«В команде я был прокурором, судьей и палачом». Алекс Фергюсон как менеджер, мотиватор и психолог
В конце сезона-2012/13 «Манчестер Юнайтед» попрощался с легендой: сэр Алекс Фергюсон покинул пост главного тренера спустя 27 лет. Этот пост – часть сериала, который зафиксирует 10 лет «МЮ» после Фергюсона – и величие самого сэра Алекса.
На каждой домашней игре «МЮ» появляется красно-бело-черный флаг с надписью: «1) «Юнайтед» 2) Дети 3) Жена». Флаг веселил всех, кроме Патриса Эвра. Он настолько проникся победной одержимостью Фергюсона, что слышал от сына: «Я ненавижу «МЮ». За то, что отнял у меня папу».
«Я больше не был Патрисом Эвра, – говорил французский защитник. – Я был частью машины, запрограммированной Фергюсоном на победы – снова и снова. После триумфа в финале ЛЧ-2008 он сказал нам: «Молодцы, поздравляю. Но если не будете так же вкалывать в следующем сезоне – выгоню».
За два с половиной года до победы в «Лужниках» Эвра приехал из «Монако» и поселился в отеле Marriott, затерянном в Уорсли среди полей для гольфа. Там он встретил другого новичка «МЮ» – Неманю Видича. По-английски никто из них еще не говорил, так что общались на языке жестов.
Жерар Пике, Неманя Видич и Патрис Эвра в январе 2006-го
Вскоре Фергюсон отправил их в резервную команду. Перед этим Эвра дебютировал за «МЮ» в манчестерском дерби, но не справился с правым вингером Тревором Синклэйром и после 0:2 в первом тайме услышал от Фергюсона: «Все кончено! Теперь садись, смотри игру и учись английскому футболу».
Эвра уточнил у переводившего слова Фергюсона второго тренера Кейруша: «Что он имеет в виду?» – «Ты не вернешься на поле во втором тайме». После 45 минут за дубль против «Блэкберна» Эвра с Видичем услышали то же самое от тренера резервистов Рене Меленстена.
«В душевой мы с Неманей задумались: «Какого черта мы здесь делаем?», – вспоминал Эвра. – Видич сказал, что должен вернуться в Москву, а я – что лучше бы принял предложение «Милана».
Через месяц «МЮ» обыгрывал «Уиган» в финале Кубка Лиги 4:0, и Фергюсон отправил разминаться Ван Нистелроя. Тот отказался, обиженный на то, что в старте вышел Луи Саа, и на последние семь минут Фергюсон выпустил Эвра с Видичем.
В раздевалке Алекс объяснил: «Я сделал это, чтобы вы почувствовали, каково это – выигрывать титулы с «МЮ». Через год Эвра с Видичем вошли в сборную сезона АПЛ по версии футболистов.
Когда половина «Абердина» пожаловалась на боли в голеностопе, Фергюсон устроил тренировку в Северном море
«С Фергюсоном я познакомился в Шотландии, – говорил мне Анатолий Коробочка, тренер и спортивный директор «Хартса» 2006-2009. – Алекс читал лекцию шотландским тренерам. А тренеры шотландской Лиги – это 11 учеников Фергюсона, которые прошли через его руки, играли или учились у него. И двенадцатый – я.
Жили мы в номерах, где останавливалась G-8 во время саммита. Меня потряс патриотизм Фергюсона – мы стояли рядом на трибуне перед матчем с Украиной, и во время шотландского гимна у него выступили слезы.
За ужином Фергюсон заказал бутылку самого дорого вина – он любит красное. Подсел ко мне. Мой помощник Костя Корнаков помогал с переводом. Фергюсон признался, что читает Достоевского, а я подумал, что так толком ни одной книжки и не дочитал.
Спросил его: «В России одни верят, что вы бросили в Бекхэма бутсой, другие – нет. Как было на самом деле?» – «Я не бросал в Бекхэма бутсой. Я бил его ей. Бекхэм – хороший мальчик, но жена его подпортила».
После ужина Фергюсон объявил: «Идем в ночной бар!» Там все расслабились, и ученики Алекса стали рассказывать истории про него – тех времен, когда он тренировал «Абердин».
