Интервью руководителя Evert Tennis Academy - Джона Эверта – журналу Juniortennis.RU (Россия)

 Мы основали Академию 18 лет назад. В прошлом я был игроком. Я вырос в семье теннисистов – все пятеро детей играли. Две мои сестры играли в Pro-туре, остальные братья и сестры поступили в колледж на стипендию. Мой отец был тренером в общественной организации, которая называлась Holiday Park, до того, как появились первые теннисные академии. В один год девять игроков из этой общественной организации прошли на Wimbledon. Я вырос в семье теннисистов с тренером по теннису, в теннисном мире. И, в конце концов, я добился стипендии в университете Vanderbilt, который был хорошим академическим университетом. Летом я выступал на некоторых профессиональных турнирах, но, в основном, в составе команды по теннису. И когда окончил Vanderbilt, я решил, что хочу заниматься бизнесом в теннисе. 10 лет я был агентом в IMG, я был вице-президентом там. В сфере моей ответственности был поиск талантливых игроков, лучших игроков-юниоров мира. Я открыл несколько весьма известных игроков, таких как Дженнифер Каприати, Мэри Джо Фернандес. Я, в основном, занимался с девушками, среди них также Пэм Шрайвер.

Больше всего в работе агента мне нравилось развивать игроков: знакомиться с ними в юном возрасте, смотреть, как они растут, как развиваются, и смотреть, как они превращаются из юниоров в профессиональных теннисистов. Я общался со многими родителями, и, так как у меня родители тоже были теннисистами, мне удается хорошо находить с ними общий язык. То, что мне нравилось больше всего – это помощь, чистая помощь в развитии игроков. Находить для них возможность показать себя, пытаться показать их на как можно большем количестве турниров, стараться увеличить их доход. Во многих случаях я не соглашался с родителями этих маленьких девочек. Мне казалось, что для них гораздо полезнее концентрироваться на теннисе и жить, работать над собой как над личностью, потому что так у них будет более продолжительная карьера, они станут лучше играть в теннис, лучше справляться с психологическим давлением и стрессом. Мне казалось, что если у них будут хорошие отношения с родителями, то, когда они закончат карьеру, они лучше адаптируются.

Так я попал в бизнес Академии, потому что мне нравилось работать с детьми и развивать игроков. Нет никакого разграничения, никакой разницы между тем, чтобы воспитывать таких игроков, как Мэдисон Киз, или Лорен Дэвис, или Энди Роддик и ребенка, который просто приехал в Академию. У нас нет разграничения между той работой, которую мы делаем для этих игроков, и работой, которую мы делаем для ребенка, который хочет пойти в колледж.

Я думаю, что чем мы очень гордимся – это то тем, что каждый из наших учеников получает предложения стипендии из школ по всей стране, хороших академических школ, больших университетов дивизиона 1, некоторых университетов поменьше дивизионов 2 и 3.

Так я попал в бизнес теннисной академии. Первые 4-5 лет я проводил, наверное, половину своего времени, может, больше, может, меньше – в попытках построить модель бизнеса. В последние 10 или 11 лет я стараюсь восстановить свои навыки тренера, работаю с учениками, и 75% моего времени я провожу на корте. Я на корте утром, днем. Я не провожу на корте столько времени, как другие тренеры, поскольку у меня много других обязанностей. Но сейчас у меня есть хорошие люди, которые работают на меня – мой бизнес-менеджер, есть менеджер Академии, у меня хорошие директоры. Поэтому теперь у меня есть роскошь прийти на работу, и уже они говорят мне, куда идти. «Нам бы хотелось, чтобы ты взглянул на этого ребенка, у него проблема с…». Я обычно слежу за техническим развитием учеников. Я строю модель развития в зависимости от того, что необходимо нашим ученикам. Но она очень гибкая. Иногда нашим учениками требуется больше выдержки в целом, иногда им нужно больше развивать нападение, иногда им нужно подтянуть общую физическую подготовку, иногда нам нужно сконцентрироваться на психологической стороне игры – именно это мы сделали в этом году, когда ввели программу психической подготовки.

