Канада теряет хоккейную аудиторию: мигрантам эта игра вообще не интересна
От редакции Sports.ru: вы находитесь в блоге Hockey Books, который полностью перевел две огненных автобиографии – Фила Эспозито и Шона Эйври, очень умную книгу про хоккейную аналитику, сейчас публикует книгу о молодежном хоккее с кучей интересных историй, а еще периодически выкладывает расшифровки самого крутого хоккейного подкаста. Поддержите авторов плюсами, подписками и комментариями, чтобы крутые переводы чаще появлялись на Трибуне и в вашей ленте.
Сразу извиняюсь за продолжительный простой блога. Оправдание у меня все то же – утонул в работе)
Поэтому долго расшаркиваться не буду, сразу к делу. Продолжаем публиковать главы книги Шона Фитц-Джеральда «Пока горят огни». Скоро также планирую порадовать вас парочкой переводов подкастов. Мне можно верить – из трех работ у меня теперь осталось только две, а дополнительный проект, который отбирал все оставшееся время, я сдал, так что со временем сейчас хоть и все равно швах, но все же получше.
Напоминаю, если вам нужны автобиографии Шона Эйври и Фила Эспозито в формате EPUB, напишите мне здесь – в личку на Sports.ru. Электронная версия книжки про аналитику пока не готова.
Если хочется помочь проекту материально, то внизу есть номер нашей карты.
Глава 12. Потерянная аудитория
Хайни Хос влюбилась в канадца. Она работала адвокатом в Будапеште, а он был по-фермерски крепким темноволосым красавцем с зелеными глазами. Стив Росс приехал в Венгрию добровольцем от канадской пресвитерианской церкви, чтобы помогать нищим цыганским детям. Она же выступала как местный доброволец. Хайни неплохо владела шестью языками, но английский не входил в их число.
Как же они общались?
«Исключительно жестами», – отвечает она со смехом.
«Да все было, в принципе, понятно. Скажем так», – добавляет он.
«Было понятно, что оба хотели сказать, – заметила она, продолжая смеяться. – Предельно понятно. Предельно понятно».
Росс вернулся домой, но вскоре вновь отравился за границу – на этот раз в рамках проекта гуманитарной помощи на Украину, где расположился недалеко от венгерской границы. Они снова встретились, поженились и в 2007-м перебрались в Канаду. Они поселились на молочной ферме семейства Росс в Норвуде, что неподалеку от Питерборо. Хос переехала из Будапешта – города с населением более 1,7 млн – в деревенский край Центрального Онтарио, чтобы жить в компании 70 овец. На ферме она и оттачивала свой английский. Некоторое время в округе постоянно прикалывались над тем, как вместо того, чтобы сказать «horse barn», она говорила «whores barn» («лошадиный амбар» и «шлюшечный амбар», соответственно – прим. пер.).
«Когда я только устроилась тут на работу и стала ходить на совещания, – рассказывает она, – я разговаривала кривовато».
Будним сентябрьским днем Хос сидела за столом в своем светлом кабинете с новым ремонтом в объединенной церкви Св. Джеймса, располагавшейся всего в паре шагов от центра города. Она занимала пост исполнительного директора «Центра Новых Канадцев» – некоммерческой организации, способствовавшей иммигрантам устроиться на новом месте уже почти 40 лет. Центр помогал им избегать проблем и преодолевать препоны, зачастую незаметные для местных. Росс работал на передовой центра. Он сидел на стуле у дальней стены.
Годом ранее компания помогла освоиться на местности 250 сирийским иммигрантам. Как правило, они работали с 800 клиентами в год, половина из которых вообще впервые приехала в страну. Истории у людей были самыми разными – были и беженцы, и те, кто прожили в Питерборо уже 60 лет и лишь незадолго до выхода на пенсию вспомнили, что у них есть только британское гражданство. Были и мигранты, и инженеры, женившиеся на местных и теперь пытавшиеся разобраться, какие им нужны были документы, чтобы работать в Канаде.
