Суперлига отложена, но всё равно неизбежна
Новость о создании Суперлиги была сравнима с новостью о начале пандемии коронавируса: так велико было её влияние на футбольную общественность и умы людей. При этом реакция на её создание стала, как правило, резко отрицательной. Похвалить эту идею не осмелился почти никто, кроме создателей самой Суперлиги — Флорентино Переса и Андреа Аньелли. Даже руководство других клубов-членов нового турнира сначала промолчало, а потом пошло на попятную. Давайте попробуем разобраться, что же стоит за огульной критикой этого проекта и так ли он плох (и, главное, опасен для будущего футбола), как об этом принято говорить.
Начать придётся несколько издалека, а именно с теории Джона Урри. Этот британский социолог является автором книги под названием «Офшоры», в которой он комплексно рассматривает феномен офшоризации (offshoring) всех общественных процессов. Дж.Урри понимает офшоризацию в широком смысле — это далеко не только регистрация капитала на территории налоговых убежищ. Любая услуга, оказываемая человеку удалённо, может быть рассмотрена как пример офшоризации (посмотрите на сам термин off shore — от англ. «вне берега», т.е. где-то далеко, за горизонтом). Что это значит простыми словами? Раньше, чтобы купить одежду, нужно было выйти из дома и пойти на ближайший рынок или в магазин. Сама одежда была произведена либо в этом же городе, либо в этой же стране, либо в одной из ближайших стран (зависит от того, как глубоко в историю мы заглянем). Теперь мы можем заказать одежду и обувь из любой страны мира, а не только ту, что доступна человеку территориально. Заказать кроссовки в США, потому что они лучше? Пожалуйста. Это лишь вопрос желания и денег. Другой пример (их может быть бесконечно много): получение знаний. Местные газеты, местные библиотеки, местное ТВ и радио уже давно перестали быть основным каналом получения информации. Заходи на сайт любого СМИ любой страны — и ты получишь какую угодно информацию на всех языках мира. Всё это касается и футбола. Когда-то не так давно, если человек хотел посмотреть футбол, выход был один — идти на стадион в своём городе. Для разнообразия можно съездить на выезд с любимой командой, но речь, скорее всего, шла о путешествиях по родной стране. С распространением телевидения и интернета нам стал доступен футбол почти из любой точки мира. Если раньше условному «Энергетику» из города N попросту не было альтернативы в сердцах местных болельщиков, то сейчас тот же самый человек может выбрать просмотр чемпионата Испании дома, а не поход на стадион. Скорее всего, у местного клуба нет ни внятной стратегии по работе с фанатами, ни амбиций выйти на самоокупаемость, ни хорошего стадиона и поля, ни красивой игры. Если же речь идёт о крупном городе с богатыми клубами, то проблема будет в другом: слишком велика конкуренция со стороны других способов досуга. Конечно, и сегодня есть те, кто предпочтут поход на матч второго дивизиона на поле-огороде, если играют «свои»; те, кто «пробивают выезды» и следуют за родной командой повсюду независимо от результатов; те, кто окажут родной команде по-настоящему горячую поддержку (с песнями и баннерами), а не будут вяло созерцать происходящее на поле. Такие люди достойны огромного уважения. Но горькая правда такова, что сегодня их всё меньше и меньше, а главным качеством футбола всегда была его массовость. Массовый способ потребления футбола сменился и уже никогда не будет прежним. Рядовой болельщик выберет просмотр высококлассного футбола дома, а не просмотр футбола сомнительного качества в некомфортных условиях только потому, что он «свой». Теперь мы можем вернуться к идее Суперлиги. Клубы, которые должны были стать её постоянными членами, уже давно являются глобальными брендами. Встретить человека в футболке «Барселоны» можно не только в Барселоне, но даже в глухой южносуданской деревне. Слова «Реал» и «Манчестер Юнайтед» слышали все футбольные болельщики на всех континентах. Наблюдать за этими командами готова подавляющая часть людей, интересующихся футболом: вопрос лишь в доступе к ТВ и интернет-трансляциям. Но мировых брендов с высокой степенью узнаваемости не может быть бесконечно много. 