Станислав ЕРЕМИН: Мы, нищие русские, обыгрывали великих

''В начале 90-х Еремин собирал по крупицам новый ЦСКА, тот, который формально строился на фундаменте мирового бренда, но фактически на его развалинах. Создал команду, которая девять лет подряд выигрывала в стране и вернула России статус баскетбольной державы в Европе. Девять лет в ЦСКА -- как девять жизней, всякий раз тренер Еремин открывал что-то новое в себе и своей команде, принося всем, кому небезразличен баскетбол, натуральное удовольствие. На цифре "9" сотрудничество тренера и армейского клуба прекратилось, Еремин уехал в Казань. Для того чтобы опять начать с нуля. Он работает в столице Татарстана четвертый год, но только сейчас его "Уникс" стал баскетбольным вседорожником, которому, как кажется, под силу любое. В том числе -- на равных биться с ЦСКА за звание лучшей команды чемпионата России. Но моя беседа с Ереминым начиналась с другой темы. Я предложил вспомнить, как молодой защитник "Уралмаша" уезжал в 1974-м из Свердловска, где он был кумиром для всех -- от мала до велика, в неведомую Москву.

-- В 1974-м у меня не было выбора. Я играл в свердловском "Уралмаше", два или три года подряд признавался лучшим защитником России, входил в число лучших бомбардиров чемпионата Союза. Командочка у нас подобралась, скажу тебе, на загляденье. Олимпийский чемпион Ванька Дворник, Володя Азаров, Толя Концевой, Валера Коростылев, играющим тренером был Александр Кандель тогда. Значит, закончили мы чемпионат, параллельно я защитил диплом в университете и уже размечтался об отпуске. Как вдруг приходит директива из Москвы: в 24 часа откомандировать Еремина в распоряжение ЦСКА. В шесть утра за мной приезжает военком на личном "уазике" и говорит, мол, немедленно собирайся. Завезли меня в какую-то воинскую часть, подвели к знамени, дали мешок с обмундированием -- сапоги, гимнастерку, нательное белье, я тут же принял присягу, мне вручили билет и велели немедленно отправляться в Москву.

Когда я отслужил в Москве половину положенного годичного срока, на меня начался прессинг со стороны Александра Яковлевича Гомельского. Он хотел оставить меня в ЦСКА любыми путями. Я же в тот период, напротив, очень хотел вернуться в родной Свердловск. И вернулся бы. Если бы не одно "но". Стоило мне заикнуться об этом друзьям и родственникам, как все до одного сказали мне: "Стас, ты сдурел, что ли? Тебе выпадает такой шанс закрепиться в ЦСКА!" Настойчивость родных и Гомельского оказались убедительными.

-- Но годом позже перед вами вновь стояла дилемма: оставаться в ЦСКА или вернуться в "Уралмаш". Уж больно острая конкуренция существовала в те дни в ЦСКА, да и попасть в сборную СССР из армейского клуба оказалось не так легко, как представлялось. Чем не приглянулись тренеру сборной Владимиру Кондрашину?

-- Действительно, Кондрашин пробовал меня тогда в сборной, но шансов закрепиться у меня было мало. Кондрашин был тренером консервативным. Позже в нашей личной беседе он сознался, что очень уважал и любил Еремина как игрока, но по своим убеждениям терпеть не мог маленьким баскетболистов. Поэтому искал под свою модель более высокорослых исполнителей.

"В Сирии спрятался от всех"

-- Переход на тренерскую работу начался в 85-м весьма необычно -- с командировки в Сирию. Каким ветром туда-то занесло?

-- Скажу честно, за последние годы карьеры меня настолько измочалили травмы, что -- стыдно признаться -- в 85-м желание играть окончательно пропало. Только близкие люди видели, через что пришлось пройти. Как по утрам, просыпаясь, не мог нормально встать с кровати и почистить зубы. А потом я шел на тренировку, где молодые Мелешкин, Лындин, Гусев начинали меня "рвать"... Мириться с этим я не мог, принял решение заканчивать. Тогда меня очень поддержало руководство ЦСКА, позволило спокойно адаптироваться к новому образу жизни. Еще на протяжении года получал зарплату как майор Советской армии. А потом поступило предложение из Сирии, которая считалась очень хорошей страной для начинающего тренера.

-- Опыт со знаком плюс или минус?