Хос и Росс работали всего в 700 метрах от «Мемориал Центра». Насколько они могли судить, за все это время у их клиентов была одна общая черта – особым интересом к хоккею никто из них не проникся.
«Не думаю, что многие наши клиенты играют в хоккей, если вообще такие есть», – говорит Хос.
«В Питерборо таких точно нет», – соглашается Росс.
«Это отвлекает от учебы», – добавляет Хос.
Она заметила, что образование – главный приоритет для семей беженцев. Они даже дома спорили («или обсуждали», как она уточнила через секунду) с Россом о разнице в ожиданиях от системы общественного образования. Родители, которые только приехали в Канаду, то и дело недоумевали, считая, что с их детьми обходятся слишком мягко: «В смысле, им не надо учить таблицу умножения?».
Помеха учебе была лишь одним барьером.
«Это недешевое удовольствие, – продолжает Хос. – Особенно если человек только переехал и пытается устроиться на новом месте. Впрочем, не стоит, конечно, обобщать, потому что некоторые иммигранты хорошо обеспечены, но, в целом, цена вопроса слишком высока. Это вам не уроки плаванья в YMCA».
Нельсон Риис рассказывал совершенно другую историю о том, как он рос в семье иммигрантов недалеко от Калгари несколькими десятками лет ранее – ведь тогда даже не обсуждалось, будет он играть в хоккей или нет. Именно так он находил общий язык с друзьями и окружающими – он играл, потому что играли все вокруг.
Согласно переписи населения 2016 года, более 7 100 человек из 79 725 жителей Питерборо иммигранты – причем более половины из них не достигли возраста 24 лет, а, стало быть, находятся в идеальной возрастной группе для игры в хоккей. Каким бы ни было его значение для предыдущих поколений, новых канадцев, обращавшихся за помощью в светлые кабинеты объединенной церкви Св. Джеймса, хоккей уже не привлекал.
«Я не помню ни одного ребенка, записавшегося бы в хоккейную секцию, – замечает Росс. – Ни единого».
«Для многих канадцев хоккей – естественный элемент жизни, – добавляет Хос. – Но затраты на занятия и связанные с этим проблемы просто того не стоят».
Иногда «Питс» приходили к центру с толстыми пачками билетов – порой по 50 или 100 штук – и предлагали бесплатно сходить на матч, чтобы увидеть хоккей своими глазами без каких-либо дальнейших обязательств. У людей была возможность увидеть знаменитых «Питс» – неотъемлемую часть города, о которых наслышаны хоккейные болельщики от Центрального Онтарио до Центральной Америки. До арены от «Центра Новых Канадцев» было девять минут пешком. Как тут отказаться?
«Сказать по правде – и «Питс» здесь не виноваты – порой с этим проблемы, – ответил Росс, пожав плечами. – Мы несколько раз не смогли раздать все билеты».
«Причем бесплатные билеты на хоккей», – заметила Хос.
«Бесплатные билеты на хоккейный матч с участием «Питс» вечером в четверг, – продолжил Росс. – Они не очень востребованы даже у молодежи».
Хос до сих пор помнит, какой ей виделась Канада сразу после переезда: красивой страной с огромными просторами и кристально чистыми озерами. Она также помнит и каково ей было переехать в самое сердце этих природных красот, будучи дипломированным адвокатом из большого города.
«Сидишь дома где-нибудь в июне и куда ни взгляни – в траве повсюду глаза. Я думала, что это волки охотятся и меня сейчас съедят, а оказалось, что это светлячки», – поделилась она.
Несмотря на свое образование и знание нескольких языков, Хос понимала, что после переезда в Канаду практически наверняка не сможет работать в правовом поле, ведь для этого надо было бы заново заканчивать юрфак.
