21 августа 2020, 20:13 19 мин.

Питер Крауч. «Я, Робот: Как стать футболистом 2»: Еда

Автор

188

***

Футболисты — существа привычки. Перед каждой игрой за «Шпоры», Гарет Бэйл всегда ест одну и ту же еду: бобы на тосте. Я смотрел за ним, а напротив меня самого стояла большая тарелка простой пасты с курицей, как и у всех остальных в команде, и я сказал про себя: это же не даст ему энергии, необходимой для игры на этом уровне. Два часа спустя он как паровоз носился по всему полю, работая с первой до последней минуты, проявляя так много динамизма, силы и скорости. В сороковой раз, когда он ускорился, пробегая мимо меня, я подумал, что, черт возьми, у него в этих бобах?

Казалось, что это тот вид еды, которую дают семилетним детям во время полдника в воскресенье, когда они еще совсем не отошли от обеда. Гарет, возможно, также ел спагетти в виде буковок или циферок. Тем не менее, он был настолько хорош и настолько постоянно выдающимся игроком на поле, что в моей голове что-то замкнуло, что все это было из-за бобов. Они, должно быть, были волшебными. Когда ты их выращиваешь, то из них, вероятно, растет большой бобовый стебель, который приведет тебя к неизведанной земле в небесах, в которой живет гигант, у которого в волосах лента Алисы.

Я ревновал. Гарет всегда с жадностью заглатывал свои бобы с очевидным удовольствием. Между тем, я чуть ли не силой заставлял себя есть свою пасту и цыпленка, отчасти потому что нам не позволяли поливать все это никаким из соусов и отчасти потому что я ел одну и ту же тарелку еды перед каждым из своих матчей в профессионалах к тому моменту. Были времена, когда у тебя ранний матч в субботу, который начинался в 12:30 дня, и тебе придется попытаться съесть все это на завтрак. Сидя там, в своем спортивном костюме, в принципе не очень голодный, чашка чая с одной стороны и гигантская тарелка со сбалансированным питанием, смотрящая на тебя. В некоторых редких случаях команда сжалится над тобой, и тебе позволят вместо этого съесть спагетти по-болонски. Ты когда-нибудь ел спагетти по-болонски до 9 утра в субботу? Лучший день недели, и ты начинаешь его самым духоразрушающим тусклым образом.

И именно Гарет взорвал мой разум и изменил мою игру. Мой обычный завтрак до начала матча в 15:00 был таким, какой может быть у студента с похмелья, одетого в домашний халат и смотрящего Футбольный Фокус: хлопья, тост с мармитом, чайник чая. В после-Бэйловый период я начал есть больше во время своих ранних завтраков — возможно, несколько яиц или даже немного фруктов — а затем Бэйл-естящий обед из волшебных бобов плюс йогурт и банан. Он провел семь лет в мадридском «Реале» и четырежды выигрывал Лигу чемпионов; восемь из моего множества лет я провел в «Стоке», который барахтался в середине таблицы Чемпионшипа. В одних бобах явно больше магии, чем в других.

В моей более поздней карьере, в дни матчей я завтракал вместе со старшими джентльменами по команде. Те, кто были папами всегда спускались в ресторан еще затемно, твой естественный будильник перепрошит навсегда. Те, у кого не было детей спускаются поесть в 11 утра и им до сих пор удается выглядеть более усталым. Вместе мы ставили галочку напротив одной из самых бессмысленных из всех футбольных традиций, перед обедом ходить вокруг автостоянки отеля, где некоторые упорные охотники за автографами выслеживали нас возле остановок автобусов, в то время как мы пытались избежать зрительного контакта. Это было похоже на игру в кошки-мышки в слоу-мо. А затем были бобы.

Игра двигается дальше разными способами. Все большее число игроков — веганы: Джермейн Дефо, Крис Смоллинг, Эктор Бельерин, Джек Уилшер. У меня есть чувство, что Джермейн может быть таким же веганом, как Пэм из сериала «Гевин и Стейси», которая была вегетарианцем, со значительным уровнем лакомств нерастительного происхождения, но он всегда любил маленькие преимущества и тенденции — первый игрок, который будет постоянно носить компрессионные колготки, в его доме установлен комплекс криотерапии и он один из первых, который нанял домашнего шеф-повара.

