Величайшая Серена Уильямс уходит из тенниса. Вот ее эссе о величии, наследии и желании завести второго ребенка
Кавер-стори Vogue.
Серена Уильямс пришла в профессиональный теннис в 14 лет – отец не хотел, чтобы дочери выступали на юниорском уровне. Первый «Большой шлем» Серена выиграла в 17. Через полтора месяца ей исполнится 41, и этот сезон – за который она пока что провела три матча, – судя по всему, станет для нее последним в туре.
В понедельник она выиграла первый матч за 14 месяцев, после которого высказалась о продолжении карьеры: «Думаю, есть свет в конце тоннеля. Не знаю, я к нему приближаюсь... Жду не дождусь, когда доберусь до этого света».
На следующий день в Vogue вышло эссе, в котором чемпионка 23 «Больших шлемов» объяснила, почему вернулась в теннис после рождения дочери и почему готова уйти теперь, так и не побив рекорд Маргарет Корт.
***
«Сегодня утром мы с моей дочкой Олимпией, которой в этом месяце исполняется пять, ехали за новым паспортом перед поездкой в Европу. Мы сидим в машине, и она держит мой телефон с любимым образовательным приложением. Робот спрашивает: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» Она не знает, но я слышу ответ, который она шепчет в телефон. Она говорит: «Хочу быть старшей сестрой».
Олимпия часто об этом говорит, даже когда знает, что я слушаю.Иногда перед сном она молится Иегове (организация «Управленческий центр Свидетелей Иеговы в России» и 395 ее региональных филиалов признаны экстремистскими и запрещены на территории России – Sports.ru), чтобы у нее появилась сестренка. (Она совсем не хочет, чтобы был мальчик!) Я сама младшая из пяти сестер, и мои сестры – мои герои, поэтому я считаю, что должна прислушаться.
Поверьте, я бы ни за что не хотела выбирать между теннисом и семьей. Это несправедливо. Если бы я была парнем, я бы не писала это, потому что играла бы и выигрывала, пока моя жена занималась расширением нашей семьи. Может, я была бы как Том Брэди, будь у меня такая возможность. Не поймите меня неправильно: мне нравится быть женщиной, и я наслаждалась каждой секундой беременности Олимпией. Я была одной из тех надоедливых женщин, которые обожали быть беременными и работали до самой поездки в роддом, – хоть после этого и начались сложности. И я почти совершила невозможное: многие не знают, что я выиграла Australian Open-2017 на втором месяце беременности. Но в этом месяце (текст выйдет в сентябрьском номере Vogue – Sports.ru) мне исполняется 41 год, и надо что-то менять.
Мне никогда не нравилось слово «пенсия». Оно кажется несовременным. Я думаю об этом как о переходе, но хочу деликатно использовать слово, которое означает что-то очень конкретное и важное для некоторых людей. Возможно, лучшее описание того, на пороге чего я сейчас, – это эволюция. Я здесь, чтобы сказать, что перехожу от тенниса к другим важным для меня вещам. Несколько лет назад я тихо открыла венчурную фирму. Вскоре после этого я завела семью. Я хочу, чтобы она стала больше.
Но я не хотела признаваться ни себе, ни кому-то еще, что мне пора оставить теннис. Мы с Алексисом, моим мужем, об этом почти не говорили, это в каком-то смысле запретная тема. Я не могу поговорить об этом даже с родителями. Как будто, пока не скажешь вслух, этого нет. Когда я об этом говорю, у меня неприятный комок в горле, и я начинаю плакать. Единственный человек, с которым я это обсуждала, – мой психолог!
Чего я не собираюсь делать, так это приукрашивать. Я знаю, что многие с радостью ждут завершения карьеры, и очень хотела бы чувствовать себя так же. Эшли Барти была №1, когда ушла из спорта в марте этого года, и я верю, что она была готова двигаться дальше. Каролин Возняцки, одна из моих лучших подруг, испытала облегчение, когда ушла в 2020-м.
Похвально, что у них такой подход, но буду честной. Меня эта тема не радует. Я знаю, что не принято так говорить, но мне очень больно. Я представить не могла ничего труднее. Я это ненавижу. Ненавижу, что пришлось оказаться на этом перепутье. Я постоянно говорю себе: «Как бы я хотела, чтобы все было легко, но это не так». Я разрываюсь: не хочу, чтобы все закончилось, но в то же время готова к тому, что ждет впереди.
