«Моё видение хоккея нравится любому». Откровенный разговор с тренером-чемпионом Фёдоровым

Наставник ЦСКА рассказал, как неожиданно очутился в новой роли, а потом сделал армейцев лучшим клубом КХЛ.

Почти два месяца прошло с тех пор, как московский ЦСКА завоевал второй в своей истории Кубок Гагарина. Чемпионство армейцев примечательно не только тем, что они совершили впечатляющий камбэк в финальной серии со счёта 1-3, но и фигурой главного тренера, под руководством которого ЦСКА вернул себе главный трофей КХЛ.

Легендарный хоккеист, один из лучших российских игроков в истории НХЛ Сергей Фёдоров в первый же год работы наставником смог добиться наивысшего результата.

В эксклюзивном интервью «Чемпионату» Сергей Викторович рассказал о причинах грандиозного успеха, осознании всех нюансов работы тренера, поведал о непростом пути ЦСКА к трофею, порассуждал о советском хоккее, критике и будущем КХЛ в современных условиях.

- Вы стали чемпионом в первый же год работы тренером. Сейчас уже успели осознать масштаб этого достижения?

- Конечно, есть определённые мысли, но это, прежде всего — командная победа, клубная победа. Много ингредиентов сложилось в одно целое, и, конечно, помог характер ЦСКА, всех ребят, которые участвовали в плей-офф.

- ЦСКА отыгрался в финале с 1-3 в серии соперником, у которого очень опытный тренер. Расскажите ещё раз, за счёт чего армейцам удался такой камбэк?

- Одним словом тут не ответить. Хочу сказать, что у нас тоже был достаточно опытный тренерский штаб, который мне помогал. Мы делали определённые вещи, всегда готовились в штатном режиме. Да, неудачно сыграли два домашних матча: конечно, мы не рассчитывали на 0:4 и 0:1. Но после четвёртой встречи серии я почувствовал, что у нас есть достаточно хороший плацдарм, с которого мы можем двигаться только вперёд. Удалось подстроить под это мотивационную подготовку, а в плане хоккея — мы готовились в штатном режиме. На мой взгляд, и тренерский штаб, и ребята продолжали верить в ту систему игры, которую мы старались отшлифовать весь сезон.

- Вы говорили, что после двух подряд сухих поражений дома, поняли, что «Магнитка» сыграла все свои сильные стороны. То есть, в тот момент вы осознали, что «Металлург», скажем так, упёрся в потолок своих возможностей?

- Не сказал бы именно так. Мне тогда показалось (и я поделился своими мыслями с командой), что, проиграв 0:1 в четвёртом матче, мы не только сделали шаг вперёд, но и поняли нашего соперника, поняли, как играть против него. Ребята правильно отреагировали, им удалось поверить в нашу систему, которую мы предложили уже в Магнитогорске во время пятой встречи.

- Но в пятом матче «Магнитка» забивает два гола на старте третьего периода и переворачивает игру. Неужели в тот момент не возникло какой-то паники, ощущения, что всё пропало?

- Нет, такого ощущения не возникало, и не могло возникнуть, так как необходимо было продолжать работать, руководить командой, анализировать игру соперника, понимать, какие звенья и сочетания выпускать на лёд. Лично я концентрировался на тех вещах, которые необходимо сделать, чтобы в данной конкретной ситуации выправить положение, и дальше постараться довести игру до победы.

- Ваше спокойствие в самые нервные моменты плей-офф удивляло. Откуда столько хладнокровия у тренера-дебютанта?

- Наверное, так казалось только со стороны. На самом деле было огромное напряжение, но я чувствовал поддержку своего тренерского штаба: Евгения Корешкова, Равиля Якубова и Владимира Чебатуркина. Также помогла поддержка наших болельщиков и моих подопечных, тех ребят, которые сидели передо мной на скамейке, выходили на лёд и бились в каждой смене на результат.Так что я не был так спокоен, как это могло показаться, однако, повторюсь, в такие моменты важно концентрироваться на по-настоящему важных вещах. Возможно, это немного отвлекало от какой-то интенсивности. Потому что в регулярке были моменты, где эмоции выплёскивались через край. Но я проанализировал эту ситуацию, и понял, что это не совсем правильный подход к работе на тренерской лавке.- Что вам рассказал первый год работы главным тренером о специфике профессии? Ведь вам раньше никогда не доводилось управлять коллективом в такой роли.

