Первый африканец в РПЛ: гонял на семерке, ел только в «Макдоналдсе», называл других нигерийцев колхозниками
Его обожали в России.
Августин Эгуавон – первый африканский легионер в российский высшей лиге. К нам нигериец приехал из США в 1997 году, а до этого десять лет провел в Бельгии. Эгуавон играл на ЧМ-1994 (за нарушение на нем удалили Дзолу) и ЧМ-1998, был капитаном сборной и выигрывал Кубок Африки. В России он пожил пару лет, уехал из-за травмы и заканчивал карьеру на Мальте. После работал тренером и даже приводил сборную Нигерии к бронзе КАН-2006.
Эгуавон должен был стать первым темнокожим в ЦСКА, но оказался в «Торпедо»
В 2008 году Александр Тарханов лично вел блог на Sports.ru и под Новый год вдруг ударился в ностальгию: «Эгуавон должен был стать первым темнокожим легионером ЦСКА. Спортивный директор Светиков предложил его, кассеты мой глаз удовлетворили, на поле Эгуавон был замечателен. Бушманов, наш либеро, отдыхал, а Семин, их тренер, выходил из себя (Тарханов вспоминает игру его «Торпедо» против «Локомотива» – Sports.ru). И я, и Юрий Палыч в игре, вдруг слышу: «Харлач, уйди на другой фланг, что ты возишься тут!». Семин злился на Харлачева, что тот не мог пройти сквозь нашего нигерийца».
С ЦСКА у Эгуавона не сложилось по неспортивным причинам: пока он подписывал контракт и делал визу, руководство клуба разругалось со спортивным обществом ЦСКА. В итоге команду разделили на две: Тарханов забрал несколько игроков и ушел в «Торпедо-Лужники», а армейцев возглавил Павел Садырин. Поскольку Эгуавона хотел Тарханов, африканец тоже оказался в «Торпедо». И вообще не расстроился.
«Если бы я до того провел в ЦСКА, скажем, сезон, то, возможно, и сожалел бы о расставании с ними, а так мне в принципе было все равно, за какую из двух команд играть», – говорил тогда Эгуавон.
«У Эгуавона была такая статистика, что особо кассеты не просматривали, – говорит Тарханов в интервью Sports.ru. – Он приехал и сразу включился. Эгуавон – европейский африканец, полностью адаптированный, образованный, культурный. Помню, был даже случай, когда мы взяли двух нигерийцев на просмотр. Так он с ними даже не здоровался! Я спрашиваю: «Почему с ними не здороваешься?» Эгуавон отвечает: «Коуч, не бери их, это колхозники, они не заиграют. Если хочешь африканца, только из Европы. Прямо из Нигерии брать не надо».
До Эгуавона в «Торпедо» привозили трех игроков из Бурунди, но они не подошли
Эгуавон – первый африканец только для России. В «Памир» еще в 1989-м заезжали игроки сборной Замбии – Дерби Макинка, Персон Мванза и Уисдом Чанса.
«Мне кажется, их пригласили для популяризации футбола, привлечения зрителей на трибуны, – говорил бывший игрок «Памира» Дамир Камалетдинов. – Плюс еще пошла политика большей открытости Советского Союза, дружба народов, все такое. Тогда же была перестройка, требовались какие-то новшества. Вот у нас решили пойти на такое. В команде с ними до анекдотов доходило. К Рашиду Рахимову обратился один из замбийцев с вопросом, где можно покушать. Рахимов ответил: «Иди ко второму тренеру и скажи: «Пошел на ###!». Второй тренер сразу догадался, кто поработал переводчиком у замбийца, и начал прессовать Рахимова».
Африканцы провели за «Памир» по три матча и, судя по отчету еженедельника «Футбол», не сильно впечатлили.
Двое из них закончили трагически: в 1993 году разбился самолет сборной Замбии, в котором находились Макинка и Чанса.
До Тарханова африканцев в «Торпедо» пробовал Валентин Иванов – в 1996 году в Москву из Бурунди прилетели защитник, полузащитник и нападающий. Рекомендовал их бывший вратарь «Динамо» Александр Ракицкий, который 11 лет прожил в Бурунди. Он утверждал, что футболе в стране на подъеме, а сборная на шестом месте в африканском рейтинге. При этом в стране шла жестокая война между двумя племенами, сборная Бурунди не могла принимать соперников и получала технические поражения.