Наличие шеф-повара несколько лет назад было бы просто немыслимым. В одном со мною здании была парочка, когда я проводил свои первые дни в «Астон Вилле», но только потому, что я жил в отеле. Безыдейный, не в состоянии приготовить для себя, я большинство вечеров ел в мясном ресторане отеля Белфри. В проживании в отеле в те дни для одинокого мужчины виделся огромный смысл. Это дешевле, чем еда вне дома, качество еды будет отличным, и ты можешь с кем-то поговорить между очередной игрой в Xbox.

Мне повезло, что у меня есть Эбби по многим причинам, но не в последнюю очередь потому, что я могу повесить на нее заботу о здоровые. Она каждое утро будет делать полностью зеленый сок в блендере — огурец, шпинат, капуста, из всех тех вещей, которые никогда подадут в мясном ресторане отеля Белфри — и я еще за ней слижу остатки от него. Самый сложный план, который я придумал будучи одиноким мужчиной, был покупка впрок кучи замороженных блюд в торговом центре Кук, хотя в самом начале моего первого пребывания в «Портсмуте» я разделял по очереди готовку ужина с Шоном Дерри и Кортни Питтом, эдакий ранний прототип телепередачи «Званный ужин», который, в отличие от окончательной теле-версии, как правило, заканчивался серией пенальти по надувным воротам, стоявшим в моей гостиной.

По поводу хороших шеф-поваров слухами земля полнится. Футболисты не очень хорошо что-то открывают для себя. Они предпочитают, чтобы им все преподносили на тарелочке, не в последнюю очередь личности людей, которые собираются класть им что-то на тарелочку. Некоторые из сотрудников столовой на тренировочных базах впоследствии разработали прибыльную подработку — ужин на вынос. Спросите их с достаточной предосторожностью, перебей ставку любого из товарищей по команде, желающих также выйти на рынок, и они будут носить тебе еду по мере необходимости. Если ты не против поесть одну и ту же еду два раза за один день, и способен положить что-то в микроволновую печку на три минуты — а ведь не факт — то после обеда ты можешь отправиться домой с тренировочной базы с тарелкой, завернутой в фольгу. Это классический сигнал о том, что чья-то супруга в отъезде. Я сам так делал много раз. Это все равно, что попрощаться с мамой после Рождества: добрая женщина в свои пятьдесят обеспокоена тем, что хорошо оплачиваемый мужчина в его двадцать, живущий в крупном европейском городе не сможет найти ничего съедобного, чтобы поддержать в себе жизнь.

Моя игра с обедами изменилась из-за Бэйла, а моя игра с ужинами была откалибрована сборной Англии. Это было одно из величайших нововведений Свена, наряду с послематчевыми джем-сейшнами с участием его помощника Торда Грипа на аккордеоне: шеф-повар, всегда путешествующий с командой, и берущий на себя кухни каждого отеля, производя неслыханные кулинарные чудеса, такие как суши, свежая паста и салат-бар. Во время выездов со сборной Англии ты чувствовал себя как во время приятного континентального перерыва на выходные с небольшим количеством упражнений посередке.

У Свена были свои критики, но он понимал, что важно для игроков. Мы — мальчико-мужчины, но нам нравится иллюзия того, что с нами обращаются как со взрослыми. Хуанде Рамос в «Шпорах», напротив, пошел в другую сторону и запретил томатный кетчуп в столовой для игроков. Если тебя видели намазывающим масло на тост, то это было равносильно тому, как если бы ты только что закурил сигарету марки Бенсон и Хеджес. Я понимал это так, как если бы я перешел на диету, во время которой можно есть все что угодно и засовывал большие золотые кирпичи себе в рот. Не было ощущения, что один легкий мазок на одиночный кусок тоста из муки грубого помола как-то будет препятствовать моей игре. Запрет на кетчуп и масло просто антагонизировал мужчин, чьи дни были заняты бегом и сжиганием чрезмерного количества калорий; мой вес тела в тридцать семь отличался в пределах полу-килограмма моего веса в «КПР» в возрасте девятнадцати лет, хотя я бы и рад сказать, что мышечная масса, по-видимому, увеличилось. Ты, наверное, итак заметил.

