«Удивило, что нас просто не уволили». Тарасова, Гришин и Траньков поговорили о работе комментатора фигурки
Татьяна Тарасова и Александр Гришин пришли на подкаст к Максиму Транькову – поговорили о работе комментатора, скандале с Александрой Трусовой, а также прокатах Алины Загитовой и Евгении Медведевой на Олимпиаде-2018.
Об эмоциях Тарасовой в Пхенчхане-2018 и беспристрастности
Траньков: Всем привет! Это подкаст, произвольная программа и наш неожиданный праздничный выпуск. Неожиданный, потому что у нас в гостях крестная мама фигурного катания и всего комментаторского цеха Татьяна Анатольевна Тарасова и голос фигурного катания России Александр Гришин.
Мне безумно приятно вновь собраться нашей компанией, но теперь уже в этой замечательной студии. Татьяна Анатольевна, можно ли быть комментатором и в то же время иметь своих любимчиков на льду?
Тарасова: Можно, только чтобы об этом никто не знал и не замечал. Потому что любимчики... Все равно бывают любимчики... Те, кто лучше всего и интереснее всего, которые попадают тебе в душу и ты их уже любишь. И расстраиваешься, когда они не сделали, как будто твои катаются.
А нелюбимчиков нет, все любимчики. Но одни любимчики-любимчики, а другие просто любимчики. Но показывать этого никак нельзя. Об этом ты можешь знать только сама и чувствовать это. Но показывать никак нельзя. Все равны.
Траньков: То есть одно из искусств комментатора – это оставаться беспристрастным?
Тарасова: Конечно.
Траньков: Тогда как вы получили ТЭФИ, оставаясь беспристрастной? Мне кажется, как раз за ту страсть вы его и получили, которая передалась через экраны телевизоров абсолютно всем болельщикам фигурного катания.
Тарасова: Ну, эта страсть такая была человеческая. На женском одиночном катании ты имеешь в виду, да? Ну, человеческая, заплакала и от радости, что наши победили. И от расстройства, что Женя вторая. Причем я не могла до этой минуты сказать, кого я больше люблю и кто мне больше нравится. Загитова прокаталась феноменально. Я это тоже чувствовала и видела за 30 секунд до конца, что она, скорее всего, выиграет.
Но все равно посетила меня вот... Это тоже ведь надо, чтобы тебя посетило такое состояние, при котором ты заплакал, или чтобы ты переживал очень сильно. Да, и не из-за того, что Загитова первая, а Женя вторая, а из-за общей ситуации. Так соревнования были подведены, так ты их смотрел заинтересованно.
Траньков: Саш, ну без тебя бы этого триумфа очередного Татьяны Анатольевны бы не состоялось, потому что ты тоже был в тот момент, вел эту трансляцию как профессиональный комментатор. Расскажи, как это было для тебя?
Гришин: Ну, это было достаточно эмоционально. Я вообще считаю, что эмоции – это основная составляющая спортивного репортажа. Ведь спорт, в первую очередь, чем он прекрасен? Он прекрасен тем, что мы сопереживаем кому-то, соответственно, проявляем эмоции. И если мы будем абсолютно беспристрастны, мы будем, ну, словно роботы, тогда искусственный интеллект нам в помощь. Мы можем кого-то из спортсменов выделять даже непроизвольно.
Смотри, вот ты периодически говоришь о том, что тебе нравится там Санкт-Петербург. Вот. Признаешься в любви Елизавете Туктамышевой. Это получается непрофессионально или это получается эмоционально?
Траньков: Я думаю, что это просто мой стиль, и я никогда не скрываю своих пристрастий.
Гришин: На мой взгляд, это совершенно нормально.
Траньков: Я всегда могу признаться в любви тем спортсменам, которые меня вдохновляют, потому что спортсмены вдохновляют нас. Правда?
Тарасова: Конечно.
Траньков: Мы же не просто так сидим и смотрим какие-то скучные соревнования. Мы черпаем у них вдохновение от того, что они творят на льду. Если выходит условная Камила Валиева, и я испытываю какой-то трепет, это и есть те эмоции, о которых ты говоришь.
Если я вижу Лизу Туктамышеву, которую я знаю с самого детства, которая выросла на моих глазах и до сих пор катается, то для меня это тоже некое вдохновение. Поэтому здесь мне кажется...
Тарасова: Восторг просто, не то что вдохновение по поводу Лизы. Восторг.
