14 мин.

Борис Беккер: «Я победитель дракона».

98

Интервью журналу «Шпигель». Теннисный кумир Борис Беккер рассказывает о своей работе тренером, о своей карьере бизнесмена и неумолкающей критике его стиля жизни.

- Господин Беккер, мы бы хотели поговорить с Вами об успехе.

- Хорошая мысль.

- Прошло 29 лет с тех пор, как Вы выиграли Уимблдон...

- С одной стороны, я всегда об этом мечтал, с другой, именно тогда я создал чудовище: 17-летнего лайменца (Лаймен - город в Германии, где родился Беккер). Нечто подобное произошло с высадкой на Луну: люди до сих пор могут вспомнить, где они были в тот момент, когда это случилось. Я всегда сопротивлялся тому, чтобы сказать о себе «Я герой» или «Я легенда». Я обычный человек, который совершает ошибки. Каждый день по пять штук. Но теперь меня постоянно за это полощут.

- И ни малейшего объяснения, почему это происходит?

- Может быть, от разочарования. Многие немцы, прежде всего это касается мужчин, видели во мне сына. Но это абсолютно ошибочный подход. У меня прекрасный отец, я не хотел быть сыном кого-то еще. У этих людей есть четкое представление, каким я должен быть: «теннисным памятником» или «пиратом желтой прессы». Они совершенно не хотят познакомиться с 46-летним бизнесменом Борисом Беккером.

- Вы серьезно? У нас такое впечатление, что те, кто за вас когда-то отчаянно болел, теперь испытывают к Вам скорее жалость.

- А с какой стати им меня жалеть? У меня все в порядке.

- Потому что Вы корчите из себя клоуна по телевидению. Возникает вопрос: почему, ради всего святого, Борис Беккер не может себя вести как взрослый человек?

- Ну что ж, налью-ка я себе немного воды, прежде чем на него ответить. Я живу не для того, чтобы кому-то нравиться. Я стараюсь никому не навредить. Я стараюсь проявлять уважение к окружающим. Я ни у кого ничего не отнимаю. Я никого не принуждал смотреть передачу с моим участием, которую между прочим я считаю довольно смешной. Понятно, что не все разделяют мое чувство юмора.

- Вы сегодня написали уже что-нибудь в твиттер?

- Нет, а что? В чем проблема? Я довольно давно понял, что социальные сети обладают огромным потенциалом. Людям хочется высказывать собственное мнение, написать короткий текст – и многие его читают. Это же гениальная идея.

- Вы написали Оливеру Похеру «Я желаю, чтобы ты наконец познакомился с настоящей бабой... Ты же еще молодой»... Вы разве не понимаете, что это выглядит некрасиво?

- Но это же мое дело, если я хочу слегка попикироваться с Похером в твиттере. Я не политик, в своем твиттере я хочу немного повеселиться– это подразумевает в том числе и то, что я могу себе позволить немного попререкаться. Не будем впадать в крайности. Самое смешное, что хуже всех ведут себя те, которые меня постоянно за это критикуют. Они проецируют свое жалкое существование на других. Оставили бы меня в покое.

- Ладно, мы ведь хотели поговорить с Вами об успехе. В 1985 Вы впервые выиграли Уимблдон, будучи игроком, а в этом году этот турнир выиграл Новак Джокович, которого Вы тренируете. С конца прошлого года Вы работаете с сербским теннисистом, который тем временем снова поднялся на первую строчку мировой классификации. Насколько ощутим Ваш вклад в произошедшее?

- Не знаю. Играть-то Новаку приходится самому. Надеюсь, что все-таки какой-то мой вклад в этом есть. Но в итоге все зависит от игрока, он выигрывает – он и получает почести.

- Вы приехали с ним и на Открытый чемпионат США, который начинается на этой неделе. Что Вы от него ждете?

- Новак хочет выиграть этот турнир. Моя задача ему в этом помочь. Я могу понять, каково это: проснуться в тот день, когда тебе нужно играть в финале. Каково оно, выйти на корт и выполнить первые удары. Я знаю, что является приоритетным, я знаю, что решает исход матча. В такой день я веду с Новаком диалог, в котором посторонний ничего не сможет понять. Это своего рода тайный язык, наш с ним язык.

- Почему Вы приняли его предложение стать его тренером?

- Поверьте, моя жизнь совершенно не располагает к тому, чтобы повсюду ездить с Новаком. Моих партнеров по бизнесу не устраивает, что я неделями отсутствую. Но первая любовь не ржавеет. Теннис – это моя страсть, и если я что-то и умею в жизни, это теннис. Комментировать, анализировать, тренировать. Это как чистить зубы.

