Бобан – легенда «Милана» и Загреба. Он мешал Дзаккерони играть в навесбол и символизировал борьбу за независимость Хорватии
Клещенок – о забытом герое.
В 1998-м Хорватия добралась до полуфинала чемпионата мира и повела в счете против французов. 30-летний Звонимир Бобан собрал игроков во время празднования, закричал, что теперь важна концентрация, и через минуту потерял мяч перед своей штрафной. Франция сравняла и во втором тайме дожала. Хорваты остались третьими – выхода в финал пришлось ждать 20 лет.
«Это главная ошибка в моей жизни, – вспоминал Бобан, – Я никогда себе этого не прощу. В следующие пару дней после матча я похудел на 2 кг. Я не спал. Просто не смог с этим справиться».
Через год Бобан закончил карьеру в сборной. Так же рано он уходил отовсюду. В 2001-м он оставил «Милан» после 10 лет побед: «Здесь я был счастлив. Но сегодня рождается новый «Милан», который уже не будет моим. Неправильно портить отношения, длившиеся 10 лет».
А еще через полгода 33-летний полузащитник закончил карьеру посреди сезона в «Сельте»: «На тренировке мы отрабатывали дриблинг 1-на-1. Обычно я обыгрывал 8-9 раз из 10, но в тот день у меня получилось всего 2 обводки. Я сказал себе: «Какого хрена? Пора заканчивать».
Звоне всегда уходил вовремя. Возможно, поэтому и не запомнился – его имя затмили другие. А ведь он был совершенно особенным. Руй Кошта говорил: «Бобан настолько хорош, что когда я играю против него, хочется просто сесть посреди поля и наслаждаться его футболом».
Бобана делало особенным сочетание креатива и интеллекта. В «Динамо» он играл десятку и считался одним из главных талантов поколения
Даниэле Де Росси понял важность чтения эпизодов, играя в карты со стариками на римском пляже. Дель Пьеро поставил выдающийся удар, включая свет – выключатель был за шкафом в другой части комнаты, и чтобы не идти к нему, нужно было пустить мяч по параболе с нужным вращением. Лаксальт натренировал скоростную маневренность, убегая от матери – не любил ее готовку.
Бобан вырос в семье разнорабочего. Его отец работал продавцом, потом на два года уехал в Германию, чтобы заработать на стройках, а дома промышлял контрабандой – торговал бракованными адиками. Звоне вынес урок и легко адаптировался к любому тренеру и любым требованиям.
Его первый карьерный этап вполне соответствовал любому другому большому таланту конца 80-х. Бобан играл десятку. Он был техничным и быстрым, но больше выделялся редким и недооцененным даром к управлению группой. Когда в 1999-м несколько итальянских журналистов застряли в Загребе и позвонили Звоне, чтобы спросить совета насчет ресторана, футболист подъехал сам – и устроил полноценную экскурсию по лучшим заведениям ночной столицы. Таким же он был в игре: работал с пространством, а не соперником, и организовывал командный футбол.
Профиль дополнили две противоположных детали. Во-первых, Бобан вырос в очень творческой атмосфере: «Наша футбольная школа основана на свободном проявлении таланта и креатива. Детские тренеры постоянно повторяли, как важно чувствовать мяч. Тактически мы не так хороши».
Во-вторых, хорват много читал и влюбился в «Братьев Карамазовых». Отрывок о великом инквизиторе стал фундаментом его личности: «Иногда нами движут странные силы. Мы должны сомневаться в них, даже если они являются частью нашей традиции и культуры. Эта мысль изменила меня».
Так появился цельный футбольный стиль без слабых мест: Бобан впитал стихийность балканской школы, но постоянно думал в игре – инстинкты оставил только для игры 1-в-1. Это выделило его на общем высоком фоне: условный Просинечки сверкал ярче, но не так полезно.
«Бобан – самый обаятельный гений из всех, с кем я имел дело, – рассказывал агент Роналдо Джованни Бранкини. – Он удивляет во всем. В футболе для него нет секретов».