Траньков: Мне вот тяжело комментировать пары, например. Это да, это я могу...
Гришин: Мне кажется, наоборот, тебе должно быть легко. Потому что ты в них разбираешься очень-очень хорошо.
Траньков: Я очень критичен, и зачастую мне приходится говорить какие-то, находить какие-то вещи более позитивные, чем я на самом деле вижу. Это правда.
Тарасова: Ну и что? Ты профессионально это делаешь. Это же технический вид спорта. Ты это все рассказываешь с точки зрения выдающегося профессионала. Ты сам каждой клеточкой участвуешь в любой поддержке.
Сложно ли работать на прокатах учеников?
Траньков: Татьяна Анатольевна, а как вы видите ошибки? И как об этом не сказать? Чтобы зритель, прежде всего, чтобы зритель, болельщик именно конкретного спортсмена не обижался. И сам спортсмен, пересматривая нашу трансляцию, тоже не сказал: ах, этот Траньков, вот про меня такое наговорил, или великая Татьяна Анатольевна Тарасова. Но все-таки не хотелось бы мне на всю страну слышать, какое у меня некрасивое платье, например.
Тарасова: Ну а что же делать, если я это вижу? Я, значит, должна врать или что? Я должна что-то придумывать? Я комментирую то, что я вижу. Вот я вижу в прокате какие-то ошибки. На выезде, из вращений, с прыжка, в заходе. Почему это? Я могу это рассказать. Я много лет провела на катке. И уже с захода могу сказать, получится прыжок или нет. Ну как это – это и есть профессия. Она или у тебя есть, или ее нет.
Траньков: Но мне кажется, Татьяна Анатольевна, что вы все-таки особняком стоите среди всех комментаторов. И это абсолютно заслуженно. И вам, зритель, может быть, простит больше, чем, например, Гришину, Транькову или Коляде, например, который сейчас присоединился в этом сезоне к нам.
Тарасова: Я не могу пожаловаться. Спасибо вам большое, дорогие зрители, за то, что вы меня очень любите. Я эту любовь чувствую.
Траньков: Татьяна Анатольевна, отличается ли взгляд комментатора и тренера? Можете вы комментировать своих учеников?
Тарасова: Могу. Конечно, могу.
Траньков: И так же беспристрастно?
Тарасова: Так же беспристрастно. И вообще, и тренер должен смотреть на своего катающегося ученика – мне так кажется – беспристрастно. Тогда ты будешь видеть то, что не видит другой.
Гришин: Максим, а ты сам можешь разделить себе тренера и комментатора?
Траньков: Ну, ты же знаешь ответ на этот вопрос, что нет. Поэтому я в этом сезоне вообще с пар сбежал, и Леша Тихонов это делает, и блестяще, как мне кажется. А во-вторых, ты видел очень много раз, когда я комментировал соревнования Тарасовой и Морозова, и мне всегда это очень эмоционально тяжело давалось.
Потом мне приходилось надевать эти наушники и каким-то дрожащим голосом что-то пытаться рассказать. То есть мне это сложно. Я признаюсь честно, поэтому я и говорю, что пары мне комментировать сложно.
Тарасова: Ну, сложно, но возможно.
Траньков: Возможно, возможно.
Тарасова: Это для тебя сложно, потому что ты нервничаешь, переживаешь, ты заранее знаешь элемент, ты понимаешь, как его сделать.
Траньков: А приходилось ли вам, Татьяна Анатольевна, когда-нибудь слушать комментарии своих спортсменов? Ну то есть я имею ввиду, что когда ваши спортсмены выступали, вы за бортиком тренер, и потом вы пересматриваете трансляцию и слушаете комментарии.
Тарасова: Я никогда не пересматриваю. Выиграли и выиграли.
Фейл с Трусовой в прямом эфире
Траньков: Саш, а ты волнуешься перед эфиром?
Гришин: Конечно, каждый раз. Но я очень люблю прямые эфиры, очень люблю. И благо мы фигурное катание, как правило, показываем вживую, но перед каждым эфиром, конечно. Несмотря на то, что, в общем, уже не первый год и даже уже больше 10 лет мы это делаем, тем не менее, да.
Мне кажется, что вот это предвкушение чего-то таинственного, что ли, даже, предвкушение чего-то нового, оно и помогает раскрашивать эти эфиры. Без волнения, когда ты выходишь уже как робот в абсолютном спокойствии, думаю, что будет значительно хуже.