- Дело не в деньгах?

- Причина, почему я принял его предложение, не связана с финансами. Новак – не первый игрок, который со мной связался. Были и другие предложения от других известных игроков.

- И каких же?

- Не скажу. Я был с ними вежлив и ответил, что у меня нет времени. Но если откровенно, причина была в другом: это просто не окупилось бы. У ребят просто не было тех качеств, которые привели бы их к тому, чего бы я хотел с ними достичь. Когда мне позвонил Новак, я знал: у него есть все, чтобы всего добиться. Стоит ему немного изменить свою игру, он снова поднимется на самый верх.

- Ники Пилич, в прошлом Ваш капитан команды Кубка Дэвиса, считает, что Вы ничему не сможете научить Джоковича, потому что он играет лучше, чем Вы в свое время.

- Он сказал это восемь месяцев назад. Его критика застала меня врасплох. Я встретился с ним в середине июля на свадьбе Новака в Черногории сразу после Уимблдона. Тогда его мнение уже поменялось: он обнял меня и сказал «Борис, я всегда знал, что у вас двоих получится, ты идеальный тренер для Джоковича, это то, что нужно, и тебе, и Новаку». И я ему ответил: «Ники, ничего другого я от тебя и не ждал». К счастью, у нас демократия, и каждый может открыто высказывать свое мнение.

- Чему Вы научили Джоковича?

- Вы хотите знать ход мыслей Беккера-тренера?

- Именно.

- Обычно матч выигрывает тот игрок, кто контролирует середину корта. И осуществлять этот контроль легче, играя как можно ближе к задней линии. К сожалению, невероятная физическая форма Джоковича позволяет ему выигрывать даже те матчи, когда он играет три-четыре метра за задней линией и отбивает мячи буквально в шпагате. Все это, конечно, хорошо, но он растрачивает на это силы, а потом в полуфинале играет уставшим. Мы отказались от такой линии поведения. Кроме того, он должен научиться психологической устойчивости. В турнире Большого шлема нельзя чересчур радоваться после простого матча, а после сложного впадать в панику. А еще, по-моему, так хорошо, как сейчас, он не подавал никогда. А теперь попробуйте угадать. Я считаю, что я хорошо поработал.

- Предложение Джоковича поступило как раз тогда, когда Вы подверглись шквалу критики, вызванной Вашей автобиографией. Речь шла о «немецкой трагедии», о «саморазрушении». Из «бум-бум-Бориса» Вы превратились в «Бориса ни бум-бум». Такое впечатление, что от работы с Джоковичем больше пользы не ему, а Вам.

- Да ну. Признаться, я ожидал другой реакции на книгу. Но постфактум должен сказать: книга была ошибкой. То, что я бизнесмен и счастлив в браке, не представляет интереса для публики. Ей больше нравится читать другие заголовки. Только потому, что я выступил в передаче Похера из-за той неудачной фотографии, меня считают плохим человеком с плохим характером, у меня нет работы, я пренебрегаю детьми и ищу признания. Ну это же бред.

- Жить оказалось сложнее, чем играть в теннис?

- Я занимался провокациями и будучи теннисистом, но тогда я всегда мог оправдаться: победителя Уимблдона не критикуют, я Зигфрид, победитель дракона, я все могу, а на вас мне плевать. Теперь у меня нет этого аргумента. Спортсменам, которые после окончания карьеры, не обязательно нужно утром выходить на работу, вообще нелегко найти какое-то дело, которое приносило бы им удовлетворение, которое наполняло бы существование смыслом. И мне тоже пришлось сложно.

- Что касается бизнеса, у Вас тоже было такое представление, дескать, я Зигфрид, мне никто не указ?

- Да нет, ничего подобного. Я знал только одно: в теннис я играть больше не хочу, я хочу стать предпринимателем. Я окружил себя опытными экономистами. Благодаря множеству совещаний, в которых мне довелось участвовать за эти 15 лет, я словно экстерном закончил курс экономики и управления предприятиями. Обучение без отрыва от производства. Таким образом у меня возникла возможность зарабатывать деньги в самых различных областях.

- А в какой области дела наиболее успешны? На ваших автомобильных заводах в земле Мекленбург- Верхняя Померания, которые Вы всегда называли основой своего бизнеса, дела, судя по всему, не очень.

- Это не так.

- В финансовом отчете за 2012 год убытки в размере 208 083, 84 евро.

- Если я Вам назову сегодняшние цифры, Вы удивитесь. Те цифры, которые Вы мне назвали, из промежуточного отчета.

- Господин Беккер, эта сумма опубликована в федеральном вестнике ФРГ.

