11 мин.

Замок Молчания

72

Это была странная процессия. Люди растянулись в длинную вереницу и ступали медленно и важно. Некоторые лица были печальными, некоторые — одухотворенными, но в основном выражали почтительное спокойствие. Каждый участник процессии был облачен в белое, женщины предпочли струящиеся ткани и кружево, мужчины – белые костюмы и пышные жабо. Тонкие и торжественные призраки. Первые в длинной веренице празднично одетых людей несли на плечах украшенный цветами гроб.

***

Вы слышали когда-нибудь о Замке Молчания? Нет? О, это чудесный город, затерявшийся в лесах Исландии. Для меня он явился чудом и откровением, и только много позже я узнал, что существуют полузабытые легенды о городе, который является только избранным, и где слово ценится на вес золота.

Когда я впервые увидел серебристые шпили, возвышающиеся над темно-зелеными верхушками леса, и справился с внезапным восторженным оцепенением, я принялся рыться в своем модном «гайде»: почему я ничего не встречал про такой великолепный замок? Ответ нашелся быстро: потому что про него ничего не было написано. Это открытие привело меня в замешательство — замок был слишком заметным, чтобы не быть упомянутым. И покинуть волшебное место, которое тянуло к себе с невероятной силой, решительно не было  никаких сил.

                   

Расстояния обманчивы везде, но в Исландии они обладают особым коварством. Я шел уже целый день, а лес, чудесный исландский лес, все не кончался. Прозрачные сумерки просочились под ветви деревьев, скрывая от меня их мшистые корни, и я уже начал проклинать себя за наскоро принятое решение.

И уж если ни о каких серебристых замках в путеводителе речи не шло, следовало вернуться в гостиницу, подробно расспросить обо всем, узнать, бывают ли в этой местности миражи. И только потом, разобравшись  и основательно подготовившись, отправляться в поход. Просто впечатление за несколько часов блужданий померкло, и я успел забыть, какое неодолимое влечение вызывали у меня блестящие на солнце шпили. Но вскоре убедился, что я был к себе несправедлив.

В конце концов моё упорство было вознаграждено. Я увидел, как между стволами, покрытыми мхом, льется белый свет. А в лучах этого света стои́т девушка. Одета она была в простое льняное платье зеленого цвета. У Неё были волнистые волосы цвета ореха и выразительные глаза, которые придавали Ей некоторое сходство с оленёнком. Достаточно было одного Её взгляда, чтобы я понял, что пропал. 

Она смотрела распахнутыми то ли от страха, то ли от удивления глазами на то, как я приближаюсь к Ней, словно к зверю: осторожно, носок к пятке, на согнутых в коленях ногах.

«Здравствуй», — сказал я. Девушка встрепенулась, закрыла рукой рот и посмотрела на меня так, будто я сделал что-то совершенно из ряда вон выходящее. Я повторил приветствие еще пару раз, наблюдая, как незнакомка сначала хмурится, а потом как радостно блестят влажные янтарные глаза. Она была очаровательна.

Именно Она и привела меня в город, ослепительный и потрясающий в своем блеске и белизне. К невысокой стене с внутренней стороны жались простоватые, но милые деревянные домики, далее виднелись каменные особняки, один другого выше и богаче, а в середине, словно сталагмит, возносился в небо главный дворец. Сейчас, в темноте, город освещался тысячами огней и оттого казался совсем уж неземным, словно я увидел колышущийся над землей призрак.

Я провел в городе всю неделю — максимум, что мне позволяло время до моего отъезда. Я гулял по улочкам, мощенным разноцветной брусчаткой, пил легкое золотистое вино, танцевал на площади вместе с жителями под звуки флейт и не переставал удивляться. Кажется, удивление стало моим неизменным состоянием. И за все это время я не услышал ни одного слова.

Оказалось, что слова в этом городе — величайшая драгоценность. Местные жители говорят только в исключительных случаях, на большом торжестве, во время крайнего душевного волнения, в приливах счастья или ненависти. Слово могло стать величайшим подарком или страшнейшим злом. Вот почему девушка так изумилась в лесу и так обрадовалась, когда я снова и снова желал ей здоровья на ломаном исландском. Я безоглядно дарил Ей слишком много, а Она не смела принять.

