Петер Шмейхель «№1. Моя автобиография» 19. Вратарь это не про спасения
***
Моим прощальным подарком от «Манчестер Юнайтед» была статуэтка. Отлитая из бронзы статуэтка высотой 30 сантиметров и длиной 40 сантиметров от бутсы до кончика пальца руки изображает полностью вытянувшегося вратаря, летящего влево, как супергерой, чтобы идеально схватить мяч одной рукой.
Я.
Мне подарили этот прекрасный сувенир на вечеринке в «Ройял Ланкастер» после финала Кубка Англии в 1999 году, и я сразу понял, о каком спасении говорит эта фигурка. Это спасение, которое, по сути, смущает меня. Оно состоялось в матче против «Тоттенхэма» в 1994 году. Они разыграли прострел в мою штрафную слева, но не особо угрожающий. Мяч был почти на линии штрафной, когда Стив Седжли встретился с ним, пробив головой в мои ворота. Его попытка не представляла опасности; поднявшись в воздух, мяч явно был обречен приземлиться в паре метрах от штанги. Я мог бы не трогать его и был бы удар от ворот.
Однако, будучи самим собой, я стремился быстро возобновить игру и запустить атаку. Поэтому я прыгнул высоко влево, чтобы подхватить мяч в воздухе. Я был в горизонтальном положении, когда протянул руку и аккуратно схватил его левой рукой. Визуально это выглядело потрясающе, но на самом деле это было спасение нулевого значения. Просто немного показухи. А я никогда не был показушником. Так что, как пример хорошей игры вратаря, мне он не нравится.
Однако как произведение искусства он прекрасен, и это первое, на что я хотел бы обратить внимание в этой главе. Когда дело доходит до работы вратаря, то, что хорошо выглядит, и то, что хорошо на самом деле — это не одно и то же. Если и есть какая-то позиция на поле, которая, как правило, неправильно понимается, неправильно описывается и плохо анализируется неспециалистами, я полагаю, что это позиция вратаря. Даже великие неправильно понимают игру вратарей. Например, позвольте мне сказать вам, что Ферги не был экспертом.
Этот сейв в матче со Шпорами случился в январе сезона 1993/94. В конце того сезона я поехал с семьей обратно в Данию на летние каникулы. Наш маршрут пролегал через Голландию, и мы решили прервать путешествие ночевкой в Амстердаме. Мы вышли прогуляться, и в шатре на площади рядом с нашим отелем проходила международная фотовыставка: «Фотографии года». На самой первой фотографии, показанной на выставке, высотой два метра и шириной три метра, был запечатлен я, застывший во времени, летящий горизонтально и ловящий удар головой от Седжли. Название гласило Лучший сейв в мире, и в тот единственный момент, который фотограф так умело запечатлел, я думаю, что это действительно выглядит как лучший сейв в мире. Но, конечно, это не так.
Лучший сейв в мире стал спортивной фотографией года, и с тех пор это изображение преследует меня. Как я к нему отношусь? Что ж, снимок выглядит хорошо, серьезно хорошо, и нет ничего плохого в том, чтобы хорошо выглядеть... На самом деле, это изображение — моя заставка и логотип, и хотя большинство моих медалей и сувениров находятся в музее на «Олд Траффорд», эта статуэтка находится у меня дома. На нее приятно смотреть. Но если вы когда-нибудь увидите эту фотографию, не воспринимайте ее название буквально. Величайший сейв в мире? Несущественный. Абсолютное доказательство того, что камера может лгать.
Самое большое недоразумение во вратарской игре заключается в том, что речь идет об остановке мяча. Но это не так. Конечно, сейвы — важная часть работы, но для того, чтобы быть хорошим вратарем, не обязательно, чтобы вы были тем, кто много их совершает. Какой в этом смысл? Ну, на самом деле все зависит от того, за какую команду ты играешь и что этой команде нужно от своего вратаря. Давайте начнем с того, что подумаем о вратарях, которые, когда я пишу это в 2021 году, являются признанными №1 в манчестерских клубах, Давиде де Хеа и Эдерсоне.
