«По моему поведению на льду не скажешь, что я много читаю». Подкаст с чемпионом МХЛ из «Спартака»
Георгий Овчинников – о продуктивном лете, «золотом» сезоне и основной команде.
Георгий человек нестандартный и многогранный: читает Ницше, носит длинные волосы по плечи и параллельно с профессиональной карьерой получает два высших образования – учится на тренера и тележурналиста. Впрочем, как признает и сам Овчинников, на льду о нем может сложиться совсем иное впечатление, нежели при просмотре видео. Это жесткий, настырный и острый на язык нападающий.
Характер не мешает ему показывать на льду выдающиеся цифры: в сезоне-2024/25 Георгий провел в трех лигах суммарно 94 матча, набрав 59 очков. Форвард выбил бы и сотню игр, но помешала травма. В своем главном матче Овчинников все же принял участие – 24 мая он выиграл Кубок Харламова в составе молодежного «Спартака», обыгравшего «СКА-1946» в седьмом матче финала.
В подкасте «Молодежка» Овчинников рассказал Артему Батраку и Виталию Магранову об игре в трех лигах, своем образовании, финале против «СКА-1946» и многом другом.
«Перед седьмой игрой финала хоккеисты «Флориды» и «Спартака» записывали нам видеообращения с важными словами»
– Кто чемпионы?
– Мы чемпионы.
– Как-то не громко. Устал кричать?
– Конечно. Уже достаточно накричался (улыбается).
– Сколько дней кричал?
– Сложно вспомнить. Надо сначала вспомнить эти дни…
– Давай вспоминать вместе. Как это было?
– Уже после гола Макара Насретдинова в седьмом матче финала я понял, что Кубок Харламова наш. Человек не забивал весь плей-офф, и забил именно в решающем матче. Помню, как сейчас: идет бросок с борта, он перескакивает игрока и добивает шайбу. Тогда стало ясно, что у «СКА-1946» уже нет шансов. Гол Макара был гвоздем в крышку гроба. Другие заброшенные шайбы тоже были важны, но не настолько.
– Во время трех поражений подряд в финале казалось, что «Спартак» разваливается на глазах, но у вас получилось собраться на седьмой матч.
– На это повлияло много факторов. Перед той игрой у нас были собрания, игроки «Флориды» и основного «Спартака» записывали нам видеообращения с важными словами. По-хорошему, мы должны были забирать еще четвертый матч, но случилось так, как случилось. Учитывая количество выпускников, в команде понимали, что седьмая игра – это последний танец для многих ребят. На последний матч мы вышли другими: у нас была определенная синергия, все понимали, его они хотят, и выкладывались на полную.
– Сколько человек в «Спартаке» знает слово «синергия»?
– Если честно, не знаю.
– А откуда ты его знаешь?
– Раз я учусь на журналиста, думаю, ответ понятен.
– Журналисты бывают разные, на кого конкретно ты учишься?
– До третьего курса у меня была обобщенная программа, затем у меня началось углубление конкретно в телевидение. Я снимал репортажи, выкручивался, как мог.
– Вернемся к празднованию чемпионства. Сколько дней вы отмечали?
– Помню последние десять секунд решающего матча, как сейчас: я стою на лавке и вижу на другой стороне площадки папу, который сидит и смотрит на меня, подрагивая от эмоций. Только тогда начал осознавать, что Кубок Харламова рядом.
Первые две минуты после финальной сирены вообще не помню, просто какая-то эйфория, смешанные чувства радости от победы и сожаления от выпуска из МХЛ. Очень много эмоций, такое не передать словами. Когда-то я услышал фразу: «Ты выигрываешь кубок ради первых минут празднования. Такие чувства потом ни с чем не сравнить, это незабываемо. За такие моменты нужно цепляться». Кубок Харламова надолго останется у меня в памяти.
