Василий Уткин: «На «Матч ТВ» я получал 600 тысяч рублей в месяц. Сейчас – гораздо больше»

Юрий Дудь встретился с кумиром.

– Как у тебя дела?

– Великолепно! Праздники закончились. Вчера – эфир, сегодня – эфир. Чтобы не заработать в этом году, надо быть полным дураком. Приближается чемпионат мира – много предложений, и рекламных, и других, так что в этом отношении все здорово.

– Как прошли твои праздники?

– Просидел на даче, у меня было три смены гостей. Сначала приезжали мои старые друзья по «Плюсу»: традиционно 1 января приезжает Мосс и кого-то с собой привозит, в этот раз приехал с Нобелем. Потом были мои студенты. Потом – моя команда. Прекрасно отдохнул, немного устал отдыхать.

– Что в 2017 году тебя обрадовало больше всего?

– Мне было приятно, что я, пожалуй, никогда так интенсивно не работал, как в прошлом году. Даже стал задумываться: может, я что-то не так делаю. Порадовало, что мои так называемые студенты работают футбольные матчи в качестве комментаторов – на «Сила ТВ».

Ну и радует команда – такой занятной игрухи у меня, конечно, не было никогда. Особенно – игра «Эгриси» в Питере против команды Картавого. Я почувствовал себя их старшим братом, для них это было настолько круто и ново. Это был первый выезд в истории команды, это были настоящие еврокубки. На нас пришли 2 тысяч человек – Радим охренел. «ВКонтакте» нас посмотрело 300 тысяч человек – как средний испанский матч в паблике «Силы».

– Чем парни из «Эгриси» занимаются в обычной жизни?

– У нас молодая команда, поэтому в основном они учатся, некоторые работают. Двое работают в магазине, все время забываю: винный магазин – «Красное и черное» или «Красное и белое»? Да, «Красное и белое». Работы там довольно много, иногда приходится на тренировки и игры их отпрашивать. Спрашиваю: что нужно сделать? Однажды приехал и купил 10 банок кофе – чтобы они выполнили норму. По-моему, я потом их им же и отдал – чтобы они снова продали их в магазине.

Есть парень, который присоединился к нам в этом году. У нас был набор летом, на него пришло больше 200 заявок, 80 игроков мы просмотрели за один день – у меня во дворе, на стадионе Гавриила Качалина. Потом у нас был недельный сбор на «Локомотиве», и мы взяли вратаря и трех человек. Один из них – из «Газпрома»: вырос в Томске, закончил там учебу, работал в самой глухой перди и прокладывал там трубопроводы, потом его перевели в Москву, он увидел объявление и пришел к нам – оказался очень сильным защитником.

– Они играют просто для поддержания формы и эмоций? У них ведь нет никакого шанса пройти дальше?

– Это невозможно, потому что, даже если бы была такая возможность, этого никто не допустит. Мы часто слышали, что какие-то футболисты, которые сейчас играют на высоком уровне – Зинченко, Лунев, – когда-то играли в ЛФЛ. На самом деле они не играли там, они проводили там время – поддерживали форму, потому что были какие-то проблемы. Ни один тренер не возьмет на себя такую ответственность.

– Ну слушай, причина же не в этом. Они просто слабее.

– Ну я же привозил игрока в «Краснодар».

– Так это дружба с Галицким.

– Послушай, изначально такие просмотры делаются по дружбе. Как, ты думаешь, работает наш общий знакомый Герман (Ткаченко – Sports.ru)? Естественно, это контакты, связи. «Возьми на сбор, посмотри, поверь» – как это еще делается?

Обязательно оставь это в тексте: я 40 тысяч раз благодарен Галицкому, Фундукяну и всем, кто взял нашего парня на просмотр. Парень играл двусторонки с «Краснодаром-2» – командой второго дивизиона – и забил то ли один, то ли два гола. Я приехал на два последних дня, чтобы снять сюжет, поговорить с тренером. И вот наш разговор: «Знаете, парень удивил, честно говоря. По-футбольному – мы прям не ожидали. Но, понимаете, ему 19 лет. И потом физически он, конечно, недотягивает. И он не сильнее наших».