Она пыталась устроиться в Макдональдс. Ее даже не пригласили на собеседование. Хос отметила, что это типичная проблема для иммигрантов: «Никто не хочет быть смелым и взять на себя риск, предложив тебе первую работу в Канаде». Первая работа, по ее словам – это один из способов пустить корни для новых канадцев. Дети привязывают к месту еще сильнее, а с наличием друзей и пониманием культуры все больше чувствуешь себя как дома.
Это все важные факторы, потому что, как уверяет Хос, существует тысяча вещей – незаметных практически для всех, кто родился в Канаде – напоминающих, что ты родом из другой страны.
Даже спустя более десяти лет после переезда в Питерборо, где у нее была любящая семья и муж, крепко связанный с округой, Хос все еще не чувствовала себя полностью интегрированной в местное общество, пусть различия уже и не столь сильно себя проявляли. Светлячки и английская речь уже не так ее пугали, но ряд проблем все же оставался нерешенным.
Например, до переезда в Канаду она не сталкивалась с Днем святого Валентина – по крайней мере, не в качестве молодого родителя. Однажды посреди зимы дети пришли домой с продленки со списком, где значились имена всех их одноклассников. «И я подумала: «Ох, наконец-то! Прошло полгода, и они знакомят нас со своими одноклассниками! – делится Хос. – Стив же мне ничего об этом не рассказывал. Там же открытки надо посылать, да? Ну вот откуда мне было знать?».
Чем старше становились дети, тем больше было подобных историй. Хос росла в Венгрии, и там никто не брал в школу обед – ведь кормили в столовой. Когда же ее малыши пошли в начальную школу в Питерборо, она была в шоке: «В смысле, я им еду должна с собой давать? Вы шутите что ли?!».
«Первое, что видит иммигрант, переехав в Питерборо, это как тут красиво – какая тут красивая природа, река… – продолжила она. – Канада – очень развитая страна. Поэтому, думаю, сначала видишь сплошные плюсы. А затем надо адаптироваться к культуре, и это немного шокирует. Если выбирать где жить, то Канада – отличный вариант. Неважно, белые тут люди или старые – все равно все очень дружелюбны. Дискриминация и расизм здесь тоже есть. Мне повезло, потому что я белая, да? Я никогда не видела мир глазами афроамериканца. Никто и не догадывается, что я иммигрант, пока я не начну говорить».
За несколько месяцев до этого разговора в их центр поступила информация о случае, произошедшем в автобусе между мужчиной и одной сирийской матерью, которой они помогли с переездом. Ее дети шумели, как и все дети нашей галактики. Отличались они не громкостью, а языком – они громко разговаривали по-арабски. Тогда мужчина поднялся со своего места и стал на них орать. Кто-то вызвал полицию и на следующей остановке воинственного мужчину уже ждали представители закона в форме.
«Водитель автобуса вышел в салон и обратился к матери: «Мы очень счастливы видеть вас в Питерборо, мы вам невероятно рады, нам безумно жаль, что с вами так поступили, – рассказала Хос. – Опять же, это плохой поступок отдельного человека. Но многие другие люди – плюс сама система – поддерживают иммигрантов».
Одна клиентка, прибывшая из Сомали, рассказала ей еще одну историю. Однажды зимой она ждала автобус на остановке. На улице было безумно холодно, а когда пошел снег, к ней подошла пожилая белая женщина и извинилась за канадскую зиму, заметив, что какой бы ужасной она ни была, со временем к ней привыкаешь.
«Наша клиентка посмотрела на нее, – продолжает Хос, – и на ломанном английском ответила: «Снег – это плохо, но лучше, чем пули».
14 ноября 2015 года еще один случай прогремел на всю страну. Единственную мечеть в Питерборо подожгли через час после того, как внутри собрались прихожане, отмечавшие рождение ребенка в одной из семей. Полиция заявила, что причиной возгорания стал предмет, который бросили внутрь, разбив окно. Никто не пострадал, но ущерб был оценен в 80 тысяч долларов. Премьер-министр Джастин Трюдо выступил с заявлением – отметил, что он «глубоко встревожен» этим поджогом и что «канадские власти не позволят, чтобы невинные и мирные граждане подвергались нападкам со стороны вандализма и нетерпимости».