Траньков: А где волнительнее, когда ты, говоря по-футбольному, от бровки комментируешь или из студии?
Гришин: Тут нельзя сравнивать, конечно. Я очень часто в репортажах говорю, что обязательно смотрите фигурное катание на стадионе, как и любой спорт, практически любой.
Поэтому, естественно, на арене мне значительно интереснее, значительно волнительнее, значительно эмоциональнее. И я надеюсь, что репортажи получаются ярче. Во всяком случае, внутри я чувствую себя от бровки значительно лучше. И мне нравится очень, конечно.
Траньков: Татьяна Анатольевна, знаете, мне кажется, что вот этот тренд комментировать от кромки льда, это вы, скажем так, ввели в фигурное катание, потому что я расскажу на своем примере. Однажды я выступал в «Мегаспорте» на Гран-при России.
И Татьяна Анатольевна комментировала на такой сцене, в кресле, все это было так красиво и помпезно. И нас отсудили, поставили на 4-е место при неплохом катании. И я никогда не забуду, как Татьяна Анатольевна встала и на весь зал, погрозив пальцем, сказала: «Нечестно!».
И вот эти перформансы Татьяны Анатольевны, они, мне кажется, и породили вот этот тренд сидеть у бортика и комментировать, и смотреть оттуда же примерно, может быть, с угла, но все-таки с той же части поляны, откуда это смотрит техническая бригада и судьи.
Тарасова: Знаешь, я даже этого не помню. Это было, видимо, так органично сделано, что я не помню, что я вскочила. Но, конечно, могла. Сейчас слежу за собой, не вскакивая.
Траньков: Саш, ну давай немножко тогда поговорим о том, о чем обычно говорят в интернете, на форумах. А помнишь ли ты какой-нибудь фейл? То есть какую-то ошибку, которую ты допустил или мы допустили в эфире?
Гришин: Слушай, ну я думаю, что сейчас понимаю, к чему ты ведешь. Я думаю, мы с тобой долго еще не забудем, если в принципе сумеем забыть этот фейл. Это, конечно, Самара, это прошлый год, это один из этапов Гран-при, когда во время выступления Александры Трусовой у нас по несчастливой случайности были включены микрофоны. Вот это фейл из фейлов! Наверное, более крупных ошибок мы с тобой в эфире, и я лично, не допускали.
Что у Трусовой с Первым каналом? В эфир попали странные слова Транькова, а у Саши исчезла нашивка
Траньков: Ты знаешь, что меня удивило в этой всей ситуации? Что мы все еще сидим вот в креслах этих, и нас с тобой просто не уволили за это.
Гришин: Да, это странно, но приятно.
Траньков: Да, ну так в чем в итоге… Открой уже секрет, в чем политика партии-то?
Гришин: Бодрее, надо говорить, бодрее.
Траньков: Все правильно, обычно все, что мы слышим в наушниках, чтобы мы вели наш репортаж бодрее.
Татьяна Анатольевна, меня всегда вопрос один беспокоит. А вам дают указания, когда вы комментируете?
Тарасова: Нет, мне никогда. Я же без наушников сижу. Мне ничего никто не может сказать, кроме Саши, у которого я спрашиваю. Но никто не говорит, что не надо про это говорить. Никто не запрещает. Честно. Меня бы это очень раздражало, если бы мне сказали. Я бы обязательно ответила.
Траньков: А когда вы дома смотрите фигурное катание по телевизору, например, со своими друзьями, вы комментируете точно так же или слова меньше подбираете?
Тарасова: Ну, во-первых, я дома не смотрю, потому что я все-таки 90% езжу на соревнования и смотрю это вживую. Это разные вещи – смотреть вживую.
Траньков: Может быть, на трибуне? Вы же все равно...
Тарасова: На трибуне, да, все равно это рядом. Не рядом с бортом, где ты привык быть. Но ты рядом. Это другое ощущение скорости. Это 100%. Скорость по телевизору очень плохо передается.
Траньков: Я бы сказал, не плохо, а фальшиво. Потому что иногда спортсмен настолько медленно катается, а смотришь по телевизору – летает. А иногда смотришь, летает, а по телевизору смотришь – еле едет.
