Мачо с мячиком

Обычно бывает так. Искусствовед "Известий" Николай Молок ловит в коридорах футбольного обозревателя Дмитрия Навошу и часами рассказывает ему о величии английского футбола вообще и "Манчестер Юнайтед" в частности. Редакторы отделов спорта и культуры, Евгений Зуенко и Юрий Гладильщиков, оба по основной профессии -- кинокритики, ходят друг к другу в гости за консультациями. Гладильщиков интересуется карьерой Сафина, Зуенко -- перспективами Аменабара. Универсальный спортивный обозреватель Игорь Порошин, он же -- ведущий полосы "Хит" (прозываемой в отделе культуры полосой "Культура-2"), взял на культурное воспитание чуть ли не половину дружественного отдела. В редких паузах между исполнением профессиональных обязанностей сотрудники и сотрудницы двух отделов вместе курят, пьют чай и кофе, ходят в магазины за новыми книжками и дисками, неизбежно встречаются на футболе, фигурном катании, в кино или на концерте, а также на страницах практически всех существующих в России глянцевых журналов, от GQ и PLAYBOY до Men's Fitness и Vogue. Теперь же они решили окончательно отбросить профессиональные приличия и раз в жизни, под Новый год, написать про то, что им более всего интересно: страница "Культура" в этом номере написана журналистами отдела спорта, страница "Спорт" -- соответственно журналистами отдела культуры. Теннис не называют мужским видом спорта. Как называют футбол или хоккей, американский футбол или регби, "Формулу-1" с "Индикаром", разные кунг-фу с карате, а также дайвинг, рестлинг, рафтинг и боксинг. Этот вид спорта -- утонченный, слегка позерский, аристократический. Примерно как фигурное катание.

''Обратим, однако, внимание на странную закономерность -- и да не упрекнут автора этих строк в чугунной неполиткорректности. Среди фигуристов-одиночников могут попадаться представители секс-меньшинства. Вспомним хотя бы обожаемого всеми в 70-е годы канадца Толлера Крэнстона, который катался артистично и изящно, как никто и никогда, и считался другом Советского Союза, а потом перестал считаться другом, потому что оказался гомосексуалистом.

В мужском теннисе, где изящества и работы на публику не меньше, представителей секс-меньшинства не наблюдается вовсе. Напротив: там (среди ведущих игроков) сплошные мачо -- крутые, богатые, громко разводящиеся (Агасси, Беккер, Кафельников), с ростом под метр девяносто. На предтурнирных пресс-конференциях они иногда ведут себя как Тайсон, который, ласково улыбаясь, обещает, что уж в этот раз точно порвет Холифилда на куски. Сей парадокс об интеллигентных -- на первый взгляд -- теннисистах был бы, вероятно, неразрешим, если бы мы не знали, что среди известных теннисисток этого самого меньшинства, наоборот, навалом. Иногда это даже раздражает теннисисток другой ориентации. Пару лет назад на Открытом чемпионате Австралии возник скандал, когда Дэвенпорт и Хингис -- две безусловные фаворитки -- одна за другой с треском продули малоизвестной Амели Моресмо и в сердцах заявили, что атлетичная француженка с ее страшными кроссами (есть такой удар) -- чуть ли не полумужчина. Публика стала обсуждать анатомические особенности Моресмо. Та в ответ, не смутившись, официально представила свою любовницу Сильвию Бурдон. На заключительной пресс-конференции юная Хингис, которой, вероятно, мама-тренер успела промыть мозги, высказывалась уже более уклончиво. На вопросы о Моресмо отвечала: "Ничего больше не скажу. Есть некоторые вещи в теннисном мире, о которых лучше никому не знать".

Посмотрите на лица теннисисток, за редким (например, у нашей Дементьевой) исключением -- мужественные, суровые, лыжницкие. Даже те, кто издали казались красотками (Сабатини или юная Каприати), на крупном телевизионном плане выглядят как морские волки. Стоило в теннисе появиться Курниковой -- с ее, в общем-то, обыденной для славянок внешностью -- как ее тут же зачислили в список пятидесяти самых красивых людей планеты. Можно сказать, что Курникова произвела в теннисе сексуальную революцию. Ведь никто и не знал, что на корте возможны секси-герлз. Заметим при этом, что секси-герлз в теннисе не побеждают (зато все рекламные контракты обалдевшего мира у них в кармане). Курникова так и не выиграла ни одного турнира. А Хингис, которая последовала ее примеру, тоже сменила на корте майку-шорты на платье и стала секси, тут же утратила первое место в мировом рейтинге.