«Такие люди будут всегда и везде, – заметила Хос. – Но что поразительно в этой истории с пожаром в мечети, так это то, что в течении 24 часов была объявлена онлайн-акция по сбору денег. А в течении следующих 24 часов было собрано 110 тысяч долларов».
«Им даже пришлось прекратить сбор средств, – добавил Росс, – потому что прислали слишком много денег».
«Всегда будут такие люди, которых не переубедить, – продолжила Хос. – Но ведь есть и коллективная реакция общества».
Она считает, что Питерборо сохраняет шарм маленького города. Он совсем не похож на Торонто, где нужно обзвонить сто человек, чтобы что-либо сделать, и где местные агентства ругаются из-за мелочей. В Питерборо же люди как и прежде сплачиваются ради общего дела, особенно если случилась беда. Городского советника запросто можно встретить в местном продуктовом, а если пойти в ресторан «The Keg» у торгового центра Лэнсдаун-Плейс, то за соседним столиком можно увидеть и мэра (The Keg – пафосная сеть ресторанов – прим. пер.).
Обустройство быта сирийских беженцев было прекрасной иллюстрацией желания оказать посильную помощь, заметила Хос. Когда «Центр Новых Канадцев» объявил о проведении собрания на тему частного спонсорства беженцев, ожидалось, что на него придут человек двенадцать. В итоге же пришло сто. Тогда они анонсировали еще одно собрание через несколько месяцев – на этот раз на тему того, как местные жители могут помочь беженцам под опекой государства. «И там собралось 400 людей, – продолжает Хос. – Мы нарушили все правила пожарной безопасности».
К каждой сирийской семье было приставлено по десять добровольцев. Группы организовывались по стратегическому принципу – в каждой был доброволец с собственным микроавтобусом. В каждой группе были люди с детьми. В каждой был пенсионер и врач. Назначался человек, ответственный за школу и все вопросы, связанные с ней. Ни одну из семей не поселили в гостиницу, как это было бы в Торонто. По словам Хос, люди подошли ко всему сообща. Питерборо сделал все на совесть.
У центра уже имелось предостаточно успешных историй. Одна из них началась десять лет назад, когда в Питерборо приехала женщина с тремя юными дочками. Ее мужа убили в 1988-м при попытке помочь перебраться родственнику через границу Афганистана с Ираном. Сория Басир стала матерью-одиночкой, которой надо было растить семью в незнакомой новой стране.
«Центр Новых Канадцев» помог ее семье. В дальнейшем одна из дочерей Басир провела год в компании на позиции координатора по общественной работе. А еще через несколько лет она неожиданно объявила, что будет баллотироваться на пост мэра. Мариам Монсеф начала кампанию без единого доллара за сто дней до выборов, однако ко всеобщему удивлению стала главным конкурентом Дэрила Беннетта, шедшего на очередной срок. Она была новичком в политике – 29-летней выпускницей Университета Трент. Она уступила ему всего 1331 голос.
Не прошло и года, как она стала первой женщиной от округа Питерборо-Каварта, избравшейся в парламент. Монсеф опередила своего конкурента от партии консерваторов Майкла Скиннера более чем на 5800 голосов. Она вошла в кабинет Джастина Трюдо.
Хос вспоминает это со смехом: «Могу теперь хвастаться, чтобы была начальником министра».
Монсеф переехала в Питерборо весной 1996 года с мамой и двумя сестрами. Они сбежали от Талибана и пробирались через Иран, Пакистан и Иордан к парому, который, наконец, отвез их в безопасное место. Они приземлились в Монреале, откуда, как говорят, ехали до своего нового дома всю дорогу на такси под аккомпанемент шведской группы Ace of Base по радио (расстояние от Монреаля до Питерборо составляет примерно 460 км – прим. пер.).