В сюжете «Футбольного клуба» легендарные футболисты из Бурунди рассказывали о своем хобби: они собирали клубную атрибутику и очень радовались, что торпедовских шарфов и шапочек в Африке точно ни у кого нет.
В итоге единственным их достижением в России стало пополнение коллекции – просмотр Валентина Иванова они не прошли.
За машиной Эгуавона гнались по Москве. Думали, что он богатый иностранец с кучей денег
Идея с Эгуавоном принадлежит не только спортивному директору Светикову, но и Константину Сарсании – они вдвоем предложили нигерийца Тарханову. В команде были Самарони и Леонидас, а Эгуавон стал третьим легионером «Торпедо».
«Сразу бросился в глаза его профессионализм, – вспоминает бывший пресс-атташе «Торпедо» Владимир Константинов. – Тренировался так, будто это молодой игрок находится на просмотре. Когда наш доктор увидел в раздевалке тело Эгуавона, то сказал: «Он не просто раскачан. С него можно статую лепить или проводить уроки анатомии». Вот настолько рельефный. Такого физически готового человека не было в команде. Хотя у нас играли крупные ребята вроде Янкаускаса».
У Эгуавона был дом в Калифорнии, а руководство «Торпедо» поселило защитника в Митино – он жил в 3-комнатной квартире с женой, детьми и постоянными гостями из Нигерии.
«Эгуавон вообще ни на что не жаловался, но один момент все же не принимал, – говорит Александр Тарханов. – Он не понимал, зачем летом отключают горячую воду. Причем в один год было вообще смешно: ему только дали горячую воду, как где-то рядом случилась авария. И отключили холодную, только горячая текла из крана. Он очень сильно возмущался!»
Сначала Эгуавона на тренировки возили на клубной машине, но она была одна на все «Торпедо». Тогда ему предложили служебные «Жигули».
«Семерка – это супертачка! – вспоминал Эгуавон. – Не зря же воры залезали в нее и откручивали детали. Когда переехал из отеля в квартиру, мне пару раз колеса прокалывали. Наверное, от зависти. Однажды за мной гнались по городу, думали, что я богатый иностранец с мешком денег. Просто подошли на улице и стали требовать денег. Я в машину и помчался. Сначала был след, потом отстали».
Тарханов рассказывает, что еще одним открытием для Эгуавона было то, что зимой его «Жигули» надо обязательно прогревать. Правда, машина работала не всегда исправно. Иногда Эгуавон на месте заряжал аккумулятор, а иногда умолял таксистов отвезти его на тренировку из Митино в Лужники.
Странно, что приходилось умолять: Эгуавон рассказывал, что при переезде в Россию из США выиграл в зарплате несколько тысяч долларов. По словам Константинова, Самарони и Леонидас получали 6-8 тысяч долларов в месяц, а Эгуавон – скорее всего, даже больше.
Однажды Эгуавон ехал на автобусе в Митино и увидел, как мужик залпом выпил чекушку водки
Видимо, все уходило на оплату телефона – это бесило Эгуавона примерно на уровне отключения горячей воды.
«Часами сижу на телефоне и ужасаюсь, когда ко мне приходит счет из АТС, – рассказывал нигериец. – У вас очень дорогая связь. Я плачу в месяц за телефон около 500 долларов. Хотя в Лондоне можно купить телефонную карту за 17 фунтов и говорить с ее помощью в общей сложности до двух часов, в том числе с абонентами в США».
Еще удивительное: Эгуавон в Москве долгое время ел только в «Макдоналдсе».
«Понимаете, ресторанов в то время было не так много, – объясняет Константинов. – Иностранцы искали что-то знакомое. Офис «Торпедо» был на Ленинградском проспекте, поэтому они в «Макдоналдс» на Пушкинской и заглядывали все время. На фигуру его точно не влияло – они же тренировались, да и не перебарщивали с бургерами».
Русская кухня Эгуавона так и не впечатлила. Константинов говорит, что иностранцы осторожно ели нашу еду и отмечали разве что борщ. Например, пельмени им совсем не нравились. Еще более скептически Эгуавон относился к русским напиткам – особенно к культуре их потребления.
«Ехали с ним в Митино рано утром зимой на древнем автобусе «ЛиАЗ», – вспоминает Константинов. – Вдруг мужик достает чекушку водки и выпивает ее практически залпом. Эгуавон был поражен и сказал мне: «Он выпил 250 граммов водки разом, он же умрет!» Я его даже успокаивал, говорил, что все нормально. Еще ему не нравилось, когда женщины пили пиво на улице».