(Вася разводит руками – Sports.ru)

Мы приехали в Краснодар, чтобы узнать: ему 19 лет. Как будто не я ему билет покупал. Он вообще-то в армии отслужил, в ракетных войсках. Чтобы узнать: физически недотягивает. Ребят, ваши тренируются 6 раз в неделю, он – два через два работает в магазине. Ну и чтобы узнать: он ваших не сильнее. Если бы я привез вам из ЛФЛ футболиста, который был бы сильнее вас, вас всех надо было бы в мешок и в речку.

Я, конечно, не тренер, я только педагог – и по образованию, и вообще. Я бы взял его на сбор и, если бы он потянул, говорил бы своим: смотрите, вот смотрите! А если не потянул – нет проблем.

– Для чего все это?

– Хочу выиграть первый дивизион ЛФЛ. После него – высший дивизион ЛФЛ, но его выиграть нельзя без игроков на зарплате. У нас в команде ни одна живая душа не получает деньги.

– Во сколько все это обходится тебе?

– Поскольку это моя любимая игрушка, там много чего обходится дороже. Бюджет этого сезона, не считая нашего выезда в Питер, – это 1,2-1,5 миллиона рублей.

Мы оставляем за скобками наш телевизионный проект, наше документалити, на которое уходят все спонсорские деньги. Мы четвертая команда в мире, которую спонсирует «Марафон»: «Фулхэм», «Малага», «Динамо» и «Эгриси».

Кстати, вся эта история для меня – о том, что было бы с Месси, если бы его не нашли. Как любитель он не играл, но это был талантливый мальчик, который не стал бы футболистом, если бы его не взяли в «Барселону», если бы ему не кололи гормон роста – он бы просто не потянул никогда. Моего ведущего игрока Игоря Струнина в 12-летнем возрасте выгнали из школы «Буревестник». Как можно в 12 лет выгнать такого парня? Он очень хороший, просто изумительно играет. Но не нашлось места, и я понимаю почему. Потому что тренеру нужен результат: взяли большого, сильного физически парня, это расхожая история. 

***

– Ты написал в фейсбуке, что чемпионат мира на телеканалах – точно без тебя. С чего ты это взял?

– Ну я же, в конце концов, чего-то понимаю. Я бы не очень хотел на эту тему распространяться, потому что это основано на куче частных разговоров и на моем понимании общей ситуации.

– Как ты думаешь, почему тебя не зовут?

– На это существует много мелких причин, самих по себе не очень сложных. Но если объяснить коротко: чтобы меня выгнать с телевидения, нужно было много говна собрать; и чтобы вернуть, нужна какая-то очень серьезная воля. И я понимаю прекрасно, что этой воли ждать не стоит. Если она случится – тогда я узнаю, что Дед Мороз существует.

– А с телевидения тебя разве выгнала чья-то воля? Не конфликт с несколькими людьми из нового руководства?

– Если я с тобой буду про это откровенно разговаривать, это будет выглядеть как жалоба, как конспирология. Но я очень хорошо знаю, почему это произошло. И дело, конечно, не в этом.

– То есть решение принималось выше Тины Канделаки и Натальи Билан?

– В той или иной форме – да. Я не очень сожалею по этому поводу: очень много нового узнал и попробовал, доволен и образом жизни, и количеством работы, и качеством оплаты этой работы. Мне жаль только, что я не могу заниматься любимым делом – тем, к которому, как я, видимо, небезосновательно думал, у меня есть некое призвание.

– Когда ты зарабатывал больше – на «Матч ТВ» или сейчас?

– Сейчас. Значительно.

– Недавно все узнали зарплату Георгия Черданцева: от 600 до 800 тысяч рублей в месяц. У тебя была больше?

– Я получал 600 тысяч рублей в месяц. Сейчас – если иметь в виду общие доходы – значительно больше.

- Это сколько? Больше 1 млн в месяц?

– Да.

– Ты тратишь все или остается?

– Во-первых, я еще кредит не доплатил.

– Ну е! Ты же квартиру продал, чтобы погасить кредит за дом. Говорил, что как раз хватит.

– Я посчитал, что мне так удобнее. Чуть-чуть ипотеки осталось.

– Как тебе «Матч ТВ» те два года, что тебя там нет?