То, что Хуанде не понимал — и это же относится и к Фабио Капелло, который в одно время пытался сделать тоже самое со сборной Англии — было то, что игроки ели тосты с маслом на завтрак у себя дома, а кетчуп — за ужином. За все созданные обиды и негодования, ему удалось лишь незначительно уменьшить потребление того, что его игроки ели в любом случае. Я говорю все это, даже не будучи огромным поклонником кетчупа. Мне было немного жаль Джанфранко Дзола и Тьерри Анри, когда они прибыли в Англию из Серии А и не могли понять, что это за странное красное вещество, которое люди льют поверх каждого блюда. Во Франции вкус еды исходит именно от еды. Тебе не нужно на нее лить смесь жидких помидоров, уксуса и сахара. Я сидел рядом с Джеймсом Макклином в столовой тренировочной базы в «Стоке» и смотрел c открытым ртом, как он наливал коричневый соус на все, что бы он ни ел — макаронные изделия, овощи, любое мясо. Я даже видел, как он капнул каплю на рисовый пудинг. Тем не менее, он был одним из сильнейших игроков в клубе. Для него это работало, так почему быть таким суровым по отношению его любви к соусам?

Тренды путешествуют с игроками. Таким же образом, как и сэр Уолтер Роли привез картофель обратно из Нового Света, то мне нравится думать, что Дэвид Платт, Пол Гаскойн и Пол Инс представили свежие пасту и песто Премьер-лиге по их возвращению из Италии. Это, казалось, не работает в другую сторону — я не мог представить, что Дзола или Анри приедут домой с рецептами пирога и чипсов — но на какое-то время это взорвало умы британских футболистов. Песто меня смутило. Когда мне сказали, что оно было сделано из измельченных кедровых орешков в моих мозгах вместо этого всколыхнулись изображения сосновых шишек. В первый раз я увидел это блюдо у иностранных парней в «Портсмуте» с использованием оливкового масла и я, возможно, действительно использовал слово «вау». Наша столовая была на военно-морской базе на базе королевских ВМС «Коллингвуд». Тебе подавали еду половниками на металлическом подносе. Среди карьерных моряков фраза extra virgin имела очень разные коннотации (прим.пер.: extra virgin в дословном переводе — экстра-девственница, но это понятие применяется в обозначении масла первого холодного отжима).

С тех грубых старых деньков футбольные столовые изменились до неузнаваемости. Лучшие из них выглядят, как настоящие рестораны. Ты бы с радостью заказал столик заранее и заплатил за то, чтобы поесть там. У «Шпор», что на Хотспур Уэй в Енфилде — просто чудо. Ты будешь возвращаться туда на секундочку в любое возможное время, хотя ты всегда должен ожидать какой-нибудь подкол в своей адрес от своих коллег игроков, когда будешь это делать, тем более, если ты работаешь в тренерском штабе. Тем не менее, большинство зарубежных игроков будет отвергать лучшее из того, что может предложить Великобритания в пользу чего-то, что их супруги сделают на скорую руку для них у себя дома. Они будут бросаться резкими выражениями с пренебрежением: «Я не могу это есть!» по поводу того же, во что я жадно вгрызусь и попрошу добавки. «Кэрол, я абсолютно восхищен тем, что ты сделала с этой сухой курицей...»

Существа привычки, есть определенные рестораны в каждом крупном британском городе, в которых зачастую будут обедать и ужинать все футболисты. Сан Карло на Кинг Стрит в Манчестере и еще один филиал на Темпл Стрит в Бирмингеме; китайский под названием Уингс на Линкольн Сквер в Манчестере, где, по ходу, работает негласное правило, согласно которому по крайней мере один футболист Премьер-лиги там всегда обедает. Ресторан управляется мистером Уингом, прекрасным парнем, который всегда позаботится о тебе. Один раз Уэйн Руни полностью снял ресторан на свой день рождения. На каком-то этапе празднования он и я спели по песне в караоке, поддерживаемые Гаретом Бэрри и Джо Хартом. Мы спели Flying Without Wings группы Westlife, несмотря на то, что сами буквально находились в Крыльях (прим.пер.: название ресторана переводится как Крылья, а песня, которую пели футболисты — Летая без крыльев), что может рассказать тебе кое-что еще о менталитете футболистов.

