18 мин.

No one likes us, we don′t care

59

 

Юрий Ковтун

Прозвище: Неуступчивый Юрий Михайлович

Абсолютным рекордсменом английских чемпионатов по числу красных карточек является Рой Макдонаф по прозвищу "Большой Донат", месивший болота низших лиг Туманного Альбиона в начале восьмидесятых. 21 раз - ровно столько зажигали арбитры перед ним красный свет. Кто знает, может быть "вечный" рекорд был бы побит, перейди в британскую команду бывший воспитанник ростовского спортинтерната Юрий Ковтун. А ведь его звал не просто какой-то там Манчестер или Ливерпуль, а сам Уимблдон, "Банда психов" во главе с безумцем Винни Джонсом. Но Ковтун, в котором без сомнений на все сто жив дух старой школы, угорел по отечественному чемпионату - он перешел в Динамо и на протяжении пяти лет сноровисто варганил из соперников бело-голубых отбивную по-ростовски.

В молодости Ковтун давал Криштиано, потом плюнул на это дело, достал из чулана косу и принялся косить

В 1999-м Ковтун оказался в Спартаке, в котором шесть сезонов выступал на позиции левого защитника. Пока Василий Баранов топил базу ("поставил в ванну ящик пива, включил холодную воду, убежал на тренировку, а этикетки отлепились, забили сток - и полило"), Юрий Ковтун шел в подкаты. Вдумчиво и методично.

14 удалений и 141 предупреждение за карьеру (на каждые 10 желтых одна красная) - цифры говорят сами за себя. Здесь, правда, нужно сделать скидку на манеру местных арбитров свистеть по поводу и без. Остается только гадать, какого шума бы наделал "Неуступчивый Юрий Михайлович" в первом или втором английском дивизионе, где судья вспоминает, что у него есть свисток, только если на поле произошло убийство.

За сборную Ковтун провел 50 матчей и забил 2 мяча. И, если своими игровыми качествами и бойцовым характером на звание "наше фсё" не наработал, но максимально к нему приблизился, то идеальным ударом головой в ворота Черчесова и самонаводящейся петардой в ворота сборной Югославии его уж точно заслужил.

В 2006 году Ковтун перешел в Аланию трехкратным победителем чемпионата и двукратным обладателем кубка России. Но главный трофей был еще впереди, ведь что может быть почетнее победы в зоне "Юг" второй лиги.

Когда Ковтуна спросили, какая у него самая памятная карточка за карьеру, он ответил, что не помнит, потому что их было слишком много. И тут же добавил - "Но для меня важнее другое: при всех своих карточках я ни одного человека за карьеру не сломал. Травму не нанес."

На поле Ковтун устраивал настоящий карнавал любви..

 

Андрей Русол

Прозвище: Капитан (это очевидно)

6 апреля 2008 года в Харьков приехал днепропетровский «Днепр», играли на старом советском стадионе «Динамо», главная арена города – «Металлист» – была закрыта на реконструкцию. Харьковские фанаты привычно мусолили баннерами тему «пердян», трибуна гостей щерилась плакатом «И тут будет Евро-2012?». Команды тем временем трамбовали песочную яму, которую представляло собой поросшее клочками травы футбольное поле. Табло ошарашено смотрело на полный стадион двумя зрачками нулей, пока один из них, хозяйский, не выкололи на 90-й минуте игроки Металлиста. 1-0, победа харьковчан, а на гостевом днепровском секторе начался кровавый замес с участием ультрас и милиции. Неважно, кто именно там был виноват, правых не было точно. Важен поступок капитана.

На фоне тех игроков, которых тренер должен за руку тащить к трибуне после мачта, чтобы те парой вялых хлопков поприветствовали болельщиков, или комментаторов, которые сопровождают телевизионную картинку со сценой избиения фанатов спецсредствами типа ПР-73 фразами о том, что так вести себя нельзя, причем фразы эти относятся как раз к болельщикам… Так вот, поступок Андрея Русола в апреле 2008 года надбровными дугами Валуева выделяется на фоне того болота, в которое нас каждые выходные окунает очередной тур российского или украинского чемпионатов.

