Интервью-эпопея легенды ЦСКА: конфликт и перемирие с Тихоновым, медведь в «Русских пингвинах» и блат в КХЛ
Денис Романцов поговорил с Сергеем Стариковым.
В чем только не участвовал Сергей Стариков: лучший сезон в истории «Трактора», непобедимый ЦСКА 70-80-х, Суперсерии, драма Лэйк-Плэсида, победные Олимпиады, отъезд первых русских в НХЛ, «Русские пингвины» 90-х, первые сезоны КХЛ с «Сибирью», «Динамо» и «Барысом».
Столько всего, что говорить со Стариковым можно часами. Правда, Сергей тренирует в Южном Брансуике (штат Нью-Джерси) несколько возрастных групп и свободного времени у него мало, так что интервью наше растянулось на несколько недель.
«Русские пингвины»: бандиты в вип-ложах и медведь на льду
- В 1993-м, после четырех лет в Америке, вы влились в проект ЦСКА – «Русские пингвины». В каком качестве?
– Директор по связям с общественностью. Но я много чем занимался. Сначала брали на переговоры по привлечению спонсоров, а потом посылали к рабочим, чтобы развесили 12 баннеров, например, «Кока-Колы»: «Держи сто долларов – договорись. Они тебя знают».
Я прихожу к мужикам – они обедают. Говорят: «Серега, все сделаем. Дай только два ящика «Кока-Колы». Внукам отвезем». К американцам у них было отторжение: «Чего они нам приказывают?» А мне не отказывали.
- Отвечавший в том ЦСКА за маркетинг Стивен Уоршоу говорил, что трибуны заполнялись из-за бесплатного пива и стриптизерш. Дело не только в этом?
– Мы сидели в серединке таблицы, играли так себе и, конечно, приходилось много чего придумывать. Я, например, относил кассиру пачку билетов, чтобы их раздали бесплатно – только бы заполнить арену. Представляешь, ловили людей на Ленинградском проспекте, чтобы зашли на хоккей.
Еще занимались обустройством скайбоксов. Сначала это были обычные кладовки наверху трибун, а мы переделали их в вип-ложи. Электрики, помню, обиделись: у них в паре скайбоксов размещались аппаратура и кровати.
- Уоршоу еще жаловался, что бандиты занимали ложи, предназначенные для спонсоров.
– Тогда поди разберись – кто бандит, а кто нет. Насколько помню, появлялись ребята и говорили, что хотят в скайбокс. Платили около тысячи долларов и проходили.
Выпивали много, некоторых выносили, но разборок не было – за этим следила милиция, прикормленная «Русскими пингвинами».
- Как решили вывести на лед медведя?
– Американцы приурочили это к новогодним праздникам. Мишка – дрессированный, из цирка. Мог кататься на коньках и держать клюшку. Мне предложили: «Может, выйдешь против медведя, забьешь гол?» – «Да не, лучше не надо».
- И вышел Владимир Викулов, легенда ЦСКА?
– Этого уже я не видел. Мне рассказывали: Викулов хотел ткнуть медведю пальцем в нос. Медведю не понравилось, и он откусил Викулову пол-фаланги пальца. Быстро тяпнул.
КХЛ: дебют 16-летнего Тарасенко и Гудлер с бодуна
- Почему после возвращения в Америку в середине 90-х вы работали газонокосильщиком и мясником?
– Устроился детским тренером, но получил только шесть часов в неделю. Что там заработаешь? Вот и искал работу по объявлениям, через друзей.
В магазине работал с черным парнем, повернутом на кроссовках – покупал на каждую зарплату. Я спросил: «Сколько их у тебя?» – «Пар 50-60».
Еще я трудился в почтовой службе FedEx. Встречал самолет с посылками и вез на станцию. Удобно – работал с 6 до 11 утра и переключался на хоккей.
Потом стал судьей – через одного ювелира, друга Валерки Зелепукина. Судил за вечер две игры в американском аналоге Ночной хоккейной лиги. Когда сложился круг знакомств, затеял бизнес – основал детский хоккейный клуб.
Но за ним следить надо, а в 2008-м Андрей Хомутов позвал в «Сибирь». Я оставил бизнес на партнера, и клуб развалился.
- В Новосибирске у вас дебютировал юный Тарасенко. Как это было?