Монсеф поразила свежесть воздуха. За городом все было в зелени, а люди на улицах улыбались будто бы без повода. Языка она тогда не знала, но годы спустя описала свои ощущения следующими словами: «Я оказалась словно в сказке. Вокруг было так красиво… но при этом в то же время и страшно, потому что не получается общаться с окружающими и быть с ними на одной волне. И что еще хуже – непонятно, как это исправить».
Ее семья поскиталась по приютам и провела некоторое время в Доме Беженцев «Каса Мариа» – некоммерческой организации, которой управляли Сестры Св. Джозефа города Питерборо, аффилированные с католической церковью – при этом они жили вчетвером в одной комнате.
Постепенно она стала чувствовать себя уютней. Научилась и ездить на велосипеде.
«У меня на родине девочки не ездят на велосипедах, – говорит она. – А уж найти достаточно пространства, чтобы научиться на нем ездить, нельзя и подавно».
Она устроилась на работу развозить местную прессу. Узнала, что такое Хэллоуин – «Просто стучишь в дверь и за это дают конфеты? Бесплатно?» – и выучила язык. Она ездила на кемпинг, пила горячий шоколад, каталась на санках – и все это в первый год в Канаде.
Со временем все четверо переехали в собственную квартиру. Монсеф делила комнату с сестрой – средней, «которая организованная» – и все больше чувствовала себя как дома. Хоть на это и требовалось время.
«Каково это было? Непросто, – продолжает она. – Я приехала сюда в таком возрасте, в котором у большинства людей начинаются несколько непростых лет. И это непростое время для меня осложнялось еще и тем, что я не чувствовала себя своей и не знала языка. Мне было тяжело заводить друзей».
Переходный период смягчила система помощи новым канадцам. «Жители сделали так, чтобы мы непременно отмечали День Благодарения и Рождество у кого-нибудь в гостях – причем с первого же года».
Лишь одной детали не хватало в ее изучении Канады. Монсеф видела хоккей по телевизору, но в первое время дальше этого не заходило.
«Несколько раз меня отчаянно пытались научить кататься на коньках, – делится она. – У меня есть яркие и порой жутковатые воспоминания о том, как я стояла на коньках, очень переживала, а детишки держали меня за руки и пытались помочь».
Но даже в первые дни после переезда невозможно было жить в Питерборо и не знать про «Питс». «Неважно, разбираешься ты в хоккее или нет, если что-то повсеместно обсуждают, то невольно начинаешь спрашивать: «А что такое «Питс»?», – вспоминает Монсеф со смехом. – К счастью, многие были рады ответить на этот вопрос, причем подробно и с гордостью».
***
Хайни Хос говорит, что ее брат поигрывал в хоккей в детстве в Будапеште, но если о его карьере и было что рассказать, то все это давно затерялось в песках ее памяти. Ее первые воспоминания о хоккее приходятся на эпоху, когда они только начали встречаться со Стивом Россом. Они поехали в гости на Рождество к его родственникам и арендовали один из местных катков, чтобы покататься всей семьей.
Каждое движение давалось ей с трудом. Все всячески старались ей помочь, но пределы их возможностей стали очевидны довольно быстро. Ей сделали передачу, и она не смогла попасть по шайбе, стоя перед пустыми воротами.
Она пробовала смотреть хоккей по телевизору, но до сих пор так толком и не разобралась в правилах, да и мечущуюся по льду шайбу видела не всегда.
Когда она еще жила в Венгрии, в город приехала канадская команда, и они с Россом пошли на матч в компании друзей. «Стив сказал всем, что Канада хороша тем, что там живут добрые люди, и даже если они сильнее соперника, то ни за что не будут его громить, – вспоминает Хос. – Поэтому, когда счет дошел до 9:0, все наши друзья косились на Стива».