Когда в ход пошли камни и выламываемые из трибуны доски, когда фанатов Днепра вытаскивали на беговую дорожку и берцами фиксировали в положении лицом вниз, капитан днепропетровцев выбежал с поля к трибунам, и стал буквально вырывать болельщиков из рук милиции (обязательно посмотрите это видео). Тех, кого еще лупили дубинками, Андрей прятал себе за спину и пытался успокоить – вдумайтесь – милицию, тех, кого уже положили лицом в землю, Русол поднимал на ноги и отправлял на трибуну…

Андрей на протяжении многих лет был капитаном Днепра, там прошла основная часть его карьеры. При этом Русола уважают фанаты едва ли не всех клубов страны, причем, в первую очередь, не за то, что он сыграл полсотни матчей за сборную или вошел в историю как автор первого украинского гола на чемпионатах мира. Респектосы ему выписывают за тот самый день в апреле 2008 года, когда Капитан честно показал, для кого он играет в футбол.

Несколько месяцев назад на одной из пресс-конференций Днепра главный тренер команды Хуанде Рамос на вопрос о том, «ГДЕ РУСОЛ, ХУАНДЕ?» ответил: «А вы разве не слышали, что Русол завершил карьеру? У него очень сильные боли в спине, мешающие нормально играть и тренироваться. Мы ему благодарны за все». Очень плохо, когда такие люди так уходят, и об этом так ненавязчиво сообщает человек с именем «Хуанде», который никогда не был в Харькове на стадионе «Динамо». 

 

Эрик Кантона

Прозвище: Король Эрик

- Если чайки, - говорит Эрик, останавливается, делает глоток воды и продолжает, - летят за траулером, то это только потому, что они ждут, когда сардины выбросят в море. Большое вам спасибо.

В зале, в котором проходит пресс-конференция, посвященная приговору Кантона по делу о кунг-фу прямо в щщи болельщика Кристал Пэлэс, на секунду зависает плотное недоумение, затем раздается хохот. Эрик просто отреагировал на то, что отныне внимание журналистов к его персоне будет мертвой хваткой преследовать его, куда бы он ни шел.

- Вали домой, грязный французский ублюдок! – завопил фанат Кристал Пэлэс Мэттью Симмонс проходящему мимо и уже удаленному с поля Эрику. 

«Получай ответочку», - подумал Кантона и Мэттью Симмонс получил ответочку. Даже теперь, когда прошло уже пятнадцать лет, когда сам Эрик давно завершил карьеру футболиста и у него было достаточно времени для того, чтобы хорошенько подумать о прошлом, он так говорит о своем самом приятном воспоминании о карьере в Манчестере: «Мое самое приятное воспоминание? У меня там много всего хорошего происходило, знаете, но самый лучший момент – это, конечно, когда я пришпорил того хулигана из Кристал Пэлэс». 

Футбол для Эрика – искусство, такое же, как живопись или литература. Осознание этого привил ему его отец, который много беседовал с сыном о личностях Рембрандта, Ван Гога или Моне. Сам Кантона признается, что всю жизнь пишет картины, только хранит их дома на чердаке и никому не показывает. Жалуется на недостаток техники, которая необходима для взлета, аналогичного тому, который Эрик показал на футбольном поле, опустившись шестью шипами в грудь юного отморозка на Селхерст Парке в 1995-ом.

Исключительность Эрика, которая могла проявляться не только на поле, но и, например, в особой манере поднимать воротник майки или бриться налысо в середине 80-х, когда метла на голове была, что называется «маст хэв», объяснялась, зачастую, самым простым – то есть, исключительным образом. Желание побрить голову он приписывал банальной необходимости своей собственной кожей почувствовать прохладу дождя и свежесть морского бриза. Около десяти лет спустя, уже в Манчестере, когда Кантона отбыл дисквалификацию за потрепанные щщи фаната Кристал Пэлэс и впервые вышел на поле в матче резервистов, его пришли поддержать 20 тысяч побритых наголо болельщиков Манчестера. Кантона бросал вызовы обществу, противопоставлял себя «мэйнстриму», и толпа, для которой герои всегда в дефиците, на вес золота, шла за ним, возводя его исключительность в квадрат и делая его недосягаемым, Королем Эриком.

