Владимир Гундарцев: «Мы с Тихоновым всегда жили в одном номере. Но я на его приемчики не реагировал»
Сегодня не стало олимпийского чемпиона Гренобля-68 Владимира Гундарцева. Год назад мне посчастливилось взять у него интервью (увы, последнее) – Владимир Ильич сильно хромал, но дошел до метро, и мы с ним долго гуляли и рассуждали про биатлон. Была поздняя осень, дул неприятный ветер, но он приговаривал: «На улице хорошо, дома, в квартире, душно». Тогда он рассказывал, как не боялся бежать последний этап эстафеты, жил в одном номере с Тихоновым и напутствовал на победу Редькина.
— Сейчас биатлонисты не очень любят четвертый этап эстафеты. А вы, наоборот, почти всегда завершали гонку. Ответственности не боялись?
— А я не выбирал никогда. Все же просто: доверили бежать за страну, за флаг… Так отработай, принеси пользу, выиграй медаль. Тем более, в союзные времена конкуренция страшная была – все тянулись друг за другом, попал в сборную – уже счастье.
— Но «закрывать» эстафету обычно доверяют самым проверенным.
— Ну, кто поустойчивее, тот и бежит. Я вот редко суетился – меня и отец так учил, и армия закалила. После войны ведь не жили, а выживали. Я в 44–м родился, в семье – пятеро детей. Отец один работал, получал 100 рублей… Никакого изобилия не было, тем более в деревне. Матери по хозяйству помогали, в школу ходили – километры наматывали. Зато характер закалялся. Кто меня мог из равновесия выбить – норвежец, что ли? Я вообще о нем не думал.
— Бежали-то на Олимпиаде против чемпиона мира-66 Йона Истада.
— Ну и что… Это же психология: ты начинаешь бояться не соперника, а его титулов. Конечно, были люди с шаткой нервной системой. Коля Пузанов, царство ему небесное. В СССР всех косил, никого не боялся. Я ему проигрывал ходом две минуты. Приезжаем за границу — все наоборот. За 5–7 дней форму настолько не потеряешь, правильно?
— В 68–м на втором этапе Пузанова у вас проблемы и начались…
— Ну да, но норвежцы тоже на круги зашли. Так что мы, можно сказать, обменялись штрафами.
— А какие тогда, в Гренобле, ощущения были? Первая олимпийская эстафета в истории биатлона.
— Да никаких! Молодые пацаны — по 24 года. Это сейчас молодежь быстро взрослеет, а в 25 – уже «старики». А в советскую сборную до 25 редко подпускали. Все держались за свои места, за свой хлеб.
Я вот, увы, недолго продержался. После Олимпиады ноги заболели, и дальше уже толком не выступал. Лекарствами всякими пичкали, но без толку… И сейчас весь больной — только за последний год инфаркт перенес, еле хожу.
— В Гренобле, Маматов рассказывал, лил дождь. И это помешало ему, лидеру, чемпиону мира-67, выиграть.
— Ну, с погодой не повезло – факт… Но в той команде лидеров не было. Банда сильных парней — любой мог выстрелить. И у всех первая Олимпиада. Тихонов и Пузанов ходом выделялись, Маматов — стрельбой… А так, чтобы кто-то на голову всех превосходил, — нет, такого не было.
— Но погода-то удивила? Не часто же дожди на биатлоне…
— Да бывало. Не дожди, так туманы. 66–й год, например. Я бежал свой первый чемпионат мира — в Гармише. К рубежу подхожу — а раньше стреляли из боевого оружия, до мишени 150 метров — и ничего не вижу. Смотрю в диоптр — пелена. Но там момент такой — номера установок из-за необычного расположения стрельбища были чуть ближе. То есть, номер еще видишь, а мишеней – нет. Прикидывал расстояние и стрелял. Все попал, но хвалиться не буду — чистое везение.
— А в Гренобле что было?
— Да такая же история. Индивидуалку худо-бедно пробежали. А в день эстафеты – туман; почти такой же, как в ФРГ. Глухо, ничего не видно. Приехали утром на старт, Тихонов – всегда «застрельщиком» был — лыжи готовит… Раньше ведь не было сервис-групп, сами «откатку» делали, мази подбирали. В общем, готовится — бац, гонку откладывают на полчаса. И так 3–4 раза. Мы уже в гостиницу съездили — и только после обеда объявили: все, мужики, скоро старт.
— Сейчас все события той эстафеты помните?