Не знаю, смогу ли смотреть на этот журнал, когда он выйдет, зная, что это конец истории, которая началась в Комптоне с маленькой темнокожей девочки, которая просто хотела играть в теннис. Этот спорт столько мне дал. Я люблю побеждать. Люблю бороться. Люблю развлекать. Не уверена, что у всех игроков такой подход, но мне нравится делать шоу – развлекать каждую неделю. Одни из самых счастливых моментов моей жизни связаны с подтрибунным помещением в Мельбурне и выходом на арену Рода Лэйвера в наушниках. Я стараюсь сосредоточиться, и они заглушают шум, но я все равно чувствую энергию трибун. Вечерние матчи на стадионе Артура Эша. Эйс на сетболе.
Вся моя жизнь до этого момента была связана с теннисом. Папа говорит, что я впервые взяла ракетку в руки в три года, но я думаю, что еще раньше. Есть фото, где Винус везет меня в коляске по корту, а мне максимум полтора года. В отличие от Винус, которая всегда была спокойной и царственной, я никогда не умела сдерживать эмоции. Помню, как в детском саду я училась писать алфавит. У меня не получалось идеально, и я проплакала всю ночь. Это меня так злило. Я снова и снова стирала и переписывала эту букву «А», и мама разрешила мне не спать всю ночь, когда сестры были в постели. Я всегда была такой. Я хочу быть великой. Хочу быть идеальной. Я знаю, что совершенства не существует, но каким бы оно ни было в моем исполнении, я не хочу останавливаться, пока не добьюсь его.
Для меня в этом суть Серены: ждать от себя лучшего и доказывать, что люди ошибаются. Было столько матчей, которые я выиграла, потому что что-то меня разозлило или меня списали со счетов. Меня это мотивировало. Я построила карьеру на том, что нужно направлять гнев и негатив в нужное русло и превращать их во что-то хорошее. Моя сестра Винус однажды сказала, что когда люди говорят, что ты на что-то не способна, это значит, что это они на это неспособны. Но я смогла. И ты тоже сможешь.
Если вы смотрели «Короля Ричарда», то знаете, что в детстве я не очень хорошо играла в теннис. Я очень расстраивалась, когда на первых этапах не получала таких возможностей, как Винус, но это мне помогло. Заставило работать усерднее, превратив меня в жесткого бойца. Я ездила на турниры в качестве спарринг-партнерши Винус, и, если появлялось свободное место, я играла. Я ездила за ней по миру и наблюдала. Когда она проигрывала, я понимала почему и старалась не проигрывать так же.
Вот так я начала быстро подниматься в рейтинге – потому что извлекла уроки из поражений Винус, а не из своих собственных. Будто я тоже играла ее матчи. Я хорошо подражаю. В детстве я пыталась копировать Пита Сампраса. Мне нравилась Моника Селеш, потом я изучала ее стиль. Я смотрела, слушала, потом атаковала. Но если бы я не была в тени Винус, то никогда не стала бы такой, какая есть. Когда кто-то сказал, что я всего лишь младшая сестра, тогда я по-настоящему завелась.
С чемпионским кубком US Open 23 года назад
Я начала играть в теннис, чтобы выиграть US Open. Дальше этого я не заглядывала. А потом я просто продолжала побеждать. Помню, как обошла Мартину Хингис по титулам на «Больших шлемах». Потом Селеш. А потом сравнялась с Билли Джин Кинг, которая так меня вдохновляет, потому что первой выступала за гендерное равенство во всех видах спорта. Потом я превзошла Крис Эверт и Мартину Навратилову.
Некоторые говорят, что я не величайшая теннисистка всех времен, потому что не побила рекорд Маргарет Корт – 24 «Больших шлема», часть из которых она взяла до Открытой эры, начавшейся в 1968 году. Я бы солгала, если бы сказала, что не хочу побить этот рекорд. Разумеется, хочу. Но я не думаю об этом каждый день. Если я в финале «Большого шлема», тогда да, я думаю об этом рекорде. Может, я слишком много о нем думала, и это помешало.