- Это ораторское искусство. Всегда нужно быть, по возможности, на позитиве. Конечно, без доли соли и перца не обошлось, пришлось и в таком ключе с ребятами разговаривать. Для меня это был суперинтенсивный процесс изучения тренерского мастерства, но мой богатый опыт игрока здорово мне помогал в непростых ситуациях.- Какова в целом роль тренера в современном топ-клубе? Он берёт всё в свои руки или грамотно распределяет обязанности между помощниками и хоккеистами?

- Конечно, это и то, и другое, и третье, и пятое, и десятое. Тренерский штаб тоже живёт, сплачивается, сыгрывается, обменивается мнениями. Очень интенсивный процесс: от тренера вратарей до физрука, он касается не только тех ребят, которые стоят на скамейке.Это распределение обязанностей, кто за что отвечает, нужно быть предельно сконцентрированным, уметь всегда чётко назвать тех ребят, которые должны выйти на лёд и сделать результат. Тут менеджмент везде: и в ораторском искусстве, и в работе на лавке, и в раздевалке.

- После финала вы заявили о возникшем ощущении, что играть легче, чем тренировать. За месяц нашли ответ на вопрос, почему так?

- Конечно, ответ нашёл. Но я хочу сказать и о том, что моя игровая карьера давно завершена, и я понимаю сейчас, что в хоккее нет лёгкой профессии. Везде есть определённые моменты, достаточно тяжёлые, поэтому мы так много времени уделяем тренировочному процессу.

- К какому типу главных тренеров вы бы себя сейчас отнесли: тренер-психолог или тренер-стратег? Эмоциональная накачка или методичное разжёвывание деталей?

- Не буду себя относить ни к какому типу, потому что в современном хоккее намного больше вариантов. И я их проверял каждодневно — это факт. Однозначно могу сказать, что тренер — это яркая, разнообразная фигура, тренеру надо реагировать абсолютно на всё, и опять же опыт игрока мне помогал в разных, не похожих друг на друга ситуациях. Считаю, что каждый тренер не однобок, не двухбок и даже не трёхформатен. Это разносторонняя фигура, реагирующая на множество эпизодов определённых матчей. Но не скажу, что выработал какой-то тип тренера, и я к этому не стремлюсь. Моя цель — понимание ситуаций на льду и умение правильно на них реагировать. Соответственно, реакция после удачной игры анализируется, рассматривается и кладётся в положительную папку. После неудачной — ещё глубже рассматривается, но отправляется уже в другую папку.

- Неоднократно на пресс-конференциях вы отмечали, что все неудачи нужно забывать после полуночи того дня, в который они произошли. Это такой психологический приём?

- Да, я это говорил, но это идеальная реакция на неудачи. Ни один игрок не может переживать до 12 ночи, а в 12:01 спокойно ложиться спать. Некоторые ребята до 4 утра не могут уснуть, переживание — это длительный процесс. Всё-таки хоккей — суперинтенсивная игра. Но, тем не менее, направление правильное, особенно в таком коротком турнире, как плей-офф.

- Давайте вспомним прошлое лето. Вас назначили вместо Игоря Никитина прямо перед началом тренировочных сборов, и для общественности это был шок. А для вас?

- Неоднозначно можно об этом периоде времени говорить...Неожиданно было — это сто процентов. Не ожидал такого поворота событий, такого доверия от Наблюдательного совета клуба и его председателя – Игоря Ивановича Сечина, особенно за 2-3 дня до начала межсезонья. Но я принял этот вызов и начал свою деятельность, засучив рукава.

- По комментариям из клуба было понятно, что вас ставили в том числе и для того, чтобы сделать игру ЦСКА зрелищнее, говорили про возвращение к советскому хоккею. Что вы сами думали про эти разговоры о стиле?

- Не имея тренерского опыта, тогда я высказывался о том хоккее, в который сам играл под руководством Виктора Васильевича Тихонова. У меня не было иллюзий, что тот хоккей, в который играла советская сборная и советский ЦСКА, можно внедрить за один сезон в наш клуб сегодняшних времён. Но моё видение стиля, мне кажется, нравится любому хоккеисту, который любит играть агрессивно, держать инициативу в руках, любит бороться с шайбой и за шайбу и, конечно, любит забивать голы.