Тарасова: Ты смотришь, как пара, например, или одиночник, как они заполняют зал. Один человек берет этот весь воздух, натягивает его на себя, крутит им во всем дворце, поворачивает людей, заставляет людей сидеть или встать, или кричать «браво» или в полной тишине смотреть за тем, что происходит на льду – вот это, конечно…
Траньков: Мы сейчас говорим о той самой волшебной химии, которой обладают на самом деле единицы в фигурном катании и не каждому это подвластно. Видеть такое катание вживую, это действительно...
Тарасова: Ну, это прямо, как сейчас говорят, вау!
Победа Сотниковой в Сочи и золото Щербаковой с температурой
Траньков: А есть ли у каждого из вас какой-то прокат, который вам довелось прокомментировать, и который у вас вот в сердце остался до сих пор?
Тарасова: Прокомментировать не скажу, а... А чувствовать его – когда свои катались. Потому что лучшие прокаты ты в основном все-таки видишь на тренировке, да? Ну, так у меня получалось. То ли оттого, что зал ограничен, и нет вот этого, нет публики в тренировочном, у меня так было на катке.
Прямо видно, не то что каждое движение, а ты как книгу читаешь, когда на них смотришь. Потому что они прямо перед тобой, они создают такую атмосферу, в которую тебя втягивают, и ты видишь, как они разговаривают танцем. Это бывает очень редко. Но когда это случается, ты просто под дичайшим впечатлением этого.
Траньков: Вы же комментировали великие победы великих катальщиков. Может быть, кто-то все-таки был такой, кто вот прям запомнился. 2018-й год тот же. Может быть.
Тарасова: Ну знаете, программа девочек, ну просто ведь к ней готов. Ты готов, что выйдут сейчас наши девочки и всех порвут как Тузик тряпку. Просто сделают такое, что мы... Отчего мы придем в восторг. Но ты к этому готов. Но, конечно, самое сильное впечатление, когда ты не готов.
Траньков: Вспомните что-нибудь.
Тарасова: Ты катался с Танюхой Волосажар. Потому что это, конечно, была вершина, это была потрясающая гениальная совершенно пара, и от вас ждали только уникального катания и красоты. Это сочетание уникального катания красоты, оно всегда дает возможность тому человеку, который об этом говорит, говорить много, долго, а может быть, просто одним словом. И поэтому это запоминается.
Ты видишь совершенно других людей, и ты видишь больших артистов, к этому всему, где надо прыгать тройные, четверные, два с половиной. Тебя уже это мало интересует. Тебя интересует вот эта история, которая рассказана этими элементами, этими людьми, которые тебя забрали с собой.
Траньков: Для меня то, что я комментировал, самое запоминающееся, это победа Аделины Сотниковой в 2014 году. Потому что я уже откатал свою, я уже двукратный олимпийский чемпион, и вот я комментирую эту победу.
И в чем магия этой победы? В том, что потом мы очень много обсуждали, показывали какие-то ошибки, какие-то еще там докрут и недокрут, ребра-не ребра, но когда мы смотрели на площадке, мы не видели этого ничего, потому что это была энергетика, химия, вот то, о чем мы говорим. И ты не видел никаких ошибок.
И судьи, которые тоже живые люди, которые там сидели, как мне кажется, они просто тоже попали под вот эту магию зала абсолютного боления за одного человека. Я даже говорю, а у меня мурашки побежали. Я там был, я там комментировал первую победу в женском одиночном катании, поэтому это я вспоминаю постоянно.
Гришин: Так получилось, что это произошло в прошлый раз в славном городе Челябинске на чемпионате России. И это был не один прокат, это была серия прокатов в женской произвольной, когда девочки, которые занимали места с третьего по первое, пытались добраться до золота чемпионата России. И вот тогда эмоциональный выплеск, на мой взгляд, был просто сумасшедший, просто потрясающий.
Когда одна за другой катаются: сначала Александра Трусова, потом Камила Валиева, потом выходит с температурой Аня Щербакова и делает, казалось бы, ну невозможное. То есть это были три фантастических, восхитительных, сумасшедших проката. Я помню, после чуть ли не каждого выступления мы вскакивали со своих мест, мы стоя аплодировали, а после проката Щербаковой у всего зала стояли слезы на глазах, и, по-моему, даже мы не сдержались, мы стояли, аплодировали.
Малышатина, нежнятина – как Тарасова придумывает новые термины?