«Знаете, такова жизнь. В ней бывают взлеты и падения». Эрик – большой жизнелюб – фанател от взлетов, но его совсем не интересовали падения. Взлетал он яростно – впрочем, Кантона с азартом делал все, за что бы ни брался – а падения предпочитал изъять из своей биографии как класс, закончив карьеру игрока на самом ее пике. Его любимый поэт – Артюр Рембо – делал точно так же. Набросав в юном возрасте ставшие впоследствии классикой произведения, в восемнадцать лет он завязал с поэзией и с простреленным запястьем – подарком от Поля Верлена – двинул в Африку торговать оружием. Правда, Рембо потом отрезали ногу, и он умер от гангрены в 37 лет, но разве это можно назвать падением? Это олд скул.

 

Винни Джонс

Прозвище: Секира, Топор, Тони пуля в забах

«Никто нас не любит, нам плевать», - эти слова почти у любого британца ассоциируются с болельщиками Миллуола, движением отморозков, известным далеко за пределами Англии. Теперь от былого угара, по большому счету, остались только эти слова, но не суть… В 80-е за пределами стадиона роль околофутбольных ублюдков играли именно эти парни. На самом же поле бандой психов был Уимблдон. Они говорили о себе то же самое: не нравится – да засуньте свое мнение себе в задницу, если там еще осталось немного места! Нам плевать! 

Винни Джонс был в той банде психов дежурным по палате. 

Винни Джонс целиком детей не ел, он предпочитал исключительно ноги

Тот Уимблдон, за девять сезонов поднявшийся в Первый дивизион даже не из болота любительских лиг, а с самого его дна, был по-настоящему уродливой командой. Никаких финтов и «стеночек», к черту сопли, говорили футболисты. Команда работяг с окраин Лондона пробивала себе путь наверх, как и положено трудящимся, кулаками. С кровью, выбитыми зубами и поломанными костями – но, как правило, чужими. С этими парнями никто не хотел связываться. Когда они лидировали во Втором дивизионе, вся чопорная футбольная общественность Англии с ужасом ожидала повышения банды в классе. Психи ни с кем и ни с чем не считались. Да, у них не было денег, чтобы покупать дорогих игроков – ребята даже бутсы иногда доставали за свои деньги; да, они воровали полотенца в гостиницах – нас-то этим не удивишь, но в Англии Уимблдон был реальным аутсайдером, настоящим сбродом. Чиновники кривили рот, у игроков соперников еще до игры подмышками появлялись влажные пятна размером с арбуз, а «Донс» говорили – нам плевать. В конце концов, эти ребята играли для болельщиков, а те их любили, хотя бы за то, что Винни Джонс со своей бандой были такими же простыми людьми, как и те, что заходились от восторга на трибунах древнего Плау Лейн. Подонками, далекими от прилизанного зазеркалья, которым с помощью активно развивавшегося телевидения пичкали бедняков с городского дна. Главный тренер банды Дэйв Харри Бассетт говорил, что Уимблдон играл в первобытный футбол на первобытном стадионе. И привычно добавлял: «Нам нравится. На остальное – плевать».

Когда Винни выразил желание играть за сборную, пусть не за английскую – там шансов не было по умолчанию – Топор нашел себе валлийского дедушку и был заявлен за Уэльс. Даже великий Джимми Гривз не удержался: «Эй, да вы меня без ножа режете! У нас уже нюхали кокс и брали взятки… И когда можно было подумать, что в нашем футболе не осталось сюрпризов, Винни Джонс становится игроком национальной сборной!»

Джон «Фарш» Фашану вспоминал о появлении Джонса в команде: «Винни пришел из любительского клуба, где он пылил на первенстве бани. У него в тачке всегда валялась бейсбольная бита. А на тренировки он часто приезжал с мятыми щщами – у Винни были конфликты с цыганами».