«Манчестер Юнайтед» считает Де Хеа лучшим в мире, а «Манчестер Сити» считает Эдерсона идеальным вратарем. Де Хеа делает невероятные сейвы, но является скорее реагирующим, чем инициативным игроком. Он не стоит за своей линией обороны, подталкивая их вверх и претендуя на мячи сверх всякой меры. Он не занимается предотвращением атак на свои ворота и не участвует в развитии атак на чужие. Но на линии очень мало кто играет лучше него. Его стиль — главная причина, по которой в течение последних нескольких сезонов «Манчестер Юнайтед» взял привычку отсиживаться в обороне и глубоко защищаться.
А посмотрите на Эдерсона. Каковы его сильные стороны? Его распределение мяча отмечается многими по праву. Он невероятно хорошо пасует. Что касается сейвов, то трудно припомнить много эффектных спасений, которые он совершил. Как останавливающий удары вратарь он хорош, его основы достаточно хороши, но от него не требуется делать много остановок мяча, потому что он предотвращает развитие событий, вытесняя свою оборону и не подпуская соперника к воротам, а также выходя далеко от своей линии, чтобы рано реагировать на их атаки.
Эти контрастирующие стили говорят вам о том, что вратарство — это не какая-то одна вещь. Эта роль исполняется по-разному в зависимости от потребностей разных команд — как, собственно, и любая позиция на поле. Стереотипным мышлением было бы составить рейтинг «лучших» двадцати пяти вратарей в мире и сказать, что они могли бы играть за любую команду, но это предположение неверно. Я не верю, что Де Хеа принес бы много пользы в плане игры Пепа Гвардиолы в «Манчестер Сити», и если «Манчестер Юнайтед» подпишет Эдерсона, он изменит манеру их игры.
Из-за изменений правил и возвышения таких тренеров, как Гвардиола, которые проповедуют «игру одиннадцати игроков», вратарская деятельность претерпела бо́льшую эволюцию, чем любая другая игровая роль за последние двадцать лет. Для меня это, без сомнения, самая трудная позиция для игры. Да, понятно, что я так и сказал бы, не так ли? Но дело в том, что набор инструментов, необходимый тебе для выполнения этой работы, стал огромным.
Давайте разберемся. Тебе по-прежнему нужны все старые навыки. Ты должен уметь обращаться с мячом, ловить, прыгать, двигаться боком, хорошо стоять на ногах, быстро двигаться вперед и назад. Вдобавок ко всему, в наши дни ты также должен быть и полевым игроком. Ты должен уметь раздавать передачи коллегам, что означает чтение игры, принятие решения о том, какие передачи делать, и их исполнение, а также иметь достаточно хорошие ноги, чтобы обращаться с мячом под давлением сильного прессинга.
Полевой игрок находится в самом центре игры, и многое из того, что он делает, является инстинктивным, реакцией на то, что происходит вокруг него. Принимая во внимание, что, за исключением сейвов, все, что делает вратарь, является заранее обдуманным. Где мне стоять? Идти ли я за кроссом или остаться? Когда мяч вернется ко мне, кому я его отдам? Речь идет о том, чтобы оставаться в игре, все время концентрируясь, концентрируясь, анализируя, анализируя. Принимать решения, решения, еще раз решения.
Концентрация — это навык. Чем ты лучше подготовлен, тем лучше концентрируешься, поэтому ты можешь улучшить свою концентрацию, улучшив свою физическую форму. Есть также когнитивные упражнения, которые можно выполнять для оттачивания, но в основном концентрация сводится к врожденным способностям и использованию стратегий, позволяющих оставаться в игре. Мне нравилось выходить к краю своей штрафной и быть как можно ближе к своей команде, когда мы владели мячом. Я давал указания партнерам по команде — «Влево!», «Вправо!», «Скоулзи вперед!» — что-то в этом роде. Я очень хорошо понимал, что они меня не слышат: Я делал это для себя, чтобы чувствовать себя частью происходящего.
Когда ты играешь за сильную команду, которая доминирует во владении мячом, легко потерять концентрацию, потому что они проводят много времени с мячом вдали от тебя. Ты можешь увлечься другими мыслями. Что я делаю завтра? Покрасить ли навес для машины? Если позволишь своему разуму блуждать хоть секунду, ты совершишь ошибку.
