Тогда-то

 

Тогда, в 1992 году, я сонно сидел на стадионе и наблюдал за игрой ЦСКА-Асмарал. Что я делал на игре этих двух команд? Что такое загадочный Асмарал из Москвы? Черт возьми, почему я не на игре Спартака? Наверное, потому что в тот день они играли где-то на выезде, а я далеко от дома не привык выезжать, тем более, что лет мне было не так много, а времена смутные. Стадион «Локотомотив» в те времена, даже несмотря на то что был не перестроен, считался весьма уютным местом. Возможно, там был самый вкусный буфет по сравнению с другими московскими стадионами, наверное и обстановка позволяла развалиться в кресле и не думать о каких-то неудобствах, да еще и на моей «красной» ветке располагался. Одним словом, все говорило о том, что еще в нежном возрасте стоило предпочесть Локомотив Спартаку и не морочить себе голову по поводу титулов любимой команды. Но это был бы не я. Сидел я на этом скучном Локомотиве, потягивал сладкий чай из стаканчика, ел какую-то сосиску, а сам представлял себя в своих любимых Лужниках. Пусть потертые, пусть старые, пусть порой с душком непонятно от чего, но зато родные, с оставшимся факелом от Олимпиады и периодической занозой в мягком месте от деревянной, облупившейся лавочки. Но это был символичный стадион. Даже несмотря на то, что первым чемпионом России в 1992 году Спартак стал именно на пресловутом Локомотиве. Старые Лужники – это был ветерок радости. Настоящей детской радости. Сейчас везде раздаются голоса различных болельщиков, что поклонники Спартака – сектанты. И таки да. Именно так и есть. Я сектант. Можно было не гордиться этим, но что-то в этом есть. Самоистязание что ли некое. Спартак… Мужское название, которое ни в коем случае не может ассоциироваться с женщиной. А мое восприятие его именно как женщины. Я мучаюсь, но люблю. Переживаю, но люблю. Браню на чем свет стоит, но люблю. Обижаюсь сильно, но все равно не перестаю любить. Это и сектантство, и чувства одновременно. Любовь, она ведь слепа. А тут даже не подростковый аспект, а какой-то «спеленочный». Когда-то вроде и приучал к Спартаку папа, но влюбляться я начинал уже сам по себе, отдельно, своей тайной, трепетной любовью. Спартак для меня именно женщина. Стервозная, гедонистка. Если получает удовольствие она, то и ты его получаешь. Но если она тебя не хочет, то хочешь верить во всякие приметы – верь, но не поможет. Как и всякий безголовый фанат, я всю свою жизнь верю в то, что если я перед игрой сделаю некое непонятное движение, то Спартак обязательно проиграет, если я не увижу игру, то быть беде. Сумасшествие? Именно. А чувство любви и страсти может быть только таким. Прожив в Израиле шесть лет, на вопрос: «Зачем ты возвращаешься в Россию?», я отвечал, что у меня есть на то веские причины: мама, папа, сестра, учеба и Спартак. И последний пункт всех настораживал, особенно далеких от спорта, и футбола в частности, людей. Они пальцами у висков крутили, не могли понять, говорили, что со мной или без меня, Спартак как был, так и будет. Они не могли понять одного, что Спартак – стерва, которой не нужны люди, но людям, и конкретно мне, нужен Спартак. Девочка вздорная, ласкающая тебя и вдруг взбрыкивающая. Доводящая до бабочек в животе и вдруг, в самый кульминационный момент, кидающая тебя в пропасть, с высокого обрыва… Чтоб ты выжил, но тебе было безумно больно и обидно. Я пережил много поколений футболистов на своем веку. Я многих любил и боготворил. Я был на прощальных матчах Федора Черенкова, Рината Дасаева. Я смотрел по телевизору прощальные игры Дмитрия Аленичева и скромный уход с поля Андрея Тихонова. Совсем недавно я проводил последнее поколение моих российский кумиров прошлого. Прощальный матч Егора Титова… Наверное, должно было быть интересно и грустно, но мне почему-то было никак. Я понимал, что прощаюсь с целой эпохой, я понимал, что Егор уникум, но было плевать. Все стало обыденным и блеклым. Но это были последние проводы футболиста и футболистов, которые венчали моё детство и юность. Далее будут совсем другие реалии и проводы. Уверен, что будут провожать и иностранных людей, имеющих немаловажное значение для команды и болельщиков в целом. Но не будет слез и улюлюканий, не будет тех самых соплей, которые испускают люди при виде целующего свой флаг и эмблему игрока. До свидания, ребята! Вы были моим Спартаком. Вы были моим мороженым, которое в детстве вкуснее. Вы были друзьями с моего двора, отцами, матерями и моей первой и последней любовью в этой жизни.