Я разрабатываю программу и бизнес-часть, принимаю основные решения. Но на самом деле у нас хорошие люди занимают хорошие должности, поэтому последние 10 лет я больше провожу времени на корте, поскольку я на самом деле люблю это. Я могу пойти, потренировать ученика. Мы построили репутацию Академии, которая готовит профессиональных теннисистов, особенно среди девушек. С парнями несколько сложнее работать. За многие годы из страны вышло не так много мальчиков. С мальчиками все намного глобальнее: им нужно показывать себя, играть турниры, участвовать в мировых соревнованиях. Тогда как девочки могут позволить себе иметь базу, их часто тренируют более независимо. У нас есть несколько мальчиков, которые могут стать профессионалами, и я не хочу ни в коем случае сказать, что мы – Академия для девушек, но, возможно, мы были более успешными с девушками, чем большинство академий в стране. В США немного профессиональных теннисистов-мужчин. Поэтому USTA стала нашим партнером, и многие девушки из нашей Академии работают с их девушками. Они стараются воспитать некоторых лучших игроков-парней. Но что делают они – они собирают группы и отправляют их в разные части мира соревноваться.

Я стараюсь кратко дать вам понять, как я попал в бизнес теннисной академии. Я пытаюсь объяснить вам, как я могу делать два дела одновременно. Я не провожу много времени за управлением мелкими делами Академии: есть работники, которые прекрасно с этим справляются, которые работают на меня годами, и эта бизнес-модель работает, как машина. Я получаю отчеты, я планирую, но я не вовлечен в это каждый день. Я провожу большую часть времени на корте, потому что я люблю это делать.

Вышло так, что я стал, в конце концов, лицом академии, брендом со стороны тренеров. Моя сестра всегда была лицом компании с точки зрения маркетинга. Кристи наблюдала, как росла Академия. Ей нравится заниматься с ребятами. Я думаю, что наши сильные стороны дополняют друг друга. Я больше тренер по развитию, который уделяет внимание техническим деталям и разрабатывает программу. Она же добавляет большую долю культуры. Когда она выходит на корт, она хочет, чтобы ребята соревновались. Она уделяет довольно много внимания психическому состоянию игроков. Не только тому, как они покажут себя на соревнованиях, но и тому, чтобы они совершенствовались с каждым днем, много работали каждый раз, когда они выходят на корт. 

 

JT: Как много тренеров в вашей Академии?

ДЭ: Постоянных тренеров у нас более 20, включая нашего тренера по общей физической подготовке, включая тренера по психической подготовке. В это число входим, возможно, Кристи и я. Также у нас есть постоянно меняющиеся тренеры на полставки. Во время насыщенных периодов, например, весной, нашими учениками занимаются и те, и другие. Летом наш тренерский состав вырастает до 25 человек.

 

JT: Как вы выбираете тренеров?

ДЭ: У нас очень хорошая репутация с точки зрения того, как мы выбираем тренеров. Мы получаем рекомендации, но обычно я не найму тренера до тех пор, пока не получу хороших отзывов и не пообщаюсь с людьми, которые с ним работали. Также, когда мы нанимаем тренера, мы приглашаем его как минимум на неделю на работу в Академию. Часто испытательный срок составляет месяц. Мы обычно проверяем его прошлое, получаем рекомендации и отзывы, тренеры работают, приходят на наши собрания, они работают по программе неделю, и мы знакомимся друг с другом. Они видят, что от них ожидается, видят, что мы ищем, видят, какова наша философия, какова рабочая обстановка. Они работают с некоторыми другими тренерами. При таких условиях все довольно прозрачно. Я люблю нанимать молодых тренеров, которые хорошо играют. Мы идем в этом направлении, потому что нам нравится развивать их и вовлекать их в нашу философию. Мы обычно не нанимаем просто громкое имя. У нас здесь хорошие лидеры. Я не знаю, как это происходит в футболе, но в регби самые успешные команды – это те, которые строятся снизу вверх. Они набирают молодых игроков и развивают их. В других командах часто один игрок из той команды, другой из второй, третий из третьей. Но происходит следующее: когда встречаются все эти эго из разных команд, успешные игроки, то трудно построить команду. Поэтому моя философия – лучший способ построить команду – это нанять молодых тренеров и развивать их. У нас здесь достаточно опытных тренеров. Нам нравится строить снизу вверх. Через какое-то время, если им пора двигаться дальше, я стараюсь помочь им найти другую работу. Если для них есть другая возможность, я им помогу. Это мы должны делать, нельзя быть эгоистичным.