-- С профессиональной точки зрения это был нормальный вариант: я уехал из России, спрятался от всех. Там случились первые тяжелые спортивные удары, переживания. Прошел проверку на характер -- и как человек, и как начинающий тренер. С другой стороны, Сирия стала для меня жизненным рубежом. Тогда я потерял семью. У меня серьезно заболел сын, жена в спешном порядке вернулась в Россию и считала, что я должен был поступить таким же образом и в 24 часа прилететь в Москву. Я, может быть, отнесся к этому не совсем серьезно. Думал, что сын быстро выздоровеет, а мои контрактные обязательства будут нарушены... В общем, двоякие воспоминания остались. Надеялся там подзаработать, а вышло наоборот. Перед отъездом из России я продал здесь машину, видеомагнитофон, все, что было. У меня за всю карьеру скопилось порядка 50 тысяч советских рублей -- в то время огромные деньги. Но едва уехал, как через три месяца случился дефолт, и все сбережения превратились в пустые бумажки. Вот и получилось, что на все заработанные в Сирии деньги я купил то же самое -- машину, видеомагнитофон, холодильник. И начал практически жизнь сначала.

"ЦСКА девяностых себя реализовал"

-- Вернувшись, вы возглавили ЦСКА. Не было в середине девяностых в России человека, к той команде равнодушного. Казалось, чем ей хуже и сложнее обстоятельства, тем вдохновенней она играла...

-- Годы в ЦСКА я никогда не забуду. Очень благодарен судьбе, что она подарила мне ту команду и тех игроков. Это было золотое время. Шанс, который редко выпадает на долю тренера. Мне кажется, мы его использовали. Вспомните ЦСКА конца 80-х. Звездную команду, в которой было 8 или 9 игроков сборной СССР, половина из них -- олимпийские чемпионы. Но настала смена эпох, появилась возможность уехать. И все уехали. Начальник ЦСКА вызвал тогда меня и предложил стать главным тренером, но я чувствовал, что не созрел. Поэтому в ответ предложил кандидатуру моего друга Ивана Едешко, который, как я знал, хотел быть главным. А через полтора года Иван сам вернул мне должок. (Смеется). Так и произошла рокировка.

Согласен на все сто: мне с командой страшно повезло. Куделин, Карасев, Кисурин, Панов, Корнев, Юдин, Курашов -- все как один замечательные, амбициозные игроки. Умели почти все, и вместе с тем были неиспорченные большими деньгами. А ведь в то время во всей Европе шел небывалый баскетбольный бум, выплачивались колоссальные зарплаты. К нам приезжал греческий ПАОК, один из игроков которого получал столько же, сколько вся команда ЦСКА. Скажу больше, с Васей Карасевым ЦСКА заключил контракт на 5 лет, по которому он получал 500 долларов в месяц. И был одним из самых высокооплачиваемых в команде! И такой бедный ЦСКА признавался в 1995 году на протяжении четырех месяцев лучшим в Европе. Не по результату, по качеству игры. Нам было под силу выиграть тогда Евролигу, но слишком большие деньги оказались замешаны в баскетбольной политике, и никто не мог позволить нищему российскому клубу вдруг оказаться лучше всех. Несмотря на это, считаю, что команда реализовала себя.

"Никогда не пойду по головам"

-- Наблюдая за вашей работой на протяжении десяти лет, кажется, что вы стали более эмоциональным. Даже более нервным.

-- Дело в другом. Раньше я был более искренен и эмоционален в поведении на площадке. Сейчас же не стал менее искренним, просто с годами пришла некая мудрость, что ли. Когда тренер чересчур бурно проявляет себя во время игры, это значит, он где-то недоработал до матча. Тренер обязательно должен вмешиваться в процесс -- и голосом, и интонацией, чтобы встряхнуть игроков, но по большему счету настоящий тренер 90 процентов работы проделывает до игры.

-- "Я человек добрый. Даже мягкий", -- признавались вы еще пять лет назад. С тех пор Еремин изменился?

-- Надо было видеть меня тогда, когда я только приехал в ЦСКА игроком, вот когда я был по-настоящему мягким. Но у меня есть одна черта: умение учиться и адаптироваться к ситуации. Жизнь научила, что всегда быть добрым невозможно. Поэтому, если надо быть жестким, я стараюсь. Впрочем, человека, заложенные в нем черты все равно не переделаешь. Я никогда не стану диктатором, никогда не буду идти по головам, сносить эти головы. Хотя я и раньше не раз признавался, что тренер должен быть жестким, невзирая на сентиментальности. Это как в военном деле. Представьте. Идет бой. Есть переправа, и есть задача переправиться любой ценой. У тебя подбита головная машина, с людьми она или без -- неважно. У нас все решают секунды, и если ради решения задачи надо сбросить эту машину, ты должен сбросить ее. И не задумываться ни о чем. Иначе бой не выиграть.