Английский футбол с его, казалось, нерушимыми устоями был окончательно порван в клочья психами из Уимблдона в 1988 году, когда Винни и компания выиграли Кубок страны. То был долгий, изнурительный путь, каждый метр которого банда выгрызала, наплевав на неписаные правила и чертов кодекс чести. То была война, а на войне выживает тот, кто хочет этого больше всего. Винни очень хотел. Особенно незадолго до встречи в Пятом раунде с Ньюкаслом, в котором зажигал молодой Пол Гаскойн. «Донс» и «сорокам» предстояло размяться в чемпионате. Тогдашний коуч Уимблдона Бобби Гулд строго проинструктировал Джонса, дав тому задачу на игру – выключить Газзу, а при случае – схватить его за яйца и сжать, да посильнее. На ужин Ньюкаслу должны были подать омлет.

Такое указание на игру не было витиеватой тренерской метафорой. В том Уимблдоне все воспринималось буквально, а каждое слово коуча весило пару тонн. 

Винни Джонс прихватил за шары какого-то старика

Перед игрой Гаскойн, раскрыв от удивления рот, смотрел, как к нему приближается свирепая туша. Топор наклонился к самому уху Газзы и прошептал: «Я – Винни Джонс, я – гребаный цыган. И сегодня, здесь и сейчас будем только ты и я, пончик, только ты и я…» Любое действие, в котором участвовал Гаскойн, Винни, швыряясь слюной, во весь голос комментировал. «Стой на месте, пончик, не двигайся, я уже близко». При этом Топор не забывал про установку тренера и, когда подвернулся подходящий момент, Джонс заграбастал яйца Гаскойна в кулак и с яростью, запечатленной на знаменитой фотографии, сжал пальцы. 

Игра закончилась нулевой ничьей, Винни получил в подарок от Газзы букет цветов, а сам Пол стал счастливым обладателем туалетного ершика из раздевалки Уимблдона. В Кубке «Донс» одержали уверенную победу.

В финале на Уэмбли Уимблдон ждал Ливерпуль. Накануне главного матча своей жизни банда не стала изменять своим привычкам и в полном составе отправилась смочить усы в паб «Лиса и виноград». Винни засадил полведра пива и только после этого двинул вместе с Джоном «Фаршем» Фашану в гостиницу, в которой остановилась команда. Наутро похмельный Винни отправился в парикмахерскую и в фирменном стиле побрил виски и затылок – его ждал большой вечер. Деннис «Крыса» Уайз тоже не спал – он пошел искать для принцессы Дианы сине-желтый, под цвета «Донс», букет. 

В напряженном матче Ливерпуль был побежден, а цветы для принцессы похмельная банда решила оставить в раздевалке, имидж – все. А, может, они просто стеснялись. Сборище подонков во главе с Топором Винни – ведь это очень романтично, а романтики не стесняются только в книжках. Там-то они – не настоящие.

 

Сергей Горлукович

Прозвище: Дед

Если в Яндексе начать набирать "Горлукович", то выпадает подсказка "горлум из властелина колец". Радикальные адепты теории заговора не найдут здесь, конечно, никакого совпадения. 

Воспитанник могилевской СДЮШОР-7 Сергей Горлукович сменил за игровую карьеру 12 клубов. Временной промежуток длиной в 22 года, начавшийся в могилевском Торпедо и окончившийся в ереванской Мике, вмещает в себя и победу на сеульской олимпиаде 1988-го года, и полировку скамьи в Дортмунде и забитый Ростсельмашу на последних минутах матча штрафной, принесший в итоге Спартаку чемпионство в 1996-м. А еще был телевизор Евсеева и стюардесса British Airways, которую Дед хотел утащить прямо из самолета, чтобы она жила с ним на сборах.