– Он играл у отца во второй команде. Хомутов увидел его и сказал Тарасенко-старшему: «Он мне нравится. Возьму в команду». – «Да ему 16 лет всего». – «Нет-нет. Нравится, возьму».
Силенок у Тарасенко было маловато, но смышленый, с хорошим броском. Отец хорошо с ним поработал. Андрей поставил его в первую тройку – к словакам Чернику и Павликовски. Против «Динамо». И в первой же смене Володька забил.
Через 15 лет смотрю его первый матч за «Рейнджерс» – и он забивает первым же броском. Дежавю.
- Почему вы с Хомутовым не задержались в «Сибири»?
– После четырех поражений обыграли «Атлант», шедший в лидерах, но нам перестали платить зарплату. Мы к генменеджеру: «В чем дело?» – «Плохо играете». – «Но мы же лидера обыграли!» – «Случайно».
К тому же с губернатором Толоконским Хомутов не ладил. Тот приходил в раздевалку и рассказывал, кто как играет. Андрей посоветовал ему заниматься своим делом, и губернатор на нас взъелся. Ну и уволил.
- Как работалось с Михаилом Анисиным?
– Взрывной, агрессивный, хороший форвард, но с головой непорядок. Мог на тренировке с кем-то сцепиться. Чуть что не так – сыпал блатными выражениями. Не знаю, кто его научил.
- Чем в «Динамо» удивил Иржи Гудлер?
– Редкий наглец. Получил такой контракт и целыми ночами сидел в Чешском клубе. Утром приходит: «Ой, спина болит. Кататься не могу». Хотя видно – с бодуна. Скажешь руководству – в ответ: «Не трогайте его. Самый ценный игрок».
Так ничего и не показал в «Динамо», а потом здорово играл в «Калгари».
- Что вам рекомендовали насчет сына президента Игоря Головкова?
– Да и так понятно: не поставим – получим лишние проблемы. К тому же всего 8 защитников – как его не выпускать?
Игрок он, конечно, слабоватенький. Его отец Михаил Игоревич просил: «Ты поработай с ним после тренировки». – «Конечно».
Говорю Игорю: «Давай останемся, поработаем дополнительно». – «Мне это не надо». – «Хотя бы бросок отработаешь. Будет у тебя сильная сторона. Бросай по 50-60 раз – и начнешь в игре забивать». – «Зачем мне это?»
Передаю отцу: «Он не хочет». – «А ты заставь».
- Как покинули «Динамо»?
– Стали вторыми на Западе, но в первом раунде плей-офф проиграли «Спартаку», а потом «Динамо» слили с ХК МВД. Нам объявили: МВД выше нас, и руководство решило, что тренеры будут с той стороны – Знарок с Витолиньшем.
- Что вам мешало в «Барысе»?
– Руководство ставило странную задачу – выйти в плей-офф. А игроки так и понимали: мы вышли – а дальше зачем играть? Психологически успокаивались и дважды уступали в первом раунде.
Надо всегда ставить максимальную задачу, а там уж – как получится.
- Почему Хомутов с тех пор не работал главным тренером?
– Андрей – очень честный человек. Видит: что-то идет не так – и в открытую об этом говорит. А кому голая правда понравится? Вот он и решил: есть в Швейцария юниорская команда – и буду спокойно с ней работать.
Челябинск: самодельные коньки, криминальный район и исторический сезон
- Ваш отец, знаменитый в Челябинске детский тренер, воспитал и Сергея Макарова?
– Он играл у отца с семи лет. Из 130 шайб команды «Восход» Серега забивал 100. У него уникальная обводка – как он ловил защитников на противоходе! Потом на Кубке Канады самого Ларри Робинсона из трусов выдернул.
Отец не только тренировал, но и занимался кустарным производством коньков – обеспечил ими меня, Серегу и многих игроков «Трактора». Приделывал к ботинку лезвие, вытачивал, делал правильную площадку для скольжения.
При этом – долго не брал меня в команду. Одно время думал, что меня затопчут. Потом – наоборот, что мне будет слишком легко. В итоге я поиграл у отца только пару лет и в 13 попал в «Трактор». Мы вышли в финал первенства СССР, но перегорели и крупно проиграли ЦСКА.
- Как на вас повлиял отец?