Там, где когда-то любимая еда футболиста была стейк и чипсы (белок плюс углеводы, возможно, немного гороха на гарнир ради приличия) теперь мы действительно глобализировались в наших кулинарных вкусах. У Рио Фердинанда есть итальянский ресторан под названием Россо. У Кларенса Зеедорфа есть Фингерс, не анатомическое заявление, а сеть японских закусочных. Пеп Гвардиола инвестировал в Тэст, закусочную высокого класса в Манчестере. Размер маленьких тарелок пропорционально контрастирует с ценой — это вопрос для большинства обычных людей, но не для футболистов, пытающихся привлечь внимание самого харизматичного тренера в современной игре.

В Лондоне есть почти 40 тыс. мест, в которых можно купить какую-нибудь еду. Футболисты предпочитают есть в одном из трех: Новиков в Мэйфэйр (японский наверху, итальянский внизу), Секси Фиш на Беркли Сквер и Нобу на Беркли Стрит. Вместе с баром Мэй Фэйр они образуют так называемый Золотой Ромб субботней ночи развлечения для звезд Премьер-лиги, независимо от того, живут они в столице или нет. Ты натолкнешься на некоторых парней из «Ливерпуля». «Я был в Лондоне на прошлой неделе». «О, да? И куда ты ходил?» «В Новиков. Высший класс».

Человек может попасть в Золотой Ромб, и он может забыть все, что все существует вне его пределов. По привычке, от страха, и из-за нежелания приключений, он всегда заканчивается одним и тем же блюдом: черной треской. Я не знаю, кто первым заказал ее, но теперь это должен сделать каждый. Как будто бы в меню нет ничего другого. Эбби и я больше не можем заказать это блюдо, несмотря на его вкусноту, потому что это стало тотемом стадного менталитета футболистов. Я даже не могу произнести его названия вслух не поежившись.

Японская кухня заменила итальянскую, которая, в свою очередь, заменила стейк-хаус. В этом есть смысл. Это здоровая пища, и ты можешь съесть кучу всего и в то же время способен двигаться на следующий день. Стандарт использования палочками также постоянно улучшается. Там, где когда-то был ужас, в настоящее время — базовый уровень компетентности. Я буду использовать палочки для еды в самом начале, хотя и с небольшой зависимостью от опусти-вниз-и-греби техники, и откажусь от них в пользу вилки только тогда, когда подойдет основное блюдо, и я понимаю, что я ем c такой медленной скоростью, что сжигаю больше калорий в попытке съесть, чем мне удается потреблять.

Основой насиженных мест — подписанное фото футболиста на стене, рука владельца вокруг его плеча, пустая тарелка спагетти перед ним. Сходите к Джованни в Кардиффе, где все еще можно найти выцветшие изображения пресыщенного Иана Раша с легкой глазурью соуса карбонара на его черных как смоль усах. Сделка понята обеими сторонами: ты делаешь фотографию, тем самым привлекая легко впечатлительных клиентов, а я даю тебе еду. Тридцать лет спустя счет чаще всего оплачивается игрой в Рулетку Кредитной Карты, когда карточка каждого игрока сидящего за столом будет помещена в ведро с шампанским и попросят официантку вытащить одну из них наугад. Напряжение в зале в этот момент находится на одном уровне с серией пенальти в главном кубковом соревновании. Буду ли я есть бесплатно, или я уйду с квитанцией за одиннадцать блюд из черной трески?

Наши манеры за столом были лучше, чем ты думаешь. Очень похожий на сварливого Фабио Капелло («У нас есть один час, чтобы посидеть вместе!») я часто призываю своих коллег-футболистов по ужину разместить свои мобильные телефоны в середине стола, с условием, что первый, кто прикоснется к своему телефону будет платить за всю еду. Это активно поощряет разговор и одновременно привносит славный элемент напряженности. Ты слышишь как звонит твой мобильник и видишь, как вспыхивает имя твоего агента на нем. Это может быть удивительный новый контракт, который он должен согласовать с тобой прямо в этот момент. Рискнешь ли ты и ответишь на него только для того, чтобы узнать, что он случайно нажал на звонок на телефоне, лежащим в его кармане? Еще один звонок. Это твоя супруга. В ярости, обидное сообщение на голосовую почту против счета в £800. И они еще говорят, что в футболе больше нет атмосферы.