Вот пример. Фергюсон начинает тренировку «Абердина» – половина команды жалуется на боли в голеностопе. Он говорит: «Те, у кого болит – встречаемся в восемь вечера на берегу моря. Приходите со спортивной формой».
Северное море, Абердин, вечер, дует страшно, темнота. Фергюсон – игрокам: «Раздевайтесь и идите в море». Все зашли по пояс. «Теперь обратно!» И так пять-шесть раз. Потом объявляет: «Кто больной – встречаемся завтра здесь же в это же время». – «А больных больше нет!» – крикнули игроки.
А один раз Фергюсон пошел в театр Абердина, и его игроки в это время заквасили. После спектакля Алекс едет домой на такси, и таксисту передают по рации: «Срочно подъезжай, тут четыре пьяных футболиста. Надо их срочно развести по домам».
Фергюсон – таксисту: «Стоп. Дай мне фуражку. Сам поеду». И в форме таксиста помчался за своими игроками.
С защитником «Абердина» Сэнди Джардином
После нашего знакомства Алекс сказал: «Если будете в Манчестере, обязаны мне позвонить». Когда год спустя «Динамо» Киев играло с «МЮ», мы приехали на машине из Эдинбурга, и секретарша Фергюсона вынесла нам два билета со словами: «Он просил, чтоб вы дождались его после игры».
Мы сидели в ложе для почетных гостей, рядом с Бобби Чарльтоном. Причем футболисты, не попавшие в заявку, сидели не на первых рядах, а наверху, поближе к народу – чтоб болельщикам было удобно брать автографы.
После игры Фергюсон разлил друзьям вина, представил меня: «Это мой друг из России». От вина я, правда, отказался – сказал, что мне еще ехать в Эдинбург. Но Алекс успокоил: «В зоне Манчестера можешь сказать, что был в гостях у Фергюсона и выпил бокал вина – ничего страшного».
Фергюсон вмешивался в личную жизнь молодых игроков: запрещал длинные волосы, дорогие машины и украшения
В «МЮ» Фергюсон не только боролся с пьянством, но и вмешивался в другие аспекты личной жизни игроков – особенно, когда видел, что они отвлекаются от футбола, и диагностировал звездную болезнь.
Например, левого вингера Шарпа Фергюсон вынуждал разъехаться с девушкой, продать джип Grand Vitara и избавиться от барабанов, на которых Ли учился играть дома.
Ли Шарп и Эрик Кантона
На приеме в мэрии после чемпионства-1993 Фергюсон пригрозил Шарпу штрафом за несерьезный оливково-зеленый костюм и покраснел от ярости, когда услышал: «Кантона вообще без галстука и в красных кроссовках. Его тоже накажете?»
Кантона объяснил Фергюсону, что во Франции все так одеваются на подобные мероприятия, и избежал штрафа, но потом все равно нарвался на претензии.
«Я не боялся вторгаться на личную территорию игроков, – говорил Фергюсон. – Например, выбор причесок или украшений. Не пойму, почему некоторые ребята предпочитают отращивать длинные волосы. Первый раз я поругался из-за этого с игроком в 1996-м, когда Карел Поборски пришел к нам из пражской «Славии».
Выглядел он так, будто собирался играть в Led Zeppelin, а не в «Манчестер Юнайтед». Я кое-как уговорил его подстричься, но даже после этого его волосы были слишком длинны.
Некоторым игрокам нравилось носить цепочки с крестами, которые были тяжелее, чем у пилигримов в Иерусалиме. Все это я запретил. Но почти ничего не мог поделать с татуировками – даже мне трудно спорить с тем, что они не весят ни грамма.
Этому сумасшествию положил начало Кантона. Однажды он явился на тренировку с татуировкой на левой стороне груди – в виде головы вождя американских индейцев. Одноклубники боготворили Кантона, поэтому еще несколько игроков последовали его примеру.
На этом фоне я всегда удивлялся тому, что Криштиану Роналду никогда не пытался сделать что-нибудь в этом духе. Это многое говорит о его самодисциплине».
В кабинете Фергюсона игроки чувствовали себя как на ринге против Леннокса Льюиса
Фергюсон не штрафовал игроков за разовые опоздания на тренировки, но при более серьезных проступках был беспощаден – даже если в краткосрочной перспективе это вредило команде: считал, что дисциплина важнее.