– Из-за него я выбрал амплуа. Сначала играл, где попало, а, попав к нему в «Восход», спросил: «Ты кем был?» – «Защитником». – «Тогда и я буду».
Он правильно сделал, что отправлял меня к другим тренерам – например, к Сергею Захватову [второму тренеру сборной СССР на Универсиаде-1956]. Тот научил правильно подъезжать к игроку, кататься вперед спиной.
А отец больше отвечал за моральную подготовку. Узнал, что против сильных команд у меня клюшка от волнения в руках не держится, и посоветовал: «Разбегись и врежься в кого-нибудь со всей силы. Попадешь – уверенность придет. Промажешь – будешь еще злее».
Я попробовал – и правда, мандраж сразу уходил. Часто потом так делал.
- Где вы росли?
– В Ленинском районе. Лет 5-6 назад встретил на берегу океана студентов из Челябинска. Они как узнали, откуда я: «О, это самый бандитский район!»
- Так и есть?
– Да у нас только в центре было более-менее спокойно. Остальные районы все – неспокойные, криминала хватало.
Пару раз у меня в темном скверике пытались клюшку отобрать – для продажи, наверное. А однажды я приехал на троллейбусе с тренировки – район пустой, ни души. Повсюду – разбитые лавки, доски, колья.
«Пап, а что было-то?» – «Дрались 50 на 50, пока милиция не разогнала». Меня тоже в это втягивали: «Пошли в тот двор на разборку!» Но отец предупредил: «Поймают – не отмажешься». Да и его отсидевшие воспитанники объяснили, что тюряги лучше избежать.
Но, кстати, Челябинск не самый криминальный город тех времен. Помню, приехали на турнир в Орск – а там вообще одни бандиты. Нас сразу предупредили: «Прячьте шапки. Сдерут и по башке надают».
- В основу «Трактора» вы с Макаровым попали в исторический момент.
– В год, когда стали третьими после ЦСКА и «Динамо». Но Макаров заиграл не сразу. До этого пережил сложный год – тренер молодежной команды не давал играть, и Серега подотстал. Зато как дебютировал в высшей лиге!
Мы приехали к «Спартаку», действующему чемпиону. Макаров вышел в звене с Белоусовым и Картаевым и на первой же минуте ба-бам – забил на глазах у 14 тысяч зрителей.
Мы в том сезоне и ЦСКА с «Динамо» обыграли. За каждую победу получили по 92 рубля. За бронзу – еще рублей триста. Плюс – кто часы, кто транзистор.
- В первой половине 70-х «Трактор» был аутсайдером высшей лиги. Как в 1977-м стали третьими?
– Тренер Анатолий Кострюков классно сплотил молодых с ветеранами. На сборе в Стайках стариков гонял, а нам с Макаровым говорил: «Загорайте». Потом в ходе сезона, заметив мою усталость, дал передышку. В итоге мы бились за тренера, а ветераны – за то, чтобы не уступить место молодым.
На физуху особо не налегали, играли на чистом мастерстве. Но расслабона Кострюков не допускал. Я уже выиграл юниорский чемпионат Европы, считал себя мастером, а он требовал: «Не играй на старом багаже. Это взрослый хоккей. Пусть соперник на 10 лет старше – бей его. Будь смелее. Лезь вперед».
Ну, я и лез, и забивал, и бил соперников – правда, иногда в ответку прилетало. Так совпало, что вытеснил из состава Володю Шабунина, который тоже играл у отца и подарил мне крутую финскую клюшку. Через пару лет после моего дебюта Шабунина отправили на пенсию.
До ЦСКА: игра за молодежку против Гретцки и победы над командами НХЛ с «Крыльями Советов»
- В том сезоне, когда «Трактор» стал третьим, вы выиграли молодежный чемпионат мира в Чехословакии. Что запомнилось?
– Спокойно всех обыграли, забивая по 10-15 шайб, и бились за золото с канадцами. Они здоровые, наглые, факали нам перед матчем. Ну а мы как дали – 6:0 в первом периоде. Самое поразительное: канадцы все равно продолжали биться и в третьем периоде забросили 4 шайбы.
Через год – в Квебеке и Монреале – за них уже играл Гретцки. Уэйн стал лучшим бомбардиром, опередив наших Шкурдюка с Макаровым, но Канада финишировала лишь третьей. В матче с нами Гретцки трижды выходил один на один, но так и не забил – Сашка Тыжных классно выступил, не зря стал лучшим вратарем турнира.