– Я крайне мало смотрю телевизор, кроме футбола, и крайне мало – «Матч ТВ». Но у меня есть мнение о паре проектов, которые я смотрел из любопытства. Например, видел пару выпусков программы Кержакова. Достаточно посмотреть ролик, который Саша выкладывал в инстаграм. Они с Ахриком (второй ведущий программы «Команда на прокачку» – Sports.ru) сидят в самолете; Саша спит, Ахрик его будит и говорит: «Саша, проснись! Ты знаешь, куда мы летим?». Как это возможно?! Я помню пару случаев, когда ты не помнишь, куда летишь; Мягков вот в Новый год не туда улетел. Но как это сделано? Чьи редакторские правки это прошло?

 

A post shared by Kerzhakov Aleksandr (@a.kerzhakov11) on Nov 25, 2017 at 4:17am PST

Или ни один футболист никогда в жизни не выедет на машине на поле – даже на самое говенное. Саша выезжал на какой-то большой и белой. Вот у нас на тренировке «Эгриси» был Ринат Билялетдинов. Пока ему не надо было выходить показывать упражнения, он шел строго за линией: «Надо беречь».

– За эти два года когда тебе было грустнее всего?

– Иногда грустно, что не комментирую. Было очень грустно во время Евро. Специально взял на себя очень много работы, чтобы в нее погрузиться: много комментировал на радио, у нас в кабаках, «Джонн Доннах», старался много писать. В конце концов попал на два дня в больницу. Не так важно, что за проблема – тем более что она довольно быстро была решена. Я понял, что все это время ни с кем не общаюсь, ни от кого не получаю энергию – только ее отдаю, только выплескиваю; не мог отделаться от мысли: почему же я не там? А я мог там оказаться очень легко, к этому все шло…

– Но?

– Это опять будет смотреться как жалоба, но я не хочу жаловаться. Меня должен был взять комментировать матчи Евро «Первый канал». Я уже подал документы на оформление визы и аккредитацию.

– И что случилось?

– Я не присутствовал при этом, но это было заблокировано «Газпром-медиа».

– А какое влияние «Газпром-медиа» имеет на «Первый канал»?

– Всегда есть какие-то общие интересы у каналов. Не хочу вдаваться в подробности этой истории, но я знаю это хорошо – от тех лиц, которые там были. Чтобы вернуться, мне нужно специально над этим работать, нужна чья-то воля. Специально работать – это звонить, просить, встречаться, объяснять. Я считаю, это ниже моего достоинства. Я считаю, что достаточно показываю свою квалификацию.

* * *

– У тебя есть школа журналистики. Почему молодые идут в профессию? Мало денег и мало мест работы.

– А почему работы мало?

– Один из лучших комментаторов в истории не может работать в телевизоре.

– Ну я ж не мучаюсь от этого. Я иногда только расстраиваюсь.

– Ну все равно со всеми своими минусами ты явно заслуживаешь большего.

– Мало ли. Я столько получил по жизни. Должен же я был когда-то оказаться в жопе. Хотя жопа та еще – такая удобненькая, такая прекрасная, комфортная. Только не выноси это в заголовок, хорошо? Я ж не бедствую.

– Есть работа, на которую у тебя совсем не стоит? Вот чем тебя мотивируют видеопрогнозы, кроме денег?

– Я к работе отношусь как к работе. Если я чего-то не хочу делать, я стараюсь этого не делать. Прогнозы – мы еженедельно завтракаем с Володей (Стогниенко – Sports.ru) и Кириллом (Дементьевым – Sports.ru) в «Жан-Жаке». Потом это совсем несложно. Потом мне нравится реакция на прогнозы; если это не срастается, мне пишут: «Ну что ж ты так? Ты ж вообще ничего не понимаешь». А чего ж ты до не пришел? Когда все закончилось, это и дураку понятно.

– Тебя напрягает, что ты в минусе?

– Нет. Если люди уверены, что я в минусе, это же и есть самая реальная подсказка: ставь наоборот. Важно, чтобы прогноз подсказывал.

– Я работал с Интелбетом, два месяца был в плюсе, 8 – в минусе. И я всегда невероятно парился: вроде строю из себя эксперта, а на самом деле сосу.

– Я антипрогнозный человек, на самом деле. Для комментатора важно не думать, чем матч закончится. Как складывается – да, интересно. Но если заранее придумаешь, как он будет сыгран, ты в итоге весь комментарий будешь сравнивать свое представление с реальным матчем. И это будет комментарий о твоих представлениях, а не о матче. И мне всегда было важно освободить мозги от этого представления.