Даже теперь, спустя более десяти лет жизни в самом сердце хоккейной страны, она не все понимала в хоккее. Она кричала во время матчей, но при этом понимала, что не всегда впопад.
«Я в шоке от того, как канадские девушки – особенно деревенские – нафуфыриваются, когда идут на хоккей, – рассказывает Хос. – Это надо видеть. Я и рада была бы, наконец, снять каблуки, смыть макияж и надеть самый задрипанный свитер. Но там же какой-то показ моды».
«Это она про мамаш игроков детских команд, – поясняет Росс. – У них не принято приходить в трениках. Ты же ведь на каток идешь».
У Хайни и Стива было двое детей – 9-летняя дочь и 4-летний сын. Дочка уже попробовала плавание и фигурное катание. Годом ранее был вариант отдать ее в хоккейную секцию для девочек, но они не сразу решились. Друзья, у которых дети занимались хоккеем, будто бы всю зиму на катке проводили. Они постоянно выглядели измотанными и орали друг на друга, уставшие от бесконечных совместных поездок на тренировки и на турниры в других городах.
В итоге они все же записали ее в секцию. Год обещал был непростым, потому что начало тренировок сдвинули на время, когда они обычно ходили в Объединенную Церковь.
«Стоимость – это полбеды, – объясняет Росс. – Родителям говорят, что тренировки у ребенка будут три раза в неделю, и, да, кстати, тут на первом собрании было голосование и решили, что будет еще шесть турниров за сезон. У кого вообще столько времени есть?».
«И стоит это около 10 тысяч», – добавляет Хос.
«О церкви в воскресенье можно забыть. Ее вытеснили хоккейные тренировки, – продолжает Росс. – А сколько это семей? Много. Они все на тренировке по воскресеньям. Да и вообще всю неделю. Это их мир. Вот где они собираются. И приходится становиться частью этой культуры».
Нельзя сказать, что Россу это все было в диковинку. Он стал заниматься хоккеем в шесть лет – еще когда сезон начинался после ежегодной Норвудской Осенней Ярмарки в выходные после Дня Благодарения. Первая ярмарка прошла в 1868-м – через год после объявления независимости Канады и примерно 36 лет спустя после того, как семья Стива переехала из Шотландии.
В хоккей начинали играть, когда листья уже пожелтели, и заканчивали в середине марта. Таков был порядок. Теперь же Росс слышал о детях, которые начинали играть уже в три года, а первые тренировки стартовали в конце августа. Учитывая все денежные сборы, финансовые и временные затраты, попасть в хоккей с каждым годом становилось все труднее.
Это особенно касалось детей, с которыми он работал в «Центре Новых Канадцев». Он говорит, что они в курсе про хоккей. Они знают некоторые бренды – наиболее популярные символы и логотипы. Они отличают клюшку от шайбы, но на этом их интерес и заканчивается. «Им в буквальном смысле это неинтересно, – утверждает он. – Прям совсем».
Причин хватало. Если детям нравился футбол, то они могли следить за своими любимыми командами через интернет, да и поиграть у дома всегда было с кем. Если они были из Китая и следили за бадминтоном, или же родились в Индии и обожали крикет, то расстояние между родиной и новым домом уже не требовало от них отказаться от своих увлечений.
«Все это можно смотреть по телевизору, – продолжает Росс. – Сейчас не 50-е. Тогда нельзя было переехать из Дании и спокойно смотреть свой любимый спорт дома. Теперь все по телевизору показывают и по интернету можно следить». Так Хос настроила дома венгерские каналы потокового видео.
«Люди, приезжающие из Сирии, знают, что хоккей популярен в Канаде, но в Канаде много и других видов спорта, – говорит Росс. – Так что они могут даже и не знать, что каждую субботу по телевизору выступает Рон Маклейн и говорит: «Правда, здорово быть канадцем? Давайте все, как канадцы, предадимся нашей религии, нашему спорту».