А мне в том матче разорвали связку плечевого сустава. С уколами новокаина я выходил на следующие игры, но шайбу двигал с трудом – одной рукой. А в финале швед припечатал к борту – и все. Вывел меня из игры.
Дома я за пару недель оклемался и продолжил играть «Трактор».
- Консультантом молодежки был Анатолий Тарасов. Как себя проявлял?
– Ребята выбрали меня капитаном, но потом Анатолий Владимирович вмешался: «Капитаном должен быть армеец». И назначили Фетисова.
В остальном Тарасов не вмешивался в работу тренеров. Только перед финалом выступил в раздевалке: «Мальчишки, за нами Москва. Вышли из окопов и все в бой!» Говорил очень убедительно – патриотизм из нас так и пер.
Это большое умение – в нужный момент завести или успокоить. Челябинский защитник Серега Тыжных рассказывал, что другой наш мэтр – Николай Эпштейн – на юниорском чемпионате Европы читал сказки Андерсена, чтоб игроков не колбасило.
- Перед уходом в ЦСКА вы впервые играли против команд НХЛ – за «Крылья». Как это получилось?
– После Приза «Известий»-1978 «Крыльям» для американского турне дали пятерых сборников – меня, Хатулева из Риги и торпедовскую тройку Скворцов – Ковин – Варнаков.
Если бы не горьковское звено – не видать нам ни одной победы. Но они забросили 13 шайб из 20 (на самом деле 15 из 25 – Sports.ru), и мы победили «Бостон» с «Миннесотой». А с «Филадельфией» сыграли 4:4, хотя эти громилы – Кларк, Холмгрен и другие – просто размазывали нас, мы летали от борта к борту.
Перед отъездом вышли против каких-то студентов (это была команда АХЛ «Нова Скотия Вояджерс» – Sports.ru). Думали, их-то легко раскатаем. Но еле ноги унесли! С канадцами интересно играть – заводные ребята.
- Когда вас позвали в ЦСКА?
– Через месяц, когда Тихонов взял на Кубок Вызова, и мы выиграли у сборной НХЛ два матча из трех.
Правда, московский ЧМ, который стартовал через пару месяцев, для меня не задался. В игре с ФРГ – при счете 2:0 – побежал забивать, а немцы перехватили. Меня не подстраховали, и мы пропустили. Тихонов напихал и убрал из состава.
За остальными играми я наблюдал со стороны, а после турнира услышал: «Завтра принимаешь присягу».
Нас с Иреком Гимаевым из Уфы одели в форму и выдали автоматы. Мы зачитали текст присяги и быстренько свинтили. А то военные любят пошутить: «Теперь вас можно в часть отправить».
- Потом не отправляли?
– Нет, это футболистов, слышал, на полигон возили: сажали в окопы, под танки.
ЦСКА: свадьбы в «Метрополе» и квартира с окнами на кладбище
- Как осваивались в Москве?
– Первые два месяца жил у Макарова, а потом получил квартиру. Почти в центре, на Хорошевском шоссе – окна выходили на Ваганьковское кладбище.
Мне нравилась атмосфера в ЦСКА. Бывало, капитан Борис Михайлов объявлял: «Сегодня проводы Гены Цыганкова. Собираемся в ресторане «Союз». Он тогда самый модный был – работал до трех ночи.
И все, абсолютно все должны прийти! Команда не разбивалась на группы. Исключение – Третьяк. Он не приходил.
- Почему?
– Говорят, уже тогда себе карьеру наметил.
Но в остальном собирались всей командой. Вместе нарушали режим, вместе потом пахали, исправлялись, и никто никого не закладывал. Тихонов, правда, все равно все узнавал.
- Как реагировал?
– Продлевал наше пребывание на базе. После какой-то победы объявил: «Все на сборы!» – «Обещали же отпустить». – «Плохо играли».
Что делать? Поехали в Архангельское, а там по приказу Михайлова пошли в ресторан. Снова всей командой. Второй тренер Моисеев прибежал: «Срочно все на собрание». – «А мы уже собрались». В итоге нас распустили по домам.
Моисеев, кстати, отличный тренер. Руководил, когда Тихонов с ведущими игроками были в сборной, и говорил: «Тренировка – 75 минут. Если отработаете на полной скорости – закончим через 45 минут».