Когда Кантона в январе 1995-го ударил 20-летнего болельщика Мэттью Симмонса, клуб отстранил Эрика до конца сезона (раньше, чем Футбольная Ассоциация впаяла еще больший бан), хотя «МЮ» отставал от первого места на одно очко, а Кантона был лидером команды.
Через семнадцать лет Фергюсон зачехлил трех игроков за пьянку, хотя состав и так оскудел из-за травм, и проиграл «Блэкберну» 2:3, что позволило «Ман Сити» оторваться в таблице.
«В команде я был прокурором, судьей и палачом, – признал Фергюсон. – Самое простое и эффективное наказание – молчание. Это очень удобно: не требуется оскорблять игрока, просто игнорируешь его – и он понимает, что попал в немилость.
Также я много раз штрафовал игроков – на недельную или двухнедельную зарплату – за карточки после споров с судьями, глупых фолов или неподобающего поведения вне поля.
Другой способ – оставить игрока в запасе. Еще суровее – не включить его даже в заявку на матч и отправить на трибуну. Для футболиста это равнозначно публичному повешению. Это действовало на любого. Но самое серьезное наказание – отстранение от тренировок».
Так Фергюсон в ноябре 1992-го поступил с Канчельскисом. После первого сезона в «МЮ» Андрей филонил на тренировках и не преуспевал в атаке, как раньше, а на предложение сыграть за резервистов ответил отказом.
«Фергюсону мое поведение не понравилось, – признал Канчельскис. – Он не привык, что игроки не выполняют его указаний, и после тренировки вызвал в свой кабинет.
Там есть все, что ему нужно для работы: видеомагнитофон и огромное окно, выходящее на поле. Даже когда босса нет на тренировке, он все видит и мигом дает понять, если что-то не нравится. Находясь с ним в этой комнате с глазу на глаз, чувствуешь себя не очень уверенно – словно на ринге против Леннокса Льюиса.
Он спросил, не шутил ли я насчет отказа играть за дубль. Я стоял на своем – решил: пусть оштрафует меня, выставит на трансфер или отправит в Сибирь, но все равно не буду играть за дубль. Он сказал, что если я не буду поддерживать форму, следуя его указаниям, то зачахну в запасе.
Этот разговор стал для меня первым уроком профессионализма: ты не должен говорить тренеру, что ему делать, твоя задача – выполнять его указания. К счастью, Фергюсон не из тех, кто затаивает злобу на игроков.
На следующий день я тренировался с молодежной командой, а потом несколько недель с резервной. Замечание о том, что я могу зачахнуть на скамейке запасных, заставило меня задуматься. Если босс хотел встряхнуть меня, ему это удалось».
Вскоре после возвращения Канчельскис забил с паса Шарпа «КПР», а через несколько месяцев – победный «Норвичу», одному из преследователей «МЮ» – и приблизил Фергюсона к первому английскому чемпионству.
Перед игрой с «Ротором» Фергюсон поменял крайних защитников местами – по просьбе одного из них, страдающего аутизмом
Фергюсон купил Кантона после того, как услышал в душевой восторженное обсуждение игры Эрика центральными защитниками – Стивом Брюсом и Гари Паллистером. С тех пор Алекс регулярно прислушивался к мнению игроков, но осенью 1995-го это навредило «МЮ».
«Перед игрой Кубка УЕФА с волгоградским «Ротором» на «Олд Траффорд» я включил в состав Джона О’Кейна, – вспоминал Фергюсон. – Это одаренный крайний защитник, но к тому моменту он сыграл всего несколько матчей за основу.
Джон О’Кейн – третий слева в верхнем ряду
За десять минут до начала матча он вдруг сообщил, что хочет играть левого, а не правого защитника. Это было следствием волнения перед игрой, и я ничего не мог поделать.
Требование О’Кейна оказалось для него самоубийственным. Я перевел Фила Невилла направо, а Джона налево, но через полчаса вынужденно сделал замену. Соперник [Валерий Есипов] просто разрывал О’Кейна».