Вратари, как правило, наименее грязные едоки. Они хорошо управляются со своими руками. Но всегда найдется один игрок, часто центральный защитник, который напротив ест, как будто ведет войну едой и заканчивает трапезу с кубиками овощей на своих бровях. Как знаток супа, я всегда буду есть надлежащей ложкой для супа, наклоняя миску от себя, когда его уровень будет слишком низок. Именно в таких мелочах человек себя и определяет, но в других областях я не могу поддерживать приличия. Когда тебе предлагается глоток вина по вкусу, я даже не уверен, чего же я ищу — некоторые признаки того, что оно забродило, или просто, что у него хороший вкус. То же самое и с походом к парикмахеру, который показывает тебе твой же затылок в зеркало в конце стрижки и говорит: «Да, это просто великолепно, приятель», даже если они выбреют на нем очертания гениталий, так что рутина, когда мне предлагают вино всегда одна и та же. Нос в стакан, похмуриться, два раза понюхать, небольшая пауза, кивок. «Да, это подойдет».

Перед недавней операцией я страдал от полипов в моих носовых каналах, которые на некоторое время полностью убили мое обоняние и вкус. Эбби и я вышли поужинать, подошел официант с вином, и мне в голову пришла цитата комика Майкла Макинтайра по поводу того, что его выбрали на главную роль в Bullshit Production (прим.пер.: что в переводе означает Производство Дерьма). В стакане могла находиться бомба-вонючка, но пока она не видна невооруженным глазом, я бы об этом и не узнал. И все же мне пришлось пройти через всю шараду, а Эбби при этом пыталась сохранить серьезное лицо. «Что думаешь об нем, Пит? Не отдает пробкой?» И я прохожу через все эти вздорные этапы, когда я просто хотел бы пожать плечами в стиле Партриджа, «Да лей ты уже, к чертям, приятель...»

Как всегда, зарубежные звезды впереди планеты всей. Когда мой старый друг Андрес Иньеста подписал контракт с «Виссел Кобе» из Японии, один из пунктов в его контракте гарантировал покупку клубом определенного количества бутылок вина собственного винного лейбла Иньесты, Бодега Иньеста. Его коллега блестящий распасовщик Андреа Пирло также имеет свой собственный виноградник, в то время как бывший полузащитник «Манчестер юнайтед» Андерсон пошел на один шаг дальше в мир агробизнеса и в настоящее время владеет 800 коровами. По слухам, он сказал своим товарищам по «Юнайтед», что когда их количество вырастет до 500 он закончит с футболом; надо отдать должное игроку, которого иногда критиковали за для его производительность и желание играть, что он он добился числа 800 и только потом ушел из футбола. Все, что он хотел сделать — это заниматься своей фермой, эдакий Алекс Джеймс (прим.пер.: басист британской группы Blur, который также живет на ферме, открыл сыроварню, написал об этом книгу и даже организовывает фермерские фестивали) Премьер-лиги.

Я всегда ужинал в шесть вечера, как правило, со своими детьми. Когда я упомянул об этом Фернандо Торресу, то он сказал мне, что он ходит ужинать в десять вечера. Он что, совсем не был голоден? Хитрость была в послеобеденном сне. Он не был голоден в шесть вечера, потому что в это время он только просыпался. Мне понравилось его мышление, и мне понравились те сцены, когда я отправился в Мадрид со «Шпорами» и увидел всех детей ужинающих со своими родителями в Торресово время. Я пытался перестроиться под эти сложные привычки, но смотреть как мои дети полдничают в шесть вечера еще больше прививало во мне чувство голода. К десяти вечера куда-то выходя я был либо измотанный, либо разбитым. Однажды я психанул и задержал чаепитие до восьми вечера, но это привело к обратным результатам, так как я больше выпил на пустой желудок и в конечном итоге домой пошел домой в девять вечера.