-- У Еремина хватает врагов?

-- Чем выше ты поднимаешься, тем больше у тебя врагов, завистников и недоброжелателей. Думаю, что своей открытостью, готовностью к диалогу я даю немного поводов со мной враждовать. Но знаю, что такие люди есть.

-- Знаю, что вас коробит выражение "не каждый великий игрок способен стать великим тренером", но ведь некий дар тренерской работы у человека либо есть, либо ее нет. Или я не прав?

-- Авторство этого "афоризма", по-видимому, придумали сами слабые игроки. Да, раньше я полагал, что лучшие тренеры -- это те игроки, которые добились многого и, значит, должны прекрасно разбираться в баскетболе. Но с годами понял, что заблуждался. Тренерское умение ничуть не зависит от игроцкого прошлого. Взять хотя бы моего итальянского друга Марио Блазоне. Он пришел в баскетбол в 28 лет чуть ли не учителем физкультуры. Но он блестяще разбирается в нюансах баскетбола. Много лет работал с юношескими, юниорскими сборными Италии. И многократно принимал такие, на первый взгляд, нелогичные, неординарные решения -- как на тренировках, так и в играх, -- что за голову хвататься было впору. А они оказывались гениальными. Профессиональные знания в чистом виде не делают из тренера -- Тренера. Они, безусловно, нужны, но занимают четвертое-пятое место. Тех, кто нарисует правильные схемы и расскажет игрокам, куда бежать и что делать, много. А вот умением научить игрока, умением держать удар, способностью не растеряться и принять правильное решение в сложной ситуации обладают единицы.

"Хотел как лучше, а получилось..."

-- Предлагаю вспомнить два самых запоминающихся матча тренера ЦСКА Станислава Еремина -- со знаком "плюс" и "минус".

-- Хороших матчей было значительно больше, всех и не вспомнишь. А наиболее обидным, пожалуй, стало решающее поражение от хорватской "Цибоны" (в 1/8 финала плей-офф Евролиги-1999/2000. -- "Известия"). Ведь вспомните, как складывалась та серия. Проиграв в Москве, мы блестяще реваншировались в Хорватии, обыграв "Цибону" в "двадцатник". И не сомневались, что в решающей игре дома расставим все точки над i. Но так всегда бывает: хочешь сделать как можно лучше, а на практике получается "маслом вниз". За неделю до игры, чтобы ребята не расслаблялись, я принимаю решение посадить команду на сбор в Новогорск. Теоретически это решение было на 100 процентов верным, но на практике получилось по-другому. Как раз в тот период в Новогорске стали безобразно кормить. Игроки упирались, предлагали ездить в другой ресторан. А я привык, как и все наше поколение, жить по-спартански. Сказали терпеть -- терпим. Не учел тогда, что ребята в ЦСКА уже новой генерации. У них пошел внутренний протест, что сказалось на психологическом состоянии команды. Хотел соблюсти дисциплину, а получилось, что только преувеличил значимость матча. Мы проиграли "Цибоне" не тактически или технически -- психологически.

-- И вы ушли. До сих пор ходит немало версий: то ли в вас разочаровался Гомельский, то ли тогдашний руководитель ЦСКА Малышев вас выдавил, то ли сам Еремин устал от вечного давления со всех сторон. Так что же произошло?

-- Мне нужно было уйти из ЦСКА на год или два раньше. На протяжении девяти лет совместной работы у любого человека накапливается естественная усталость. Игроки устают от тренера, тренер от того, что не удается выиграть что-то большое. Мы бились за победу в Евролиге, мы вошли в элиту европейского баскетбола, но всякий раз не хватало малости, чтобы стать первыми. Но ведь мы сражались не в равных условиях, проигрывали соперникам и в финансах, и в возможностях комплектования. Но, подчеркиваю, я в любом случае бы ушел. И благодарен Александру Гомельскому, что он меня понял. И, конечно, Михаилу Прохорову, которого считаю бизнесменом новой формации и удивительно порядочным человеком. Приведу только один пример. Когда я объявил об уходе Прохорову, он сказал мне: "Решение принято, возвращаться к нему не будем. Вы куда сейчас?" Я говорю, что планов пока никаких нет. И Прохоров говорит: "Пока вы не трудоустроитесь, я буду платить вам 50 процентов от стоимости вашего контракта". Конечно, я отказался. Но сам жест стоит дорогого. Еще раз подчеркну: ЦСКА дал мне очень многое.