Пятью годами ранее Фергюсон выиграл борьбу за Джона у тренера «Ноттингем Форест» Брайана Клафа. «Сэр Алекс пригласил меня домой, и это был сюрреалистический опыт, – вспоминал О’Кейн. – Мы сыграли в снукер, а потом поехали на матч с «Арсеналом».
Я нравился Фергюсону. Он говорил: «Ты мой лучший правый защитник – иди и докажи это». Увы, я не выкладывался на поле максимально из-за своих переживаний. Я знал, что у меня аутизм, но пытался справиться с этим».
Фергюсон все равно продлевал контракт Джона и повторял: «Ты лучше Гари Невилла. Только разберись со своей головой». Тренер как мог поддерживал О’Кейна и по 3-4 раза в неделю беседовал с ним в своем кабинете, но после провала в игре с «Ротором» выпустил лишь пару раз и в 1998-м продал «Эвертону».
Фергюсон просил сына докладывать о поведении игроков. Сын отказался
Одним из капризным вундеркиндов, зливших Фергюсона неправильным отношением к футболу, был датский форвард Мадс Тимм. Он объяснял проблемы с попаданием в основу отказом сотрудничать с агентской компанией сына Фергюсона Джейсона и обвинял Алекса в кумовстве.
Брата-близнеца Джейсона – Даррена – Фергюсон в конце восьмидесятых хотел устроить к Клафу в «Ноттингем Форест», но второй тренер «МЮ» Арчи Нокс отговорил: «Зачем усиливать конкурента?»
Даррен Фергюсон против Робби Эрла и Винни Джонса
В 18 лет Даррен дебютировал в команде отца, а в чемпионском сезоне-1992/93 сыграл в центре полузащиты первые 15 матчей, но травмировал колено в шотландской молодежке и выпал из основы «МЮ».
Через полгода Фергюсон побил британский трансферный рекорд, купив в «Ноттингем Форест» за £3.75 миллиона фунтов Роя Кина, игравшего на той же позиции, что и Даррен.
«Для сына это стало трагедией, – признал Фергюсон. – И он попросил отпустить его в другой клуб за регулярной практикой. Я помог ему перейти в «Вулверхэмптон» [за £250 тысяч], но и там ему не везло: за четыре сезона сменилось четыре тренера.
Когда сын играл в основном составе «МЮ», мы испытывали неловкость, встречаясь в раздевалке. К чести Даррена, он понял, что здесь я был главным тренером, а не его отцом. Это выяснилось, когда он отказался ответить на мои вопросы об образе жизни других игроков. Не стал доносить на одноклубников.
Моя жена Кэти так и не простила мне переход Даррена в «Вулверхэмптон» и укоряла: «Ты продал сына!»
Фергюсон встряхивал игроков напоминанием, что они вышли из рабочего класса
Фергюсон гордится тем, что в молодости выходил на поле даже в дни свадьбы и рождения первого ребенка, а за 27 лет во главе «МЮ» пропустил лишь три матча: из-за смерти жены брата, свадьбы сына в Южной Африке и переговоров о покупке Давида Де Хеа.
Трудолюбие Фергюсон унаследовал от родителей: его отец по 60 часов в неделю работал в Глазго на судостроительном заводе, а мать – на авиазаводе. Насмотревшись на них, Алекс не любил ленивых футболистов, которые прожигали талант, а не инвестировали в него труд.
Когда «МЮ» переставал побеждать и требовалось встряхнуть команду, Фергюсон напоминал игрокам, что они вышли из рабочего класса.
«Я говорил, что их дедушки и бабушки или кто-то из родственников трудились каждый день за скромную зарплату, – вспоминал Фергюсон. – От футболистов же требуется только отработать по максимуму 90 минут и получить за это кучу денег.
Выражение «рабочий класс» не обязательно что-то значит для большинства игроков, особенно иностранных, но все они знали людей нелегкой судьбы. И я повторял игрокам: «Когда мы перестанем вкалывать больше, чем соперники, мы перестанем быть «Манчестер Юнайтед».
В моем кабинете на тренировочной базе в Каррингтоне висела огромная черно-белая фотография тридцатых годов: на ней изображены одиннадцать рабочих, завтракающих на стальной балке – на высоте нескольких сотен футов над землей.
