Виктор Гусев: «Кажется, что часть наших зрителей живет в Нигерии»

Бышовец и римские философы

– Недавно вы комментировали матч Россия – Аргентина. Марадона, Агуэро, пять забитых голов – все это было прекрасно, но со стороны походило не на футбол, а на гастроли. Тяжело ли комментатору получать драйв от такого матча?

– А какая разница, какая игра? Драйв не зависит от статуса матча. Если это игра не такая значительная, драйв заключается в том, чтобы не самый интересный матч раскрасить для телезрителя. Зацепочка есть в каждом матче. У меня не было ни одной игры, перед которой я бы себя настраивал, что надо быть веселым, жизнерадостным, ярким, быстрым. А уж игра с Аргентиной – по драйву она была ой-ой-ой какая! Даже суперматч «Спартак» – ЦСКА ты комментируешь два раза в год, а матч с Аргентиной может тебе никогда и не выпасть.

– На двух последних матчах вместе с вами работал Алексей Смертин. С кем из футболистов вам нравилось комментировать больше всего?

– Сложно сравнивать, но запоминается последнее – мне очень понравилось комментировать вместе с Алексеем. Я хорошо помню всех, с кем мне приходилось работать. Дмитрий Кузнецов – давний матч Кубка Содружества, Егор Титов – чемпионат Европы, Андрей Чернышов, Николай Писарев – разны матчи, в том числе финал чемпионата мира. Сейчас Смертин. Я всех хорошо запомнил, и ни один из них не был для меня проходной персоной. Мне повезло с напарниками.

– Говорят, комментируя один из матчей чемпионата Европы–2004 вместе с дисквалифицированным Титовым, вы позволили себе весьма двусмысленную метафору: «Полные трибуны – настоящий допинг для футболиста. Ой, простите Егор»… Такое и правда было?

– Я такого не помню, но вполне допускаю. Причем если я и извинился, то это было не от смущения: «Ой, ужас, что я сказал!» Это было как прикол, мол, извини, Егор. У нас с ним очень хорошие отношения.

– С кем из людей футбола вам было интереснее всего?

– Мне было интересно общаться с Колосковым. С Гершковичем. С Бышовцем, когда я был у него пресс-атташе сборной. С Бышовцем, кстати, за всю свою журналистскую практику я единственный раз попал на предматчевую установку. Это было дико интересно, и, конечно, я бы пожелал любому комментатору и журналисту поприсутствовать там. Это повышает понимание футбола. Бышовец меня сам пригласил, но потом решил, что повторять не стоит: «Хоть ты и в команде, но ты комментатор. И ребята чувствуют присутствие постороннего». На игроков это как-то сковывающе действует.

– Кого из философов цитировал Бышовец на той установке?

– На той установке – никого. Но цитировал он много. В общении с ним очень много исторических экскурсов, сравнений. Из римских философов, например. Причем любимой заезженной цитаты у него нет.

– Насколько у вас налажена связь со зрителем? До вас доходит то, что думают люди о вашей работе?

– По большому счету нет. Я иногда комментирую матчи на стадионе – когда речь идет об игре артистов, например. Это очень интересно: дает возможность побыть более раскрепощенным, допускать юмор без всяких ограничений. Там ты видишь реакцию зрителей – приятно, когда они отвечают смехом, возгласами. Если вы имеете в виду интернет, я им пользуюсь как заменителем газет – для получения информации. Я очень много читаю, и на обмен мнениями в интернете у меня не хватает времени. К тому же я много смотрю футбола. Я в этом году посмотрел все матчи чемпионата России. Абсолютно все.

– Какой кошмар!

– Это важно. Это создает картину. Когда ты видел все – и хорошее, и плохое, – что–то в этом есть… Что до мнения зрителей, я получаю мнение людей, которых ценю и на которых могу ориентироваться. К тому же важно самоощущение – я сам знаю, что я сказал и где я мог сказать лучше.