Это классно, но он и экспериментировал много, заставлял баллоны таскать. Помню, я подумал: нет, лучше уж в сборной играть.
- Застали последнюю тренировку Владимира Корженко?
– Да, это друг Андрея Хомутова. Они вместе приехали из Горького. Корженко – высокий, талантливый нападающий, из интерната – рано потерял родителей. Представляешь, какая нелепость – тренировка уже заканчивалась и начались буллиты на интерес.
Володя вышел на вратаря, неловко упал и головой ударился о борт. Сразу отнялись ноги, а через день-два умер в госпитале.
- В ЦСКА вашим основным напарником был Игорь Стельнов?
– Начинал с ветеранами – Лутченко и Цыганковым. С ними играть – одно удовольствие. Научат, подскажут, отдадут, откроются.
В конце армейской карьеры уже ко мне ставили молодых – Гусарова, Зубова, Мартынова.
А больше всего, да, со Стелей играл. Лет пять. Надежный, добрый парень, хороший защитник. Встретились, когда я помогал Хомутову в «Сибири». Игорь сказал: «А я тебя хотел в ХК МВД позвать, но телефон не нашел».
Вскоре у него случился инфаркт – может, сказались нагрузки, которые в юности переносили. Спасти Игоря не смогли.
- Что вам подсказывали Лутченко с Цыганковым?
– Гена постарше и занимался семьей, а вот Володя курировал молодых – куда пойти, куда нет, каких соблазнов лучше избежать. Сам понимаешь: парни здоровые, деньги есть – на рестораны, шампанское, девочек.
А там голова закружилась, зацепился с кем-то – и проблем не оберешься. Но у Володи было много знакомых – он заботился, чтобы нас не трогали.
- Вратарь Алексей Ивашкин вспоминал, что свадьбы игроков ЦСКА отмечались в «Праге». Ваша тоже?
– Моя в «Метрополе». Касатонова, кажется, тоже. У нас там был знакомый директор.
Раньше – каждый год: закончился сезон – банкет. Через пару дней – чья-то свадьба. Вскоре – еще чья-то. Тяжело было.
Тихонов свадьбы игроков не пропускал, но при нем все было сдержанно. Как исчезал – начинался разгул.
- Нападающий Александр Черных говорил, что врач ЦСКА Игорь Силин разрешал выпить перед игрой 30 грамм коньяка. Было такое?
– Нет, даже воду не давали. Только чаек с тремя каплями элеутерококка – для тонуса. Сейчас, слышал, хоккеисты аммиачную соль нюхают, чтобы мозги пропудрить.
Сборная: тюрьма Лэйк-Плэсида и последний разговор с Харламовым
- Как вы попали на Олимпиаду в Лэйк-Плэсиде?
– Лутченко не успел восстановиться после перелома руки, а между мной и Бабиновым Тихонов выбрал меня. Я потом выиграл две Олимпиады, но именно ту сборную, 1980 года, считаю самой сильной. Тройка Петрова, Мальцев, Васильев: никогда больше не играл в такой мощной команде.
- Расслабили вас 10:3 с США перед Играми?
– Конечно. Мы забивали сколько хотели. Выиграли бы в одну-две шайбы – был бы совсем другой настрой на решающую игру.
А в ней мы пропустили за полсекунды до конца первого периода – 2:2 – и Тихонов вспылил. Убрал Третьяка и поставил Мышкина, чем только взбодрил американцев. Владика-то они боялись, а Володьку, наверное, и не знали.
Мышкин хорошо отыграл, но при счете 3:2 шайба прошла у меня мимо конька – и 3:3. Потом нас трибуны додавили. Там же за воротами – стоячие места. Столько туда народа нагнали – кошмар. Нас будто загипнотизировали.
Я потом возвращался в Лэйк-Плэсид с детскими командами. Они оставили там все без изменений и без конца крутят внутри арены этот матч. Видел и тюрьму для малолетних, в которой мы жили на Олимпиаде.
- Как она выглядела в 1980-м?
– Круглое здание. Внутри большой холл с камерами по бокам. Отличие от обычного общежития – в огромных железных дверях. Кто-то ночью шел в туалет (единственный на этаже) – и гремел на всю тюрьму.