Потом возникает устойчивость. Когда нападающий упускает шанс, все признают, что забивать трудно. По крайней мере, он был в правильной позиции. Забьет в следующий раз. Однако упущенный шанс имеет ту же «цену», что и пропущенный гол. Когда вратарь пропускает в результате ошибки, это не остается незамеченным. Куча дров. Криворукий. Все думают об этом. Ты унижен. Если ты играешь за большой клуб, о твоей ошибке будут говорить неделями.
Итак, психологическая устойчивость жизненно важна. Вполне возможно, что это самый важный инструмент в арсенале хорошего вратаря. В тот момент, когда ты совершаешь ошибку, ты точно знаешь, какой будет реакция, но ты должен выбросить это из головы, сразу вернуться к своей работе и убедиться, что справишься со следующей ситуацией. Когда Баслер со штрафного обыграл меня в начале финала Лиги чемпионов, я точно знал, что меня обвинят, но в то же время знал, что ничего не смогу поделать с голом. Я должен был отбросить эти мысли прочь. Жалеть себя было бы фатально. Я участвовал в самой важной игре в истории моего клуба и не мог зацикливаться на том, что было и прошло, и я больше ничего не мог с ним поделать.
На мой взгляд, у меня никогда не было плохой игры. Я никогда не лажал. Каждый сезон в таблице чемпионата в графе «пропущенные голы» стояла цифра, которая указывала на то, что да, я действительно пропустил пару раз — но это были не те события, которые я предпочитал запоминать. Когда я переходил в «режим риска», мне нужно было это чувство непобедимости. Конечно, я анализировал свои игры; анализ и размышления делают тебя лучше. Но я делал это не с точки зрения «ошибок»; это было больше связано с вопросом о том, Мог ли я сделать там что-то иначе? Если я совершал прямую ошибку, которая приводила к голу, я не зацикливался на ней. Одна из таких вот ситуаций. В тот момент я плохо сыграл. Двигайся дальше. Голы, в которых я не допускал очевидной ошибки, вероятно, были теми, о которых я думал больше, потому что тогда я мог бы спросить, Почему это произошло? Достаточно ли я прикрывал углы? Какой была моя исходная позиция? Должен ли я был крикнуть своим центральным защитникам, чтобы они вытесняли того парня во фланг? Каждый сценарий на поле — это тот, из которого ты можешь извлечь урок, но ни один из них не стоит того, чтобы корить себя за это.
Я должен быть честен. За исключением моей игры против «Шеффилд Уэнсдей» в сезоне 1998/99, где контекст был тревожным из-за чувства уязвимости в целом, я ни на миллиметр не волновался, когда садился в лужу. Ну заброшу я мяч в сетку, что с того? Одна из таких вот ситуаций. Это была моя версия философии Бо Юханссона. Бо вошел в мою жизнь в 1996 году, на относительно позднем этапе моей карьеры, и выразил словами то, что я всегда чувствовал внутри. Прими тот факт, что порой случается худшее, и сконцентрируйся на том, чтобы делать всё, что в твоих силах.
Вратарская работа заключается в предотвращении. В конечном счете, предотвращая попадание мяча в сетку ворот, но также предотвращая сценарии, при которых может случиться гол. Правильная команда защитнику может быть превентивным и, следовательно, хорошим приемом вратаря. Отбивать мяч куда подальше, чтобы выиграть время для перестройки своей команды — это тоже может быть хорошим вратарским приемом.
Не имеет значения, как ты не позволишь мячу попасть в твои ворота. Он попадет тебе в лицо, в голень, в плечо и не залетит в сетку: прекрасно. Существует огромный набор стереотипов о том, как все должно быть, и когда эксперты высказывают их — «О, он использовал там свои ноги», «Боже мой, он отбил не той рукой», «Хм, это был неординарный сейв» — я съеживаюсь.
У меня никогда не было желания быть тренером вратарей. Но если бы я был одним из них, я бы начал с индивидуальности. Какой ты вратарь? Каким вратарем ты хочешь быть? Каким вратарем ты должен быть в команде? Какова твоя личность? Да, есть основы: базовые навыки, которыми должны обладать все голкиперы, которые требуют упражнений, которые должны выполнять все голкиперы. Но это тренировка, а не коучинг, и я прихожу в отчаяние от всех этих конвейерных сессий, которые, как я вижу, приходится проходить вратарям.