Ну и потом я даю возможность людям почувствовать себя умнее достаточно известного человека. Это, мне кажется, приятное ощущение, причем бесплатное.

Ну и я принимаю меры. Буду работать над качеством.

***

– Я наблюдаю за Василием Уткиным последние годы и грущу. Ты вообще не резонируешь. Даже твой текст про «Урал» – «Терек». Ты единственный, кто назвал матч договорняком. Но ничего не произошло.

– Почему не произошло? Отстали от Тимура (Журавеля – Sports.ru). Я для этого и сделал. То есть, наверное, сделал бы и так, но для этого – в первую очередь.

– Что происходило после текста?

– Ничего. Был то ли один звонок, то ли серия смсок – и все.

– Тебя это удивило?

– Нет. Помнишь, в Ростове полгорода выгорело летом? Ну, были старые деревянные дома в центре города. Сразу сказали: поджог. А там человек погиб, несколько – пострадали серьезно. А сейчас сказали: никакого поджога не было; и заново строиться нельзя, все, что не догорело, мы тоже снесем. Или в Москве регулярно пахнет сероводородом – всех это очень беспокоит. И что происходит? Есть реакция каких-то СМИ, в соцсетях – и все. Где сейчас происходит что-то вследствие резонансных историй в медиа?

– У тебя есть объяснение: почему так? Эпоха такая?

– Кстати, слово «эпоха» хорошо рифмуется со словом «пох##».

Не дружу с эпохою
А эпохе пох##,

– это давно сочинил Кортнев.

– Но все равно давай зафиксируем момент, когда у тебя что-то пошло не так. Почему один из самых талантливых людей профессии без большой работы в телевизоре?

– А Парфенов тебе что на это отвечал?

– Он дисквалифицирован администрацией Президента.

– Мне кажется, он ответил тебе иначе: «Я неконтролируемый. И все это знают». Я тоже не контролируемый.

– Неконтролируемость Парфенова – в том, что он всегда может накинуться в эфире на Путина. А в чем твоя неконтролируемость?

– Расскажу историю. В этом году было 30-летие «Взгляда». Я косвенно эту историю задел и тоже был приглашен на банкет – очень душевный, кстати. Встретил огромное количество людей, которых давно не видел. Мы договорились некоей своей компанией встретиться и нормально поговорить позже – там нормально поговорить было тяжело. Встретились, стали ужинать, и приехал человек, в свое время совершенно монструозный для шоу-бизнеса – коммерческий директор «Взгляда» и ВИДа Саша Горожанкин. Он в те времена был человеком, который имел контакты с другим миром – теневым. Ну, с бандитами. А моим первым материалом во «Взгляде» был сюжет про Федерацию хоккея России, которой тогда руководил Владимир Петров, недавно почивший. И в этом сюжете я жестко приложил Квантришвили.

– А кем он тогда был для Федерации хоккея?

– Не знаю, крыша или хозяин – я уже забыл те языки-то. По этому поводу был некоторый шорох. И вот мы сидим спустя 25 лет, и Саша Горожанкин мне говорит: «В принципе, тебя тогда уже должны были замочить». И рассказывает историю, как они с Любимовым сидели в гостинице – «Украине», кажется, – и занимались тем, что меня отмазывали. Их спрашивали: «Кто ему заказал? Кто велел?». И да, вполне могли.

Ты спрашиваешь, в чем я неконтролируемый. Вот я не умею о таких вещах задумываться. 

– Я под твоей неконтролируемостью имел в виду: уснуть в эфире, не прийти на эфир.

– Я три раза не пришел на эфир, но два раза я его не сорвал. Один раз – у нас была система оповещений смсками, мне ее не прислали. Два раза – ну как-то так происходило, и я комментировал из дома по телефону: однажды – из Балашихи, другой – с Кутузовского проспекта. Голос шел с задержкой, поэтому я не гонял мяч. Кричать «Гол» было нельзя, потому что у тебя дома – нормально, а в эфире – плохо.  

Так-то у меня косяков много разных бывало: мог на встречу сильно опоздать. После того как на меня нападали, у меня часто бывало такое, что я долго не мог выйти на улицу. Водитель стоял у подъезда и ждал меня по паре часов. В общем, фобия.