С нашей первой встречи девушка, казалось, не отходила от меня ни на шаг. Она была ненавязчива и невесома, как тень, мелькающая на границе периферического зрения. Изредка Она ловила мой взгляд и отвечала ласковой улыбкой. Она присоединялась ко мне, когда я бродил по бесконечным залам, украшенным резьбой и картинами потрясающей красоты, и пыталась знаками мне объяснить, о чем повествует роспись, а я не понимал и половины. Мы гуляли по зеленым садам, где журчали ручьи, соединенные в каскады, что падали с камней, покрытых темно-зеленым мхом, и сидели в мраморных беседках, увитых плющом, а Она учила меня общаться без слов.

С огромной неохотой я покидал белую жемчужину исландских лесов. Жестами, как общались местные жители, я постарался объяснить, что живу далеко и что больше, чем было позволено, остаться не могу - отпуск мой заканчивался, и пора было возвращаться домой. Как и следовало ожидать, в гостинице никто ни о каком белоснежном городе с таинственными жителями не слышал. На меня смотрели, как на идиота, считая, вероятно, что я галлюцинировал под действием каких-нибудь незаконных препаратов. Так и улетел я из славной Исландии ни с чем, кроме воспоминаний о волшебном городе и шпилях, возвышающихся над густым зеленым морем.

Надо ли говорить, что жить дальше спокойно я не мог? И вопреки ожиданиям, дело было вовсе не в городе и не в невероятном открытии, что я сделал в лесах Исландии. Дело было в воспоминаниях о волосах орехового цвета и молчаливом присутствии, когда Она была рядом и ничего не требовала взамен. Подобная привязанность, возникшая за несколько дней, изрядно меня удивила, но не проходила, как мне хотелось бы, а изматывала и грызла изнутри. Я тосковал.

Вернулся в Исландию при первой же возможности, а если быть точнее, под Новый год, когда удалось выбраться из холодного и душного офиса. Гостиницу я выбрал другую.

Я собирался отправиться в путь в тот же вечер, когда прилетел в страну, но все мои планы нарушила жестокая метель, которая едва не заставила меня ночевать на обочине дороги, прямо в такси. Лишь чудом добрался до своей гостиницы, уютного деревянного домика в три этажа, выстроенного так, чтобы предвосхитить ожидания туриста от Исландии. Внутри было жарко и пахло печеными яблоками. Вечер мне пришлось провести у камина в компании других путешественников, потягивая знаменитый ирландский кофе с не менее известным виски и изнемогая от нетерпения.

На следующий день я отправился на поиски замка, в достаточной мере изучив все имеющиеся в распоряжении интернет-пользователя материалы, чтобы понять, что обнаруженное мной место непростое. Замок Молчания являлся лишь по одной ему ведомой прихоти случайным путникам. Писали, что в нем живут бессловесные призраки, которые позволяют живому человеку безнаказанно бродить по залам сказочной красоты столько, сколько тому заблагорассудится, но стоит издать лишь звук, как они ополчаются против несчастного и вытягивают из него жизнь. Скудные пересказы легенд сводились к одному: от белоснежных шпилей надо бежать.

Может быть, в этом и было рациональное зерно. Никто из меня, конечно, жизнь не вытягивал, но существовать по-прежнему, зная, что где-то там по садам, где звенят седые ручьи, бродит девушка с оленьими глазами, не было никакой возможности. Поэтому следующим же утром, едва метель успокоилась, я отправился на поиски волшебного города, надеясь, что он не разочаровался во мне.

Снега намело по колено, а тропинки, конечно, расчистить никто не успел. Я быстро взмок, вытаскивая ноги из сугробов, но упорно продвигался вперед и то и дело смотрел на кромку далекого леса: а вдруг блеснут на солнце столь желанные шпили?

И они блеснули. Солнце уже катилось к горизонту, когда я подошел к лесу, и в прощальных лучах увидел шпили королевского замка, протыкающие облака. Сердце сладко сжалось, как у ребенка, что увидел Санта Клауса. Не знаю, я Санту не видел, но думаю, что тот ребенок должен чувствовать себя именно так. Поправив рюкзак на плечах, я шагнул под сень леса.

                                                                                                          

Она встречала меня. Стояла посреди леса в темном платье и, держа фонарь на вытянутой руке, вглядывалась в темноту. Не знаю, действительно ли я узнал Её по одному только силуэту или просто очень хотел, чтобы это была именно Она, но стоило мне увидеть дрожащий огонек, прогоняющий стылую темноту, как у меня исчезли все сомнения. Она была сильно продрогшей, я обнимал дрожащие плечи, натянул на тонкие пальцы свои огромные перчатки, а Она смотрела и улыбалась.