Секрет тенниса, о котором, по Хингис, "лучше не знать", очевидно, в том, что этот вид спорта способствует выявлению и развитию в людях мужского начала. Известна фраза про актеров, которую приписывают Мерил Стрип. Она звучит так: женщина-актриса -- больше, чем женщина, мужчина-актер -- меньше, чем мужчина. В теннисе: мужчина -- это безусловно мужчина, женщина -- намного больше, чем женщина. Потому что иначе не выиграть. Это тот редкий вид спортивного противоборства один на один, когда далеко не все сводится к технике или силе удара. Наверное, игроки первой сотни технически примерно равны. Но в десятку пробиваются избранные. В теннисе побеждает тот, кто подавляет, способен навязать сопернику свою волю. Тут -- надо именно что "сделать" противника. Или, грубо выражаясь, поиметь. Теперь всех имеет Хьюитт.

Самые мужские матчи

Беккер vs Агасси в полуфинале Уимблдона в 1995 году. Беккер уже начинал "сходить", Агасси, напротив, вернулся в лидеры мирового рейтинга. В исходе поединка никто не сомневался. Полтора сета Агасси делал с Беккером что хотел. Во втором он вел на своей подаче 4:1. Казалось, рыжему крышка. Тут камера показала Беккера: он сидел на скамейке с полотенцем на голове, взгляд был невидящим и безумным. Вернувшись на корт, Беккер зубами вцепился в подачу Агасси, взял ее и с громким победным кличем воздел руки к небу, словно выиграл весь матч. Камера показала Агасси. Тот иронично улыбался. "Каз-з-зел!" -- читалось на его лице. Через пять минут улыбка исчезла: Беккер взял свою подачу, потом опять его, потом сет... В итоге он разделал Агасси как юниора. В финале, впрочем, все равно проиграл Сампрасу.

Чесноков vs Сампрас в московском финале Кубка Дэвиса -- в том же 1995-м. Непобедимый Сампрас был в расцвете сил, Чесноков доигрывал последние сезоны. Правда, в полуфинале он совершил громкое чудо, обыграв в пятом сете пятого решающего матча Россия -- Германия знаменитого Михаэля Штиха со счетом (по геймам!) 14:12 и отыграв девять матчболов (игра длилась пять часов). Но куда Чеснокову с его 90-м местом в рейтинге против Сампраса, тем более что у того подача пушечная? Однако наши насыпали на корт сверхмедленное покрытие, и оказалось, что эйсы у Сампраса не проходят. Потом выяснилось, что Чесноков, как дикий зверь, носится за любым неберущимся мячом (Кафельников бы и носом не повел) и возвращает их в корт. Чтобы переломить игру, Сампрас стал выходить к сетке, но вышло еще хуже: оказалось, что у Чеснокова еще и фантастический обводящий удар. 1 растерялся. Было видно, что он боится (!) 90. К исходу четвертого часа матча игроки дошли до пятой партии. Сампрас еле передвигал ноги. Незадолго до того мир уже видел, как в четвертьфинале US Open он блевал во время решающего тай-брейка в поединке с Корретхой. Отблевавшись, опираясь на ракетку, шел к линии -- и подавал. Так -- несколько раз. Упорства (на то он и 1) хватило и тогда, и сейчас. С диким трудом он все же взял подачу Чеснокова в 11-м гейме. За последнее очко (при счете 5:4 и 40:30 в пользу Сампраса) игроки бились минут десять. Нанеся наконец победный удар, Сампрас рухнул на корт без сознания! Перепуганные ассистенты подхватили его под руки и волоком, как труп, утащили за кулисы. Чесноков же продолжал зверем метаться по корту: он не сразу понял, что игра закончена, а он все-таки проиграл.