Несмотря на весь колорит, Эгуавон в интервью всегда тепло отзывался о России. И даже говорил, что в Бельгии сталкивался с расизмом, а в Москве – никогда.
«Болельщики придумали частушку: «Черный как уголь, здоровый как слон, это защитник наш Эгуавон», – говорит Константинов. – И в то время ни у кого даже в мыслях не было заподозрить тут расизм или что-то еще».
Был случай, когда Эгуавон с пресс-атташе припарковались Ленинградском проспекте, а к ним подошли несколько торпедовских фанатов и выдали этот заряд. Константинов перевел на английский, а нигериец оценил и засмеялся.
Наши журналисты постоянно хвалили Эгуавона, а он был единственным игроком из чемпионата России на ЧМ-1998
Если открыть «Спорт-Экспресс» 1997 года, то у Эгуавона там всегда высокие оценки и хвалебные отзывы. В духе: «Один раз не успел за Семаком, но вообще был лучшим в обороне «Торпедо». В том же стиле отзывался о его игре и Тарханов: «И у нас в обороне была паника, и «Крылья Советов» действовали не слишком-то осмысленно. Надо было только продержаться минут 10-15. Что мы и сделали – во многом благодаря Августину Эгуавону. Я вообще не знаю, как можно его обыграть».
Сейчас все это проверить невозможно, но некоторые хайлайты с участием Эгуавона остались. Например, его единственный гол в России – «Жемчужине».
При этом действия Эгуавона во время гола «Жемчужины» удивляли. Он почему-то вообще не пытался помешать соперникам, а просто бежал рядом и смотрел, как они забивают.
В сезоне-1997 «Торпедо» стало 11-м (кстати, из 18 команд), а следующий чемпионат команда начала провально: к шестому туру рухнула на последнее место. Тарханова атаковали вопросами об отставке, и в итоге он все-таки уступил место Валентину Иванову. Эгуавон тогда сгонял на ЧМ-1998, был там единственным из чемпионата России и провел на турнире один матч в группе, который ничего не решал. Нигерия тогда чуть ли не претендовала на медали и вышла в плей-офф с первого места, но в 1/8 ее разгромила (4:1) Дания с Микаэлем Лаудрупом.
Когда Эгуавон вернулся, дела пошли хуже. Он немного поиграл у Иванова, а в конце лета сломался. Правда, ему не поверили.
«У меня было несколько травм. Выходить на поле недолеченным я отказывался, – спустя годы рассказал Эгуавон. – Кто-то считал, что я дурака валяю и просто так деньги получаю. Эту тему начали муссировать после ухода Тарханова. Меня такое отношение оскорбляло. Валентин Иванов так считал. И я не мог его переубедить. Прихожу на тренировку, он начинает меня разоблачать. Прогоняет. Это он меня решил из команды убрать. Расставались без улыбок».
После сборной Нигерии Эгуавон работал с разными нигерийскими клубами, а в прошлом сезоне всплывал в клубе «Закинтос» (из маленького города на Ионических островах) четвертой лиги Греции.
Кану, Окоча, Финиди, Бабаяро и Уче Окечукву. Нигерия 90-х – главная африканская команда нашей жизни
Фото: torpedo.ru/Владимир Ергаков; Gettyimages.ru/Clive Brunskill/ALLSPORT, Alexander Hassenstein/Bongarts, Ben Radford
А когда он лет через 6-7 после ухода в составе другой команды приехал играть, то подошел к трибуне Черноморца поздороваться, 2 дебила стали ухать, но их быстро успокоили свои же , и остальные стали ему апплодировать. В общем, не считая этих двух клоунов, довольно мило получилось.
А причина ухода всей команды ЦСКА в Торпедо - проста. Не бешеная любовь к Тарханову (Эгуавон-то и видел его первый раз в жизни). А то, что игроки ЦСКА в эпоху Тарханова подписывали контракт не с ЦСКА, а лично с Тархановым!
Сейчас уже трудно себе такое представить.
Так Тарханов увёл из ЦСКА в Торпедо почти всю основу: Хохлова, Леонидаса, Самарони, Машкарина, Янкаускаса, Гашкина, Бушманова, Семака* и новичков Эгуавона, Ражанаускаса, Прекшайтиса. 11
* примечание - Семака удалось вернуть благодаря каким-то пунктам контракта ещё при переходе того из Амарала в ЦСКА.
Позорище просто межгалактическое наша страна