Широков и Евро

– Самая памятная критика в вашей карьере?

– Иногда бывают странные претензии на уровне суеверий и вуду. Когда команда проигрывает, виноват комментатор. Как это возможно? Причем люди забывают, что при моем участии были победы над Англией, над Уэльсом, над Югославией. Это остается за кадром и это правильно – я никакого отношения к этому не имел. Но стоит команде проиграть в Португалии 1:7, говорят: «Опять при нем проиграли!» Мне иногда кажется, что часть наших зрителей живет где-нибудь в Нигерии.

– Вас часто обвиняют в ура-патриотизме. Особенно это напрягало народ, когда у сборной России не было Гуса Хиддиинка и соответственно результата.

– Люди исходят из того, что они хотят увидеть и услышать. Если хотят услышать патриотизм, слышат и закрывают глаза на критику сборной. Очень сложно добиться комплексного анализа от того, кто тебя не любит. Если человеку не нравится, будет выискивать то, где можно ударить. Вы говорите про ура-патриотизм, а я знаю о том, что после первого матча с Испанией на Евро были обвинения в том, что я был очень критичен по отношению к сборной, что не поддержал ее.

– Вас удивил недавний конфликт Вячеслава Малафеева и Романа Широкова?

– Удивил, потому что происходил внутри команды, добившейся серьезных успехов вместе… Если же вы имеете в виду историю о «не уровня сборной», то там все тоже искажено. Самое ужасное – когда вытаскивают одну фразу из контекста, меняют ее на 180 градусов, от нее ничего не остается. Еще хуже, когда придумывают цитаты из репортажа, а потом на них строятся размышления. Что касается Широкова, мною было сказано, что он не защитник уровня сборной и вообще не защитник. В том же матче я его похвалил, когда он оказался на своем месте и отдал голевой пас Павлюченко. Естественно, на это не обратили внимания и стали преследовать меня с этой фразой. Хотя ее подхватил и Хиддинк, не поставив его в состав на следующей игре. Потом было интервью Максиму Квятковскому в «Спорт–Экспрессе», в котором Гус сказал: Широкову, чтобы попасть в сборную, нужно повышать свой уровень. Хиддинку никто ничего не сказал по этому поводу. Когда кавычат фразу «не уровня сборной», не имеют в виду Хиддинка. Может, потому, что он сказал вторым?

– Вас удивило, что Широков не принял ваших извинений?

– Это не было извинением, тут тоже искажено. После полуфинала с Испанией я подходил ко всем игрокам и всех поздравлял с успехом на этом чемпионате Европы. Мы разговаривали с Мутко, подошли братья Березуцкие, Игнашевич, поприветствовали. Тут подошел Широков и я сказал: «С победой». Но он не ответил на рукопожатие. Я воспринял это так, что он не считает своей победой, что ли. Я не знал, что он слышал репортаж, вот меня и удивило. Видимо, ему было сказано в таких красках. По сравнению с тем, что ему говорили и какой лексикой он иногда пользуется сам, это был просто детским лепетом.

– Вы сильно переживали эту ситуацию?

– А как не критиковать? Это было сделано мягко. Я вспоминаю этот репортаж, я говорил там, что в кои веки наша команда играла, не пряча лицо, в открытый футбол. Мне радостно видеть такую игру. Я начал с того – кого–то это тоже разозлило, – что эта игра не решающая. Так и получилось. Видимо, не все люди приемлют такого рода размышления. Видимо, они ждут ура-патриотизма, фраз, что мы должны лечь и умереть здесь. Видите, начали с того, что я патриот, а сейчас говорят, что ругаю сборную. Как все это совместить?

«Динамо» и Jethro Tull

– Большинство матчей, которые вы комментируете, – это российский футбол. Смотрите ли вы футбол европейский? Если у вас любимая лига? Любимый клуб?