«Я часто говорила Стиву, что если бы он использовал все клетки своего мозга, которые заняты у него хоккеем, то был бы нейрохирургом, – берет слово Хос. – Нет, я серьезно. Это поразительно сколько 40-летние канадцы знают про хоккей. Это действительно часть Канады. Это часть жизни, понимаете?».
Как и многие канадские родители, они были занятыми людьми и вели занятую жизнью. Это не так-то просто. Они уже три раза опоздали забрать с продленки сына, по словам Хос. Хоккей и его требования не так-то легко вставить в паззл графика дел на неделю.
«В этом и заключается главная проблема, – подытоживает она. – Либо отдаешься хоккею полностью и при этом он тебе по карману, либо… Тут нет середины».
Понравилось? Поддержи проект рублем!
Наша карта – 4274 3200 3863 2371
Подкасты
Интервью Райана Кэллахана. «Мы выносим на клюшках Мадонну – и она говорит: «Ребят, закройте глаза, а то я без белья». Бывший игрок «Тампы» и «Рейнджерс» травит истории
Интервью Криса Торберна. «Бросить не может. Отдать не может. Кататься не умеет. Что за ######?!». Как поднять Кубок Стэнли, если сыграл 4 матча плей-офф за карьеру
Интервью Брендена Диллона. «Овечкин всегда улыбается. Настоящий мутант. 700 шайб случайными не бывают». Защитник «Вашингтона» – о карьере, щедрости Ковальчука и тренировках Ягра
Интервью Брента Саттера. «Кросби с Бержероном задавали тон тренировкам – подходили к ним как к игре. Они уже были феноменальными». Тренер, собравший лучшую команду в истории МЧМ
Интервью Джона Купера. Василевский – лучший на 10-15 лет, Кучеров – в топ-4 игроков поколения. Огромное интервью тренера чемпионской «Тампы»
Книги
«Пока горят огни: Сезон в умирающей игре»
Часть 12. Здесь начинали Скотти Боумэн и Майк Кинэн – два из топ-10 тренеров НХЛ. История одной отставки
Книга «Хоккейная аналитика. Кардинально новый взгляд на игру». Хоккейная аналитика дает уникальный взгляд на игру и меняет ее. Но игроки, тренеры и менеджеры все равно в это не верят (и ссылки на все предыдущие)
Автобиография Фила Эспозито. «Вид на нудистский пляж? Отлично. Я там прямо в центре и встану». Последняя глава автобиографии Эспозито (и ссылки на все предыдущие)
Автобиография Шона Эйври. Закончил карьеру из-за Тортореллы, женился на супермодели и стал актером. Последняя глава книги Эйври (и ссылки на все предыдущие)
Фото: globallookpress.com/Jürgen Schwenkenbecher; commons.wikimedia.org; pexels.com/Andre Furtado, Cottonbro, Max Fischer, Tony Schnagl
Может автор книги и хотел просто написать об отсутствии интереса к хоккею у приезжающих арабов и индусов, но сейчас нельзя сообщить ничего о нацменьшинствах ничего не упомянув при этом о том, как им сложно в Канаде, как много делают для них правительство страны, как мигранты попадают в администрацию городов, побеждая на выборах ненавистных консерваторов, как бабушки извиняются за зиму.
Вот и получается: 10% текста по теме хоккея, остальное - извинения перед мигрантами (странно, что забыли про ЛГБТ, но, про это, наверняка, в других главах есть).
А иначе могут и в расизме/экстремизме/разжигании межнациональной розни обвинить.
Сейчас отстроили закрытые комфортабельные арены, а заполняемость низкая. Только на топовые матчи более-менее народ ходит.
По логике автора нас тоже заменили мигранты.
Это ошибочное мнение в мире, в котором каждый день появляются новые развлечения и публика растаскивается между всем этим разнообразием.
---------------------
зачем таблица умножения для мытья посуды. да и история не нужна, кроме как про 2 канадских минных тральщика, которые нанесли решающий удар во Второй Мировой войне.