После первых минут на лед уже выбежали все, кто мог. Даже ребята, которые были на травме. Было очень много поздравлений, объятий. Мы с Серегой Лукьянцевым долго стояли и обнимались на льду, потому что думали с ним о Кубке Харламова еще с августа. У нас собрался очень сплоченный коллектив – такое редко встретишь в молодежном хоккее. Мы все были командой и понимали: если не пойдет у одного, другой закроет эту игру.
Дальше были стандартные празднования и награждения. MVP плей-офф забрал господин Иван Рябов. Потом мы подняли Кубок, посыпалось конфетти, прозвучала песня «We Are the Champions»… Дальше уже раздевалка, но про нее не буду говорить. Мы выходили из нее часа полтора: танцевали, орали, веселились. Оттуда поехали в забронированное место, где продолжили свой кутеж.
– Что было на следующий день?
– К сожалению, это останется тайной. Мы отмечали до парада – то есть пять дней. Собирались командой, ходили куда-то. Еще перед финалом нам обещали, что в случае чемпионства будет парад, поэтому что ребята остались в Москве и смогли воссоединиться вместе на параде.
– После парада вы действительно раздавали автографы пять часов?
– Да, мы примерно до одиннадцати часов вечером. Из-за того, что наш чемпионский автобус попал в пробку, автограф-сессия переместилась на час. Болельщики нас столько ждали – нужно было уделить внимание каждому.
«Все в «Спартаке» понимали, что должно стоять у нас в раздевалке в конце сезона»
– Финал проходил на больших аренах с вместимостью 10 000 – 12 000, это было для вас в новинку?
– В первых пяти матчах, которых я не играл, но стоял у скамейки, ощущения были совершенно другими, нежели у самих хоккеистов. Во время игры ты подзабываешь о болельщиках, слышишь их только после голов, но когда я был на травме, то все слышал. Болельщики «Спартака» – это нечто! Их было слышно на протяжении всей игры. Они не умолкали даже когда мы уступали в счете. В нашем Кубке Харламова очень большая заслуга болельщиков. Когда я вышел на лед в шестом матче, большая арена была немного в новинку, но мандраж не ощущался.
– Многие посчитали, что переезд в «Сокольники» помог «Спартаку», потому что это ваше коренное место.
– Я тоже так считаю. Мы почти весь сезон там играли. У «Сокольников» есть такая фишка – болельщики сидят вплотную к стеклу, такое мало где увидишь. Во время седьмого матча я второй раз в жизни увидел, чтобы Ваня Рябов прыгал на стекло после гола. Он особо не празднует свои заброшенные шайбы. «Мегаспорт» больше и шумнее, но в «Сокольниках» мы всегда чувствовали и слышали своих болельщиков.
– Вы с трудом добирались в Санкт-Петербург на шестой матч, вам это сильно помешало?
– Нам больше помешало само гнетущее давление. После 3-0 над нами висел определенный груз того, что нужно забирать Кубок Харламова в следующем матче. Это придавливало «Спартак», мы перестали быть окрыленными. Из-за этого ребята не могли успокоиться, ощущался мандраж. Все хотели побыстрее выиграть, и это торопыжничество помешало нам закончить все раньше седьмого матча.
– Это было только в финале?
– Да, в других сериях у нас такого не было. Если вспомнить, как «Спартак» начинал плей-офф: мы проигрывали первые матчи каждого раунда, плохо вкатывались, но свое всегда забирали.
– Как вы пытались избавиться от давления?
– На нас давили в том числе слова «не надо доводить до 3-3», которые очень часто звучали. После третьей игры финала нам надо было успокоиться, продолжать играть в свой хоккей и грамотно наказывать соперника за его ошибки, как мы и делали в начале.
– У нас с Виталием было ощущение, будто в финале изначально и не должно было быть 3-0. «СКА-1946» временами был очень хорош.
– Когда у тебя в воротах лучший вратарь МХЛ Ярослав Кузьменко – все очевидно.
– Он во многом и зарешал в седьмой игре.
– Да. На самом деле, если бы не его два спасения в первом периоде после добивания Короткого и выхода Лутфуллина «1 в 0», игра могла перевернуться. Ярослав нас окрылил. Во втором периоде Ваня Рябов открыл счет, и пошло-поехало.