– Моя версия другая: в какой-то момент ты посчитал, что без тебя профессия невозможна. Я примерно тыщу раз вспоминал историю актера Майкова, который после выхода «Бригады» описывал свою популярность и свое состояние так: «Ты едешь по МКАДу 200 км/ч, и у тебя полное ощущение, что ничего, ничего не произойдет. Потому что ты бессмертный». По ощущениям, летом-2015 тебе показалось примерно так же: спортивное телевидение возможно без кого угодно, но только не без Уткина.

– Это заблуждение. Во-первых, в тот момент я был уже немолодым человеком. Во-вторых, без Парфенова же телевидение возможно – и притом сколько уже лет. А вот популярность именно тогда я ощутил совершенно по-новому. Например, был случай, когда я ждал Тимура на встречу в заведении «Cook’kareku» на Садовом кольце. Тимур остановился поговорить по телефону, назвал меня по имени и сказал: «Я уже еду, чуть-чуть задерживаюсь». Рядом стоял человек, который узнал в нем Тимура Журавеля: «А вы сейчас с Уткиным разговаривали? Передайте ему, пожалуйста, слова поддержки». Рядом проходил человек, который услышал фамилию Уткин и то же самое сказал. Я шел по Садовому – мне машины сигналили, ты что!

– Тебя же пьянило это, признайся.

– Это было потом.

– Это было в разгар. В разгар того, когда ты сказал: «Не пойду к тебе, царица». А потом ей же присягнул.

– Что значит «присягнул»? Я дал им шанс.

– То есть ты себя не переоценил?

– Когда ты переоцениваешь себя, едучи на МКАДе на 200 км/ч – это одно. Когда ты переоцениваешь себя, совершая поступки, которые, видимо, находятся выше твоей головы – это нормально.

О чем мне жалеть в этой истории? Ты поставь ссылку на этот текст – о чем жалеть?

– Кто был твоим критиком в последние годы? Был ли человек, которого ты мог послушать по поводу работы и реально прислушаться?

– Коллеги. Когда мы сидели в одной комнате и потом возвращались смотреть, какая-то рецензия на репортаж неизбежно звучала.

– Ну, в твой адрес там наверняка были только аплодисменты.

– Наоборот, комментарии были ехидными, ироническими. Но могли похвалить шутку, да. Правда, большая часть матчей проходила без звука: все-таки там три телевизора сразу…

Потом, у меня есть круг друзей, которые могли всегда мне об этом сказать. Если Казанский в этом отношении щепетильно воспитан и не позволит себе этого сделать, то Тимур и Роза могут сказать все что угодно. Я любил с кем-нибудь поговорить по душам.

– В конце 2014 года вышел текст Павла Городницкого, где он назвал Василия Уткина главным разочарованием года…

– Год, который я провел в прайм-тайме радиоэфира, когда у меня были охеренные матчи, когда у меня была программа «Большой вопрос» и что-то там еще.

– То есть ты с ним не согласен?

– Абсолютно нет. С тех пор я стал больше читать и вообще с интересом слежу за тем, что происходит в пишущей прессе, потому что она менее консервативна. Я читал Городницкого, он невероятно скучный автор, автор одного приема – нагнетания. Но надо отметить, что здорово делает фактчекинг. Но и как редактор, и как в некотором смысле учитель, и как автор я очень не люблю, когда давят на одну педаль.

– А я слышал, что ты прям завелся после того текста. Мне нап###ли?

– Меня кто-то из студентов потом спрашивал: правда ли, что я после этого поклялся испортить Городницкому карьеру? Как я могу ее испортить?

– То есть мне наврали? Ты не воспринял близко к сердцу?

– Я воспринял близко к сердцу. Но только потому, что он вышел 1 января. Я просто подумал: все-таки, наверное, в праздник мог бы так, сука, и не писать.

Вот ты все пытаешься понять, в чем моя драма. А ее нет. У меня есть только драма одиночества личной жизни. 

***

– Когда у тебя был последний роман?

– Давно. Наверное, до увольнения с «Матча». Она была подруга жены моего приятеля. Вместе были месяца четыре.

– Почему разошлись?

– Нас мало что связывало. Было влечение – не было любовью или страстью.

– Что у тебя в личной жизни сейчас?

– В основном – ничего. Ничего экстремального.

– Давай я спрошу, как будто ты на «вДуде»...

– Когда я последний раз трахался? Где-то за неделю до Нового года.

