«Нет места лучше дома». Адам Фокс – о любви к «Рейнджерс» и Нью-Йорку
Защитник «Рейнджерс» Адам Фокс на страницах The Players Tribune объясняет, почему испытывает особенные чувства от игры за команду из Нью-Йорка.
Нет места лучше дома.
За свою карьеру в НХЛ я сыграл более 400 матчей — далеко не ветеран, но и не новичок, — и все же иногда мне хочется ущипнуть себя, когда я об этом думаю.
Я играю за «Нью-Йорк Рейнджерс», команду из моего родного города, на арене «Мэдисон Сквер Гарден». Я живу своей мечтой.
Каждый день, когда мне удается натянуть свитер «Рейнджерс», на мгновение вспоминаю то волнение, ту страсть, которую я испытывал в детстве, когда мы с отцом ездили в город на матч. Он регулярно покупал сезонные абонементы, и мне посчастливилось посетить немало игр в детстве. Помню, как мы застряли в пробке, и все это время я думал только о том, какими будут очереди в тот вечер, в какой форме будут играть «Рейнджерс», успеем ли мы к началу разминки — обо всем этом.
А мой отец… скажем так, он страстный болельщик. То есть… он же уроженец Нью-Йорка, понимаете? Он очень переживает за эту команду. И он частенько, скажем так, предъявлял претензии некоторым игрокам, когда дела шли не так, как хотелось бы. Как и любой болельщик.
Те вечера на «Гардене»… Не знаю, мог ли я даже в самых смелых мечтах представить себя на этом льду. Что-то было в этом месте, в этой команде. Это было нечто особенное. А я был всего лишь мальчишкой из Джерико, Лонг-Айленд, который любил играть в хоккей. Когда я был там, в те важные вечера, ничто не может сравниться с этим.
Каждый раз, когда я захожу на арену, то чувствую, что здесь царит особая энергетика.
Марк Мессье. Брайн Лич. Майк Рихтер.
У меня на стене в комнате висел большой плакат с этими тремя игроками. А на простынях были вышиты логотипы всех команд НХЛ. Джерико — не самый большой хоккейный город. Лакросс там немного популярнее. Но, как я уже говорил, мой отец был большим поклонником хоккея. Поэтому, когда он положил плитку на полу нашего подвала, это стало нашим маленьким катком. У меня есть старший брат, и когда к нам приходили мои кузены, мы играли там два на два. Там я подражал одному из моих самых любимых игроков: Нику Лидстрему.
Знаю, я не одинок в этом. Это один из лучших игроков всех времен. Он не был игроком «Рейнджерс», но это не имело для меня значения. Мой отец действительно много знал об игре и о том, как в нее нужно играть, и он всегда отмечал достоинства Лидстрема. Такие мелочи, как положение его клюшки, то, как он выходил из своей зоны, как он выводил из нее шайбу. Я снова и снова прокручивал его движения в голове, надеясь, что вспомню их, когда в следующий раз выйду на лед. Думаю, наблюдая за ним, я понял, что в защите есть своя красота. Да, я любил ходить на «Гарден», когда Сид или Ови были в городе, и видеть их мастерство вблизи, но мои мысли всегда возвращались к искусству игру защиты.
Мне помогло и то, что у меня был приятель, который тоже неплохо играл в защите. Мы с Чарли Макэвоем выступали за «Лонг-Айленд Гуллз» в детстве, и он тоже стал довольно неплохим хоккеистом. Мы проводили много времени вместе на льду и вне его. И это действительно подтолкнуло меня стать лучше. И, надеюсь, его тоже.
Забавно, меня постоянно спрашивают: «Вы, наверное, постоянно говорили о том, чтобы когда-нибудь сыграть в НХЛ?»
Но с нами такого никогда не случалось. Мы были обычными детьми. Мы ходили на хоккей, возвращались домой, играли друг с другом и говорили о самых разных видах спорта. Мы оба никогда не заглядывали слишком далеко вперед.
Я сохранил этот настрой на протяжении всего времени, проведенного в программе USA Hockey (NTDP) в Мичигане. В 2016 году я знал, что драфт приближается, но не беспокоился о том, куда попаду и тому подобном. Я слышал от друзей и бывших игроков, что драфт — это только начало, он не обязательно должен быть самым важным днем в жизни. Для меня было честью быть выбранным «Калгари» в третьем раунде, но для меня также было важно получить образование, и я понимал, что моей игре нужно время, чтобы развиться в такой замечательной программе, как Гарвард.
Я очень благодарен нашему тренеру, Теду Донато, за то, что он помог мне стать тем игроком, кем я являюсь сегодня. Он увидел меня — «мелкого» защитника — и не пытался сделать из меня того, кем я не являлся. Он позволил мне стать тем игроком, которым я хотел быть, кем я знал, что могу стать. И, думаю, это одна из главных причин успеха программы.
Но, как я уже сказал, все сводится к «Гардену».
Когда я вышел на лед «Мэдисон Сквер Гарден» в первом матче в 2019 году… Весь тот день, несмотря на то, что это был мой дебютный матч в НХЛ, я не нервничал. Чувствовал себя отлично. Почти как в любой другой день.
Но когда я зашел на арену и надел свитер… почувствовал, как у меня запорхали бабочки в животе. Я оглядел раздевалку и увидел Хенрика Лундквиста, которого в детстве бесчисленное количество раз видел по телевизору и за чьей игрой пристально наблюдал с трибун. Только в тот момент я осознал, что теперь мы стали товарищами по команде.
И когда по арене объявили мое имя, я сделал несколько шагов по свежему льду… я услышал ликование «Гардена»…
И я почувствовал себя как дома.
Это одна из многих причин, почему я так тяжело переживал время пандемии. «Гарден» – мой дом. Это одно из моих любимых мест в мире. Но каким бы особенным ни было это здание – это самая известная арена в мире – именно болельщики и жители города делают его таким, какое оно есть.
Мы подпитываемся энергией наших болельщиков. Мне нравится смотреть на трибуны со льда «Гардена» и ощущать их волнение. И время от времени мне все равно приходится себя ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это происходит на самом деле.
Нет места лучше дома.
Другие материалы:
«Месс, спроси Гретцки, не хочет ли он в Нью-Йорк?» Брайан Лич об игре за «Рейнджерс»
«Ты хочешь быть студентом или хоккеистом?» Почему Джимми Веси предпочел Гарвард НХЛ