Когда английский игрок переходит в Испанию, Францию или Италию, он должен адаптироваться или голодать. Идти на ужин в шесть вечера, когда ничего в Мадриде или Барселоне еще не открыто. Дождаться до семи вечера, и ужинать в одиночестве. Ты начинаешь в десять вечера, а заканчиваешь к полуночи. Неудивительно, что континентальные завтраки настолько малы: ты же только что поел. В Великобритании ничего цивильного после одиннадцати вечера не найдешь. Единственный способ сидя что-то поесть после полуночи — присесть на автобусной остановке с чипсами и питой.

Эбби и я поехали в Париж и забыли перекалибровать наши желудки на французское время. Мы пошли ужинать в семь вечера и ели в тишине. Мы пошли в бар и пробыли там в течение двух часов, но никто кроме нас не пришел. Мы ушли в десять вечера, так как люди начали появляться в большом количестве. Мы перешли в клуб. Он был безлюден. Мы посидели некоторое время, выпили друг с другом, пока я не бросил несколько танцевальных па на пустом танцполе, а затем поднялся вверх по лестнице в 2 часа ночи, чтобы поймать такси домой. Снаружи была огромная очередь местных жителей, ожидающих входа. Поймать такси было самой простой вещью в мире, потому что они продолжали подъезжать и выпускать из себя людей, жаждущих поклубиться. Это было похоже на печальную старую свадьбу: угрюмо выпивать друг с другом, есть слишком быстро, желая, чтобы все это закончилось и чтобы мы могли лечь в постель. Говорят, что ты должен танцевать так, как будто никто не смотрит. Так у нас и выбора-то не было. Мы весь вечер опережали всех на два часа.

Становясь родителем ты меняешься в плане того, как ты ешь, как футболист. Из хорошей ресторанной еды уходит все удовольствие. Вместо этого это превращается в гонки: можно ли быстро проскочить основное блюдо, прежде чем любой из твоих детей начнет истерику? Забудь про закуски или десерт. Ты избавляешься от издержек везде, где только можешь и бежишь со всех ног за счетом. Если дети начинают ходить туда-сюда, то ты уже близок к концу. Ты молишься, что это своего рода место, где меню дублируется цветовой раскраской, которая также сработает и для некоторых футбольных команд, в которых я играл.

Лучший ужин года? Рождественский ужин со всем персоналом команды в столовой. Все вместе, все те, кого ты обычно не видишь — секретари, охранники, помощник агронома. Худший? Любой послематчевый ужин. Ты пьешь кофеиновые напитки перед игрой, жуешь кофеиновую жевательную резинку, мармеладки и заедаешь все это запеченными бобами Гарета Бэйла. После игры ты опустошаешь протеиновый коктейль от спонсора, две пиццы и куриные крылышки. Твои кишки в смятении. Они не знают, играют ли в три защитника или с либеро.

Я думаю об этих столовых, и на ум приходят розыгрыши. Самый королевский из них всех времен — передать солонку с отвинченной верхней крышкой. Это так просто, но так разрушительно для блюда жертвы. Мне безмерно больно, что в «Стоке» теперь незакручивающиеся крышки у солонок и перечниц. Я думаю о столовых, и вспоминаю и о нервах, тоже: как я школьником ходил на старые тренировочные поля «Шпор» на Милл Хилл, и так нервничал перед более старшими игроками молодежной команды, что просто сидел, примерзший к своему месту. У меня есть неизменная память о пении Гари Барлоу по радио о следах помады на его кофейной чашке, а я так нервничал, что не мог даже поднять свою собственную чашку кофе к губам. Я сидел там, ожидая, когда мне скажут, что делать, не в состоянии есть, не в состоянии стоять в очереди, чтобы получить пищу, чтобы поесть.

Я тоже думаю о Бруно Мартинс Инди в «Стоке», который приносил свою собственную пачку кофе и прятал ее за кофеваркой в комнате отдыха для игроков. Он сделал на ней наклейку со своим именем, как сознательно-экономный студент. Это был даже не шикарный кофе, вообще не молотый и даже не частично из бобов, просто абсолютный стандарт фирмы Дау Эгбертс. Понятное дело, что мы уничтожили его. Я прикрепил пачку к столу, и мы всей толпой на нее навалились. Даже парни, которые не любят кофе, разбрасывали зерна в разные стороны. Все это время маленькая желтая записка лежала на полу. Одиноким словом на ней, словно крик тревоги и предупреждения, которое не несет совсем никакой угрозы, было: «Бруно».