У тренера вратарей может быть группа из шести или семи вратарей, все разного роста, веса, с разными сильными сторонами, психологическим складом, происхождением. Тренер должен создать пространство, чтобы относиться к ним как к разным личностям, которыми они и являются, и работать индивидуально, один на один. Очевидно, что помогает, если вратари в группе соответствуют стилю игры своей команды. За это отвечает отдел подбора персонала и (для более молодых) академия. Слишком часто клубы в конечном итоге получают набор отличных друг от друга вратарей, у которых мало чего общего. Их приобрели или развивали клубы, не задумываясь о том, какой тип вратаря им на самом деле нужен.
Я рассказывал вам о моем наставнике Йоргене Хенриксене и его идее о том, что вратари должны выполнять свою техническую работу в свободное время и во время тренировок делать все то же самое, что и полевые игроки. Я считаю, что такой подход необходим. Подумайте также о том, что я сказал относительно травм, которые вратарь получает за карьеру. Специальная тренировка вратарей является физически тяжелой и должна быть сведена к минимуму, потому что вы же не хотите увеличивать нагрузку на вратарский организм.
Я рассказал об этом Касперу. Под специфическими тренировками я подразумеваю все те упражнения, в которых ты прыгаешь за мячами: чем больше ты совершаешь таких прыжков, тем быстрее наступает завершение карьеры. Даже быстрое упражнение, состоящее из двадцати прыжков влево, а затем двадцати вправо, означает сорок прыжков, сорок сильных ударов корпусом, и если ты будешь делать это каждую тренировку, то в итоге получишь 160 таких ударов в неделю, что в сумме составит от 6000 до 7000 в течение года. Мы, вратари, большие ребята, и каждое из этих воздействий является серьезным, поэтому, если в них нет необходимости — то есть они совершаются не во время матчей, — тогда я не вижу смысла.
Как я уже говорил, физическая подготовка помогает концентрации, поэтому вратарю пойдет на пользу вся подготовительная работа полевых игроков. Решения требуют понимания игры, поэтому вратарю также пригодятся тактические упражнения полевых игроков. Хорошо владеть ногами никогда не было так важно, поэтому есть очевидный плюс в том, чтобы участвовать в упражнениях по владению мячом и играх с маленькими составами. Если нападающие практикуют переступы, отлично, почему бы не присоединиться? Смена направления и оттачивание работы ног — они тебе тоже помогут. Коммуникация? Опять же, она улучшается по мере того, как больше времени ты проводишь с группой.
Йорген тренировал меня именно так, как и следовало тренировать с самого первого дня. Это заняло полтора года, но я привез его с собой из «Видовре» в «Брондбю» и позже сражался изо всех сил, чтобы заполучить для него место в сборной Дании. Наша совместная работа включала в себя две-три тренировки в неделю, на которых мы отрабатывали такие приемы Рихарда Мёллера Нильсена, как ловля и броски — те азы, которые тебе просто необходимо повторять снова и снова — и мелкие технические детали. У него никогда не было никаких длительных прыжковых тренировок. Подумайте о лучших игроках в гольф. Вы не увидите их на поле, где они пять часов подряд будут бить начальные сильные удары. Они тратят свое время на толкание мяча к лунке и оттачивание, на отработку фейдов, оттяжек и вращений. Они работают над своими короткими розыгрышами и совершенствуют свою технику.
Многое из того, что сделало меня таким, пришло от Йоргена. Мышление «Я лучший». Игры разума проецирования высокомерия, чтобы обескуражить соперника. Йорген работал над важным вопросом: «Что ты знаешь?» Мы перемещались по штрафной площадке, он с мячом, я прикрывал свои ворота. Если бы я смог забрать у него мяч — отлично, но более важным было убедиться, что он не сможет забить. Если он сумел отвоевать себе сантиметров 15 пространства для удара, он легко отправлял мяч в сетку. Двигайся, двигайся. Прикрывай, прикрывай, прикрывай. Затем он ставил ногу на мяч, и я должен был не оборачиваясь точно сказать ему, где находятся мои штанги. Я дотрагивался до места на траве: «Вот моя правая штанга», затем шел и дотрагивался до другого: «а вот моя левая». Он сказал: «Правильно!» или «Промазал». Таким образом, я научился всегда знать, где находятся мои штанги.