10-15-20 — это предел, который совпадает с примерным количеством клубов-участников Суперлиги. При этом каждый из этих клубов получит возможность закрепиться в статусе глобального бренда благодаря доходам от продажи прав на трансляции нового соревнования, интерес к которому будет прикован по всему миру. Именно права на трансляцию уже давно являются основным источником прибыли в футболе. Услуга «футбол» поставляется удалённо и является неотъемлемой частью офшоризации жизни. Потребитель может жить где угодно, но он хочет получить лучшие мировые образцы этой услуги, а не только то, что доступно ему территориально. Теперь такая возможность есть. Более того, участники суперлиги обречены стать суперклубами. Именно поэтому Флорентино Перес не стесняется упоминать «Ланс» в своих интервью: если условный «Челси» откажется от места в Суперлиге (ещё раз, когда эта идея вновь возникнет), то его место займут другие клубы, которые, при правильном использовании сверхдоходов от участия, впоследствии сами станут топ-командами. Конечно, отказ от участия в Суперлиге со стороны клубов АПЛ можно понять: сама АПЛ, существующая в современном виде с 1992 года (кстати, после реформы распределения доходов от ТВ-прав), сейчас наиболее близка к понятию «суперлиги» (неслучайно 6 из 12 первоначально объявленных постоянных членов турнира представляли Англию). Однако АПЛ всё равно останется предыдущей ступенью эволюционного процесса в футболе и в обществе: в своё время она сама была революционной (само создание АПЛ в начале 90-х преподносилось как создание... суперлиги!), но теперь необходимости быть запертыми в границах отдельной страны уже нет: перемещение как клубов, так и их болельщиков по всей Европе может быть осуществлено предельно быстро и дёшево (оставим за скобками ситуацию с коронавирусом: рано или поздно путешествия вернутся). Идея создания Суперлиги не взялась из ниоткуда: она продиктована логикой развития футбола как общественного явления. Вопрос лишь в том, что попытка её реализации в форсированном, революционном виде не удалась. Тем не менее, сама идея никуда не денется: предлагаемая УЕФА реформа Лиги Чемпионов (36 клубов, швейцарская система, допуск команд на основе рейтинга за предыдущие года: читай подстраховка от неучастия топ-клубов и, следовательно, финансовых потерь) это движение в абсолютно том же самом направлении, но более мягко. Является ли при этом модель УЕФА более подходящей, чем Суперлига, — вопрос открытый. Так в чём же состоят основные претензии к Суперлиге? 1. Причина создание турнира — жадность Переса и Аньелли. Спорить с этим тезисом конструктивно невозможно, поскольку он сам абсолютно неконструктивен. Да, Перес и Аньелли рассматривают футбол как бизнес: но разве они одни? Разве то, что большой футбол стал бизнесом (хотим мы этого или нет), для кого новость? Кроме того, разве деятельность УЕФА и ФИФА чиста как слеза младенца? В период гонений на идею Суперлиги быстро забылись и скандалы с Платини и Блаттером, и критика расширения Чемпионата Европы (с 2016 года) и Чемпионата мира (с 2026 года). УЕФА и ФИФА в одночасье стали «хранителями ценностей игры», защитниками модели развития европейского футбола. Не стоит забывать, однако, что хранимая ими «модель европейского футбола» тоже является бизнес-моделью. Флорентино Перес, один из самых успешных предпринимателей современности, считает эту модель недееспособной, и у меня нет оснований ему не верить. По крайней мере, никто не пытается доказать обратное, хотя заработок денег — основная цель УЕФА и ФИФА, что ничем не отличает их от Переса.
