Михаэль: хороший, плохой, ужасный?

В Британии ненавидят немцев. Все герои англичан, в том числе и спортивные, должны быть местными, и лучше неумелыми, чем высокомерными. Только в этой стране могут восхищаться худшим в мире прыгуном с трамплина, как это было на Олимпийских Играх 1988 года со спортсменом, получившим ироническое прозвище Эдди Орёл. И только там спустя более 40 лет после окончания Второй Мировой войны могут снять телесериал "Алло", в котором немцы олицетворяются тупыми нацистами.

Так что ненависть англичан к Михаэлю Шумахеру вполне объяснима. И поскольку в автоспорте Великобритания до сих пор играет одну из ведущих ролей, частично эта ненависть передается всему миру. Часто его называют "надменным". Многие, никогда не встречавшие его, вполне уверенно характеризуют его именно так.

Надменен ли он? Нет. Он уверен. И его уверенность абсолютно уместна. Как и все чемпионы, он знает о своих гениальных способностях. Он не может объяснить их происхождения: "Я не знаю. Я просто сажусь в машину, застегиваю ремень, и делаю всё, как обычно" - но он знает, что они есть.

Отчего же ему не быть уверенным? Если уж он может постоянно делать что-то лучше всех остальных пилотов Формулы-1 - а именно на пределе использовать ускользающее сцепление холодной резины и мокрой трассы, то он вправе подходить к Гран-При с чувством отстраненной уверенности, отличающим великих гонщиков от просто хороших.

Однако, он много хмурится. Он беспокоится. Он много работает. Завсегдатаи Фиорано могут рассказать, что после долгого дня тестов его мускулистую спину можно увидеть часов в 10 вечера, или даже позже, в старом доме Энцо Феррари, на фоне горящего экрана телевизора. Ну и что, спросите вы. А то, что на нем при этом неизменно надет шлем, специально утяжеленный, и он постоянно качает голову из стороны в сторону. Пройденных за день двух гоночных дистанций ему недостаточно для того, чтобы поддерживать тонус мышц шеи. Такая целеустремленность вызывает зависть у его конкурентов, и соответственно неприязнь. Но это не надменность.

Кроме того, в личном общении Михаэль - приятный человек. Ни один другой гонщик не пользуется таким спросом на различных вечеринках, но при этом договориться об интервью с ним до сих пор достаточно просто. Нужно только обратиться к его представителю - вам сообщают дату. Остается только прийти - и он ответит на все вопросы. Если, как обычно, выделено полчаса, то он посвятит вам ровно 30 минут. Не 29, но и не 31. Он будет внимательно слушать. Если по ошибке или по глупости задашь ему вопрос, который он считает банальным (стараемся такого не делать), то он вежливо выдаст стандартный ответ. Если удастся заинтересовать его новой теорией или провокационным предположением, то он будет тщательно размышлять о сказанном, убедится, что точно понял суть вопроса или фразы, а затем предложит внимательный, взвешенный и зачастую удивительно открытый ответ.

При всём этом он будет хмуриться. И если один из фотографов, обожающих ловить моменты непривычных искажений лиц своих героев (например Даррен Хэт - Darren Heath), сфотографирует его именно в такой момент, то на фотографии Михаэль будет очень грустным.

Редакторы любят такие грустные фотографии, и предпочитают их улыбчивым лицам (особенно в случае с Шумахером, который выглядит зубастым идиотом, если его снять смеющимся). Помощники редакторов лепят к таким фотографиям различные подписи, которые призваны подчеркнуть меланхолию, и так далее. Например, в F1 Racing фотографий грустного Шумахера гораздо больше, чем счастливого Шумахера.

На самом деле он много улыбается. С немногими хорошо знакомыми журналистами (все они - немцы) он будет болтать о том, о сём. Он не будет часами общаться с механиками - при нынешнем размахе Ferrari это невозможно, да и не слишком нужно, но по его жестам в общении с десятком ключевых людей в красной униформе видно, что он им доверяет, уважает, и в некотором смысле даже любит.

На больших пресс-конференциях (которые он ненавидит) он бывает уклончивым и необщительным, но во многих случаях он в начале старается быть веселым, но это настроение, что неудивительно, трудно поддерживать после многочисленных вопросов на скользкую тему. Именно в таких случаях, когда его пытается затравить свора голодных любителей скандалов, взбудораженных запахом проблем, рот Михаэля сжимается, принимая форму, чем-то схожую с задницей кошки. Неприятное зрелище. И такие моменты тоже любит запечатлевать г.Хэт и его коллеги.