Так же и с USTA. Мэдисон Киз предложили все. Своим игрокам они предлагают тренера, предлагают расходы на поездки, часто как для игрока, так и для родителей. Они предлагают очень хороший пакет. Если финансово ученики не могут позволить себе эти расходы, то мне лучше отпустить их.

 

JT: Нужно ли быть гражданином США, чтобы попасть в программу USTA?

ДЭ: Да, нужно. Там сейчас трое игроков, которые занимались у нас. Они оставались с нами и платили нам, чтобы мы с ними работали несколько лет, прежде чем перейти туда. Иногда становится слишком дорого путешествовать, оплачивать тренера, и они могут предложить это. Я не могу этого предложить: я не банк. Я терпеть не могу, когда мы развиваем их, а они уходят, и USTA получает все заслуги, когда игрок хорошо выступает на соревнованиях. Но я говорю тренерам: «Если вы делаете все лучшее для ученика, для его семьи – то все будет хорошо».

Последнее, что следует делать – это думать о том, кому достаются заслуги. Если думать, чья это заслуга, то речь идет больше о нас, чем об учениках. Для меня это очень важно – убедиться, что мы делаем все самое лучшее для клиента. И иногда для клиента лучше всего – отпустить его. И знаете что? Они возвращаются и говорят спасибо. 

 

JT: Случалось ли такое, что вы видели потенциал в ученике и делали скидки на обучение?

ДЭ: Мы стараемся, чтобы каждому помогали с оплатой. Лорен Дэвис и Мэдисон Киз не платили столько, сколько другие ученики. Но у них также были спонсоры, которые им помогали. Иногда, если мы видим потенциал, мы помогаем ученику найти спонсора. Я пишу письма в пользу учеников. Будет нечестно, если 10 ребят приедут сюда из России, которым по 14-15 лет, захотят учить английский язык, захотят улучшить свой теннис. Их путь – это путь в колледж. Возможно, они потом будут играть профессионально, потому что есть много игроков, которые из колледжа перешли в профессионалы. Но будет нечестно по отношению к этим 10 ребятам, если мы дадим стипендию 4 ребятам, которые станут потенциальными профессионалами, и я возьму четырех лучших тренеров и поставлю их работать с этими ребятами. По моему мнению, у нас должно быть равновесие в нашей программе. Ребенок должен получать столько же внимания и такую же программу, как и тот, который потенциально профессионал. Да, мы делаем специальные договоренности, но мы всегда убеждаемся, что эта договоренность не притесняет тех детей, которые платят больше. Они – лидеры в программе, и остальные ребята, и родители ценят их присутствие. Мэдисон Киз и Лорен Дэвис были ценны. Их родители были такими же, как и остальные. Они понимали программу, девочки шли по программе. У них были дополнительные занятия один на один, но причина тому – то, что они были лучшими игроками в программе. Белинда Бенчич –  сейчас она не здесь, потому что она поехала в Японию. Я могу посмотреть ее родителям в глаза, если они зададут вопрос, почему их дочь получила дополнительный час один на один – я могу посмотреть им в глаза и сказать, что это потому, что этот ученик – лучший в программе.

 

JT: Что касается турниров: если ваши студенты едут на турниры, они платят за это дополнительно или же это включено?

