Страна картофельных грядок

''Забудем о неприятности, случившейся с Кафельниковым на Зеленом континенте в 1997 году, когда он сломал в тренажерном зале палец. Австралия -- счастливая для него страна. В Аделаиде в далеком 94-м лучший российский теннисист выиграл первый в своей жизни турнир ATP. В Мельбурне в 99-м он завоевал второй в карьере титул чемпиона "Большого шлема". Но о Сиднее, где сейчас проходит Tennis Masters Cup, Евгений говорит с особенной теплотой: в этом городе он одержал самую, пожалуй, крупную свою победу -- на Олимпиаде-2000. И вот теперь во вторник на стадионе "Супердоум", стоящем всего в нескольких сотнях метров от олимпийского теннисного центра, первая ракетка России сделал стартовый шаг к очередному крупному достижению. Не без труда, но он все же переборол упорного испанца Хуана Карлоса Ферреро -- 4:6, 6:1, 7:6.

Нельзя сказать, что австралийцы за любовь Кафельникова к их родине платят той же монетой. Да, его уважают и ценят как большого профессионала, но не более того. Причины сдержанного отношения к русскому теннисисту у всех могут быть разные. Одна сиднейская бабушка, к примеру, жаловалась корреспонденту "Известий", что трансляция стартового матча Евгения с Ферреро заменила в программе местного телеканала показ ее любимого американского сериала "Молодые и бесшабашные". А некий теннисный болельщик сказал, будто Кафельников, несмотря на то, что ему скоро стукнет 28, как раз и есть тот самый бесшабашный. Иначе, дескать, он в свое время не стал бы называть подготовленную для матча Кубка Дэвиса брисбенскую площадку "картофельной грядкой".

Настеленный в "Супердоуме" бледно-сиреневый хард-корт под такое определение, конечно же, не подпадает никак. Однако и вчера Евгений нашел пару резонных поводов для недовольства организацией турнира. Повод первый: "Обычно судьи открывают банки с мячиками непосредственно перед началом игры. Но наш с Ферреро поединок, похоже, готовился неделю. В какой-то момент я почувствовал, что мячи легче, чем те, что были на корте во время разминки, и попросил заменить их на новые. Думаю, это честно по отношению и ко мне, и к моему сопернику". Второй повод -- из той же серии: "При счете 1:1 во втором сете процент попадания моей первой подачи был где-то в районе двадцати. И вдруг я сообразил, что высота сетки какая-то непривычная. Я спросил, можем ли мы ее проверить (в тот момент я проигрывал 0:30 в третьем гейме). Я сделал эйс и повторил еще более настойчиво: мол, слушайте, я чувствую, что сетка на порядок, просто на порядок, выше, чем должна быть. Рефери ответил: прямо сейчас сделать ничего не могу. А когда гейм закончился, выяснилось, что сетка на 5 см выше нормы. Это надо же быть таким некомпетентным, чтобы заставлять нас играть на соревнованиях высочайшего уровня в таких условиях!".

Если бы Кафельников мог наблюдать за собственной игрой с трибуны, то обнаружил бы еще одну удивительную вещь: операторы подвешенных над кортом электронных табло нечаянно предсказали, что российский теннисист будет уступать в первой партии 0:2, когда второй гейм еще не закончился, а затем по ходу поединка не раз путали цифры. Впрочем, на игре это сказаться не могло. Соперники соревновались в мощи и точности ударов, даже не подозревая, что они не в силах влиять на изменение счета. В четвертом гейме первой партии Кафельников догнал испанского юношу, впервые завершающего сезон в топовой десятке, и сравнял счет -- 2:2. Если бы не провальный пятый гейм, который россиянин отдал за считанные минуты, еще не известно, чем закончился бы этот сет. Второй он взял уверенно -- 6:1, а в третьем, отобрав у Ферреро подачу в первом же гейме, чуть позднее вынужден был ее вернуть -- 4:4. Многолетний опыт русского мастера оказался решающим фактором на тай-брейке, и теперь следующий матч ожидает Евгения только в четверг. Сегодня у него выходной.

То обстоятельство, что посмотреть матч российского игрока на 20-тысячный стадион пришли не более 6 тысяч зрителей (все они болели скорее за хорошую игру, нежели за Кафельникова или Ферреро), объясняется отнюдь не злопамятностью жителей страны кенгуру -- людей, между прочим, душевных и отзывчивых. И уж подавно не ценой на билеты, которые стоят от 36 до 125 австралийских долларов (местная валюта примерно в 2 раза дешевле американской). Дело в другом -- как личность Кафельников не так ярок, как, скажем, Густаво Куэртен или даже Горан Иванишевич, вышедшие на корт сразу после матча российского теннисиста.

Рекламный анонс поединка бразильца и хорвата вчера появлялся на австралийском ТВ раза в два чаще, чем кафельниковской игры. Иванишевич сенсационно победил первую ракетку планеты благодаря своей сумасшедшей подаче, принесшей ему 28 эйсов. Но интересен был не только ход матча, но и атмосфера на трибунах -- все эти дикие вопли, песнопения и барабанная дробь. Она стала блестящим примером отчаянного, просто-таки бешеного боления. Такой поддержки от публики Кафельников не получает даже у себя дома -- на Кубке Кремля и St. Petersburg Open. Что уж говорить о чужеземье: на встрече с журналистами, проходившей в воскресенье в здании сиднейской Оперы, Евгений растерянно озирался по сторонам -- корреспондент "Известий" был единственным человеком, который подошел к его столу в первые минуты мероприятия, тогда как вокруг других игроков вертелись толпы.

Сидней