Расширение числа стран-участниц Чемпионата Европы и Чемпионата мира находится в русле той же самой логики, что и создание Суперлиги. Главная цель одинакова — увеличение прибыли. Разница лишь в том, что футбол сборных и клубный футбол функционируют по-разному. В футболе сборных реформы носят инклюзивный характер. Стран, в отличие от клубов, не так много, и стоит за ними, как правило, всё население страны, мало-мальски интересующееся футболом. Затянуть на Чемпионат мира Индию и Китай с суммарным населением 2,8 млрд человек — вот что принесёт ФИФА прибыль. Реформа в клубном футболе, напротив, направлена на эксклюзивность: клубов с большой фан-базой по всему миру не так много, так почему бы не сосредоточиться только на них? 2. Создание Суперлиги — плевок в душу болельщикам и смерть футбола. Этот тезис тоже вызывает удивление. Очевидно, болельщики не будут лишены футбола: домашние матчи всё так же будут играться на их домашних стадионах хотя бы потому, что такие дорогие сооружения не могут простаивать. Разница была бы лишь в том, что вместо домашних матчей ЛЧ болельщики посещали бы домашние матчи Суперлиги. Можно ли считать это большим поводом для беспокойства? Думаю, нет.
Что же касается «смерти футбола», как её понимают противники Суперлиги, то у меня для них плохая новость: если смотреть на футбол в системе координат, где на одном полюсе находится «дух игры», равенство, спортивный принцип, а на другом полюсе — тотальное неравенство, бизнес и гегемония богачей, — футбол уже давно мёртв. Дело Босмана в 1995 году перевернуло трансферную систему в европейском футболе, поставив бедные клубы в подчинённое положение к богатым, и пропасть между ними только растёт. 12 клубов, которые должны были стать постоянными участниками Суперлиги, и так чаще всего участвуют в Лиге Чемпионов (хотя англичанам не хватает мест, а «Интер» и «Милан» в последние годы штормило), поэтому здесь нет тотального нарушения спортивного принципа: это лишь «законодательное» закрепление фактической ситуации. Да, оно может кому-то не понравиться, но это хотя бы честное признание реального положения дел (от чего так усиленно бежит УЕФА и пытается завуалированно реализовать в виде нового формата ЛЧ). Конечно, создание Суперлиги отторгнуло бы часть фанатов от клубов-участниц, но и в этом нет ничего нового, если смотреть на футбол в широкой исторической ретроспективе: точно так же часть болельщиков «Манчестер Юнайтед», недовольная покупкой клуба семьёй Глейзеров, в знак протеста в 2005 году создала новый клуб — «Юнайтед оф Манчестер». Мы можем только искренне симпатизировать этим людям, но, положа руку на сердце, на мировой бренд «МЮ» это вряд ли оказало хоть какое-то влияние. Олдскульные фанаты, к сожалению, сегодня составляют лишь крошечную часть глобального рынка потребления футбола (в отличие, к примеру, от рынка Китая), и их потеря для участников Суперлиги пройдёт почти незамеченной. «Камп Ноу» и «Сантьяго Бернабеу» уже давно заполняются преимущественно туристами, и клубы от этого ничуть не страдают. В этой тенденции, опять же, нет ничего нового. Каким же путём мог бы пойти футбол после создания Суперлиги? Очевидно, что выйдя из-под контроля УЕФА, клубы Суперлиги смогли бы более активно влиять на эволюционные процессы в игре. По сути, и Перес, и Аньелли уже очерчивали примерный круг возможных реформ. 1. Повышение зрелищности Футбол становится всё менее популярен среди молодёжи: это не домыслы, а лишь сухая статистика. Поколение Tik-Tok сложно представить за просмотром 90-минутного действа, зрелищность которого едва ли гарантирована, поэтому Перес прямо говорит о возможности сокращения продолжительности матчей. Легко представить себе и желание увеличить количество голов: 0-0 тоже бывают интересными, но что тогда включать в хайлайты? Медийность игроков также будет только возрастать, а их активность в социальных сетях всячески поощряться. 2. Постепенное вымирание национальных турниров (или нет?)