- Согласны, что в плей-офф (особенно в первых двух раундах) мы видели идеальный ЦСКА?

- Наверное, по каким-то критериям так и есть. Однако повторюсь, что за один сезон трудно перестроить хоккей целой команды. Всё-таки ребята привыкли к определённым действиям, которые не совсем отображали моё видение. Но в плей-офф мы старались играть очень агрессивно и активно. Думаю, что в финальной серии при счёте 1-3 этот атакующий хоккей в давление нам здорово помог выровнять ситуацию. Но, конечно же, мы не забывали и про оборону.

- Может быть, хоккей «Металлурга» вам больше напоминал то, что было в советском ЦСКА при Тихонове?

- Я видел много слов, сказанных про «Металлург» и его хоккей. Да мне и самому эта команда очень нравилась. Но я хочу выразить личное мнение. Всё-таки у Ильи Петровича Воробьёва было два иностранных тренера в штабе, и один из них — североамериканец. И мне было понятно, что «Металлург» показывает общую модель игры всех топовых команд НХЛ. Я посмотрел кое-какие эпизоды, сравнил их, и понял, что мы где-то должны быть похожи. Но ключевой момент состоял в том, как снизить их активность в атаке и как нарастить свою активность, когда мы играем с шайбой.

- Вы также поработали в штабе на Олимпиаде, и там у России был совсем нецээсковский хоккей. Согласитесь?

- Сборная всегда играет очень активно и ярко с шайбой. Моё мнение: на Олимпиаде нам не хватило товарищеских игр, мы недобрали практики, не смогли раскрутить маховик нашей команды, чтобы показать тот стиль, который был у сборной России на Кубке Первого канала. У нашей команды были игроки, умеющие играть с шайбой так, как никто в мире, но, увы, нам не удалось выйти на свой лучший уровень. По названным уже мной причинам.

- Была ли такая проблема, что состав ЦСКА к середине июля был набран под требования Никитина, а у вас в чём-то отличались взгляды?

- Может быть, состав и был подобран под какие-то тактические схемы Игоря Валерьевича. Но тут надо понять: мы начали сезон, имея 10 игроков основного состава в лазарете. Мы играли двумя звеньями из ВХЛ, где трудились сначала Владимир Чебатуркин, а затем Егор Михайлов. Они провели великолепную работу, и ребята, придя в ЦСКА, адаптировались в кратчайшие сроки.

- Но в сезоне ЦСКА болтало. Были матчи с невнятной игрой в атаке, матчи с нулём голов и далёким от зрелищности хоккеем. Это всё связано с травмами?

- Вы поймите, в первые 2-2,5 месяца регулярки реально с десяток игроков было за бортиком, они не могли нам помочь. Поэтому, конечно, на скаку запрыгнуть на лошадь не удалось, это очень сложно, для этого надо тренироваться с утра до вечера. Однако график игр интенсивный, у нас иногда не получалось забивать голы, когда нужно. На это были определённые причины, о которых я не буду говорить, но и так понятно, что играли совершенно другие парни, которые готовились в ВХЛ. И тем не менее, мы выровняли ситуацию, держались в четвёрке в своей конференции. Благодаря парням, которые быстро реагировали на новых партнёров, мы смогли кое-что сделать. У нас было много опытных игроков.

- Обращали ли вы в это время внимание на критику в СМИ?

- Поначалу, конечно, что-то просачивалось, но потом я понял, как эта система работает: не вся информация пишется по факту, где-то она специально преподносится в негативном ключе. С тех пор я не особо даже включался, чтобы что-то узнать или прочитать. Просто смотрел на фотографии в статьях, и был рад тому, что мы неплохо выглядим на скамейке с ребятами.

- Сейчас можете сказать, нужен вообще конкретно тренерский опыт, если человек всю жизнь в хоккее? Чувствовали ли вы в какие-то моменты сезона острый недостаток каких-то знаний, умений, навыков?

- Честно — не знаю. Отвечу так: я всегда себя чувствовал достаточно комфортно в тех ситуациях, в которых мы оказывались по ходу матча, и когда мы уходили в раздевалку, в тренерскую, чтобы готовиться к определённым играм. Опять же, повторюсь, что мой тренерский штаб провёл великолепную работу с командой, по всем заданным мной направлениям. Так что мне, как правило, не составляло труда принять какие-то правильные решения.- Второй год тренерской работы будет тяжелее? Учитывая, что вы заходите в него в статусе чемпиона.