Фотографию сделали при строительстве Рокфеллеровского центра. От одного взгляда на нее у меня волосы вставали дыбом. Эти парни сидели там в рабочих робах и касках без страховки, а один из них даже прикуривал сигарету.
Показывая фотографию игрокам, я говорил, что если один из рабочих не удержит равновесия, то остальные попытаются спасти его. «Это и есть командный дух: когда ты готов отдать жизнь за другого».
Перед финалом ЛЧ-2008 Фергюсон заговорил о тяжелом детстве игроков «МЮ»: получилось очень эмоционально
«Я прилетел в Англию из Монако и чувствовал, что Манчестер больше подходит моему менталитету, – говорил Патрис Эвра. – Это рабочий город, и я приехал трудиться ради побед «МЮ». Но только через полтора года я убедил Фергюсона, что подхожу команде.
После поражения в кубковом финале-2007 я не пожал ему руку – за то, что не выпустил меня, хотя почти весь матч заставлял разминаться. Фергюсон правильно понял мое разочарование и с тех пор стал добрее ко мне. А я потом объяснял молодым футболистам, что в таком великом клубе нельзя всегда играть в старте.
Например, Андерсону, который сыграл важную роль в сезоне, который завершился победой над «Челси» в «Лужниках». 18-летний Андо был по-хорошему диким. Только он мог привести Фергюсона в замешательство вопросом: «Сколько вы зарабатываете?»
Как и я, Ферги обожал Андо и много с ним общался. Он знал, что парень в 11 лет потерял отца, и относился к нему как к сыну – например, защищал от игроков, которые считали, что Андо не подходит «МЮ».
У Андо было тяжелое детство, и тренер посвятил этому речь перед игрой с «Челси» в «Лужниках».
Сказал: «Главная победа этого сезона – что я объединил два десятка игроков из разных стран. Представьте, каково было Патрису драться в детстве за еду. А как жилось Руни и Тевесу в неблагополучных районах Ливерпуля и Буэнос-Айреса? А что чувствовал Видич, когда его родной город бомбили?»
Это было очень эмоционально. Из раздевалки мы вышли с уверенностью, что победим».
Фергюсон извлекал пользу из поражений: через год после второго места «МЮ» всегда брал титул
На заре тренерской карьеры Фергюсон был нетерпим к поражениям и однажды устроил игрокам «Абердина» пробежку в центре города – в окружении взбешенных болельщиков.
С годами Фергюсон пересмотрел методы. Если команда провалилась, он не критиковал ее публично, а говорил в послематчевом интервью про судейские ошибки, немилосердный календарь или кадровые проблемы, уменьшая давление на игроков.
Когда «МЮ» уступал при хорошей игре, Фергюсон после матча обходил раздевалку и гладил каждого футболиста по голове, но обходился без длинных речей.
«Крик – не единственный способ воздействия на людей, – говорил Фергюсон. – Иногда после поражений я сообщал игрокам только самое необходимое, а потом молча садился на лавку. Тишина действовала на команду сильнее любых слов.
На ближайшей тренировке я говорил: «Видели, что про вас написали? Довольны? Постараемся не давать поводов ругать нас. На следующей пресс-конференции я хочу сказать: «Фантастика! Мы играли невероятно. Руни, Уэлбек и Чичарито были просто прекрасны».
Чемпионство «Ман Сити» в 2012-м была для нас особенно болезненным – мы уступили по разнице мячей. Но это и взбодрило нас, указав вектор развития команды. В следующем году мы стали первыми, обогнав «Сити» на одиннадцать очков.
После чемпионства-1993 пять раз финишировали вторыми, но в следующем сезоне обязательно брали титул: игроки наполнились победным духом и стремились во что бы то ни стало взять реванш. Значит, и от поражений бывает польза».
Яростный крик на игроков называли Феном Фергюсона. Его избежал Кантона, но не Роналду
Но Алекс бывал в раздевалке и не таким спокойным, как любит рассказывать. Его яростный крик в лицо игроку с подачи нападающего Марка Хьюза называли Феном Фергюсона.