Траньков: Саш, у тебя никогда кресло под тобой не горит, когда ты комментируешь с Татьяной Анатольевной Тарасовой, которая генерирует постоянно какие-то, опять же, возвращаясь к молодежному языку, мемы, афоризмы, Золотой фонд российского фигурного катания. Малышатина, нежнятина. Красота красивая.
Тарасова: Прелесть, ты все помнишь!
Траньков: Не все, это сложно все запомнить, легендарно сделано это, то есть, я не знаю, мне кажется, у Гришина где-то в блокнотике должно быть все задокументировано.
Тарасова: Малышатина очень хорошая.
Траньков: Откуда это рождается, Татьяна Анатольевна, это злотословие?
Тарасова: Ну, не знаю, я так не считаю.
Траньков: Ну как вы так не считаете, если...
Тарасова: У меня муж был Владимир Крайнев, очень образованный человек, изобретавший разные еще слова, словечки и словосочетания. От того, что мы прожили с ним 30 лет, может быть, на меня что-то перемахнулось.
Траньков: То есть тренировки на кухне были?
Тарасова: Да-да. Надо было все время... Надо как-то ведь на это отвечать. Не только хохотать. Или плакать. Возраст не позволяет работать плохо, потому что нет...
Гришин: Так чем старше мы становимся, тем лучше работать?
Тарасова: Нет. Ну... Потому что нет времени. После плохо отработать хорошо. Каждый раз как последний.
«Твизл похож на какого-то больного рахита». Тарасова комментирует два сезона спустя – и как!
Почему Тарасова хотела бы тренировать гимнасток
Траньков: Давайте поговорим еще об одном таком моменте. Это камень преткновения у всех болельщиков. Мы с вами делали и одно, и другое. Я говорю о комментариях во время катания.
Тарасова: Я бы говорила элементы, может быть не все, очень коротко, чтобы не сбивать людей, которые смотрят, восприятие музыки. Потому что если ты долго будешь болтать, когда человек катается, то ты убьешь именно эту композицию, которая перед глазами, перед тобой, то у тебя не будет связи движений и музыки, потому что все это ты расскажешь, покажешь, и никому это не нужно. Нужно это совмещать, но очень, очень точно, очень в малых дозах.
Траньков: Татьяна Анатольевна, такой вопрос. Вот как я, будучи действующим тренером, сажусь на комментаторскую и обсуждаю работу других спортсменов и тренеров?
Тарасова: Ну, не знаю, ты профессор, поэтому...
Траньков: Я не ваш друг, Алексей Николаевич, пока, но буду стремиться.
Тарасова: Видно, что ты стремишься. Почему нет? Я не понимаю, почему нет. Почему олимпийский чемпион многократный, член нашей сборной многие года. Один из ведущих тренеров, работающий с ведущими парами. Почему ты не можешь дать оценку даже бывшим своим коллегам? Ты же уже свободен от этой работы. Ты уже не катаешься, ты не выигрываешь, ты не проигрываешь, ты работаешь тренером. А у кого что-то спрашивать? Тренеры все знают, если честно, но не судьи же.
Траньков: А кого все-таки зрителю слушать, когда расходится мнение комментаторов и судей?
Гришин: Зритель сам может сделать выводы. Зритель же тоже смотрит эти соревнования. Мы работаем для зрителя.
Траньков: А вы как думаете, Татьяна Анатольевна?
Тарасова: Я тоже думаю, что… Ведь куда бы ты ни пришел, пришла я, например, на гимнастику, например, да? Я ведь не профессионал в этом деле, правда? Но... Я вижу, что вот это потрясающе. И вот это гениально. Все-таки в конечном итоге я же понимаю, кто выиграл. И почему. Также и зрители могут понимать и развивать себя. Они много лет смотрят фигурное катание. Они знают многие элементы. И просто по своему собственному ощущению они могут сказать, кто мне понравился больше. Этого достаточно.
Траньков: Ну и в конце концов Гришин же разобрался, почему другие не могут разобраться и настолько же погрузиться в наш вид спорта? Ты вообще, Саш, сколько у тебя заняло времени выучить наши правила, которые я с бумажкой...
Тарасова: Он учит их без конца.
Гришин: Подожди, так правила каждый год меняются. Как их можно выучить? Они каждый год трансформируются, и в них вносятся различные пункты. Но в целом, наверное, я хочу сказать, где-то к концу первого сезона, как мне кажется, стало неплохо получаться. То есть полсезона ушло железно, даже, наверное, чуть больше.
Траньков: А какой у вас любимый вид для комментирования?