– Эээ.

– Следующий вопрос: с мальчиком или девочкой?

– Хех, отличный панч… Если это не роман, то что? Случайная встреча или ты вызвал шлюху?

– Ну нет, шлюх я не люблю вызывать. Когда-то я пробовал это, очень давно, но это совсем неинтересно. Я уже давно не в той физической форме, чтобы воспринимать секс как физическое упражнение, которым можно заняться с профессионалкой. Просто эпизод.

– Все знают, какая большая любовь была у тебя в середине нулевых. Это так и осталось главными отношениями в твоей жизни?

– Да. По крайней мере, самыми продолжительными. Я тебе открою небольшой секрет: я когда-то был женат целых полтора года.

– Что, прям со штампом?

– Да. Году в 1997-м. Если не веришь, могу тебе показать (достает телефон и открывает вотсап – Sports.ru). Я давно не виделся с этой девушкой, она давно живет в другой стране… Вот мне Федоров шлет фотографию и подпись «Твоя бывшая жена».

– О, она очень красивая.

– Конечно. Она модель. Познакомились в общей компании, завязались отношения. Это стало браком, потому что у Наташи не было российского паспорта – она была дочкой военного и не родилась в России. В какой-то момент я сказал: «Выходи за меня замуж». Была очень скромная свадьба, мы оставались вместе чуть больше года, но вместе жили урывками – не было ни квартиры, ничего. При этом это были нормальные отношения, любили друг друга, но довольно скоро поняли, что нам надо расстаться – и мы развелись.

– Вот на этой фотографии у тебя кольцо, похожее на обручальное. Это какие времена?

– Я носил кольцо во время отношений с Наташей – Наташей Пакуевой. Ну, мы собирались пожениться. Но я заказал два кольца отдельно от этого.

– Отношения с Наташей Пакуевой – это служебный роман?

– Мы работали вместе какое-то время, но служебным романом это не было. Эта история тоже во многом была активирована историей с ножом. Мы просто дружили, а после покушения очень сблизились.

Я ее отбивал, и довольно долго. Она очень любит тюльпаны и сразу сказала: мне не надо дарить цветы, я люблю только тюльпаны. А тогда было убеждение, что тюльпаны бывают только весной. Я тогда жил на Патриках, неподалеку был цветочный магазин, где я познакомился с управляющей. Я знал: раз в неделю из Голландии приезжает партия. Я стал заказывать, и раз в неделю мне привозили тюльпаны, в том числе такие, которые здесь никто никогда не видел – с пупырышками, с зубчиками.

– С каждым букетом лед таял?

– Льда не было. Был выбор в отношениях… Помимо прочего, в нее был влюблен один мой хороший приятель, с которым я потом на целый год испортил отношения.

– Его зовут Тимур Журавель?

– Да. Не испортил точнее – они у нас похолодали. Но на всякий случай: я не у Тимура девушку отбивал.

– Финал Евро-2004 ты не комментировал, потому что твоя любовь попала в аварию и ты сорвался в Москву, так ведь?

– Да, она попала в аварию, сильно повредила ногу – по-моему, был перелом. Я уехал после полуфинала, а так я должен был бы комментировать финал с Григорием Твалтвадзе. До Москвы меня подвез Роман Аркадьич (Абрамович – Sports.ru). Времена были еще нежирные – купить билет было бы трудно, но нашлась попутная, так сказать, тачка, и он взял меня на борт.

– Почему вы разошлись?

– Это был не мой разговор при расставании, но очень подходит по смыслу. «Дорогая, у тебя очень много претензий ко мне. У меня очень много претензий к себе. Ты права, нам нужно расстаться». К этому, в общем-то, шло. Не знаю, что я радикально сделал не так.

– Но растолстел ты тогда?

– Нет, я был худой. То есть у меня всегда менялся вес. Я растолстел в первый раз после покушения, потому что меня год возили и я не ходил пешком вообще. Но потом я быстро похудел и с 2004 по 2006 год был в идеальной для себя форме – весил 110 кг. При росте 199 см.

– На чемпионат мира-2006 ты уезжал, понимая, что вы расстаетесь?

