6 мин.

Модный шведский автор написал две книги о хоккее (и о насилии). Недавно их перевели на русский

29

Швед Фредрик Бакман – популярный, насколько это сейчас возможно, писатель. Его романы переводятся на десятки языков, входят в разные списки бестселлеров (например, по версии The New York Times), по ним даже снимаются фильмы (уже два).

На пике своей карьеры Бакман сделал не самый очевидный для популярного автора ход и посвятил хоккею два романа: «Медвежий угол» (2016 год) и его продолжение «Мы против вас» (2017-й). Русские переводы изданий вышли на пару лет позже.

Это главные поп-книги о хоккее и его современном осмыслении. Возможно, это главные книги о спорте в 2010-х в целом. 

В центре повествования – местечко Бьорнстад, шведская глубинка. Город, который живет из-за какого-то там градообразующего предприятия и ледового дворца. Хоккей – единственное развлечение, единственная гордость и единственное светлое пятно в довольно беспросветной – по шведским, конечно, меркам – жизни.

Аналогии с Россией так и просятся: Бьорнстад, видимо, даже не шведский Новокузнецк, а какая-нибудь Нижняя Салда (о существовании которой я узнал благодаря нападающему молодежной сборной России Ивану Морозову – там он начинал карьеру). Захолустье с суровым климатом, где презирают «столичных», не доверяют власти, где есть свои бандиты, которых все местные знают в лицо и которые иногда помогают: по понятиям, а не по законам. Здесь много пьют, но это упоминается как данность, а не как особенность – как снег за окном, как неизбежный способ отдохнуть от хоккея. 

Мне не хочется пересказывать сюжет обеих книжек, но завязку все же дать придется.

Первая, «Медвежий угол», начинается словами: «Как-то раз вечером в конце марта один подросток взял двустволку, пошел в лес, приставил дуло ко лбу человека и спустил курок. Перед вами история о том, как мы до этого дошли».

Вторая, «Мы против вас», рассказывает о том, что было после – и в ее начале использован тот же прием: «Умрут те, кого мы любим. Нам предстоит хоронить наших детей под самыми красивыми деревьями».

Да-да, несмотря на такие завязки, это книги в первую очередь про хоккей.

Талант Бакмана в том, чтобы проникнуть в голову каждому из своих персонажей – у него нет разделения на главных героев и статистов, которые просто нужны, чтобы не распадался сюжет. Применяя хоккейные аналогии, в его команде играют все четыре звена, из-за чего об игре получается рассказать с десятка разных сторон: его интересуют и спортсмены, и политики, и дети, и родители, и хоккейные звезды, и те, кто обречен никогда в своей жизни ничего не выиграть. Одноклассники героев, родители, сестры и братья – за каждым есть своя история и каждый смотрит на главные события романов, исходя из своего существования. 

Вернувшийся из НХЛ хоккеист, ставший спортивным директором местного клуба, и его жена, пожертвовавшая карьерой сначала ради переезда в Канаду, потом – ради переезда в Бьорнстад, одинаковые по важности персонажи для Бакмана. Точно такие же, как сын, обделенный хоккейным талантом, но полный бесстрашия, и дочь, в которой только-только просыпается поэтический дар. 

Недавно мы с коллегами записывали подкаст – с кем бы из хоккеистов хотелось бы посидеть в баре и выпить пива. Я тогда назвал нескольких человек, но главного назвать не решился. Если б можно было помечтать всерьез, я бы выпил пива с Беньи Овичем – одним из героев, чьими глазами мы смотрим на хоккей Бакмана. 

Ович – что-то типа Тома Уилсона при звездном первом звене «Вашингтона». Не поворачивается язык назвать его тафгаем – он любит скорость, любит отдать передачу или бросить по воротам сам, он выходит в большинстве, но если кто-то в Вашингтоне и полезет в драку – это будет Уилсон. Ович точно такой же – только он не нашел свой «Вашингтон» и вообще не понимает, что ему делать на свете: он много – особенно для подростка – пьет и курит, задирается в барах, готов в любой момент к драке, он воплощение хоккейной страсти (и ненависти), воплощение духа мужской раздевалки, которого столько раз спасал хоккей и который в итоге отказался от того, чтобы играть на профессиональном уровне. 

В этих десятках персонажей иногда начинаешь путаться, но Бакмана спасает блестяще продуманная композиция, построенная как в музыке – на темах и их развитии. Если вы видите в тексте какую-то странную фразу (даже «банг-банг-банг», звук ударяющейся о борт шайбы), оборот, предложение или абзац – знайте, что они вернутся в следующей главе, а потом еще через главу, а потом еще и еще. И значение их перевернется, в них появится дополнительный смысл.

В начале обеих книг Бакман говорит: эй, вообще-то сейчас будет тяжело, эти книги о покареженных человеческих судьбах, и хорошо все не закончится, хэппи энда не будет. Но за счет умелой композиции, его дара рассказывать истории в какой-то момент начинаешь гадать: «А вдруг это не так? А вдруг это какой-то образ, вымысел, хитрая придумка автора, а на самом деле все будет хорошо? Ведь так хочется, чтобы было хорошо».

Бакман может держать интригу до конца книги, рассказывая о том, чем она закончилась, в первых же предложениях. 

Хоккей, конечно, выбран для книги не только потому, что это Швеция – и о чем еще в ней писать. Самый жесткий и скоростной вид спорта с длинной историей выбитых зубов, переломанных конечностей и драк команда на команду – он идеально подходит, чтобы отрефлексировать тему насилия в юношеском спорте.

В первой книге исследуется сексуальное насилие. Один из хоккеистов насилует девушку накануне важного матча, и весь город заступается за него, а не за нее, ведь «доказательств нет», «он бы не смог», «не хотим об этом думать», «мы должны сначала выиграть, а потом будем разбираться». Защитные механизмы в такой ситуации работают хорошо – и только после книги Бакмана понимаешь, как много можно найти оправданий, чтобы «не заметить» такую историю. 

«Мы против всех» в каком-то смысле еще жестче: она про насилие фанатское, про природу ненависти к чужим, не похожим на таких, как мы, про вражду, в которой каждое агрессивное действие одних вызывает новую, еще более сильную агрессию – и так по кругу, пока все не заканчивается смертью.

Аналогии с Россией просятся, но не слишком продуктивны. Потому что Бьорнстад, возможно, есть и в России, даже с еще более дикими подробностями, а вот писателя Бакмана, способного посмотреть на хоккей как оператор – с двадцати разных камер (где камерами будут персонажи) – нет. Как нет и писателя, сумевшего в два не самых объемных романа впихнуть главные этические вопросы десятилетия: о насилии и необходимости говорить о нем, о популизме и управлении толпой, о цене победы, в конце концов.

В НХЛ есть пусть и официозная, но трогательная традиция возить Кубок Стэнли по родным городам его обладателей. Читая обе книжки, я думал, кто из игроков мог бы привести Кубок Стэнли в Бьорнстад. Как его выставляли бы в баре «Шкура», заливая пивом единственного сорта. Как его охраняли бы «черные куртки». Как кричали бы «Мы медведи, мы медведи, мы медведи. Из Бьорнстада». А еще как радовался бы старый тренер Сунне, ушедший на пенсию и добившийся того, чтобы детский сад Бьорнстада переехал прямо в ледовый дворец. 

Вам тоже нужно с ними познакомиться. 

 

Фото: fredrikbackmanbooks.com; globallookpress.com/azucena viloria

книги