Тарасова: Одиночное катание. Мужское. Одиночное.
Гришин: Сложный вопрос. Вот я редко не нахожу, что сказать, но мне кажется, мне просто нравится фигурное катание. Нравится очень сильно, и именно поэтому, наверное, я считаю, поэтому я на протяжении полутора десятков лет внутри этого вида спорта и нахожусь. А любимый, ну, иногда кто-то катается лучше, иногда в другом виде берут за душу. Вот здесь не возьмусь ответить однозначно.
Траньков: Тогда вопрос к Татьяне Анатольевне опять же, потому что у Гришина это бесполезно спрашивать, потому что у него и Дакар, и футбол, и все было в жизни. Какой-то другой вид спорта хотелось бы вам прокомментировать? Попробовать себя? Может быть, близкий?
Тарасова: Да, хотелось бы. Хотелось бы. Даже потренировать хотелось бы.
Траньков: Вау. Неужели хоккей?
Тарасова: Нет. Но какие-то вещи, которые я знаю в себе, могут подойти к гимнастике, которые я хорошо вижу. Я могла бы там придумать что-то. Придумать элемент. Там же нужно придумать тоже элемент, да? И могла бы его… Ну, чуть-чуть почитать правила, после того, как придумаешь. Правила не надо читать до того, как ты придумываешь, потому что это мешает. Голова должна быть свободная. Вот, мне кажется, что гимнастика.
Фото: РИА Новости/Александр Вильф, Владимир Песня
Рад, что ТАТ лучше себя чувствует и может работать. Ее комментарии всегда интересны, равнодушным не остаётся никто, все обсуждают и спорят. А сахарные комментарии других забываются через 5 минут
Другое дело, что эмоциональные перлы Тарасовой зрителю зачастую нравятся больше беспристрастных комментариев. Хотя в некоторых случаях, как с той же Хромых, ее эмоции перехлестывают грань уместного.
А вообще Тарасова и Гришин отличный дуэт. Траньков ни слова не сказал после проката Муравьёвой, ему наверно плохо было, уж очень зависливый.
Если уж берётесь цитировать, то цитируйте дословно.
Кстати, подобных историй было несколько. Траньков как-то раз матерился, потому что чаем или кофе облился (была заливка льда, а Максим, похоже, не выключил микрофон, поэтому был слышен его разговор). Если не ошибаюсь, это было на каком-то ЧМ.
Тарасова однажды выругалась матом, когда кто-то из иностранных одиночников, упал раза четыре за программу)) Было что-то типа: "Вот это ..... откатал!" Потом это всё вырезали, но те, кто смотрел на сайте в прямом эфире, услышали))
Слова Тарасовой про то, что нет любимчиков, кроме смеха ничего не вызывают. Есть и еще как есть. И она совершенно не может это скрывать.
P.S. какой же у Гришина приятный тембр голоса и дикция! В передаче звучит по-другому, не так как во время трансляций.
Все номера представлял доброжелательно, и вдруг на Муравьевой
- я не понял, какой образ она сейчас катала?
Алиев: Так Белый лебедь же.
Гришин: Лебедь? А я хотел что-то зимнее.
Хамство - это когда специально хотят унизить, поддеть.
ТАТ же говорила как есть.
И это позор тренерского штаба - выпускать на лёд спортсменку в развале на всеобщее обозрение, как сделали с Хромых. Ее плохой прокат - не случайность, а закономерность, которая была видна всем, кто смотрел этапы.
Вот только вслух никто не мог сказать почему-то.
А тактичное молчание ТШТ не понимает.
1) Фигурист.
2) Муж.
3) Отец.
4) Тренер.
5) Комментатор.
6) Интервьюер.
7) Телеведущий.
8) Болельщик "Зенита".
Не было смазанной дикции и причмокиваний, видно, с этим поработали.
Да, она была прямолинейна, но те, кому досталось, в качестве компенсации обрели зрительскую симпатию и поддержку. Ведь сознайтесь себе, вам бы не запала в душу Талалайкина, не проедь ТАТ по ней. Вы бы подумали:"Зачем она здесь?"
Лично я совершенно точно ограничилась бы просмотром отдельных прокатов, но мне сильно захотелось услышать комментарии ТАТ по каждому выступающему. И я смотрела от начала до конца.
И так это всё было гармонично. Что не могу не сказать: Татьяна Анатольевна классная!"