У нас было еще одно упражнение, которое он назвал «Удлинитель руки». Я просто отбивал мяч кулаком. Кулаком — но так называемой не той руки. На самом деле, не существует такой вещи, как «не та рука», которой можно отбить мяч (или, если уж на то пошло, совершить сейв). Принято считать, что нужно использовать ближайшую к мячу руку, в то время как на самом деле использование другой руки может увеличить досягаемость. Попробуйте. Вытяните левую руку горизонтально и представьте, что тянетесь за мячом. Затем вытяните другую руку и дотянитесь ею. Вы обнаружите, что ваше тело естественным образом позволяет ему продвинуться немного дальше. Благодаря Йоргену я узнал об этом — и о том, что дистанция при отбивании рукой мяча практически не зависит от силы. Речь идет об использовании инерции мяча и придании ему помощи на его пути. При правильном выборе времени и техники можно без усилий отбить мяч метров на 25.
Психология? Вратарь больше всего похож на нападающего. Мы выполняем ту же работу, по сути, только в обратном направлении. Мы — игроки, которые делают разницу. От нас зависит будут ли забиты голы. Многие составляющие одинаковы: ожидание, ощущение того, что ты отделен от действия, но в то же время являешься его частью, необходимость оживать в ключевые моменты. Терпение, концентрация, острота ума — вот что тебе необходимо. Точно так же, как нападающий должен продолжать совершать правильные забеги и занимать правильные позиции, пока мяч, наконец, не окажется перед воротами, так и вратарь должен прикрывать, прикрывать, двигаться, двигаться, ждать, ждать, ждать — пока не придет время совершать сейв.
Если ты играешь в полузащите или обороне и у тебя плохая игра, один из способов избежать этого — просто стараться усерднее. Дальше бежать, делать больше подкатов, выигрывать верховые дуэли. Но если ты вратарь или нападающий, ты не можете просто «стараться усерднее», ты не можешь заставить себя включиться в игру. Это сделало бы тебя еще хуже, слишком маниакальным; ты бы выбил из колеи свою команду. Ты находишься в положении, когда задаешь тон: спросите любого защитника, кого бы он предпочел видеть — лучшего вратаря позади себя или лучшего полузащитника перед собой, и он выберет вратаря. И спросите, кого бы они предпочли в качестве голкипера — сумасшедшего горлопана или тихого — они выберут громкого.
Еще одна особенность менталитета: на тренировках я ненавидел, когда люди сновали по моей территории. Забрасывать мячи в мои ворота в шутку, пачкать штанги, оставлять манишки возле них. Я все это ненавидел. Какова твоя работа как вратаря? Она делается для того, чтобы твоя священная область ворот оставалась чистой. Это была психологическая штука, визуальная штука — я вообще не хотел видеть мяч в своих воротах. Психологически я хотел, чтобы они всегда были нетронутыми. День матча ничем не отличался. Я ничего не клал в свои ворота. Я брал с собой полотенце, но всегда бросал его на траву за сеткой ворот. Никогда не в сетку, как, я вижу, делают некоторые вратари. Визуально я ненавидел это. Ты четко ставишь перед собой цель показать миру, кто ты есть. И твоим соперникам тоже: Сегодня сюда ничего не залетит.
Должно быть, было приятно быть Дэвидом Симэном, обладать спокойствием Дэвида, но можно пожелать миллион вещей; я счастлив быть самим собой. Когда карьера заканчивается, ты должен оглянуться на нее в целом, на то, какой общий результат у тебя был. В этом отношении у меня нет никаких претензий.
Я никогда не оценивал себя когда сам играл и думаю, что, в целом, то, что ты делал вчера, стоит гораздо меньше твоего внимания, чем то, что ты собираешься делать завтра и сегодня. Но порой то, чего я достиг, неожиданно достигает цели. Недавно я прослушал разговор между Лаурой и ее дочерью Лолой. Лаура говорила Лоле избегать плаксивых и зависимых мужчин и что лучшие партнеры — это парни, которые не умеют петь и танцевать, которые сами справляются со своими делами и чувствуют себя комфортно в собственной шкуре. Лола сказала: «Да, но для Петера это нормально — он в чем-то был лучшим в мире». Это был первый раз, когда я по-настоящему осознал, что я «лучший» на личном уровне.