– Когда я вернулся, она сказала, что мы расстались. Был момент, когда я пытался ее вернуть. У меня большое количество друзей, друзей друзей – я вообще это считаю своим самым большим капиталом. У меня есть друг Дима Иванов, у которого есть ресторан «Горки». Ребята из «Квартета И» очень дружили с группой «Агата Кристи». А она очень любила группу «Агата Кристи». Я снял ресторан «Горки» – я платил за него по самой маленькой цене – это был понедельник, но платил. А братья Самойловы с меня не взяли денег. Я разговаривал со старшим, он сказал: «Какие деньги? Мужчина мужчине должен помочь».

Мы просто сидели за столиком, и тут на сцену вышли братья с гитарами и стали играть акустический сет. Она офигела. То есть сначала она реагировала: ну зачем, Вась? А на второй песне уже офигела.

Я отвез ее к ней домой.

Потом мы воссоединились месяца на два. Потом расстались снова. И уже после этого она познакомилась со своим будущим мужем (футболистом ЦСКА Сергеем Игнашевичем – Sports.ru).

– Я правильно понимаю: годы шли, а ты ее по-прежнему любил?

– Да.

– Любил или любишь?

– Сейчас – уже не знаю. Думаю, сейчас не имеет смысла говорить о любви: мы очень мало общаемся, разве что поздравляем друг друга с праздниками.

– Наташа вышла замуж за футболиста, на матчах которого ты постоянно работал. Каково это было?

– Наташа сначала рассталась со мной, потом познакомилась с Серегой. Поэтому я не испытывал никаких чувств. То есть мне было, конечно, жаль, но отношения у меня были с Наташей, а с Сергеем я не ругался, не ссорился. Единственное: я понимал, что многие знают об этой истории, поэтому я всегда старался быть подчеркнуто вежливым по отношению к Сергею. Но это не составляло никакого труда.

– Почему после этого расставания ты так растолстел? Ты бухал? Или ел три наполеона в день?

– Сладкого я почти не ем. Если бы я ел еще и сладкое, я бы уже лопнул. Я просто из тех, кто заедает стресс. Ну и бухал, конечно, некоторое время.

– Как этот разрыв и то, что ты не смог его адекватно пережить, сказалось на твоей дальнейшей жизни и карьере?

– Я как-то привык жить один. Мог встречаться с кем-то, мог провести выходные. Но жить как-то не хочется с кем-то. Мне удобнее одному. Это как Дуня Смирнова – кажется, в интервью Ксении Собчак – рассказывала: «Неужели у вас не бывает такого: сидишь дома – хорошо, что одна. Не хочется ни краситься, ни причесываться. И в голове только одна мысль: уже остыло или еще нет?». Видимо, имелось в виду пиво.

Я прихожу домой и могу делать абсолютно все, что хочу – меня это совершенно устраивает. Захотел – убрался, захотел – нет. Захотел – вымыл посуду, захотел – нет. Захотел – в трусах походил.

– Моя гипотеза: женщина очень помогает карьере, особенно успешной. Когда много девочек хочет, чтобы ты стянул с них трусики, когда бабло сыплется со всех сторон, когда коллеги респектуют каждую неделю, все равно остается человек, который говорит: «Дорогой, ты слегка прибавил в весе – иди-ка в зал. Дорогой, что-то ты перестал мыть посуду. Дорогой, в 7.15 встаем, потому что детей надо развести по школам». Это очень дисциплинирует и помогает не поехать кукухой.

– Не всякому так везет с женой. Не только это может дисциплинировать. Сам себя, например. В ситуации, когда я остался без работы, с моими привычками любой нормальный человек бы спился. Со мной же этого не произошло. Я сижу сейчас и допиваю последний бокал пива – вполне возможно, что последний во всем ближайшем полугодии. И исключительно за компанию – так-то меня ждет очень насыщенный год. 

* * *

– Ты рассказывал: «У меня были увлечения азартными играми, но квартиру я, по сути, выиграл в казино». Как это?

– Я копил, копил, копил, а потом у меня случился удачный заход в казино, когда я выиграл за ночь около 50 тысяч долларов. Заходил я туда с одной тысячей. После этого мне стало понятно, что я могу позволить себе занять сумму, которую я могу занять – и можно покупать квартиру.

– В казино ты больше проиграл или выиграл?

– Тут важно, кто как считает. Есть люди, которые считают сумму, с которой вошли и с которой вышли. Есть очень много людей, которые пришли с $1000, по ходу имели $2000, а ушли с $1500 и считают: они проиграли $500. А я считаю: все деньги, с которыми я ухожу, выиграл. Потому что я пришел туда развлечься.