– Любимая лига – английская. Всегда нравился «МЮ», сейчас начал симпатизировать командам, в которые перешли наши футболисты. Я смотрю только главные матчи. Так пристально, как российский чемпионат, зарубежный футбол я не смотрю. Может, звучит странно. Но я понимаю, что российский нужно смотреть для работы, а зарубежные чемпионаты – как удовольствие.

– Ваш самый памятный репортаж в карьере?

– Я бы назвал мой первый чемпионат мира и первый финал, который достался мне неожиданно. В Америку, в 94-м, я ехал еще внештатником, финал комментировать не собирался, но на матч Бразилия – Италия поставили именно меня. Лос-Анджелес, раскаленная чаша стадиона и первый по-настоящему мощный репортаж. Особенностью его было то, что первый тайм показывали по второму каналу, второй – по первому.

– Вот это да!

– Было очень забавно. Сейчас мы делим финалы через турнир, а тогда делили их пополам. Надо учесть, что охват у каналов разный: у первого – он больше. В финале это было не так страшно: Жолобов и Орлов откомментировали первые 45 минут, передали слово мне. Кто не видел начало игры, увидели второй тайм и дополнительное время. Но матч за третье место мы работали в обратном порядке. В итоге большое количество людей посмотрели первый тайм, а концовку увидеть не смогли.

– Как часто вас подозревают в симпатиях к тому или иному клубу?

– Постоянно. Вот «Спартак» с ЦСКА играли, подходят пять человек: «Что ж вы так за «Спартак» болели?» Подходят другие пять человек: «Что ж вы за ЦСКА так болели?» Каждый человек слышит то, что он хочет.

– Правда ли, что любимая команда вашего детства – московское «Динамо»?

– Да, конечно! Иначе и быть не могло. Отец привел меня на стадион в 62 году, он был болельщиком московского «Динамо» еще со времен турне в Великобритании. Моими кумирами были Яшин, Численко, Козлов. Я был очень серьезным болельщиком, ходил на все матчи дубля, собирал программки к матчам. Но со временем все это ушло. Я пришел в ТАСС, в спортивную редакцию, меня стали отправлять на футбол. Тассовская заметка очень короткая: чаще всего ты ходил на футбол, с финальным свистком за минуту тебе надо было передать шесть фраз о матче. Я пошел на одно из первых заданий, на матч «Динамо» с кем-то. Этот кто-то выиграл со счетом 1:0, и уже за пять минут до матча у меня был готов отчет. И тут я поймал себя на мысли, что хочу, чтобы матч так и закончился – ради складно написанного отчетика. Тут я понял, что уже не болельщик… Сейчас у меня растет маленький сын. Сам я не болельщик, но хочу, чтобы в память о моем отце, он стал болельщиком «Динамо». Всячески его на это настраиваю.

– Почти у каждого комментатора есть нефутбольное увлечение. Какое у вас?

– Я слушаю классический рок. The Beatles, Deep Purple, Jethro Tull, Uriah Heep… Я хожу практически на все концерты, которые бывают в Москве. Я знаком с Ианом Андерсоном, лидером группы Jethro Tull. Я даже приезжал в Англию на их концерт по его приглашению. Это большая часть моей жизни.

– За концерт какой группы вы отдадите любые деньги?

– За несуществующую уже группу The Beatles, которую я не видел ни разу. Чтобы вернутьcя во времени и воскресить Харрисона и Леннона, я могу отдать многое. Было бы гениально вернуть Джима Мориccона и посмотреть The Doors. А так – любые деньги отдам за Jethro Tull.

– Кто ваш любимый комментатор?

– Мне нравится Андрей Голованов. Он очень солидный комментатор, но недооцененный – потому что сам не высовывается и не работает над своим пиаром. Если бы у него был склад для этого, добился бы большего признания. Cвоим любимым комментатором могу назвать Васю Уткина. Ну а Андронову за комментарий матча «Терек» – «Крылья Советов» я дал бы ТЭФИ.