-- Но ведь и Еремин дал ЦСКА ничуть не меньше...

-- Не стоит ни превышать, ни занижать. Мы играли в баскетбол, который нравился зрителю. Мы, русские нищие, отравленные (перед решающим матчем в Евролиге-95 против "Олимпиакоса" армейцы были отравлены в греческом ресторане. -- "Известия") выигрывали у великих. У "Реала" с Сабонисом, у того же "Олимпиакоса". Столько положительных эмоций я не испытывал, возможно, никогда. Мне обидно, что сейчас, когда играет ЦСКА, в армейском зале нет того цээсковского духа. В Перми у "Урал-Грейта" есть, в Москве, увы, нет. Сейчас на ЦСКА ходят не столько болельщики, сколько посещать матчи армейцев сегодня стало престижным. Прекрасно понимаю, что идет процесс зарабатывания денег, и людям предлагается зрелище. Но вот русский дух, романтизм пропал. И это немного обидно.

"Никогда не ставлю на "зеро"

-- Линия судьбы причудлива. Тридцать лет назад военнообязанный Еремин с мешком обмундирования отправился из провинции в Москву; многим позже тренер Еремин с солидным авторитетом покидает столицу и уезжает в Казань.

-- Я никогда не скрывал, что не считаю себя столичным жителем. Да, большую часть жизни провел в Москве. И что? Ничего не видел, никакими льготами, благами спортсмена ЦСКА не пользовался. Потому что жизнь спортсмена Еремина в Москве прошла на Ленинградском проспекте. Спорткомплекс ЦСКА -- аэропорт "Шереметьево". Аэропорт -- ЦСКА. И все. Иногда месяцами я не выезжал в центр города. А когда стал тренером, вообще забыл, что это такое! Представьте, до того как я стал игроком ЦСКА, я пять или шесть раз (будучи в Москве проездом) побывал в Третьяковской галерее. В первые годы службы побывал во всех театрах, не пропустил ни одной премьеры, наслаждался игрой любимых актеров. Но за последние годы работы в Москве -- стыдобища -- я не сходил никуда. По натуре я провинциал, и поэтому в Казани мне комфортно.

-- Но перед тем, как подписать контракт с казанским "Униксом", у вас на столе лежало несколько предложений от греческих клубов...

-- На протяжении последних лет в ЦСКА я каждый год получал как минимум по два приличных предложения от клубов. ПАОК, "Арис" звали ежегодно. Я провел предварительные переговоры с "Маккаби" из Тель-Авива, где разговор шел уже о конкретных цифрах. У меня дома до сих пор лежат эти контракты -- оставалось поставить подпись. Один раз со мной хотел встретиться президент "Олимпиакоса" Коколис -- стоило только взять билет до Афин. Но я знал, что иду в списке кандидатов на втором-третьем месте, эдакий запасной аэродром. Отказался. И считаю, что правильно сделал. Потому что в те годы, когда все бегали из клуба в клуб, мы оставались в России и сохраняли наш баскетбол. Это -- во-первых. Во-вторых, в середине девяностых я не был готов перейти в жесткую профессиональную команду. Я -- очень ранимый человек, и мне всегда было важно, чтобы в команде присутствовала доброжелательная атмосфера.

Это не значит, что я раскисну в случае каких-то проблем. Но знаю, что лучше раскрываюсь, когда чувствую доверие. С греками я разговаривал напрямую. Они говорят: "Слушай, тренер. Мы даем тебе в 10 раз больше, чем ты получаешь в ЦСКА. Ты приезжаешь, мы твой приезд на протяжении месяца смакуем во всех газетах, зарабатываем на этом деньги. И ты, заключив контракт, свое получишь. Платим тебе вперед больше, чем ты имел в ЦСКА за год. Начинаешь работать. Пойдет все нормально, значит, все о кей. Не получится -- что ж, не ты первый, не ты последний. Мы еще месяц пишем в газетах, что Еремин ушел, а на его место пришел, допустим, Шерф". Вроде все логично. Но я не из тех игроков, которые приходят в казино и ставят на "зеро". Я -- эволюционист. Прежде чем принять решение, все тщательно взвешиваю. И, кроме того, по характеру я русский человек. Для меня мелочи русской жизни в тысячу раз дороже денег. Я не бедный, не был бедным и тогда, когда звали в Грецию. Ведь сколько бы ты ни заработал, все равно не хватит. Терять друзей, возможности жить комфортно и для души -- это не для меня. Вот если бы человек мог одну жизнь спалить на деньги, тогда, наверное, спалил бы.