— Ну а как же… Тихонов отрыв привез — чуть больше минуты. И так все продержалось до финиша. Хотя Истад, волевой и настырный, ходом на моем этапе был очень хорош. Лежку мы с ним одинаково прошли — по доппатрону взяли. А вот перед стойкой он отыграл секунд 20. А я, как назло, завозился — в общем, у меня остался один патрон на один выстрел. А он наоборот здорово начал — 3 первых выстрела попал. И тут ему то ли подсказали, то ли он дрогнул просто… В общем, он остановился. И ждал, попаду я или нет. Зачем ждал – непонятно. Я попал, а он сгоряча остальными махнул. Пятью подряд!
***
— Для вас какая медаль дороже — личная бронзовая или командное золото?
— Да раньше бронза, пускай и индивидуальная, никого не интересовала. Дали на два колеса от машины — 2000 рублей. Хотя не жалуюсь – сейчас пенсия хорошая, президентская стипендия, квартира на Измайловской, СБР подкидывает – вчера как раз деньги через Привалова передали.
— Медали где храните?
— Дома лежат. Жена куда-то спрятала. Хоть внукам показал – уже хорошо.
— Я смотрел статистику на IBU: в 66–м вы бежали ЧМ, а в 67–м уже нигде не выступали. Не отобрались, что ли?
— А я болел. С ногами совсем плохо было — почти все старты пропустил. Только весной начал тренироваться.
— И в 69–м на чемпионате мира личную дистанцию тоже не бежали.
— Тоже болел. Привалов на чемпионат мира взял, я форму потихонечку набрал и даже вторым на контрольной тренировке был. Но на индивидуалку не заявили… Перед эстафетой Васильич спрашивает…
— Он с вами вот так запросто советовался?
— Да. А мы же с ним вместе бегали, чего тут такого? Он и на Олимпиаде спросил: «Какой этап хочешь?» Я ему говорю: «Васильич, мне без разницы». И в Закопане, на ЧМ-69, тоже Привалов советовался. «Ну что, — говорит, — кого ставить?» Я тогда еще удивился: ну а чего тут думать: Тихонов выиграл, Сафин — второй, Пузанов — четвертый, Маматов хоть и 13–й, но железный эстафетчик. Привалов послушал-послушал и говорит: «Ты бежишь». Ну, я опешил, не ожидал, конечно… Ладно, говорю, если я бегу, пошел готовить лыжи.
— У вас такая мощная компания была в сборной. Тихонов вон до сих пор байки рассказывает. Сейчас общаетесь?
— Ну как, общаемся… Тихонов наверху, у него свой бизнес, а я как жил, так и живу – тихо, спокойно. Зимой дома, летом – на даче, лучок сажу, цветочки. А когда, бог дает, встречаемся, то здороваемся. Вместе же многое прошли. Почти всегда в одном номере жили. Я ведь на Сашины приемчики никогда не реагировал. Он был тот еще мастак вывести из равновесия – доставалось в основном молодежи.
Простой пример. Идет вторая тренировка, Тихонов пробежит два круга и зовет с собой. Я спокойно отвечал: «Ты натренировался? Иди, а я еще покатаюсь». Те, кто младше был, слушались. Один случай нас, правда, развел нас с Тихоновым. Обиделся он сильно.
— Что произошло?
— 78–й год, его тренер Евгений Глинский погиб в автокатастрофе. Он для Тихонова многое сделал, да и вообще был мужик отличный. В общем, похороны в Новосибирске, а я тогда уже тренером работал в столичном «Динамо». У начальства пошел отпрашиваться: «На 2–3 дня слетать надо, прикроете…» Ну меня к зампреду повели: а он уже все знает и говорит: «Сейчас совещание было в ЦС. Так вот — сказали, чтобы никого там не было. Главный будет и хватит. Таков приказ». Ну что я мог возразить? Позвонил, объяснил – Тихонов этого не понял…
— Со спортом так рано – в 25 лет – из-за травм закончили?
— Как начались в 67–м проблемы с ногами, так и пошло-поехало… В 69–м с тренировки на руках унесли. Полгода в больницах пролежал – то артрит ставили, то еще чего. Врачи на сидячую работу намекать стали. Но я хотел тренироваться, выступать. Сначала, правда, ходить заново учился – на костылях, потом с палочкой, каждый шаг болью отдавал. Привалов на тренировки брал – видать, чтоб я не закисал… Но куда мне было — лекарствами мотор посадили. Чуть прибавишь – и все, уже останавливаешься. Предел.