— Я пришел за тобой,— еле слышно сказал я, а Она прикрыла глаза и выглядела совершенно счастливой.

Замок Молчания сковала зима, и он стал еще наряднее, словно сошел со страниц книги детских сказок. Снежинки падали откуда-то из темноты над головой, а на серебряных от снега улицах нас встречали молчаливые, но счастливые жители города. Я не был принят как равный, но стал желанным гостем.

                    

Высокий мужчина в шубе из белого меха хмурился, когда я эмоционально объяснял ему, что мои помыслы совершенно чисты и вызваны самым искренним чувством. Да, я намеревался покинуть Замок Молчания, но на этот раз не в одиночестве. Моя девушка с глазами олененка стояла чуть поодаль, непривычно решительная. А Её отец хмуро смотрел на меня. Если бы он тогда набросился и вытянул из меня жизнь, я бы не удивился. Но он только вопросительно посмотрел на свою дочь, и та еле заметно кивнула.

 

У меня было чувство, что я пытаюсь довезти до дома снежинку на горячей ладони. Стоило только выбраться из леса, как голоса и звуки оглушили Ее. Спасли только беруши, и то весьма относительно. В аэропорту Она постоянно затравленно оглядывалась, а в самолете вжалась в кресло и, кажется, пребывала в глубоком потрясении. Я чувствовал тяжелое чувство вины и признавал в себе бессердечного эгоиста, но все равно тащил свое сокровище домой. Там я купил Ей все, что мог себе позволить. Я приносил одежду и украшения, продукты и хорошее вино. Я много работал, а Она тосковала дома в одиночестве. Но была счастлива, я это видел в Её глазах, и всего несколько слов на ломаном исландском, о смысле которых я скорее догадался, значили во много раз больше всего, что я слышал когда-либо ранее.

А потом Она открыла для себя интернет — удивительное средство общения, где бездушные значки заменяли слова, и где Она могла не бояться растерять то золото, что жители Замка Молчания копили веками. И я искренне радовался тому, что Она теперь не была одинока даже тогда, когда меня не было рядом, и открывала для себя целый новый мир, доселе непознанный.

Сейчас, после всего, что произошло, понимаю ли я, что слово напечатанное – это отражение живого слова? О да! Это жутко реалистичное отражение, которое подмигивает тебе из зазеркалья, когда ты совершенно серьезен. Оно подмигнуло и девушке с глазами олененка, стоило Ей только осмелеть настолько, чтобы однажды высказать на просторах интернета мудрое мнение человека, который знает цену каждому слову. Значки, что вылились на нее с горящего экрана, вдруг оказались живыми и куда более жестокими, чем все, что можно высказать вслух, потому что за ними не было совести. Там была лишь зияющая дыра злобы и равнодушия, где грязным потоком лилась ненависть к той, которая была по ту сторону экрана, к её мнению, к её мыслям, к её жизни.

Я нашел Ее на полу рядом с креслом. Огонек на системном блоке ровно мерцал, экран был черным. Она не дышала.

Вой сирены бил по ушам, плавил мозг. Я держал холодные тонкие пальцы и не мог согреть их. Её грудь только что терзали электроды, и на мониторе полоска пульса прерывалась неуверенными пиками, словно шпили Замка Молчания.

                    

Врачи пытались ее спасти, но был ли у них шанс, я не знаю. В любом случае, их не в чем винить. Разве могли они зашить дыру, что прожгли в этом маленьком сердце жестокие слова?

В моей жизни осталось лишь одно дело, один долг.

В Молчаливом Замке горели огни, а в бурно цветущем саду весело журчали ручьи. Люди в белых одеждах растянулись в длинную вереницу. Равнодушные призраки, готовые выпить жизнь за один лишний звук. Среди них я, одетый во все черное, не выглядел ровней и не был больше желанным гостем. Первые в колонне мужчины несли на плечах украшенный цветами гроб. В нем лежала девушка с навсегда потухшими глазами олененка.

В Замке Молчания, в цитадели мудрости, знают цену каждому слову. Они помнят, что слово способно принести небывалую радость, наполнить сердце отвагой и гордостью, заставить смеяться и восхищаться. А еще эти люди знают, что слово может вызвать гнев и слезы, разрушить города и жизни, что слово может убить.

На похоронах призраки Замка Молчания прощальные слова всегда произносят вслух.