить о принципах, в них дело. Его перебил Сергей Сальников:

— Ни хрена подобного, Никит! И в деньгах тоже!
— Так было, да. Но я абсолютно уверен: в первую очередь играем за честь.

Он ушел, перешагнув через все мыслимые и немыслимые рубежи. В последние годы, когда Симонян приходил на стадион, к нему бежали мальчишки за автографом.

— Ты же меня не видел, ни игроком, ни тренером
— Папа видел! 

Хотя, скорее всего, не видел и папа, видел дедушка, или прадедушка. Но Симонян расписывался. Нить, связывающая поколения, не прерывалась, приятно, что знают и помнят… Таким запомним и мы. Человеком удивительного достоинства, который умел говорить «нет» сильным мира сего и всегда говорил «да» своей совести. Тепло, которое он подарил нашему футболу, останется в сердце навсегда. Вечная память, Никита Павлович.