Бобан заиграл в старте «Динамо» в 16 лет. В 18 его уже называли звездой. В 1987-м Югославия последовательно разнесла Чили, Бразилию, ФРГ и ГДР и выиграли молодежный чемпионат мира. В ее составе играли Шукер, Миятович, Ярни, Штимац и Просинечки. Но победу принес именно Бобан – забил в финале и реализовал послематчевый пенальти.
Но по-настоящему известным он стал позднее.
Бобан – символ хорватской борьбы за независимость. В 1990-м он ударил боснийского полицейского, бившего фанатов «Динамо»
Одни говорят, что раскол Югославии начался со смертью Иосифа Тито в 1980-м. Другие – что страна никогда не была единой: иначе не существовало бы «Хорватской весны», запрещенной в начале 70-х.
Третьи – что распад начался в тот день, когда капитан загребского «Динамо» вломил полицейскому.
13 мая 1990-го хорваты принимали «Црвену Звезду». Что будет жарко, знали все. К тому времени футбол прочно утвердился в качестве социального громоотвода для националистических настроений. Вблизи стадионов действовали особые правила: разрешались национальные флаги, народные символы на эмблемах – все, за что обычно арестовывали прямо на улице. А когда есть лазейка, найдутся и те, кто ей воспользуется. Фанатские группировки, возникшие в начале 80-х, стали гнездом сепаратистских идей.
Поэтому стычки в Загребе начались еще до игры – счеты хорватов и сербов выходили далеко за пределы футбола. Драки перешли в провокации и шовинистические заряды, броски бутылок с трибун, а после – в массовый прорыв на поле. Начался хаос. Игроки сбежали в подтрибунку. На поле остались всего несколько – включая 21-летнего Звонимира Бобана.
Капитан пытался разнимать полицейских и хорватских фанатов, но получалось не очень – его не слушали ни те, ни другие. Тогда Звоне сорвался: налетел сзади на копа, пробил коленом в прыжке и сбежал. Наутро он стал национальным героем. Фото удара превратилось в символ борьбы против репрессивной власти, а он сам – в воплощение национальной гордости. Впоследствии у «Максимира» поставили памятник: «Всем болельщикам «Динамо», для которых война началась 13 мая 1990 года и закончилась тем, что они отдали жизни за родину».
«Я уже тогда был известным и жертвовал всем: карьерой, репутацией, безопасностью и, может быть, жизнью. Все ради свободы Хорватии», – вспоминал Звоне.
Была ли та драка и тот удар действительным началом войны и физического распада единого государства? Нет, конечно. В разборках на «Максимире» не было ничего особенного. За год до них хорватские фанаты прошли маршем по Белграду, распевая националистические речевки. А в сентябре 90-го похожая стычка случилась уже в Сплите: хорватские фаны прорвались на поле, спустили югославский флаг и потребовали проведения независимого чемпионата, за что мгновенно отхватили от поклонников «Партизана».
Удар Бобана был всего лишь одним из множества случаев, демонстрировавших накопившиеся противоречия в разобщенной стране. Он не повлиял ни на распад, ни на войну, ни на подъем национального самосознания. Повышенную важность он приобрел только благодаря хорватским властям, активно форсившим изображения с популярным спортсменом.
Конкретные последствия поступка лежали в несколько иной плоскости. Во-первых, Звоне дисквалифицировали на 6 месяцев. Во-вторых, «Максимир» дал ему моральное оправдание неучастию в войне: Бобан переживал за страну, но вспоминал, как пробил полицейскому, и успокаивался – считал, что внес свой вклад.
В-третьих, все воспоминания о хорвате неизбежно сводились к драке на «Максимире». И это самое несправедливое. Бобан был одним из главных универсалов 90-х – и важной частью устрашающего «Милана» Капелло.
Бобан в «Милане» – это постоянная адаптация. Он принес клубу скудетто, поменяв нерабочую тактику Дзаккерони
Звоне попал в «Милан» в эпоху Капелло – в 1992-м. Фабио ставил линейную 4-4-2 с очень закрытым стилем, минимумом риска и отказом от свободных исполнителей – десятке он предпочитал еще одного носорога в центре. Хорвату пришлось непросто. Для него не было места в таком модуле.