Пресс-конференции трудны для Михаэля из-за его стиля поведения на трассе. После гонки трудно найти толпу журналистов например, около боксов Jordan, желающих получить комментарий от Хайнца-Харальда Френтцена. И это не только потому, что Михаэль победил и Хайнц-Харальд был, например, пятым. Гонка Френтцена почти наверняка будет малозаметной одинокой поездкой, в которой он будет по максимуму использовать свою стратегию и не лезть в неприятности. А Шумахер же проведет гонку нервно и напряженно, и будет пугающе агрессивен, если кто-то будет угрожать его позиции. И именно абсолютное неумение Шумахера умерить пыл, когда его место отобрано уверенно и в честной борьбе, заставляет называть его не только надменным, но и безжалостным.

Безжалостность - еще одна из наиболее распространенных характеристик Шумахера, и здесь гораздо сложнее возразить. Вся его карьера была отмечена маневрами, рожденными полным и жутким нежеланием играть по правилам. Ярчайшие примеры - Аделаида-94 и Херес-97. Эти два случая стали легендарными, и перешли в гоночный фольклор, но было еще много подобного.

Поведение Михаэля на старте - жуткое зрелище. Если он умудряется уехать спокойно, то всё хорошо. Если же, что бывает чаще, Мика Хаккинен или кто-то еще стартует лучше, то его траектория, отображенная красным цветом на экранах миллионов телевизоров во всем мире, выдает сознание человека, на которого неотразимое впечатление произвело поведение маршала Петэна в Вердане в 1916 году. Широко известно высказывание Петэна о наступающих немецких войсках: "Ils ne passeront pas" - "Они не пройдут". Но ведь это была война, там гибли люди. Пожалуй, стоит напомнить Шумахеру о Версальском договоре...

Почему он это делает? Да просто потому, что это действует, и никто его за это не наказывает (по крайней мере серьезно). И эти идеи начинают прививаться. Уже в сезоне 2000 года, после Гран-При Франции, Дэвид Култхард сказал, что "понял правила игры", и применил такую же тактику старта в Хоккенхайме. Что, кстати, бумерангом ударило по самому Шумахеру, поскольку во многом именно из-за этого он столкнулся на старте с Физикеллой.

А в недавнем интервью, которое Деймон Хилл взял у Дженсна Баттона, он поинтересовался мнением Дженсона о тактике именитого немца. И об отчаянном и наглом маневре Шумахера, столкнувшегося с Жаком Вильновом на Гран-При Европы 1997 года, Баттон сказал: "Единственное, что было не так с этим маневром, так это то, что он не сработал".

Так что теперь тактика грязной борьбы уже полностью с нами. И это не есть красиво. Но, однако, Шумахер завоевал признание и верность. Его три титула, хоть и завоеваны в двух разных командах, но работал он во всех случаях с одними и теми же людьми. Росс Браун, Рори Берн и Тэд Чапски перешли за нм из Benetton в Ferrari. Нить Браун-Шумахер напоминает о тандемах Чэпмен-Кларк, Тиррел-Стюарт и Хэд-Джонс. Те же эффективность, новаторство, и главное - взаимопонимание. Эти пары созданы друг для друга.

Пожалуй, более чем кто-либо в истории спорта, Михаэль понимает важность команды. В памятный день прошлого года, в Сузуке, завоевав наконец для Ferrari первый чемпионский титул после победы Джоди Шектера в Монце-79, Михаэль вышел из машины, взметнул победно руку, упал на колени, а затем по очереди обнял каждого члена команды. Хоть его и подгоняли маршалы FOCA, обеспокоенные необходимостью вовремя провести церемонию награждения без ненужных задержек (ведь помните - в нынешней Формуле-1 телевизионное время решает всё), он не отвлекался, и до конца выполнил свою миссию - поздравить всех, кто помогал ему.

Так же было и после его первой победы, в Спа-92. Одним из механиков в тот день был Стив Мэтчет, который с тех пор перешел в писатели. В своей автобиографии ("The Mechanic's Tale"- "Рассказ механика"), опубликованной в 1999, он написал: "Восторг Михаэля от победы в гонке - это продолжается до сих пор после каждой победы. Он понимает, что приезд на финиш первым среди всех требует огромных усилий от всей команды, равно как и пилота. Этот факт многие пилоты явно позабыли. После своей первой победы, как и в случае последующих, радость Михаэля была признанием усилий команды - изготовителей, мотористов, специалистов по материалам, электриков, механиков, конструкторов - всех. Работа сотен людей отражается в искренней радости его торжества на подиуме. Я никогда не чувствовал себя частью команды так отчетливо, как во время работы с Михаэлем, когда я разделял его радость от побед".

Так что Михаэль - это смесь, коктейль. Возможно, безжалостный; определенно уверенный; несомненно щедрый; так же без вопросов - добросердечный. Для тех, кто его хорошо знает - просто отличный парень.