«Монца» – яркая пенсия Берлускони. Исполнил мечту города, где знаком с каждым
Но не успел выиграть скудетто.
Когда Берлускони объявил, что после победы над грандом «Монцу» встретит автобус со шлюхами (а тренер получит галстук, но кто помнит о галстуке?), он не просто мотивировал команду. Сильвио одним предложением нанес маленький клуб на международную футбольную карту. Он использовал теорию мема в самом первом и глубоком значении: создал яркий образ и зашифровал внутри нужную информацию.
Так в последний раз проявилось главное и самое недооцененное качество Сильвио. Звонимир Бобан назвал его визионером – то есть человеком, предугадывающим прогресс. Но еще больше впечатляла его способность создавать предпосылки для роста. И если Берлускони единственный разглядел потенциал в клубе, ни разу не забиравшимся в Серию А, и городе, выбранном из-за того, что он расположен в 12 километрах от его виллы, то лишь потому, что только он способен был поднять его в тренды. Газеты, телевидение, соцсети – неважно. Меняются времена, но не дар.
Этот дар побудил фанатов «Монцы» перефразировать Октавиана Августа при первой встрече с новым владельцем: «Ты взял город из кирпича, теперь преврати его в мрамор. Спасибо за мечту». Берлускони благодарили заранее – не потому что предвидели скорую смерть, а потому что ни секунды не сомневались в нем.
«Не все поняли ту отсылку, но мы уверены, что президент понял – он любил Августа, – вспомнили фанаты из Curva Pieri. – Мы не пророки. Но мы были уверены, что Берлускони вознесет нашу «Монцу» туда, куда взлетают только орлы, и подарит нам лучшие годы жизни».
Сильвио был своим для трибун – не только потому, что подарил надежду и воплотил мечту. Он был почти горожанином, пусть и жил за его пределами. Каждый переулок в Монце знаком с ним. Каждый житель помнит какую-нибудь историю. Берлускони был для них не папочкой с миллиардами, как для «Милана» когда-то, не фигурой из телевизора. Он был хорошим знакомым.
«Он постоянно стригся у нас, – рассказывал Il Giorno местный парикмахер Арис. – Сильвио просил прическу как у актера Майка Бонджорно. Сначала его стриг мой отец Северино, а теперь я. Он видел мое рождение, видел, как я рос. Он был настоящим джентльменом и мог расположить любого, с кем разговаривал».
Местный карабинер постоянно привозил моцареллу из буйволового молока – ее любила мать Сильвио. Мясник масштабировал дело после советов Берлускони. Организатор одного из банкетов вспоминал, как отвлекшийся от политиков Сильвио расспрашивал его, как идут дела, мгновенно посчитал затраты и подсказал, кому из гостей выставить счет побольше и выйти в плюс. Люди в «Монце» говорили, что после выхода в Серию А он устроил вечеринку прямо в раздевалке – и вынудил игроков петь хором, которым сам же дирижировал.
«Смерть Берлускони особенно печальна, – уверен городской политик Раффаэле Делла Валле, – потому что напомнила всем о правде, которая кажется очевидной, но о котором никто не думал: бессмертия не существует. Пока он жил, смерть казалась всего лишь гипотезой – так часто Сильвио поднимался после падений. Больше всего мне запомнится его энтузиазм. Он верил в концепцию постоянного прогресса. Как старый болельщик «Монцы», я благодарен ему за осуществление нашей мечты».
В этом отношении между городом, клубом и президентом – все очарование «Монцы». Берлускони не просто поднял ее в Серию А. Для этого достаточно денег. Не просто сделал ее известной приглашениями Икарди (с предложением реалити-шоу на телевидении) и секс-автобусами. Он пересоздал ее идентичность. «Монца» стала самой итальянской командой на уровне идеи: можно достичь всего, не выходя из зоны комфорта.
«Монца» была привлекательной и легкой, по-домашнему уютной и приятной для просмотра, даже когда проигрывала. «Монца» оставалась принципиально простой и провинциальной: тесная связь с городом, дружба владельца и тифозерии, болельщики на ключевых постах. «Монца» была симпатично доверчивой – что в назначении Строппы (в 2007-м Берлускони дал ему первую тренерскую работу), что в выборе Палладино (тренировал только команду до 19 лет).
Тренеры следовали только одному правилу – игре в атаку: никто не симпатизирует закрытым середнякам. «Монца» должна быть атакующим клубом, – формулировал сам Берлускони. – Мы обязаны играть на чужой половине».
Все это сделало «Монцу» открытием года. Она не «Милан», ей не завоевать мир. Она была уютным домашним проектом Берлускони. Гаражной группой, собранной с парой друзей. Погоней за утраченным временем и невыполненным обещанием: мать Галлиани всю жизнь грезила «Монцей» в Серии А.
Путь провинциального клуба утверждал, что нет ничего невозможного. Что необязательно выходить из комфортной среды, чтобы исполнить мечту. Что можно быть ярким и ненавязчивым, эффективным и неторопливым. Что даже сложность (футбол Палладино – один из самых сложных в Италии) может быть близкой каждому.
Наверное, это иллюзия. Но Берлускони вообще был мастером иллюзий. С их помощью он формировал нужное будущее. И если «Монца» не станет чемпионом через год-два, как он планировал, то теперь наверняка и навечно – лишь потому что Сильвио больше нет. Он держал слово.
Даже за победы над грандами он расплатился сполна. Официальных подтверждений о секс-автобусе не было, зато тренер подтвердил: боссы подарили ему обещанный галстук.
***
Телеграм-канал Андрея Клещенка
Фото: globallookpress.com/Claudio Furlan/Keystone Press Agency, STUDIO FOTOGRAFICO BUZZI SRL via/www.imago-images.de; Gettyimages.ru/Marco Luzzani / Stringer Emilio Andreoli / Stringer
Таким бы жить 150 лет. Столько делают для людей.
С любым нашим депутатом не сравнить.