В первый месяц новичок не попадал в заявку, в конце сентября сыграл левым полузащитником, а после еще месяц ждал шанса – уже опорником. Весь первый год Капелло ставил его только на неважные матчи – например, в Лиге чемпионов, где мощнейший «Милан» давил сопротивление почти без напряга. Бобан со скамейки следил, как красно-черные проигрывают в финале ЛЧ, как забирают очередной скудетто и Суперкубок. И понял, что надо меняться.
Весь первый год он называл себя жертвой 4-4-2. На второй риторика изменилась: «Даже в жертве есть плюсы. Мы слишком развлекались. Границы оказались полезны для роста. К тому же Капелло не загонял нас в рамки в атакующей фазе – только в защите. В последнее время я наслаждался 4-4-2 так же, как и ролью десятки».
Бобан усвоил установки Капелло и стал ключевой частью дьявольски пугающего «Милана». Деметрио Альбертини считал, что Звоне опередил время: «Де Брюйне и Кроос отличаются друг от друга, но оба раскрываются в игре с обменом позициями. Таков сегодняшний футбол. В мое время Бобан был одним из немногих, кто играл так же. Он был невероятно современным и обладал исключительными талантами, благодаря которым исполнял полузащитника, вингера и десятку на одинаково топовом уровне».
В сезоне-1993/94 «Милан» выиграл скудетто, пропустив всего 15 голов в 34 матчах, и победил в Лиге чемпионов с удивительной разницей – 21:2. 10 из 12 лигочемпионских матчей команда сыграла на ноль. Финал продавали как битву за спасение футбола: каталонская дрим-тим с Гвардиолой в сердце игры и связкой Ромарио – Стоичков в нападении должна была остановить итальянское зло – игру, основанную на универсальности, тактической выучке и атлетизме. Не вышло: «Милан» прибил «Барсу» 4:0.
Бобан был только частью той команды – пусть и важной. Ключевым игроком он стал позднее. Во второй половине 90-х «Милан» просел, и Бобан исправлял уязвимости в недостаточно организованной структуре. На пик его влияние вышло к концу 90-х. Скудетто-1998/99 – его заслуга.
Парадоксальному чемпионству долго не находили ответа: неконкурентный «Милан» вдруг накатил, выиграл 7 последних туров и выскочил к титулу. Логически обосновать неожиданное преображение казалось невозможным: красно-черных тренировал Альберто Дзаккерони – один из самых бестолковых тренеров из тех, кому повезло выиграть трофей в Серии А. Оказалось, дело было в Бобане. 31-летний полузащитник поменял тактику, не спрашивая тренера – и выиграл скудетто для клуба.
«Берлускони тоже задумывался об этом, – рассказывал хорват в эфире Sky Sport. – На Рождество мы с ним обсуждали, что все эти навесы на Бирхоффа – не тот футбол, в который должен играть «Милан». Однажды Дзаккерони выпустил меня на поле на правый фланг, но первое же касание я сделал слева. Меня достала его бездумный футбол. Может, Дзаккерони считал мое видение поверхностным, но я и правда считал его футбол глупым. Ставить Веа на левый фланг – преступление. Это не критика, просто факт. В том матче мы сыграли лучше, и Костакурта с Альбертини поговорили с тренером. Мистер ответил, что это вряд ли поможет, но можно попробовать. И мы стали чемпионами».
***
Телеграм-канал Андрея Клещенка
Подписывайтесь, не пропустите новые тексты!
Фото: globallookpress.com/Achim Scheidemann/dpa, STUDIO FOTOGRAFICO BUZZI SRL/imago sportfotodienst, imago sportfotodienst; Gettyimages.ru/Alexander Hassenstein; REUTERS; gnkdinamo.hr
А эта форма с последнего фото. Прям ностальгия(
А так отличная статья.
Бобан легенда из легенд прям!!