- Третью шайбу пропустили после удаления Крутова. Он вспоминал, что услышал потом от Тихонова: «Ты мне просрал Олимпиаду. Больше в сборной играть не будешь».
– Тихонов сказал все, что думал. Это, кстати, не лучшая его черта. Нам же не все равно, тоже переживали. Тем более Володя преступления не совершал – просто сыграл чуть пожестче, и американец упал.
Но из сборной, кстати, не он выпал, а я. На три года. За ЦСКА-то играл, но в сборную вызывали только пару раз – и в последний день я оказывался среди исключенных. Например, перед Кубком Канады-1981.
- Как выглядело исключение Харламова?
– Валера стал лучшим нападающим Кубка чемпионов в Италии, и даже вопроса не возникало, будет ли он в сборной. И когда объявили, что не берут меня, Кожевникова и Харламова, я был в шоке.
Дачи у нас были в одной стороне, и Валера предложил: «Давай подвезу. В пути сказал: «Да ну нафиг. Закончу, наверное». Расстроенный был.
Через два дня возвращаюсь в ЦСКА и узнаю: Харламов разбился.
Золотой человек – и в игре, и в дружбе. За молодых впрягался.
- Как?
– Один игрок нарушил режим, и Тихонов устроил собрание. После долгих ля-ля-ля: «Выносим предупреждение. Что скажут ветераны? Валера?» Он встал: «А что я скажу? Может, я завтра на его месте буду».
Игроки первой тройки не признавали Тихонова и зарубались с ним. Первым Виктор Васильич убрал Михайлова. Как капитан тот выводил команду на лед, приветствовал публику и садился на скамейку. Выходил лишь в четвертом звене. Не представляю, как Петровича потом сделали ассистентом Тихонова.
До Америки: победная Олимпиада после воспаления легких, раздор с Тихоновым и тренировки с командой карандашной фабрики
- Помните свой гол в Суперсерии-82/83 (сборная СССР играла с клубами НХЛ и выиграла 4 матча из 6)?
– Шайбу неожиданно отскочила ко мне, и я шмальнул с острого угла – вратарь не ожидал. Да я и сам обалдел, что попал.
- Как вернулись в сборную перед ЧМ-1983?
– После клубного сезона отыграл со второй сборной Приз «Ленинградской правды». Попал в символическую пятерку, вернулся на поезде домой и готовился к отпуску. Вдруг звонок Третьяка: «Завтра в первую сборную». – «Смеешься?» – «Я сказал Тихонову, что без тебя не поеду».
Потом Моисеев набрал: «В ЦСКА не приезжай. Дуй в Новогорск». Я потренировался денек со сборной и поехал на чемпионат мира. Мне даже не нашлось спортивного костюма, и я выделялся на общем фоне.
Силенок уже не так много осталось – на турнире сильно уставал, но отыграл все матчи и набрал 5 очков, больше некоторых нападающих. А в следующем году наконец-то стал олимпийским чемпионом.
- Что происходило вокруг решающего матча Игр-1984?
– Договорились на собрании: никаких трюков, терпим до последнего – чехи будут провоцировать. В итоге сыграли в несвойственный себе хоккей: четко, строго бежали в защиту и вставали стеной. Знали, что нельзя давать чехам повести в счете. Сыграли закрыто и победили 2:0.
Особого праздника в Сараеве не было. За территорию деревни не выпускали – на выходе стояли охранники с автоматами.
- Как вышло, что на следующую Олимпиаду вы поехали после воспаления легких?
– Я заболел в декабре 1987-го, и сборная полетела без меня на выставочные матчи. Кто-то из защитников неудачно выступил, и вызвали меня, хотя требовалось лежать еще две недели.
Первую шайбу на турнире Гусаров забросил с моего паса. После победы Горбачев принимал во Дворце съездов. Шикарная еда, икра какая хочешь, а потом – объявление генсека: «Армии больше не на что вас содержать. Кто хочет уехать – отпустим».
Но Тихонов все равно удерживал. Причем силовым путем – приказал, и все. Хотя можно было спокойно все решить – ведь за каждого игрока предлагали компенсацию.
- Почему Тихонов не отпустил вас из команды, когда у вашего сына случился заворот кишок?