ДЭ: Они платят дополнительно. В оплату обучения включены 5 часов тренировок по теннису, общей физической подготовке и психической подготовке. На местные турниры мы ездим дважды в месяц. За это нет дополнительной оплаты. Путешествия за границу оплачиваются отдельно, поскольку есть расходы. Но оплата обучения включает в себя местные турниры, программу, поселение, консультации с родителями. Это дорого, но это дорого потому, что у нас здесь тренеры высшей категории. У нас лучшие тренеры, мы чувствуем в себе эту силу. Мы платим тренерам зарплату, основанную на том, как шли наши дела за год. Мы также оплачиваем их страховку, льготы. У нас также есть пенсионная программа.

 

JT: Что касается тренеров: есть ли у каждого ученика свой личный тренер?

ДЭ: Я бы сказал, что каждый из наших тренеров ведет группу. У ученика не может быть личного тренера, у нас 70 постоянных учеников. За одним тренером обычно закреплены 3-4 ученика. Они занимаются расписанием турниров, общением с родителями, разрабатывают программу. У вас нет постоянного тренера, но есть один главный тренер. Я бы сказал, 60-70% времени, а в остальное время есть второстепенный тренер, с которым вы занимаетесь один на один. Процесс очень индивидуализированный. И этот тренер планирует для ученика расписание турниров – обычно на один семестр. Но родители часто имеют представление на год. В августе мы садимся, составляем расписание турниров до декабря, и потом составляем расписание турниров на остальной год в январе.

 

JT: Из вашего прошлого опыта: обычно вы не брали учеников младше 7-8 лет, а теперь вы пытаетесь сделать это для русских ребят. Как вы считаете – это подходящий возраст или же они слишком малы, чтобы начинать?

ДЭ: Во-первых, мы не берем их в общежитие. Одна причина – это, когда ученик приходит в возрасте 8 лет, и его можно принять – если он может участвовать в дневной программе. Они, возможно, все равно не настолько хороши, чтобы пойти вперед программы. С самыми маленькими, которых можно принять, мы поступаем следующим образом: мы помещаем его в дневную программу, и они занимаются индивидуально сверх этого.

 

JT: Вы предпочитаете, чтобы ученики оставались в общежитии или это не важно? Кто лучше учится – тот, кто живет в общежитии или тот, у кого рядом семья?

ДЭ: Я думаю, что бывает по-разному. Мы заполняем общежитие. С точки зрения бизнеса нет никакой разницы, но я думаю, что для ребенка важно, чтобы родители были рядом. Хотя я скажу, что некоторые ребята, которые уехали из дома, приехали сюда и жили в общежитии, получили пользу, потому что они повзрослели как личности. Такой ученик будет гораздо лучше подготовлен к тому, чтобы пойти в колледж и жить сам по себе, и решать проблемы, и соблюдать дисциплину, и знать, какой выбор делать. Я думаю, что для мальчиков лучше жить в общежитии. Девочки иногда больше нуждаются в родителях. Я не хочу, чтобы это прозвучало, будто я разделяю их по полу, но, говоря в целом – это так. Я уверен, что в России это не сильно отличается.

 

JT: В заключение, что вы можете пожелать российским теннисистам и их родителям?

ДЭ: Россия находится очень далеко от Южной Флориды и академии Эверт. Хотя на самом деле, я чувствую, что наша академия – это одно из лучших мест для тренировок в мире, если не самое лучшее. Наша программа нацелена на всестороннее развитие. Поэтому для маленьких детей и даже подростков, мечтающих стать профессионалами или попасть в американский университет, это – отличный шанс. Они могут приехать в академию Эверт, поиграть против лучших американских спортсменов, против лучших ребят нашей академии, интернациональных спортсменов. Вы можете провести отличные тренировки с тренерами мирового класса. Несколько раз в неделю на наших кортах играет Крис Эверт. Многие из наших тренеров получили награды за тренинг в роли персональных наставников. Я думаю, что уровень компетенции в Южной Флориде несравним ни с чем. И, конечно же, погодные условия – возможно, немного потеплее, чем в некоторых районах России. Это большое решение и большой шаг. Но я Вас могу заверить, что многие дети, приезжающие сюда из России, Западной Европы, и всего света, проведут здесь один из лучших периодов в своей жизни и получат бесценный опыт. Мы этим гордимся.

 

Сайт Академии Эверт –