– В чем кайф казино?

– Ты не забывай, что наша молодость происходила, когда все это появлялось – одно время это было просто повально. Потом это было чем-то вроде мужского клуба: мы встречались и болтали, иногда – до утра. Мы очень любили играть в казино Infant, которое располагалось на первом этаже гостиницы «Международная». Любили – потому что оно закрывалось в 6 утра, остальные были круглосуточными, то есть оттуда можно было уйти. И у нас была договоренность: если у кого-то выпадает каре с раздачей, мы все переходим в «Шинок» и едим там борщ. И когда оно выпадало, мы просто писали смс со словом: «Борщ». Это разновидность клуба чистой воды.

Мы играли в насиженных местах. В том числе в казино Royal, прямо на ипподроме. Оно было классным, там, в отличие от остальных, были окна – там оставалось ощущение времени. Нас там все знали и позволяли много вольностей. Информацией о картах делиться напрямую нельзя, но было ж интересно: у кого что? И мы говорили друг другу номера игроков мадридского «Реала»: у меня Мичел Сальгадо, у меня – Макманаман. Сотрудники казино понимали, но формально им нечего было возразить.

В казино очень часто играют люди, которые зашли туда в первый раз, их не знают. А инспектор, который сидит за столом, должен смотреть, у кого что выходит – это такая форма учета. Однажды я вышел из-за стола и, проходя мимо инспектора, увидел его записи: Вася – «плюс столько-то», Степа – «плюс столько-то», Лох в зеленом пиджаке – «плюс столько». Когда-то на грузинскую тему разогнали большое количество казино, про одно было известно, что там играли Газзаев и его сын. Когда параллельно было написано, что среди клиентов значились Пес и Щенок, это очень доставило. Надо ж было как-то понятно записать.

– Три лучших комментатора России прямо сейчас?

– Оставлю за скобками себя и Вову, потому что мы работаем мало и не системно. Разумеется, это Розанов, потому что для меня он всегда лучший комментатор. Это Казанский, безусловно. Дальше я затрудняюсь выбрать между Кривохарченко и Гутцайтом. Это два человека, которые сильнее всех прогрессировали последние два года.

– Много лет назад ты говорил, что Кривохарченко – вообще не комментатор. Что изменилось?

– Так время-то идет. Он зажил этим делом, а не просто наговаривает кучу слов, более или менее относящихся к событию. Он очень прибавил в понимании игры. Гораздо более разнообразно звучит.

– Что есть твоя мотивация в профессии?

– Мне бы очень хотелось покомментировать чемпионат мира в телевизоре. Но ничего специально я для этого делать не буду.

– Хорошо, давай глобальнее: о чем ты мечтаешь?

– Так многие отвечают, наверное, но у меня мама в прошлом году много болела. Очень хочу, чтобы она оправилась окончательно от этих дел. Ничего специального для этого сделать нельзя – либо природа позволит, либо нет. У меня это самое большое желание.

Сегодня стало известно, что Бьорндален не едет на Олимпиаду. В сущности, у меня в большом спорте остался один ровесник – Ягр. Раньше было два, теперь – один. И я для себя это отмечаю. Я знаю, что, может, сейчас что-то не могу, может – никогда уже не смогу. У меня уже не та скорость реакции, мне, как и Бьорндалену, нужно долго набирать форму, чтобы она была именно формой, а не удачей – хороший матч-то и дурак откомментирует.

Любая творческая профессия развивается по законам шанса. Мы же не военные и не дипломаты, которые получают чины за выслугу лет. Появился шанс – и ты его или используешь, или нет. И я понимаю: было бы очень грустно и глупо не использовать шанс, если он появится.

– Но шанс – появится?

– Dum spiro, spero. Пока дышу – надеюсь. Меня все время спрашивают: у тебя, получается, все в прошлом. Что значит в прошлом? Вам бы такое прошлое. Считайте, что я просто уехал в Катар.

Фото: vk.com/egrisifc (1-3); facebook.com/Johndonnepub (2); instagram.com/816room (5,6); РИА Новости/Антон Белицкий (8), Владимир Федоренко (9), Юрий Абрамочкин (10); globallookpress.com/Sven Hoppe/dpa (11)