Когда "банда психов" из Уимблдона схлестнулась с Ньюкаслом, а Винни Джонс накрутил яйца Гаскойна на кулак, то у чопорных англичан дыбом встали волосы, а фаны "Донс" на трибуне визжали от восторга. Если на мгновение предположить, что за Ньюкасл в той игре на поле бы вышел Горлукович в расцвете сил, то вероятность того, что чопорные англичане завизжали бы от восторга, а у фанов Уимблдона волосы встали дыбом, издевательски стремится к единице. Понять то, что Дед попытался бы сделать с мясником "Донс", Топором Винни Джонсом, можно по тому, как он прокомментировал ситуацию вокруг столкновения Веллитона и Акинфеева. 

"...если бы нашелся в премьер-лиге человек, который взял и принял бы Веллитона разок по-взрослому, - все сегодня были бы живы и здоровы. В составе ЦСКА должен был найтись мужик, который дождался бы момента и встретил Веллитона так, чтобы тот вылетел метра на три-четыре за борт. Почему-то такого человека не обнаружилось, хотя с виду крепкие все ребята."

Не факт, что у Горлуковича прошел бы такой трюк с британским отморозком, но в том, что они зарубились бы на славу, сомневаться не приходится. 

Сергей Горлукович до обеда, Сергей Горлукович после обеда

То, как Дед ходит в дриблинг по своему флангу, на собственной шкуре прочувствовали Хавьер Дзанетти и Тарибо Уэст из миланского Интера (Обязательно посмотрите это видео - 2). То, как Дед шел в отбор, знали все без исключения игроки союзного и российского чемпионатов.  Горлукович и Евсеев жили в комнатах одного блока на базе в Тарасовке. У обоих не было телевизора. Тогда Евсеев на зарплату купил себе видеодвойку. Теперь у Евсеева был телевизор, а у Горлуковича не было. Тогда Дед зашел к Евсееву в комнату, молча взял видеодвойку и унес к себе. С этого момента у Горлуковича был телевизор, а у Евсеева не было. Примерно по такой же схеме он действовал и в отборе - просто сближался с соперником и молча забирал у того мяч. С этого момента у него был мяч, а у соперника не было.

Шутки про Чака Норриса (Чак Норрис знает последнюю цифру числа "Пи"; Чак Норрис не ирландец, его волосы просто рыжие от запеченной крови его жертв; Чак Норрис не отжимается, Чак Норрис отодвигает Землю с траектории полета гигантского астероида и т.п.) - это всего-навсего шутки. В случае с Горлуковичем это суровая реальность. Он так описывает единственный за его карьеру случай, когда нанес травму: "Я на бровке выносил мяч. Играл чисто, а голландец мне бил по ноге. Да так неудачно, что сам и получил тяжелый перелом". Такое ощущение, что если спросить у Горлуковича, знает ли он последнюю цифру числа "Пи", то у него точно найдется ответ. 

Финтит и танцует, fuck yeahhhh

В дортмундской Боруссии у Деда шло с переменным успехом - всему виной лимит на легионеров. В то время в основе могли играть только два иностранца, а в компании с Шапюизой и Поульсеном Горлукович зачастую оказывался третьим лишним. Зато он неплохо освоил немецкий язык - клуб нанял ему репетитора, но с ним Дед не поладил. У него была своя методика: "После игры пойдешь, пивка выпьешь, в баре посидишь - самый лучший урок".

Закончив игровую карьеру, Горлукович начал тренерскую. Его феерия в защите эволюционировала в словесный жанр.Эпические пресс-конференции и послематчевые интервью не заставили себя долго ждать. На вопрос "Расплатились ли с вами в СКА-Энергии?" он с едва заметной ухмылкой отвечает - "А разве со мной можно не расплатиться?". На него смотришь и понимаешь, что действительно нельзя. Особенно учитывая как-то оброненную в интервью фразу, что "даже когда в шашки играешь, можно травму получить, бывали случаи".

Уже в бытность тренером хабаровской СКА-Энергии Дед напутствовал 17-летнего игрока, выходящего на замену: "Видишь клубный флаг на трибуне и один человек сидит? Ты должен для него отработать".

Игровая карьера Горлуковича длилась 22 года, в каждом своем матче он выходил на поле и отрабатывал для тех, кто сидел на трибуне.

для Football Magazine