На мой взгляд, у меня должно быть больше 30 «Больших шлемов». У меня были шансы после рождения дочери. Я прошла путь от кесарева сечения, от второй легочной эмболии до финала «Большого шлема». Я играла, пока кормила грудью. Играла во время послеродовой депрессии. Но я не выиграла. Должна была, хотела, могла. Я не показала себя так, как должна была или могла. Но я выиграла 23 раза, и это прекрасно. На самом деле это невероятно. Но сейчас, если мне приходится выбирать между теннисной карьерой и семьей, я выбираю последнюю.
В начале карьеры я никогда не думала о детях. Бывали моменты, когда я задумывалась, стоит ли вообще рожать детей в этом мире со всеми его проблемами. Я никогда не чувствовала себя уверенно или комфортно рядом с детьми и решила, что если у меня когда-нибудь появится ребенок, то будут люди, которые смогут заботиться о нем 24/7. Не буду врать – у меня действительно огромная поддержка. Но я тоже невероятно активно занимаюсь дочкой. Мой муж скажет, что даже слишком.
За пять лет Олимпия только один раз провела без меня сутки. В прошлом году, пока я восстанавливалась после травмы подколенного сухожилия, мне нужно забирать ее с занятий четыре-пять дней в неделю, и я всегда с нетерпением ждала, как она оживится, когда выйдет и увидит, что я ее жду. Во всем есть смысл. Я хочу научить ее завязывать шнурки, читать, рассказать, откуда берутся дети и кто такой Бог. Так же, как меня учила моя мама. Пока она растет, каждый месяц что-то меняется. В последнее время она любит смотреть передачи о выпечке и мы вместе готовим, это очень весело. Она любит игру «пол – это лава», где нужно всеми способами не касаться земли. Я люблю обустраивать свой спортзал, расставляя тренажеры как полосу препятствий. Что нравится ей, то нравится и мне.
Думаю, теннис по сравнению с этим всегда казался мне жертвой, хотя я и получала от него удовольствие. Когда ты моложе, ты видишь, как веселятся дети, и тебе тоже хочется, но ты знаешь, что должна быть на корте в надежде, что однажды все это окупится. Меня сильно подталкивали родители. Сейчас многие родители говорят: «Пусть дети делают что хотят!» Но не это привело меня туда, где я сейчас. В детстве я не бунтовала. Я много работала и следовала правилам. Я хочу подтолкнуть Олимпию – не в теннисе, а во всем, что ее заинтересует. Но я не хочу давить слишком сильно. Я все еще в поисках баланса.
В моей собственной жизни чаша весов постепенно склоняется в сторону Serena Ventures. Я всегда говорю, что я как губка: ночью ложусь спать и все из себя выжимаю, чтобы на следующий день впитать как можно больше новой информации. Каждое утро я с таким удовольствием спускаюсь в свой офис, открываю зум и начинаю изучать компании, в которые мы можем инвестировать.
Мы небольшая, но растущая фирма из шести человек, разбросанных между Флоридой, где я в основном живу, Техасом и Калифорнией. Я начала инвестировать девять лет назад и просто влюбилась в работу с компаниями на начальных этапах, будь то финансирование идеи или продукта, в который она превратилась. Я выписала один из первых чеков для MasterClass (образовательная платформа, где курсы ведут знаменитости, в прошлом году была оценена в $2.75 млрд – Sports.ru). Это один из 16 стартапов, стоящих больше миллиарда долларов, в которые вложилась Serena Ventures, наряду с Tonal, Impossible Foods, Noom, Esusu и другими.
В этом году мы привлекли $111 млн внешнего финансирования. 78% нашего портфеля – это компании, созданные женщинами и представителями расовых меньшинств, потому что мы такие. С другой стороны, мой муж – белый, и для меня важно охватить всех. Serena Ventures была полностью женским бизнесом до недавнего времени, когда мы взяли на работу первого парня – разнообразие кадров!
Несколько лет назад я была на конференции, организованной JPMorgan Chase, и присутствовала при разговоре Джейми Даймона и Кэрин Сейдман-Беккер, главы охранной компании Clear. Кэрин объяснила, что женщины получают меньше 2% всех венчурных инвестиций. Я решила, что она оговорилась. Я подумала: не может быть, чтобы 98% этого капитала доставалось мужчинам. После я подошла к ней, и она это подтвердила. Тогда я поняла, что кому-то вроде меня нужно начать выписывать большие чеки.