– Матвей Короткий сказал, что отдал бы MVP Кузьменко, а не Рябову.
– Не хочу никого из них обидеть, я с обоими в хороших отношениях. Допустим, Кузьменко MVP, но, если бы не очки и важные выигранные вбрасывания Рябова в серии с «Чайкой», финала бы вообще не было. Тут очень тонкая грань. Кузе спокойно можно было давать эту награду, я не спорю, но Ряба тоже ее заслужил.
– До начала сезона у вас было внутреннее понимание, что вы идете за Кубком Харламова?
– Однозначно. Мы сразу понимали, что идем за кубком. Даже если взять по звеньям, две ударных тройки нападения три года так и играли вместе. Еще Марышев, Золкин, Кузьменко, Храпов… Большой плюс «Спартака» был в сплоченности костяка команды. Каждый понимал, чего он хочет, и был готов отдать всего себя ради победы.
– Когда к команде приходит ощущение, что вы готовы стать чемпионами?
– Когда ты смотришь на своего партнера по команде и видишь у него горящие глаза. Тогда все сразу становится понятно. С самого начала сезона атмосфера в раздевалке была просто нечто. Все в «Спартаке» понимали, что должно стоять у нас в раздевалке в конце сезона. Историю пишут победители. Счет в финальной серии не имеет никакого значения. Главное, что на Кубке Харламова написано «МХК «Спартак», 2024/2025».
– Ожидали, что «СКА-1946» будет основным конкурентом «Спартака» в борьбе за кубок?
– Да. С «Локо» тоже было тяжело играть, все матчи с ними получались «кость в кость». Самыми сложными соперниками были ярославцы и «СКА-1946».
– Перед финалом вспоминали, что в плей-офф за год до этого уступили именно «СКА-1946»?
– Конечно. Поскольку костяк команды сохранился с прошлого сезона, у нас многие помнили это поражение. Оно било по нашему самолюбию, перед финалом мы с ребятами встали в круг и сказали, что не должны позволить этому повториться.
– В плей-офф МХЛ тебе и другим ребятам помог опыт взрослого хоккея?
– Очень сильно. Многие ребята из нашего чемпионского состава в прошлом сезоне дебютировали во взрослом хоккее: я, Варюшкин, Рябов, Плесовских, Лукьянцев, Храпов, Гаврилов. Взять даже полуфинал с «Чайкой»: в третьем периоде шестого матча мы ведем 2:1, очень скользкий счет, гостевая площадка, и на самые важные смены выходят именно опытные ребята.
«Здорово, что «Спартак» старается забирать обоих братьев, если видит в них талант»
– Какой команды ты воспитанник?
– Московских «Снежных Барсов». Оттуда я перешел в ЦСКА, затем в «Динамо», потом обратно в ЦСКА, и вот оказался в «Спартаке».
– Как состоялся твой переход в «Спартак»?
– При выпуске «Красная Армия» предложила нам с Федей Храповым и Никитой Сусуевым пробные контракты, мы получили благодарность за игру в этой школе и так далее, буквально через несколько дней на нас вышел «Спартак» и выкупил.
– Твой младший брат Ярослав тоже играет в «Спартаке», он даже забил в первой же игре за «красно-белых». Наследственность присутствует?
– У нас в «Спартаке» таких много: братья Кузьменко, Фроловы, Гавриловы. Прикольно, что клуб старается забирать обоих братьев, если видит в них талант. Круто быть в одной системе с братом. Перед тем, как нам с Яриком дали сыграть вместе, я позвонил маме и попросил привезти отца на матч в Тулу. Папа был горд, что мы с братом сыграли в одной тройке. Это незабываемые эмоции.