- Ну хорошо. Что Вы от меня хотите?

- Нам бы хотелось узнать, в каких областях Вы достигли успеха. На заводах очевидно все не так благополучно.

- У меня другое мнение. Я видел отчеты двухнедельной давности, и поверьте, все там просто отлично. Для меня вопрос в другом: нравится ли мне продавать машины? А может, мне стоит продать заводы? Или же объединиться с другими заводами, чтобы расшириться и иметь более высокую прибыль? Сейчас я веду переговоры с «Мерседес-Бенц». Решение будет принято осенью.

- Хорошо, сформулируем вопрос по-другому. В последнее время часто говорилось о том, что Вы практически банкрот. Это так? На что Вы живете?

- Обо мне не беспокойтесь. Да, не все мои сделки были успешными, а 51%. Я считаю подобные разговоры наглостью. Вы меня об этом спрашиваете – это бог с ним, Вы выполняете свою работу. Но я не в суде и не обязан Вам говорить, сколько я зарабатываю в месяц. Знаете что? Я ни перед кем не обязан отчитываться. Это никого не касается. И точка! Я живу в Лондоне, у меня три совместных предприятия. На меня и со мной в общем и целом работают 50 человек.

- Вы не преувеличиваете?

- Честно говоря, меня это слегка нервирует, что в Германии этому отказываются верить.

- С какими компаниями Вы сотрудничаете в Лондоне?

- Я сотрудничаю с инвестиционным банком. Его название я не скажу из соображений конфиденциальности. У нас есть офисы почти во всем мире. Я занимаюсь посредничеством в области недвижимости, технологий, полезных ископаемых и новых средств связи. Так сказать «слияние и привлечение новых клиентов» - я связываю людей друг с другом. И этим я занимаюсь каждый день, не хочу просто вдаваться в подробности.

- Жаль. А что с другими компаниями?

- Я работаю вместе со агентством спортивного маркетинга «Дойден Глобал». Оно ведет дела в том числе и Дэвида Бэкхэма, и Неймара. Мы хотим расширить отдел теннисного маркетинга, этим я и занимаюсь. А третье совместное предприятие у меня с «Крюгер Краун». Эта фирма занимается маркетинговой кампанией Боба Гелдофа, с которым мы успели подружиться. Компания занимается представительством знаменитостей из мира спорта, политики и культуры. Они разрабатывают бренд Бориса Беккера.

- И как позиционируется этот бренд?

- Мое имя ассоциируется со спортом, международными связями, успехом, устойчивостью и, хотите верьте, хотите нет, с современной Германией. Я выступаю с лекциями на конгрессах и конференциях.

- Лекции на какие темы?

- Я говорю о значении спорта, о здоровье, мотивации, питании. Как стать победителем. Конечно, мне очень поможет то, что мой ученик выиграл Уимблдон. Но знаете что?

- Что?

- Я делаю 20 докладов в год, меня приглашают повсюду, кроме Германии. Если я назову Вам примеры, Вы подумаете, что этого не может быть!

- Ну-ка, ну-ка.

- В 2013 году я был на конференции Doha goals в Катаре. Это международный экономический форум в области спорта, я был одним из главных докладчиков. Меня приглашают и в Африку. Я проводил лекцию перед молодыми руководящими работниками в Йоханнесбурге, а недавно был в Габуне на конгрессе предпринимателей. Через два дня после окончания Открытого чемпионата США я выступлю в Гонконге, но меня не приглашают ни в Гамбург, ни в Мюнхен, ни в Оснабрюк. Какое-то безумие.

- Ваш летний домик на Майорке в июне почти продали с публичных торгов. Разве это прямо такая драма – сказать, что Вы успешны и довольны жизнью, но иногда вас постигают и неудачи.

- Если бы это соответствовало действительности, то почему бы нет, но это не так. Это частная собственность, одна из тех объектов недвижимости, которыми я владею. И что я с этим домом сделаю, подарю, продам, оставлю детям – это решаю исключительно я сам. Я получаю прибыль, у меня есть доход – и точка.

- Да понятно, что, если Вам приспичит, Вы ее можете хоть сжечь. Но речь же идет о Вашей репутации. Говорят, что Вы не оплачивали услуги садовника, управляющего и строителей.

- И Вы уверены, что это правда?

- Так это неправда?

- Нет. Эти скандальные истории обо мне становятся все скучнее, потому что они превратились в заезженную пластинку. Сейчас не сезон, вот управляющий и хочет напомнить о себе – это попадает в газеты. Это же бессмыслица. В мире идут войны, столько проблем вокруг, а голос получают такие люди. Я не собираюсь это комментировать. А то опять мне прилетит. Нет уж, кое-чему я все-таки научился: держать рот на замке.