Иногда подобное притягивает подобное. Мужчины выписывают большие чеки мужчинам, и, чтобы изменить ситуацию, такие, как я, должны давать деньги друг другу. Я очень благодарна Кэрин, Шерил Сэндберг (экс-COO Meta, признанной в России экстремистской организацией, и одна из самых влиятельных людей мира по версии Time – Sports.ru) и другим женщинам, которые были моими наставницами. Очень важно, чтобы рядом были женщины, которые верят в тебя и подталкивают мыслить шире и делать больше.
Последний год мы с Алексисом пытаемся завести еще одного ребенка, и недавно врач сообщил нам информацию, которая меня успокоила и дала понять, что когда бы мы ни были готовы, у нас может появиться еще один член семьи. Я точно не хочу снова забеременеть, будучи спортсменкой. Или я на 100% в теннисе или на 100% нет.
Этой весной мне впервые за семь месяцев захотелось вернуться на корт. Я поговорила со своим другом Тайгером Вудсом и спросила карьерного совета. Я сказала: «Я не знаю, что делать. Я думаю, что с ней покончено, но, может, и нет». Он ответил: «Что, если ты просто дашь себе две недели? Без обязательств. Две недели просто выходи на корт каждый день, выкладывайся по полной, а там посмотришь». Я сказала: «Ладно, думаю, я могу». И не стала этого делать. Но через месяц попробовала. И это было волшебное чувство – снова взять в руки ракетку. И у меня хорошо получалось. Правда хорошо. Я раздумывала, играть ли «Уимблдон», а потом US Open. Как я уже говорила, вся эта эволюция нелегко мне далась.
Я не очень люблю думать о своем наследии. Меня часто о нем спрашивают, и я все время не знаю, что ответить. Но мне бы хотелось думать, что благодаря открывшимся передо мной возможностям спортсменки чувствуют, что на корте могут быть самими собой. Играть агрессивно и сжимать кулаки. Быть сильными и в то же время красивыми. Носить что хотят, говорить что хотят, надирать задницы и этим гордиться.
За свою карьеру я совершила много ошибок. Ошибки – это опыт, и я это принимаю. Я далека от совершенства, но выслушала немало критики, и мне хотелось бы думать, что как профессиональная теннисистка я прошла через трудные времена, чтобы следующему поколению было легче. Надеюсь, с годами меня начнут считать символом чего-то большего, чем теннис. Я восхищаюсь Билли Джин, потому что она вышла за рамки своего вида спорта. Я бы хотела, чтобы так и было: Серена – вот такая и такая, она была великой теннисисткой и выиграла эти «Шлемы».
К сожалению, я не была готова выиграть «Уимблдон» в этом году. И я не знаю, буду ли готова выиграть в Нью-Йорке. Но я постараюсь. И турниры перед US Open будут классными. Я знаю, что болельщики представляют, что я могла бы сравняться с Маргарет в Лондоне, потом побить ее рекорд в Нью-Йорке, а потом на церемонии награждения сказать: «До новых встреч!» Я это понимаю. Это было бы красиво. Но я не жду какого-то торжественного заключительного момента на корте. Я ужасно умею прощаться, хуже некуда. Но, пожалуйста, знайте, что я благодарна вам больше, чем вообще смогу выразить словами. Вы привели меня к стольким победам и стольким трофеям. Я буду скучать по той версии себя, по той девушке, которая играла в теннис.
И я буду скучать по вам».
Серена – Свидетель Иеговы. Поэтому она не праздновала даже день рождения дочери
Подписывайтесь на наш телеграм о теннисе
Фото: instagram.com/voguemagazine, serenawilliams
Вся суть Серены в одном предложении. Если не удается перебить достижение, то надо принизить его значимость.
Вот карма настигла за лицемерие, поэтому она и не смогла добрать эти 2 шлема, хотя все было в ее руках не единожды.
В чем её величие по мнению автора? В тоннах сожранных анаболиков?
Ну, а проводить параллели между танцами и внешней политикой - это вообще детский сад. Танцующие африканки с белыми как-то помешали Франции бомбить страны ближнего востока?
Ах да, там демократические бомбы. Этадругое
То ли троллей подвезли (скорее всего), то ли мозгов не довезли...
Когда он становится великим лишь благодаря фарме - нет никакого желания воздавать такому спортсмену почести.
Wada так вообще были максимально снисходительны к сёстрам Уильямс и на многое закрывали глаза. Это нашим спортсменам мельдоний нельзя, а таким, как эти можно любой ништяк хавать ложками.