В десятке не хотел болтаться. В 74–м Спартакиаду пробежал и закончил. Когда ты был наверху, на Олимпиаде или мире, бегать по ЦС «Динамо» не интересно. Хотя еще бы годик – и пластиковые лыжи застал. А так, получается, всю карьеру на деревянных отбегал.
— В Википедии вы значитесь как тренер главной олимпийской сенсации – Евгения Редькина.
— Ну да, немного приложил руку — я до 89–го работал тренером в «Динамо». Через нас и Чепиков, и Майгуров, и Кашкаров, и Васильев прошли. Женька скоростью никогда не отличался, по результатам в основную команду не попадал. Но парень хороший, стрелял здорово, и мы его оставили. Так он и выступал, на точность закладываясь.
А в 91–м отбор на Олимпиаду был на «Ижевской винтовке». Ну, то есть не весь отбор, а его часть. И в критериях было прописано: кто побеждает, тот и едет в Альбервилль. Женька выиграл.
Меня тогда уже в сборную взяли – оружейником. Приехали на Олимпиаду. Редькин получил 15–й номер, первая группа. Лидеры, естественно, позже стартовали. Прихожу на рубеж – Женька разминается, волнуется. Я его подозвал к себе и говорю: «Успокойся, стрельба у тебя сейчас хорошая – на контрольной вторым был. Главное – иди своим темпом, всё попадай. А там – будь что будет».
Ну вот он и попал, хотя после него шли такие монстры, как Кирхнер, Лефгрен, Пасслер… Все они могли выиграть, но кто-то на последнем рубеже два махнул, кто-то – три… Вот вам и спортивное счастье.
— Повезло?
— Да нет… В биатлоне везение надо заслужить. Вот был такой норвежец Магнар Сольберг. Два раза подряд Олимпиаду выиграл – в 68–м и 72–м. И все – других побед не было. Но парадокс: к главным стартам подводился идеально. Всё при нем было – и ход, и стрельба, и уверенность. Он же в Гренобле вообще не должен был бежать – кто-то заболел, и его, запасного, в последний момент поставили. Другой бы психологически не подготовился, а Магнар как будто ждал своего шанса.
— А мне всегда казалось, что победа Редькина – как удача в Спортлото. Раз в жизни такое бывает.
— Возможно. У Женьки один раз и случился. Но он использовал свой шанс. Сделал для этого всё, что мог. Даже чуть больше. А в биатлоне каждая мелочь важна. Вплоть до хорошего настроения.
— Сейчас гонки смотрите?
— А как же! Когда не болею, всегда у телевизора.
— Чаще расстраиваетесь?
— Да ну! Обидно, конечно, что реже выигрываем. Но вы ведь учтите – в наше время, по сути, только норвежцы бегали. Один финн, поляк какой-нибудь или швед… А сейчас вон какая конкуренция! И стреляют и думают быстрее, и на лыжах катят, аж страшно.
У нас же кризис закономерный – в 90–е развалилась страна, развалились спортшколы. Откуда молодежь-то брать? Мы раньше в каждом регионе проводили старты «Динамо», отсеивали из 1000 – до сотни, из сотни – двадцаточку. Везде школы работали, инвентарь бесплатный был.
А сейчас – только верхушка обеспечена. Ну, школы только-только восстанавливаются. На моих глазах есть какие-то перемены – уже 17 лет подряд на родину, в Сатку, езжу. Там турнир детский на мои призы проходит. Вот в прошлом году заявилось два возраста. 150 человек. Раньше и сотни не набиралось.
Но проблема в чем? Что не возьми, везде много денег надо. Вот внук в секцию борьбы ходит: за трико/кимоно заплати, за зал тоже. Так это борьба, там экипировки меньше. И расходов – соответственно. А разве может простой работяга лыжи ребенку купить, и костюм дорогой, и ботинки. Так что я нормально отношусь к результатам. Любым медалям в Сочи буду рад. Но я реалист – сильнее сегодня норвежцы, французы… Просто сильнее.
Впервые материал был опубликован на официальном сайте СБР. Больше фотографий в оригинале
Фото: biathlonrus.com
спасибо автору, что успел поговорить и рассказать о нем
А случаи, когда штатным эстафетным финишёром являлся гонщик не с лучшими из членов своей команды показателями в индивидуальных дисциплинах, бывали и позже в разных сборных. В СССР подобная ситуация была ещё и в 1980-тых с Сергеем Булыгиным.
Сразу видно душевный человек.