«Нет ничего хуже Фена, – говорил Уэйн Руни. – Когда тренер орал, казалось, что на меня направили BaByliss Turbo Power 2000. Это ужасно, и иногда я кричал в ответ. Говорил тренеру, что я прав, а он – нет. Остыв, я понимал: все наоборот.
Самый мощный Фен на моей памяти включился после поражения 0:1 от «Селтика» в 2006-м. Больше всех досталось Луи Саа, который не забил пенальти на последней минуте, но перепало и мне. Тренер знал, что я обсуждаю с клубом новый контракт, и сказал:
«Игроки, которые хотят от клуба больше денег, не заслуживают их после такого матча». Фергюсон не смотрел на меня, но я понимал, кого он имеет в виду. И он был прав.
В том же сезоне он разъярился из-за поражения от «Вест Хэма» в последнем туре, хотя мы давно обеспечили чемпионство. Большинство команд праздновали бы и обливались шампанским, а мы пялились в пол как школьники, пока тренер обдавал нас Феном».
Незадолго до первого чемпионства с Фергюсоном «МЮ» обыгрывал в гостях «Норвич» – 3:1. На последней минуте Пол Инс обвел пару соперников, но потерял мяч, и «МЮ» чуть не пропустил.
«После игры мы поздравили друг друга с победой и довольные зашли в раздевалку, – вспоминал Инс. – Но тренер влетел туда в другом настроении: «Ты кем себя возомнил?! – заорал он на меня. – Ты не Марадона и не Пеле!»
Я встал и попытался возразить, но, когда я открывал рот, туда залетела его слюна, поэтому пришлось заткнуться. Второй тренер Брайан Кидд разнял нас, и мы не разговаривали дней пять. А когда я уходил, Фергюсон сказал: «Здесь один хозяин, Инси. И это не ты».
Бекхэма тренер просушил за спад на фоне слухов о переговорах с «Реалом». Роналду – за игровой эгоизм. Пике – за покупку кролика, испортившего мебель Фергюсона (Жерар снимал у него квартиру). Ван Нистелроя – за обмен майками с игроком «Сити».
А когда Кантона ударил ногой болельщика в 1995-м, тренер разнес раздевалку, наорал на Паллистера, Инса и Шарпа, а Эрику мягко сказал: «Ты не должен так делать».
«В команде рано или поздно появляется игрок, с которым нужно обращаться по-особенному, – говорил Фергюсон. – К таким принадлежал Кантона. В других клубах он прославился своеволием, заслужил репутацию неуправляемого игрока и трудного человека. О нем отзывались так, словно он воплощение дьявола.
Мне же это было безразлично. Я старался общаться с ним каждый день – на тренировочном поле, в кафе или раздевалке. Эрик довольно впечатлительный и иногда придавал слишком большое значения мелочам. Но он любил поговорить о футболе – так восстанавливалось его душевное равновесие.
Не думаю, что мои особые отношения с Эриком кого-то возмущали. Все понимали, что у таких игроков уникальный талант [и на них не нужно кричать].
Любой может сорваться в определенной ситуации, но если вы взрываетесь как порох по любому поводу, это парализует команду. Если я выходил из себя, то лишь до конца дня или около того.
Игроки «МЮ» не пасовали перед моими выговорами, но, уверен, были и исключения – особенно среди молодежи. Например, до недавнего времени я не знал о том, что в юности Гари Невилл не спал ночами после моих разносов.
Иногда я не отдавал себе отчета, как на игрока подействует лишь несколько моих слов. В свою защиту скажу: футболисты «МЮ» всегда получали удовольствие от игры и на поле чувствовали себя свободно. Запуганные, дрожащие от страха люди так себя не ведут».
Исключение Фергюсон делал не только для Кантона.
«Перед игрой с «Ромой» тренер попросил Скоулза быть аккуратнее в отборе, – вспоминал Патрис Эвра. – Уже на 34-й минуте Пол получил вторую желтую за опасный подкат, и мы проиграли 1:2, но Фергюсон ничего ему не сказал.
За всю мою карьеру в «Юнайтед» Скоулз был единственным игроком, которого тренер никогда не ругал. Напротив, он просил почаще делиться с Полом мячом, потому что тот классно контролировал темп игры.