– Мы опережали «Крылья» очков на десять, но предстоял матч с ними, и я услышал: «Ты что, доктор? Чем поможешь?» Может, Тихонов думал, что я просто предлог придумал, чтобы уехать.
Когда узнал, что без моего письменного согласия ребенка не могут оперировать, все же отпустил, но потом эта история вылилась в печать.
- Как возникла идея выступить с критикой Тихонова от лица вашей жены в «Советской культуре»?
– На нас вышли с таким предложением, когда началась кампания по перестройке нашего хоккея. Вышло письмо Ларионова, Фетисова, потом – Ирины.
И тем не менее Тихонов вернул Фетисова в команду, а меня и Ларионова нет. Ладно я, было кем заменить, но Ларик-то – ключевой игрок. А Тихонов отсек: «Мне центральные не нужны. У меня есть».
Несколько месяцев я не играл и до отъезда в Нью-Джерси тренировался какое-то время с командой карандашной фабрики – в ней были Славка Анисин и другие ветераны.
- Почему уезжали через фонд «Спортсмены – в помощь детям-сиротам»?
– Идея Гарри Каспарова [признан в России иноагентом]. Для получения загранпаспорта требовалась какая-то организация с международным отделом, а для ее создания – 12 человек. Вошли мы с Фетисовым, Роднина, Чесноков и другие спортсмены.
Мы подписали договор с председателем Детского фонда, писателем Альбертом Лихановым, зарегистрировались в Моссовете и получили заграники.
Потом прилетел генменеджер «Девилс» Лу Ламорелло. Занес наши паспорта в американское посольство и вышел через несколько минут: «Ребята, визы стоят. Жду вас в Нью-Джерси».
Конечно, нас могли тормознуть на таможне, но, видимо, наверху решили – не трогать. Пограничники по-доброму к нам отнеслись. Пожелали удачи.
- Схему с фондом придумали, чтобы не делиться зарплатой с чиновниками Спорткомитета?
– Да, сначала-то к ним обратились, но они требовали 80% зарплаты. Говорили, мы не можем получать больше, чем посол СССР в Америке. Извините, посол живет на всем готовом, а нам предстояло самим себя содержать.
Мы предложили: «Давайте 50 на 50». – «Нет». Тогда появился Каспаров [признан в России иноагентом] – сказал: «Значит, вообще ничего не получите».
Зато получил Детский Фонд. Я купил одному из детдомов пазик за шесть тысяч рублей.
Америка: удар в спину, депрессия брата Гретцки и перемирие с Тихоновым
- Фетисов писал в автобиографии, что вы бурно отметили в Нью-Джерси день рождения – с официантами и морем алкоголя.
– Да ничего бурного. Квартира большая – вот и позвал одноклубников. Посидели семьями, пивка попили. Кто-то выбрал напитки покрепче. Назавтра был выходной, так что никакого криминала в этом не было.
- Первый шок от НХЛ?
– У нас не били со спины, а там сразу врезали клюшкой – аж хрустнуло в пояснице. Эта травма потом мучила меня до конца карьеры.
- Как восприняли отправку в фарм-клуб?
– Сначала в шоке был, но меня успокоили: «Не переживай. Контракт односторонний. Будешь в АХЛ те же деньги получать».
Я перебрался в Ютику, где нашлось много добрых русскоязычных людей – одни после революции приехали, другие после плена. Рядом была дача Ростроповича и монастырь Джорданвилл, где мы собирались на Пасху и другие праздники.
А в «Нью-Джерси» я так и не вернулся. Мне было тяжело в НХЛ. Поставили в пару к Фетисову, но в наш хоккей мы играть не могли. Я привык подержать шайбу, прицельно пасануть, а там просили: «Метни по борту, а мы будем лед грызть».
- Как расстались с Ламорелло?
– После второго сезона в Америке он предложил разорвать контракт. Я сказал: «Но у меня 2+1. Вы же должны мне деньги платить». – «Я тебе буду платить, но ты у меня будешь ездить на замбони. А у тебя еще есть силы поиграть в другой команде». В итоге дал 2/3 зарплаты за последний сезон – и разошлись.
Ламорелло стал строить новую команду, а я перешел в «Сан-Диего» из ИХЛ.
- И в первом сезоне набрали больше очков, чем Кит Гретцки, брат Уэйна. Что за игрок?