В течение многих лет люди говорили мне: «Ты лучший», «Ты был лучшим», и всегда было: «Да, да, спасибо». Но, услышав это от Лолы, я впервые задумался об этом с человеческой точки зрения. Человек, которого зрители «Матча дня» признали «лучшим вратарем Премьер–лиги в истории» (награда, которая, кстати, действительно что-то значила) или которого объявили «Легендой ФИФА» — это был и остается не просто игроком Петером Шмейхелем, но Петером человеком. Это... я.
Одна из причин написания этой книги — попытаться ответить на вопрос почему? Почему я? Почему не кто-то другой? Я был талантлив, но многие люди талантливы; талант сам по себе не имеет значения.
Я думаю, что один ингредиент, общий для всех людей, достигших самой вершины чего-либо, заключается в том, что у них другой образ мышления. Прошло восемнадцать лет с тех пор, как я играл в последний раз, и это долгий период «гражданской жизни». Ты общаешься, ходишь на званые ужины и слышишь, на что жалуются люди, и очень часто я ловлю себя на мысли, Я просто не понимаю этого. Наличие другого набора приоритетов, другого образа мышления выделяет человека из толпы. Начнем с того, что вратари все разные. Разница в позиции может быть источником силы.
После того, как я покинул «Манчестер Юнайтед», они сказали, что я незаменим. Конечно, это было неправдой. Я конечно же был заменим — просто Ферги потребовалось гораздо больше времени, чем следовало бы, чтобы завербовать Эдвина ван дер Сара. Когда он в конце концов это сделал, я сыграл свою роль в этом переходе.
Ферги рассматривал возможность подписания контракта с Эдвином в 1999 году, но вместо него выбрал Марка Боснича. Эдвин перешел в «Ювентус», и к тому времени, когда он пришел в английский футбол в 2001 году, у «Манчестер Юнайтед» был Бартез, а Эдвин подписал контракт с «Фулхэмом». В 2005 году я оказался рядом с Ферги на ужине в его честь, посвященном сбору денег для благотворительной организации Nordoff–Robbins, занимающейся музыкальной терапией. Тогда его вратарем был Тим Ховард и это не работало. Не тот стиль. Ховард был великолепен в «Эвертоне» и легендой сборной США, но он относился к категории реагирующих вратарей. Он предпочитал оставаться на линии. Я сказал Ферги: «Я не понимаю, почему вы не поменяете вратаря», — и упомянул Ван дер Сара. Подпишите его, сказал я, и вся защита сможет подняться выше. Ферги сказал: «Ах, но он слишком стар».
Правда, что Эдвин приближался к своему тридцатипятилетию, но он был в отличной форме, и я сказал Ферги: «Послушайте, если вы подпишете с ним контракт, Эдвин даст вам два-три года, чтобы найти следующего вратаря». Ферги сказал: «Хм, я никогда не смотрел на это под таким углом».
Эдвин был идеальным вратарем для «Манчестер Юнайтед». У нас противоположные личности, но схожие стили. Мы контролировали всю штрафную и быстро изменяли ход игры, отдавая мяч на 30, 40, 50 метров, чтобы вывести команду в атаку. Именно такие вратари и нужны «Манчестер Юнайтед». Ферги какое-то время смотрел на Оли Кана, но, на мой взгляд, Оли не «подошел» бы команде. Оли обладал исключительной реакцией и недюжинной храбростью и был вратарем высочайшего класса, но играл в другом стиле. Он не ловил мяч, а отбивал его руками куда подальше; он не выходил на прострелы; он не выталкивал вперед своих защитников; он оставался на своей линии.
Джиджи Буффон — один из величайших игроков всех времен, но еще один, чей стиль не подходит для того, как, по моему мнению, должен играть «Манчестер Юнайтед»: Буффон совершает невероятные сейвы и обладает потрясающим менталитетом, но также является реагирующим вратарем. Если вы хотите играть так, как «Манчестер Юнайтед» играл с 1991 по 1999 год или с 2005 по 2011 год, тогда наймите кого-нибудь вроде меня, или Эдвина, или Эдерсона, или Мануэля Нойера. Если вы хотите играть так, как Жозе Моуринью, тогда я не ваш парень; Эдвин и Эдерсон — не ваши ребята. Тогда вам следует выбрать Де Хеа, Буффона или Яна Облака.