Но в ответном матче с «Ромой» Скоулза не было, и Фергюсон попросил о другом: «Позаботьтесь, чтобы игроки «Ромы» вернулись сегодня в аэропорт с опущенными головами. Хочу, чтобы персонал аэропорта смеялся над ними, жалел их. Не дайте им поднять головы. Вы сильнее. Покажите им, на что вы способны!»
Я никогда не видел игроков настолько мотивированными. В тот вечер мы разгромили «Рому» 7:1».
Фергюсон заботился об игроках (даже встречал в аэропорту), повышая их преданность
Фен – наименее приятное проявление внимания, которым Фергюсон окружал игроков. Но хватало и других.
Он встречал в аэропорту даже не самых звездных работяг вроде Йеспера Блумквиста, просил игроков заботиться о Дуайте Йорке как о брате, летал к Ван Нистелрою, порвавшему кресты перед подписанием контракта с «МЮ», а потом отпускал Руда в «Реал» после его конфликта с Роналду.
«Также я нередко оставлял Руни в запасе на гостевую игру с «Эвертоном», – добавил Фергюсон, – из-за отвратительного отношения к нему фанатов этой команды. Уэйн мог сам за себя постоять, но неразумно было подвергать его и команду оскорблениям – это отразилось бы на нашем психологическом состоянии.
Я заботился о футболистах, но не изображал из себя мать Терезу, а делал это ради «Манчестер Юнайтед». Когда показываешь, что веришь в игрока, это многократно повышает его преданность клубу и заставляет прогрессировать».
Если игрок не развивался, Фергюсон снова был безжалостен. После требла-1999 Дуайт Йорк доконал тренера отлучками в сборную, а главное – плейбойскими выходками – и увяз в запасе.
В ответ Йорк бросил пить и приостановил карьеру в сборной, но Фергюсон уже не верил в него и купил Ван Нистелроя. В январе 2002-го Алекс подтолкнул Дуайта ко второму тренеру «Мидлсбро» Стиву Харрисону: «Забирайте его. Мне он больше не нужен».
После трех лет в «Блэкберне» и «Бирмингеме» Йорк докатился до «Сиднея», но сезон в Австралии закончился рано и для поддержания формы перед ЧМ-2006 он попросился на тренировки «МЮ».
Тренеру звонить стеснялся – набрал экипировщику Альберту Моргану, но у того перехватил трубку Фергюсон: «После того, что ты сделал для клуба, мы всегда тебе рады».
Через три года Дуайт приехал на «МЮ» – «Интер» в 1/8 финала ЛЧ, и после матча Фергюсон позвал его в свой кабинет, где открыл две бутылки вина: для себя с Йорком и для Моуринью. Обняв Дуайта, Фергюсон сказал: «Смотри, Жозе. Именно из-за этого парня у меня столько седых волос».
Фергюсон делегировал полномочия не только другим тренерам «МЮ», но и игрокам
Чаще Фергюсон все же был для игроков злым полицейским, а роль доброго доверял помощнику.
«После ухода в 1998 году Брайана Кидда я стал внимательнее подбирать людей на должность ассистента, – говорил Фергюсон. – Побеседовав с несколькими кандидатами, я остановился на Дэвиде Мойесе и Стиве Макларене.
Дэвиду тогда было около тридцати пяти, он работал главным тренером «Престона». На собеседовании Мойес был очень напряжен, что выразилось в крайней серьезности лица. Стив Макларен, полная противоположность Дэвида, был полон энтузиазма, вел себя оживленно и ярко.
Макларен работал в «Оксфорд Юнайтед» и «Дерби Каунти», причем пользовался симпатией у игроков обеих команд. Кроме того, он ненасытно поглощал книги и фильмы о футболе и методиках тренировок. У Стива было намного больше опыта работы в топ-командах, чем у Дэвида, что и предопределило мое решение.
Через несколько лет большое впечатление на меня произвела встреча с Карлушем Кейрушем. Я искал тренера из-за рубежа, который говорил бы на нескольких языках и помог нам в работе с иностранцами. Бывший тренер сборной Шотландии Энди Роксбург порекомендовал Карлуша, который тогда тренировал сборную ЮАР.