– Прошлый сезон был уникальным по количеству проведенных матчей: 103 игры Лукьянцева, вы с Рябовым чуть-чуть не дотянули до сотни…
– На самом деле, я не ожидал, что сезон получится таким необычным. Мы с Ваней Рябовым и Серегой Лукьянцевым начинали в «Химике», но потом стали ездить туда – сюда. Был период, когда к нам в гости приезжали петербургские команды, и мы втроем играли в Москве или Воскресенске каждый день.
– До начала сезона мог представить, что тебя поднимут в «Спартак»?
– Вообще нет. Моя первоначальная цель была попробовать себя во взрослом хоккее. Наша троица начинала сезон в ВХЛ, у нас все быстро стало получаться, игра пошла, и нас оставили, как полноценных игроков основного состава, а не просто лимитчиков. Постепенно мы дошли до того, что играли с Рябой в первых двух звеньях «Химика», большинстве, меньшинстве, и абсолютно не терялись на льду.
Я получил вызов в КХЛ, когда был в сборной России. После матча с Беларусью нам с Ваней Рябовым позвонили и сказали, что мы едем в основную команду. Сначала дебютировал он, потом я – в игре с «Амуром».
– Что тебе сказал Алексей Юрьевич Жамнов, когда ты пришел в раздевалку «Спартака»?
– «Не парься, все будет нормально, играй». Стандартные слова (улыбается).
– В аналогичной ситуации, когда в КХЛ ты сыграл просто, в «Химике» или МХК «Спартак» ты бы стал обыгрывать?
– Да. В первых играх на новом уровне не хотелось ошибиться. В КХЛ наказывают практически за каждую ошибку, поэтому я действовал там попроще. Потом, когда забил гол «Витязю», мне уже стало легче – я окрылился и стал больше брать игру на себя.
– Что тебя удивило при переходе в КХЛ?
– Чартеры (смеется). Когда ты летишь куда-то пару часов и можешь разложиться на два-три места – это кайф. Если без шуток, то понятно, что в КХЛ все лучше: питание, медикаменты, раздевалка, форма, трансферы. Мне повезло играть особенными параметрами 105-110 flex, поэтому с клюшками у меня никогда проблем не было.
– Старая школа – жесткие клюшки.
– Вообще не могу играть мягкими. Не понимаю этого. Мне нравится пожестче. Таких клюшек достаточно мало, и все – топовые.
– Сколько клюшек ты сломал за сезон?
– 35-45. Как только спустя две-три недели клюшка становится мягкой, она у меня сразу ломается.
– Было тяжело менять раздевалки МХЛ, ВХЛ и КХЛ по ходу сезона?
– Сначала действительно тяжело – ты переходишь с одного коллектива в другой, а потом приезжаешь вообще в третий. Причем в каждом своя атмосфера. Потом у тебя начинается день сурка: раскатка, обед, сон-час, разминка, раскатка под одну и ту же песню, игра.
«Длинные волосы – это традиция, которая передается мне от отца»
– Ты живешь на базе?
– Да, потому что мой дом далеко за городом, оттуда долго ехать до арены. Я живу в «Сокольниках» с другими ребятами из МХЛ, у «Химика» своя база в Воскресенске, в КХЛ мы заселяемся в отель перед матчем. Так я и жил.
– Часто общаешься с братом вне хоккея?
– Мы провели вместе все лето. Уже третий год подряд ездим с ним на море, обычно с нами еще Серега Лукьянцев.
– Этим летом вы втроем встречались с Матвеем Коротким на отдыхе в Египте?
– Да. Посмотрели красное море – там рыбки красивые (улыбается). Мы приехали раньше Матвея, встретили в отеле других ребят из «Спартака». Потом они уехали, у нас оставалось еще где-то три дня отдыха, и как раз приехал Короткий.
– Обсуждали финал?
– Много.
– А драку в шестом матче?
– Тоже.
– Ты был тогда на льду?
– Нет, меня не выпустили (улыбается).
– Матвей Короткий считает, что эта драка была инициативой «Спартака». Выйдя на лед, он заметил, что против него вышли не те соперники, что обычно, и сразу почувствовал неладное.