Кафельников & Сафин vs Хаас & Кифер в четвертьфинале Кубка Дэвиса в 1999 году (игра в Германии). В решающем сете судьи стали ошибаться не в нашу пользу. Наши заартачились. Публика в ответ повела себя хамски -- стала свистеть под вражескую подачу (судьи подобное пресекают, но тут позволили). В какой-то момент Кафельников обратился к Беккеру, который стал тренером немцев: "Борис, но ты же видел, что наш мяч был в корте!". Тот лишь огрызнулся. Взаимная ненависть команд скоро дошла до рекордного предела -- было видно, что игроки вот-вот побросают ракетки и ринутся через сетку мочить друг друга. В последний миг наших опять засудили. Кафельников в бешенстве покинул корт, не подав руки судье. На другой день, к злорадству российских болельщиков, Кафельников и Сафин в одиночных поединках разнесли соперников в пух. Матч в целом наша сборная выиграла.

Краденое солнцеВ Государственном историческом музее открылась выставка "Наше счастливое детство"При виде всего этого положено умиляться. Ах, книжка-малышка, ах, пупс, медвежонок, солдатик! Седоусые искусствоведы ностальгически вздыхают, приводят внуков на выставку и говорят: "Смотри, вот такую же книжку мне подарили 50 лет назад на утреннике в школе!". Внуку положено замирать в безмолвном восхищении.

Евгений ЗУЕНКО

Восхищаться надо игрушками и открытками, детскими рисунками и книжками для детей. Инсталляцией "Кружковая работа школьника 50-х гг." и картиной "Новогодняя елка в Горках". Стойкими оловянными солдатиками, потерявшими в суровой борьбе "чапаевцев" и "беляков" отдельные части тел и амуниции. Хиты экспозиции -- легендарный плюшевый медвежонок, спасенный с дрейфующего "Челюскина", и кукла, вывезенная по Дороге жизни из блокадного Ленинграда. Шутить над такими вещами не хочется, но и восхищаться историческим пупсом невозможно. В голове упорно вертится довлатовский пассаж про широко жившего партизана.

Выставка "Наше счастливое детство. Игрушки, книги, предметы быта, детские рисунки, живопись, графика, плакат 1920--1950-х годов" по идее должна была стать естественным продолжением прошлогодней экспозиции игрушек цесаревича. А стала родной сестрой выставки "Память тела", демонстрировавшей монументальные образцы нижнего белья советского пошива. Рубленые шрифты книжек Маяковского и Маршака рядом со стройными телами юношей на картинах Дейнеки, рядом с рисунком ребенка, мечтающего стать красным командиром, -- есть во всем этом явственный привкус эпохи прекрасной и величавой. В которой мальчики взрослели поскорее, чтобы взять в руки винтовку, а девочки готовились стать санитарками. Это даже не повод для ностальгии, это развернутая иллюстрация к творчеству Аркадия Гайдара -- писателя великого, но страшного своей абсолютной адекватностью времени и пространству.

В ГИМе создан удивительный заповедник, бродя по которому хочется по памяти декламировать пассажи из "Р.В.С." и "Голубой чашки", где каждый на картине -- Черемыш, брат героя, где Чапай однажды вынырнет из вод реки Урал, а мальчики долгими зимними вечерами вместе с мамами мастерят из дерева винтовки и сабельки и ждут возвращения отцов с далекой войны на чужой территории. В той эпохе все было стильно и цельно, обучение было раздельным, а школьная форма была настоящей униформой. Там дети не играли в войну, они в ней жили в школе и дома.

Наверняка через год музейщики решат двигаться дальше. Они доберутся до 60-х и 70-х, на стендах появятся реабилитированные Деды Морозы и Чебурашки, родства не помнящие. Появятся игрушечные ракеты и набор солдатиков "Ледовое побоище", Тимура и Черемыша сменят Незнайка, Витя Малеев и Карлсон с Винни-Пухом. Идеология уйдет, а вместе с ней и нордическая красота тоталитаризма. Зато через год я уже смогу взять с собой в ГИМ ребенка и ностальгически говорить ему: "Вот такие, сынок, солдатики были и у меня". И нам обоим не будет страшно.