- С января месяца Вы перестали представлять бренд «Мерседеса», этот производитель автомобилей был самым верным Вашим партнером. Договор с «ПокерСтарс» тоже истек. Вы перестали быть популярным среди рекламодателей.

- Я никогда не мечтал ничего рекламировать.

- Но это приносит прибыль.

- Я сотрудничал с «Мерседесом» на протяжении 16 лет, когда-то этому должен был прийти конец. Есть и плюс: я теперь могу спокойно ездить и на других машинах, не скрываясь. Я по-прежнему люблю играть в покер, просто теперь это делаю дома или где-то в казино.

- Вам не жаль денег?

- Нет, я с удовольствием работал с «Мерседесом», моей первой машиной был мерседес 190Е, и я суеверен: когда я ездил на «мерседесе», со мной никогда ничего не случалось – ни когда я был за рулем, ни в роли пассажира. А ведь езжу я очень быстро.

- И поэтому у Вас столько штрафов за превышение скорости, которые Вы якобы никогда не платили.

- Если бы я их не оплатил, это бы имело гораздо более серьезные последствия. Такие истории стоит додумывать до логического конца. Если бы все то, что обо мне говорят и пишут, соответствовало действительности, как бы я мог жить так, как сейчас?

- Полдня играть в гольф?

- Я этим не занимаюсь.

- А могли бы?

- Если бы я продал все свои пакеты акций и все имущество, смог бы. Но мне это не нужно. Я люблю работать. Я практически трудоголик. Я так живу, в свое время я и в теннис так играл. Я увлекающийся человек: женщины, гольф, почти еженощные вечеринки, но это все уже давно позади. Все это меня не удовлетворяло, и дело было не в конкретной женщине. Просто это не мое.

- Ваши соперники в прошлом Джон Макинрой, Матс Виландер, Анри Леконт до сих пор играют в ветеранском туре и зарабатывают на этом неплохие деньги. А Вы – нет. Почему?

- Потому что мне не хотелось больше изображать, что я могу играть в теннис, будто мне 25. Поэтому я для себя даже не рассматривал этот вариант. Вы правы, это было бы куда проще, более практично. Но я не из тех, кто выбирает простой и практичный путь. И мне не хотелось говорить только о прошлом. Раньше после каждого матча у меня все болело, но игра стоила свеч. А в ветеранском туре - нет. Я не хотел окончательно разрушать свой организм.

- Как отразился теннис на Вашем здоровье?

- Я плачу высокую цену за свои занятия теннисом. У меня два новых тазобедренных сустава, в правом голеностопном суставе у меня стоит десятисантиметровая металлическая пластинка, я прихрамываю.

- Вы совсем не играете в теннис?

- Играю, но без особого удовольствия. Я немного поиграл с Новаком на Уимблдоне, но только на половине корта, чтобы играть на всем корте, меня уже не хватает. У меня уже не получается бегать за мячами. Я не так хорошо двигаюсь. В прошлом году я еще и на пару кг поправился – в Германии из-за этого надо мной даже потешались. До чего мы докатились? У нас не осталось никаких приличий? Что с нашим воспитанием?

- Поговаривали даже, что Беккер поправился, у него красное, отекшее лицо –он наверняка пьет.

- Ну да, конечно. Это же злорадство. Что это вообще такое? Что за психология? Позволять себе такие высказывания по отношению к больным, к травматикам? С такими людьми мне не о чем разговаривать. И ничего объяснять я им не собираюсь.

- Любите ли Вы Германию?

- Я всегда был патриотом, у меня мурашки, когда я слышу гимн Германии, и я был рад, когда Германия стала чемпионом мира по футболу. Но в последнее время я стал несколько более дистанцирован. Проблема в том, что в Германии успех сразу вызывает зависть. В других странах это не так.

- Вас послушать, так быть кумиром в Германии – это буквально невыносимо.

- Это, конечно, перебор. И это не так. Но сколько в Германии кумиров? И где они все живут? Франц Беккенбауэр в Австрии. Хайди Клум и Штеффи Граф – в США. Себастьян Феттель в Швейцарии, Нико Росберг в Монако. В чем причина?

- Может быть, в этих странах просто ниже налоги?

- Вы думаете, что я в Лондоне не плачу налогов? Я же живу не на Кайманских островах. Я переехал не для того, чтобы платить меньше налогов. Это переехал, чтобы жить в спокойной и свободной стране. Пока дела идут неплохо?

- Пока неплохо. Господин Беккер, благодарим Вас за эту беседу.

Перевод с немецкого.

Фотография из журнала "Шпигель".