На данный момент Суперлигу корректно рассматривать именно как замену ЛЧ, а не национальным турнирам. Неслучайно матчи Суперлиги планировали играть в середине недели: по выходным, как обычно, будет возможность играть в чемпионате. Тем не менее, очевидно, что чемпионаты перестанут быть приоритетной целью для участников Суперлиги. Во-первых, место в ЛЧ нужно было подтвердить, а теперь такой задачи не будет. Во-вторых, Суперлига (в текущем формате) подразумевала как минимум 18 матчей для каждой команды: потянуть их, играя основой ещё и в чемпионате, просто невозможно. В то же время, 18 матчей за сезон для основы тоже мало. Таким образом, мы бы увидели промежуточную ситуацию: бо́льшая часть игр в чемпионате — полуторным составом, часть игр — вторым составом, часть — основной (в зависимости от календаря). В этом можно увидеть благотворное влияние Суперлиги: тренеры топ-клубов уже давно жалуются, что календарь сезона чересчур перегружен, и игроки работают буквально на износ (а в год Чемпионата мира или Чемпионата Европы нагрузка на игроков совсем запредельная). Теперь же эту нагрузку будет легко отрегулировать: в теории можно придержать уставших звёзд только для игр Суперлиги и избранных матчей чемпионата. По всей видимости, вымирание национальных турниров неизбежно, но в заголовке данного пункта всё же содержится небольшое сомнение. Дело в том, что чисто теоретически можно ожидать ренессанс института национальных кубков. Судите сами: кубок — это максимум 10 игр (а то и меньше), которые вполне реально сыграть основой (к примеру, 18 матчей Суперлиги + 10 матчей кубка = 28 матчей за сезон для основы. Вполне посильная нагрузка: меньше просто нельзя, будет утрачена интенсивность). Ни Перес, ни Аньелли о таких планах не заявляли, но это могло бы стать удачным ходом, который слегка усмирил бы всех недовольных: любой клуб страны, даже из 4 дивизиона, получил бы шанс встретиться с основой клуба Суперлиги. Нужно будет лишь перенаправить внимание (и, главное, доходы) с чемпионатов стран на их кубки. Выводы Скажу честно, от данного текста у меня самого мурашки по коже. Признавать некоторые вещи сложно и неприятно, но это реальность. Мы живём в эпоху больших перемен и глобальных шоков (от пандемии коронавируса до создания Суперлиги), осознать которые бывает очень тяжело. Однако, как было показано выше, идея Суперлиги не взялась из ниоткуда — она лишь является следствием того пути, которым футбол идёт уже много лет. Футбол имеет репутацию очень консервативного вида спорта, но даже он меняется (пусть и со скрипом). Когда-то в него играли свиной головой и без ворот. Не было сеток на воротах, офсайдов и пенальти. До 1970-го года на Чемпионатах мира не было замен. Да можно хотя бы вспомнить, какие споры вызывало (и вызывает) внедрение VAR. В 1955 году создание Кубка европейских чемпионов (будущей Лиги чемпионов) было революционной идеей. Проект Чемпионата мира в 1930 году казался нежизнеспособным. Точно так же сейчас сложно поверить и в необходимость Суперлиги, но всё-таки придётся. Человек болезненно принимает любые новшества, и это нормально. Но нужно понять одну вещь. Если деду дороги любимые «Жигули», это не значит, что его внук будет с таким же трепетом и интересом к ним относится. Да, дед проехал на них много километров. Да, он провёл много часов в гараже, копаясь под капотом. Да, он знает в них каждый винтик. Но любовь человечества к «Жигулям» уйдёт вместе с уходом его поколения. Это тяжело признавать, но давайте признаем. Футбол нашего детства умер. Это не хорошо и не плохо, это просто закон жизни. До нас не дошёл футбол в том виде, каким его любили болельщики в конце XIX века. До нас не дошёл футбол середины XX века. До наших детей и внуков не дойдёт футбол конца 90-х и 00-х. Так давайте же ради будущего футбола не будем цепляться за наши «Жигули». Хотя ничего дороже в нашей любимой игре уже никогда не будет.
И это написал не Карл Маркс (он только списывал) - это Thomas Joseph Dunning) — британский деятель профсоюзного движения, публицист.
А в проекте "Суперлиги" речь идёт про очень большие деньги, которые можно поделить на меньшее количество участников, так что время покажет, какую вкусную кость кинут болельщикам. какие компенсации предложат УЕФА и ФИФА, но продолжение точно следует.