Моим первым героем-вратарем был Зепп Майер. Когда я рос, количество футбольных передач по датскому телевидению было ограничено, и чемпионат мира 1974 года, который широко транслировали, казался невероятным развлечением. Я видел мюнхенскую «Баварию» в финале Кубка чемпионов, где мои глаза были прикованы к их голкиперу, этому большому парню в широких шортах и с невозмутимыми манерами. Я думал, он действительно классный. Я начал болеть за Германию, потому что сборная Дании никогда не участвовала в турнирах, а в 1974 году я полюбил их сборную: Франц Беккенбауэр, Герд Мюллер, Пауль Брайтнер — и Майер, конечно. Я также болел за Швецию, потому что по нашему телевидению показывали сводки шведских спортивных новостей. Ронни Хелльстрём, вратарь сборной Швеции в 74-м году, был еще одним моим героем.
По мере того как количество футбола на датских каналах росло, мы стали смотреть больше матчей из Англии, и мне понравились британские вратари. Питер Шилтон выделялся на общем фоне. Казалось невозможным пустить мяч мимо него. Он выиграл Кубок чемпионов и Первый дивизион с «Ноттингем Форест» — кому такое под силу? У «Манчестер Юнайтед» был Гэри Бейли, и он казался подходил команде: копна светлых волос, внушительное телосложение. В моей команде был вратарь, похожий на меня! Я боготворил Бейли.
Позже среди моих фаворитов был Жан-Мари Пфафф, потому что он играл за мюнхенскую «Баварию», а «Бавария» мне очень нравилась. Я думал, что Дино Дзофф был с другой планеты. Я восхищался Яном Томашевски — любимцем моего отца, конечно — и восхищался его подвигами в матче против сборной Англии в 1973 году. Я обожал Тони Шумахера. Боже мой, я думал, что он был великолепен. Я не носил вратарских перчаток, пока мне не исполнилось семнадцать или восемнадцать, и, кстати, я уже играл во взрослый футбол, но когда я был в «Брондбю», я подписал контракт с Reusch, легендарным немецким производителем вратарских перчаток. Это была одна из моих первых маленьких побед в плане того, что я вырвался из-под контроля Пера Бьеррегора, потому что он хотел, чтобы я носил Uhlsport, с которым у «Брондбю» был контракт. Но Reusch был лучшим, и Шумахер носил Reusch, как и Майер.
Во время чемпионата Европы 1988 года Гебхард Ройш, владелец компании, появился в отеле сборной Дании, чтобы повидаться со мной. Он привел с собой Шумахера, и Тони говорил мне что-то вроде: «Мы знаем, что ты один из перспективных вратарей в Европе, мы не спускаем с тебя глаз». Я познакомился с ним поближе и гордился этим фактом.
Повзрослев, Каспер реально восхищался Икером Касильясом и использовал его как источник вдохновения, и в этом была приятная симметрия, потому что Касильяс сказал, что рос, подражая мне. Одним вратарем, игру которого я хотел бы посмотреть, был Лев Яшин. У него была невероятная личная история: он прожил тяжелую юность, с двенадцати лет работая на заводе. Он был крепок как орешек и, по-видимому, намного опередил свое время. Но существует очень мало видеоматериалов о его карьере в Советском Союзе. Жаль, что я не видел как он играет.
Как вратарю №1, тебя не должно волновать, кто вратарь №2. Ты должен быть достаточно силен, чтобы позаботиться о себе, кто бы ни стоял за тобой, и я никогда не был поклонником групповых тренировок вратарей, где №1, №2, №3 и вратари из молодежки работают вместе. Это была еще одна особенность менталитета. Когда я был на поле, играл, я был один, дело было только во мне. Поэтому, когда я проходил специализированную вратарскую подготовку, я хотел, чтобы и это касалось только меня. Но быть хорошим №2 (и вербовать его) — это целое искусство. Раймонд Ван дер Гоув был идеальным №2. Конечно, он хотел играть, но он был счастлив поддерживать меня. Он знал, что Ферги предоставит ему достаточно игр за сезон, и делал все так, чтобы быть готовым и хорошо играть в этих матчах. В раздевалке он был общительным и позитивным, и он был одним из лучших инструкторов, самый подготовленный парень, которого я когда-либо видел.