На собеседовании Кейруш вел себя безупречно и был одет так, словно собирался под венец. По тому, как он сел, я понял, что он в самом деле хочет получить эту работу. Карлуш пристально взглянул мне в глаза, а я всегда придавал большое значение силе взгляда – это говорит об уверенности в себе.
Иначе продемонстрировал желание влиться в «МЮ» Рене Меленстен. Он тренировал в Катаре, и нам его порекомендовал экс-игрок «Тоттенхэма» и «Дерби Каунти» Дэйв Маккей.
В 2001 году Рене пришел собеседование и с ходу заявил, что лучше покажет, чем расскажет. Мы вышли на поле, где он провел урок технических навыков с юными игроками. И убедил меня нанять его».
Фергюсон делегировал полномочия не только другим тренерам, но и игрокам. Перед финалом ЛЧ-2008 он попросил Эвра сказать Пак Чжи Суну, что он не попадет даже в запас.
Два этих игрока дружили настолько, что годы спустя Эвра летал в Корею на похороны мамы Пака. А тогда родители корейского полузащитника прилетели на финал в Москву и приготовили подарок для Фергюсона (в благодарность за заботу о сыне), что делало ситуацию более щекотливой.
«Тренер признался, что это одно из самых сложных решений в его карьере, – вспоминал Эвра. – Я ответил, что и мне будет сложно объявить об этом, но Фергюсон сказал: «Знаю, но вы близки. А со мной он так уважителен и застенчив, что я с трудом его понимаю».
После предматчевой тренировки я зашел в номер Пака и сообщил о решении тренера. Он сказал: «Не беспокойся, Патрис, сосредоточься на финале и победе». Но я знал, что ему было больно. Позже он даже признался мне, что плакал.
Также перед финалом-2008 мы посмотрели в отеле фильм о требле-1999, и это стало одним из источников нашей мотивации. После победы над «Челси» все были счастливы, а очки Фергюсона запотели, и он обнимал всех подряд: наверное, даже русских солдат и их лошадей.
На фотографиях видно, что в нашей команде не улыбался только я. Думаю, потому что ранее мы проиграли «Портсмуту» в Кубке и нам не удался требл. По примеру Фергюсона я стал думать только о победах и не был счастлив, когда мы не выигрывали все что можно».
История первого английского требла: травля Бекхэма, драма Кина и возрождение Коула
Фото: Gettyimages.ru/Alex Livesey / Staff, Laurence Griffiths / Staff, Phil Cole / Staff, Julian Herbert / Staff, Chris Cole / Staff, Ben Radford / Staff, Ross Kinnaird / Staff, Clive Brunskill / Staff, David Rogers / Staff, Gary M. Prior / Staff, Dan Smith/Allsport, Ben Radford/Allsport, Shaun Botterill / Staff, Allsport, Michael Steele / Staff, Allsport UK /Allsport, Clint Hughes / Stringer, Craig Prentis / Stringer, Michael Regan / Staff
Именно поэтому он столкьо продеражлся, а Сакки и Моуриньо вылетели из элиты уже на втором поколении футболистов.Да и у Далглиша результаты были не сильно хуже в 90х чем у САФа, но тот оказался слишком зашоренным мужичком и все упустил.
А Фергюсон даже на пенсии никогда в прессе не ноет, как остальные старые маразматики и 50 летние бумеры "а вот в наше время, а вот сейчас как все плохо".
И ведь если вдуматься, то Шарп прав, в том плане, что менеджер - это гораздо больше. Это должность на которой замыкаются все решения от выбора отеля на сборах до определения стартового состава. И Фергюсон не видел в этих делах мелочей, очень показательным лично для меня было отношение САФа к персоналу : В первые годы в МЮ он не знал всех членов руководства клуба в лицо, но зато знал всех прачек с Олд Траффорда поимённо, когда у кого день рождения и как зовут их внуков, а также регулярно с ними чаёвничал.
2) продал бы.
со стареющими суперзвездами дед не церемонился, и одновременно его авторитета хватило бы чтобы вправить мозги французскому франту
Какого та пончика и самого титулованного тренера в истории футбола
Здоровья и долгих лет, сэр!!!
------------------
ахах мне сложно объяснить свою мысль, но кажется, что такие фразы лучше всего звучат именно по английски