- Естественно, сейчас можно сказать всё что угодно. Но в первый же день тренировочного лагеря все эти моменты мы адресуем команде, мы все морально-волевые задачи, технико-тактические моменты проговорим на первом же собрании, и будем трудиться в штатном режиме. Считаю, что лёгкого в хоккее никогда ничего не бывает и не будет, поэтому мы держим ушки на макушке и стараемся работать по-максимуму.

- ЦСКА теряет важных людей из чемпионского состава. Федотов, лидер раздевалки Андронов, возможно не сможет продолжить карьеру Попов. Уже думаете, как справляться с этими потерями?

- Это, конечно, для нас тяжёлые потери, но хоккейная жизнь продолжается, свято место пусто не бывает. Мы постараемся понять, кого мы потеряли, и в межсезонье скомпоновать определённые сочетания, которые, возможно, возместят эти потери.

- Удивил ли вас уход Андронова?

- Я рад за Сергея. Он был наш капитан, он много перетерпел с этой травмой, которую он получил на Олимпиаде. Мы надеялись, что он выйдет намного раньше, но в результате дали ему долечиться наверняка. И это сыграло важную роль: наш капитан вёл нас к Кубку Гагарина. Жизнь хоккейная продолжается, я очень благодарен Андронову за весь этот сезон. Он — суперчеловек и отличный хоккеист.

- По ходу прошлого сезона вы усаживали в запас Окулова. Возникали какие-то противоречия с Константином?

- В любой работе, не только в хоккее, есть определённые видения, есть расписанные роли, кто за что отвечает. Я считаю, что Константин справился со своей обязанностью, с ролью лидера, выправил игру и прогрессировал после определённого этапа сезона. И особенно после олимпийского перерыва. Окулов доказал всем, что он основной игрок ЦСКА, который в любом матче может сделать разницу.

- Готов ли ЦСКА обходиться без легионеров?

- Если ставить те задачи, которые всегда стоят перед нашим клубом, то мой ответ «да» или «нет» будет преждевременным. Но я точно знаю, что у нас есть резервы, что наши ребята из ВХЛ, из МХЛ рвутся в состав, доказывают и показывают каждый день, что они достойны представлять лучший клуб страны. Поэтому мы спокойно смотрим на эту ситуацию, мы с ней работаем. Мне хотелось бы, чтобы мы в конечном итоге обратили внимание на наших ребят и дали им шанс в КХЛ.

- Тема лимита — одна из самых обсуждаемых. Стоит ли урезать количество иностранцев?

- Не смогу ответить концептуально, потому что не думаю, что от меня или от кого-то в ЦСКА что-то зависит. Мы будем работать по ситуации, которую огласят наши руководители в Минспорте и КХЛ.

- Что вы думаете об отстранении России ещё на год от всех международных соревнований? Возможно ли развиваться, варясь только в собственном котле?

- Тут я могу высказать только свою точку зрения, причем, вероятно, не обладая всей полнотой информации. Мне кажется, что стоит принять тот факт, что нас отстранили, и работать внутри страны. Мое мнение опирается на ту концепцию, которая была в СССР. Поэтому, исходя из того опыта, мы могли бы сконцентрировать ведущих игроков в лучших командах, в истинно хоккейных центрах. Кроме того, каждая игра регулярного сезона, сколько бы их не было пусть даже не 60-70, а 40, должна быть от ножа. В таком случае, даже варясь в собственном соку, мы сможем представлять определенную силу на международной арене, когда Россию туда вернут.Этот период, пока мы отстранены, мы можем использовать с большой пользой. Я эту точку зрения уже высказывал на тренерском совете, который прошёл по окончании сезона, нашим руководителям и коллегам, работающим в ФХР и отвечающим за КХЛ. Для реализации такой программы нужны сильные решения, но мы знаем, что хоккей в СССР не просто существовал, а доказывал свою состоятельность. Истинно хоккейные центры есть до сих пор, они на местах, просто их надо развивать, и тогда будет ощутимый результат. Что касается остальных команд, то надо подумать, что с ними делать. На этот вопрос у меня пока нет ответа.

источник