Недолгое время я был №2 в сборной Дании. Я совершенно ненавидел это. В определенных командах — но не в «Юнайтед» — у меня были очень плохие №2, те, кто создает атмосферу вокруг клуба, кто стонет и жалуется на то, что они дескать должны играть. Лес Сили был еще одним великим №2 в «Юнайтед», но когда пришел Тони Котон, я не был в нем уверен. Как он справится, недоумевал я. Он сам был таким хорошим вратарем, и я подумал: Как такой парень может отойти на второй план? Но потом ты знакомились с Тони поближе, чтобы оценить его личность: он настоящий бывалый, который понимает футбол, с которым приятно находиться рядом и который может справиться с человеческими ситуациями. Эти качества позже сделали его блестящим тренером вратарей.
Мой совет молодым вратарям таков: вы должны найти свою индивидуальность. Кто вы? Что вы приносите в мир, в игру? Потом нужно работать над этим. И продолжать работать, работать и работать. Потому что вратари — это ребята в командах, которые работают усерднее всех, которым нужно быть самыми безупречными в своей технике и приобретать самый сложный набор качеств.
То, что мой сын занялся тем же делом, было очень полезно для ответа на вопрос почему я. Наблюдая за тем, как Каспер проходит свой путь, я размышлял о своем. Конечно, Каспер наблюдал за мной с раннего возраста и перенял кое-что из моей игры, но он также дитя эпохи YouTube, который в детстве всегда смотрел видео-нарезки с разными вратарями, поэтому он черпал вдохновение и у других — и из всего этого выковал личность, которая во многом является его собственной.
У него не такой менталитет, как у меня. Я думаю, что он один из самых психологически сильных игроков Премьер-лиги в истории. Сколько ошибок он когда-либо совершил? Не особо много. У него невероятная способность концентрироваться, именно поэтому он смог играть в команде сезона 2015/16 с глубоким блоком и сверхвысокими ставками и постоянно справляться с попадающими в его штрафную мячами. Он создал платформу, на которой он может выступать на самом высоком уровне, преодолевая при этом самое большое препятствие, с которым только можно столкнуться в молодости: наличие знаменитого отца, который выполнял ту же работу, что и он.
С самого начала я ненавидел, когда люди сравнивали нас. Когда они это делают, я чувствую себя беспомощным, как будто ему приходится что-то терпеть только потому, что я его отец. Однажды, когда мы играли в гольф — чем мы очень дорожим, потому что нам не часто удается делать это вместе — мы были на поле для гольфа, когда один очень приятный пожилой мужчина, подошел к нам и сказал мне: «Мистер Шмейхель, я наблюдал за вами всю свою жизнь и вы лучший вратарь, которого я когда-либо видел. Я большой поклонник "Манчестер Юнайтед". Огромное, большое, громадное вам спасибо».
Это было довольно мило.
А потом посмотрел на Каспера. «А ты, молодой человек. Ты тоже неплох. На самом деле, ты очень даже хорош. Но ты никогда не будешь так же хорош, как твой отец».
Серьёзно?!
Что за глупости. Этот парень был очень вежлив, но я ничего не мог с собой поделать.
— О чем, ****, вы говорите? Почему вы говорите такое? Как это поможет? — закричал я.
На это у меня было две причины. Во-первых, это очень задело меня лично. Это было настолько оскорбительно — говорить моему сыну то, что сказал этот парень. И во-вторых, я намеренно наехал на него, потому что мне нужно было кое что показать Касперу: Я прикрою тебя, я не куплюсь на все это. Потому что я, конечно, и не купился.
Ему пришлось жить с этой чепухой. Он выигрывает лигу, люди упоминают меня. Он попадает в Лигу чемпионов, и вопросы касаются меня и 1999 года. На чемпионате мира в России он проявил исключительность, помогая сборной Дании выйти во второй раунд и отбив три пенальти, когда они уступили Хорватии после серии пенальти. Если бы Дания прошла, они, возможно, прошли бы весь путь до финала, и он был бы признан одним из лучших в мире.
За то, кем он является. Независимо от того, что я его отец, я бы сказал вам, что он один из сильнейших вратарей, которых я когда-либо видел.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