– Звено было тем же, просто там поменялся один человек. В момент игры чаще всего получалось так, что Короткий вставал против Вани Рябова. Я сам не могу сказать, что тогда произошло. Видимо, забурлили эмоции, и парни решили доказать, что без боя они не сдадутся. Как бы не вышла та драка, она нам очень сильно помогла – команда сплотилась и все стало по-другому.
– В каком сочетании команды КХЛ ты себя видишь?
– Тяжело сказать, потому что каждый матч КХЛ я начинал в новом звене. Одну игру выходил во второй тройке с Ружичкой и Локтионовым, следующую – с Усмановым и Галимовым, еще по ходу встречи играл с Рубцовым и Пашиным, один раз вышел даже с Морозовым и Порядиным. Меня пробовали везде, поэтому я не могу сказать, какое место в составе будет лучшим для меня. Главное – туда попасть.
– Как выглядит твой идеальный выходной во время сезона?
– Поспать до десяти часов, плотно покушать и что-то посмотреть или почитать.
– Что сейчас читаешь?
– «Воля к власти» Ницше. Уже долго читаю, тяжело дается, но мне интересна эта тема.
– Тема власти или тема Ницше?
– Я пока не дошел до ответа на этот вопрос (смеется).
– Берешь с собой книги на выезд?
– Да, причем бумажные – мне нравится ощущения бумаги. С детства люблю читать. Уже в седьмом классе знал, что пойду учиться на журналиста. Но на площадке я совсем не такой, как в жизни. По моему поведению на льду не скажешь, что я много читаю.
– Составь свой топ-3 книг.
– «Бесы» Достоевского, «Мы» Замятина и «Понедельник начинается в субботу» Стругацких.
– В свободное время ты занимаешься другими, более стандартными для хоккеиста вещами?
– Конечно, смотрю фильмы и сериалы. Люблю мультипликацию или что-то серьезное, простую «жвачку» не могу смотреть. Последнее, что смотрел – сериал «Сыны анархии».
– Как с плотными тренировками и практически сотней матчей за сезон ты успеваешь еще получать образование?
– Если есть желание – все получится. Сейчас учиться не так сложно, можно делать это онлайн, не приезжая в институт.
– Зачем ты пошел еще и на вторую специальность? С одной не сиделось?
– Изначально я поступил на очное отделение журналистики, но там быстро возникла проблема с тем, что меня постоянно не было. Перевелся на заочку, летом досдал биологию и подал документы в ВУЗ на тренера – поступил на бюджет.
– Ты не планируешь менять свою прическу?
– Нет. Это традиция, которая передается мне от отца. У него тоже длинные волосы сзади.
– Какое у тебя прозвище в команде?
– Меня называют по-разному: Жора, Гоша, Гошан, Гера. У меня длинная фамилия, сокращать ее до «овчи» – такое себе, «овчина» – долго говорить.
– Если вы с братом в одной команде, в этом плане может возникнуть путаница.
– Его просто называют «джуниором».
– В «Спартаке» есть игроки, чьи клички не связаны с именем и фамилией?
– Да, есть такой. У Макара Насретдинова кличка «батя» или «старый». Когда в первый раз услышал – не поверил, но потом присмотрелся и понял, что Макар действительно как батя (улыбается).
– Опиши себя тремя словами.
– Лучше фразой: человеческая воля сильнее судьбы. Это про меня.
– Составь сборную МХЛ сезона-2024/25. Можно себя, но все игроки должны быть из разных команд.
– Все-таки я чемпион, поэтому меняю правила. Назову тех игроков, которых захочу. Ваня Рябов в центре, слева Сережа Лукьянцев, справа Ваня Гаврилов, в защите Егор Мартынов и Владик Ухмылов, на воротах Ярик Кузьменко.
– Как ты относишься к практике, когда травмированные игроки встают на тренерскую скамейку во время матчей?
– Это прикольный опыт, красиво для медиа. Нас с Ваней Гавриловым тоже хотели поставить на лавку, но как-то не получилось. Особо разницы не было – мы также были с командой и влияли на нее.