– В 1985-м его задрафтовал «Баффало». Ждали феноменальной игры, но он даже не пробился в НХЛ и пару лет был в депрессии. Признавался: «Авторитет Уэйна меня задушил». От него ждали больше, чем он мог. Он быстрый, хитрый, но поменьше Уэйна, без особого чутья и обводки.
Не сравнить с Димкой Квартальновым, нашим лучшим бомбардиром-91/92.
- А он как себя проявлял?
– Вышел на первый выставочный матч и еле двигался на разминке.
Дон Уодделл, наш тренер и генменеджер, спросил меня: «Он в хоккей-то играть умеет?» – «Сейчас посмотрим». А Димка же взрывной. В первой смене – бам, гол.
Уодделл сказал: «Да, похоже, есть потенциал». Дал Квартальнову небольшой контракт, но с условием повысить зарплату после 30 голов. Думал, к концу сезона забьет, а Димка к декабрю уложился. И после одного сезона в ИХЛ уехал в «Бостон».
«Квартальнова в «Бостоне» сгноили». Самбист из Чертаново 11 лет работал в «Брюинс» массажистом
- Чем запомнился другой ваш партнер по «Сан-Диего» – Линди Рафф?
– Много говорил, мотивировал – чувствовалось, что будет хорошим тренером. Полностью отдавался игре – летом даже пытался выступать в лиге хоккея на роликах. Я спросил: «Ну как там?» – «Даже не суйся туда. Дерьмо. Всему есть предел».
- Как вам жилось в Сан-Диего?
– Супер. Это Южная Калифорния – чуть ли не самое большое число солнечных дней после Гавайских островов. В год от силы месяц ходишь в джинсах. Остальное время – в шортах.
И нет влажности. С океана дует приятный бриз. Короче, кайфово и жить, и работать. К тому же болельщики у «Сан-Диего» классные.
- Почему вернулись в Москву?
– «Сан-Диего» стал фарм-клубом «Анахайма», и со мной не продлили контракт. Тогда агент Пол Теофанос предложил поработать в «Русских пингвинах». Он был связан с совладельцем «Питтсбурга» Ховардом Болдуином, который затеял совместный проект с ЦСКА.
- Как вы снова сошлись с Виктором Тихоновым?
– Сначала приехала моя жена, которую тоже устроили в клуб, и Тихонов заявил: «Я с этой женщиной работать не буду». Потом уже я приехал, и на банкете после игры он сказал: «Ладно, давай все забудем, началась новая жизнь».
- Не боялись возвращаться в 1993-м?
– Так домой же ехал, а не в неизвестность. Конечно, бандитизма было достаточно, случались перестрелки. Но когда живешь внутри этого – не так страшно. Если, конечно, не влезаешь в разборки.
- Как администратор ЦСКА Владимир Богач.
– Это лето 1996-го. Я уже вернулся в Америку, а жена оставалась в Москве и узнала из программы «Дорожный патруль», что по случайности убили Володьку. Живой, юморной человек – занимался формой, клюшками, гостиницами, транспортом. И попал под чужие пули.
- Как Тихонов относился к американцам в клубе?
– [Генменеджер] Гущин объяснил ему, что клуб получит хорошие деньги. Тихонов это понимал, но все равно бойкотировал многие нововведения. В чем-то я его понимал.
Американцы, например, сделали эмблему красно-черно-белой, с цветами «Питтсбурга» – и форму хотели такую же. Тихонов настаивал: «ЦСКА всегда был красно-синим. Не будем играть в черных трусах». Зарубились из-за этого, и американцы пошли на уступки.
Еще он очень неохотно участвовал в рекламных съемках. Говорил, что занят. Чтобы уговорить его, тратили очень много времени.
- Внешне проект ЦСКА – «Русские пингвины» – казался успешным. Что пошло не так внутри?
– Начались перебои с деньгами. Свою-то зарплату я четко получал с американской стороны, а игроки жаловались: на неделю задерживают, на две. Я уточнял наверху. Отвечали, что деньги перевели. А куда они делись – непонятно.
«Я устал от бесправия, не хотел быть рабом». Защитник ЦСКА, ставший строителем мотоциклов
Фото: РИА Новости/Сергей Соловьев, Владимир Федоренко, Сергей Гунеев, Игорь Михалев, Дмитрий Донской; Личный архив Сергея Старикова