"Хотел взяться за все и сразу"

-- Греции вы предпочли казанский "Уникс". Клуб, который еще пять лет назад назвать профессиональным было сложно.

-- Когда я приехал в "Уникс", в Казани была определенная клубная структура. Однако она явно не соответствовала задачам, которые ставил перед командой президент Евгений Богачев. Поначалу мы были новичками и обжигались, учились на своих ошибках. Нужно было время и терпение. Мне казалось, что нужно сразу форсировать развитие инфраструктуры, сразу браться за все. Готов снять шляпу перед Богачевым, который убедил меня не нестись сломя голову, шагать постепенно. Он был прав: здание, выстроенное без фундамента, было бы недолговечным. Время доказало правильность политики Богачева: сегодня "Уникс" сделал огромный шаг вперед, стал профессиональным клубом во всех отношениях.

-- Вы работаете в "Униксе" четвертый сезон. В первые два команда добиралась до финала чемпионата России, но в минувшем осталась лишь с бронзой. Говорю "лишь", потому что у меня осталось ощущение, что "Уникс"-2002 себя в полной мере не реализовал. Вроде по именам команда подобралась и неплохая, но на протяжении чемпионата толком себя не показала.

-- Я не Дэвид Копперфилд и не Мэджик Джонсон. В первые два года с "Униксом" мы сделали все, что было в наших силах. Тем более в эти годы я работал и в сборной России и подготовительный период, как правило, проходил без моего участия. В первый сезон мы надергали игроков отовсюду и сделали какой-никакой результат (серебряные медали чемпионата России. -- "Известия"). Понимаю, что Богачеву, человеку, не признающему никакого места, кроме первого, хотелось большего. Но жизнь порой складывается вопреки твоим желаниям. В первый год мы достойно сыграли и в России (вышли в финал), и в Европе (полуфинал Кубка Сапорты). Во второй сезон мы опять добрались до финала и ничуть не уступали "Урал-Грейту", но проиграли по воле ряда обстоятельств. Что касается третьего сезона в "Униксе", то мы допустили селекционные ошибки. Я знал, как их решить, но не решился резать по живому. Думал, что удастся вырулить. Не получилось. И это моя вина.

-- Давно заметил, что вам присуще брать вину за поражения, отводить шквал критики от игроков. Такое рыцарское благородство в нынешнее время вроде как не очень в ходу...

-- Приходилось быть свидетелем, как один баскетбольный тренер ушел от борьбы. Команда проиграла важный матч, и в его адрес посыпались обвинения: "Да ты сдрейфил, струсил". Он отвечает: "Я? Да я просто приболел. Будь я здоров, мы бы выиграли. Так что вся вина на моих ассистентах". Если команда проиграла, тренер всегда виноват -- это аксиома. Но если дать слабину, то тебе навешают в тысячу раз больше собак, чем заслуживаешь. Однако когда ты точно знаешь, что команда проиграла из-за тебя, отвечай.

"Случайными бывают только поражения"

-- Как объяснить парадокс: сборная России под вашим руководством не выиграла ни одной медали -- ни на чемпионате мира, ни на Олимпиаде, ни на Евробаскете. Вроде и игра-то у сборной была подчас на загляденье, как в том же олимпийском Сиднее...

-- Есть ряд причин, которые я знаю, но открыть могу не все. Я проанализировал результаты сборной. Если забыть о последнем чемпионате мира (он состоялся в 2002 году в Индианаполисе, где сборная России заняла 10-е место. -- "Известия"), мне в первые два года не было стыдно за игру сборной. Да, где-то удача от нас отворачивалась, где-то игроки не были готовы к решению задач. Можно вспомнить олимпийскую сборную. Я взял 6--7 новых игроков, но игра команды все равно смотрелась. Но спорт -- штука нелогичная. Если в жизни ты знаешь, как правильно, поступаешь по этому принципу и все у тебя хорошо, то в спорте -- наоборот.

Я полагал, что несколько ветеранов укрепят сборную на Олимпиаде, а на практике игра команды поблекла и внутренняя атмосфера была нарушена. Плюс я допустил стратегическую промашку. Полагал, что тяжелее всего придется против Югославии и сконцентрировал ребят на остальные матчи в группе. А юги вдруг приехали разобранные, неподготовленные. Кто знает: нацелься мы на матч с ними -- и все могло сложиться по-другому. Были свои причины неудачи и в Турции. Но, повторяю, за саму игру сборной мне стыдно не было. Ну а чемпионат мира -- это отдельная история. Мы чудовищно скомкали подготовку. Мы имели проблемы внутри тренерского коллектива и внутри команды. И получили то, что заслужили.

-- Сборная России Сергея Елевича на европейском чемпионате-2003 в Швеции тоже заняла "свое" место?

-- Мы привыкли к победам советского баскетбола. И по инерции продолжаем трактовать ситуацию, что, дескать, Россия везде должна выигрывать. Это неправильно. Возьмите, например, последний чемпионат мира. Даже Китай имел в своем составе трех игроков НБА, а Россия только одного. Франция с Паркером, Испания с Газолем и Наварро, Германия с Новицки -- чем они слабее России? Ничем. Я не говорю уже о Югославии. Почему мы считаем, что Россия, у которой в НБА играет один Андрей Кириленко, обязана быть сильнее всех этих команд?.. Да, мы можем играть с ними на равных и претендовать на победу. Но в споре среди равных результат складывается из множества мелочей: как отработал тренер, какой сложился коллектив, какой оказалась подготовка и как сработали менеджеры. Случайных побед не бывает. Случайными бывают только поражения.

Казань -- Москва

Дословно

"Вспомню, как начинал в ЦСКА уже тренером, и вздрогну от тихого ужаса: поражение за поражением сыпались как из прорванного мешка. Внутри у тебя все жгутом. Рвешь. Психуешь. Таблетки от нервов глотаешь весь день. Вечером дома в постель плюхнешься, а сон издевательски удирает" (Олег Балобин, "Спортивная жизнь России", 1, 1998).

"Практически все тренеры применяют примерно одни и те же упражнения, комбинации, защитные построения. Однако чем отличается картина художника от картины рисовальщика? Художник делает два мазка на картине, и она "играет". Вот эти мазки, умение верно расставить акценты, вовремя принять решение, интуиция -- отличают настоящего тренера. Так было у Кондрашина" (Денис Давыдов, "Ростовская электронная газета", 15.03.2002).

"Ни за что не согласился бы в жизни на два предложения: руководить Большим симфоническим оркестром и быть футбольным тренером. Это раскаленная сковородка. В баскетболе сложно, а там, на стадионе, где 50 тысяч народу!.." (Оксана Полонская, футбольный журнал "2 Х 45").

"Не знаю, сколько у меня их было, жизней этих прошлых. Но в одной я точно был собакой. Собака не умеет предавать. А любит искренне, до самозабвения" (Олег Балобин, "Спортивная жизнь России", 1, 1998).

СПРАВКА "ИЗВЕСТИЙ"

Станислав Георгиевич ЕРЕМИН. Родился 26 февраля 1951 года в Новоуральске. Окончил Свердловский институт народного хозяйства и Военный институт физкультуры. Выступал с 1969 по 1975 год за команду "Уралмаш" (Свердловск). С 1975-го по 1986-й -- за ЦСКА. Заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер России. Десятикратный чемпион СССР. За сборную СССР выступал с 1975 года. Двукратный чемпион Европы (1979, 1981), чемпион мира 1982 года. С 1986 года перешел на тренерскую работу. С 1986 по 1988 год работал главным тренером "Техат-Реад-Аскари", с 1990-го по 1992-й в ЦСКА (вторым тренером). В 1992 году утвержден главным тренером армейцев, с которым отработал до 2000 года и выиграл 9 титулов чемпиона России. В 1996 году вывел ЦСКА в "финал четырех" Евролиги. Осенью 2000-го возглавил казанский "Уникс". Руководил юношеской и молодежной сборной России в период с 1990 по 1996 год. Главный тренер сборной России (2000--2002).