Еще одно очарование «Один дома»: там зафиксирован вечный конфликт Майкла Джордана и Айзейи Томаса
Новогоднее кино.
В мире спорта нет более продолжительного личного конфликта, чем тот, что почти четыре десятилетия умудряются ежегодно актуализировать легенды НБА 80-х-90-х: Майкл Джордан из «Чикаго» и Айзейя Томас из «Детройта». Первый высказался на эту тему один раз, но так, что это прогремело на весь мир благодаря «Последнему танцу». Второй напоминает о противостоянии примерно раз в месяц – то требует извинений, то сетует на злопамятность оппонента, то повторяет, что ни в чем не виноват, то просто называет обидчика козлиной.
В общем, примерно любой, кто отличает баскетбольный мяч от футбольного, а футбольный от регбийного, знает лучше Гоголя, почему поссорились Майкл Иванович с Айзеей Никифоровичем.
Если в двух словах, оба невзлюбили друг друга с того самого момента, как Джордан появился в НБА: молодой человек, вышедший на первый конкурс по броскам сверху с золотой цепочкой, сразу не понравился ветеранам из-за высокомерия и острого языка.
Их взаимоотношения начались с того, что якобы Айзейя Томас подговорил партнеров по сборной Востока на Матче всех звезд-85 не давать мяч юному выскочке. Этот миф держится 40 лет и не умрет уже никогда, хотя ничего подобного не случалось в реальности: в той игре невозможно найти и следа какого-то пристрастного отношения. Однако его стойкость тоже вполне объяснима. С первого сезона в лиге Джордан выходил против «Пистонс» с особенным настроем и выдавал против одной из лучших команд конференции сверхрезультативные матчи. В тот момент казалось, что все это не может быть «просто так».
Собственно, сам миф и создал Джордан, который всегда отличался тем, что искал врагов и вызовы даже там, где их не было.
«Я весь уикенд просидел в номере, – объяснял он. – Моих партнеров там не было, а мне не хотелось попадать в ситуацию, в которой я бы чувствовал себя некомфортно. Я вышел только один раз ради командного сборища и столкнулся с Айзеей Томасом в лифте. Тогда я встретился с ним в первый раз в жизни. Я сказал: «Здорово, как жизнь?» Это все. Я чувствовал себя не очень, потому что я его не знал и не хотел ему докучать. Мне не хотелось выглядеть назойливым новичком. Поэтому я просто стоял в углу и помалкивал. А после того уикенда вдруг оказалось, что я и надменный, и выпендрежник, и отказался разговаривать с Томасом в лифте, вроде как игнорировал его. Мне кажется, что все это придумал сам Айзейя Томас».
Чуть позже «Детройт» Томаса стал для Джордана тем финальным боссом, после победы над которым он почувствовал себя непобедимым. Любящие грязную игру «Пистонс» не скрывали, что у них есть «правила Джордана», ряд установок, помогающих не то чтобы сдержать лучшего бомбардира лиги, но отделить его от партнеров и подавить его команду за счет жесткости или грубости (в зависимости от их реакции). «Чикаго» проиграл «Пистонс» в трех плей-офф подряд – в 88-м, 89-м и 90-м. После каждого поражения «Буллз» становились сильнее: меняли игровую схему, меняли тренеров, меняли людей вокруг Джордана. Им не хватало все меньше и меньше, пока наконец в 91-м «Чикаго» не пробил этот гнетущий потолок – и тут же вынес «Детройт» 4-0.
Реванш антагонистов не примирил. Наоборот их отношения еще и ухудшились после того, как Айзейя Томас увел команду в концовке четвертого матча, отказавшись от традиционного рукопожатия после серии.
Из-за того, что «Пистонс» и их вечно улыбчивого и вечно подловатого лидера недолюбливали во всей лиге, Томас не получил приглашение в олимпийскую сборную США, «Команду мечты». Против его присутствия выступали многие игроки, но он всегда винил одного – ее лицо, ее жемчужину, суперзвезду на фоне суперзвезд. В 2012 году – когда на 20-летний юбилей вышла книга, посвященная той сборной – Джордан подтвердил, что фраза «Я не буду играть, если Томас будет в команде» действительно была произнесена. Там же было объяснение, почему в Барселоне оказался не игравший Джон Стоктон: со сломанной ногой для Джордана он был предпочтительнее, чем здоровый Айзейя.
Взаимные претензии никуда не делись и после ухода с баскетбольной площадки. И Джордан, и Томас дали понять, что и спустя 40 лет считают друг друга говнюками. Причем, естественно, последний всегда делает вид, что не может понять причины такого отношения к себе, а также уязвлен подобной несправедливостью до глубины души.
Как было сказано, эта заскорузлая вражда вибрирует так долго и так громко, что для всех стала одним из априорных столпов баскетбола. Уилт Чемберлен набрал 100 очков, Билл Расселл завоевал 11 титулов, Леброн Джеймс – Король внутрисезонного турнира, а Джордан и Томас 40 лет не могут определить, кто из них говнюк.
Так что намедни кинокритик Райан Риттер поумничал в твиттере.
«Один дома» УЖАСНО нереалистичен. В комнате База в районе сезона-90/91 висит постер Айзейи Томаса и стикер «Чикаго»? Да что ж это такое. Ни один уважающий себя болельщик «Детройта» или «Чикаго» не стал бы такое делать. (Действие картины происходит в пригороде Чикаго, а потому там должен быть постер Эм Джея)».
Усмирять его пришел лично Айзейя Томас.
«Не знаю, сколько тебе лет. Вообще-то в 89-м и 90-м я выиграл два титула подряд с «Детройтом». Я родился и вырос на Западной стороне Чикаго, где одна из улиц названа в честь моей матери Мэри Томас. В Чикаго я жил в Лондэйле, Гарфилде и Остине».
На самом деле, не очень юный инфлюэнсер промахнулся сразу во всем. Свой изначальный твит он быстренько удалил после того, как подписчики Томаса охотно напихали ему полную панамку.
«Один дома» как раз гениально ухватывает суть противостояния Джордана и Томаса – прежде всего, битву за любовь чикагцев. Этот секрет Полишинеля когда-то четко проговорил лучший друг Джордана Чарльз Оукли, обратившись публично к Айзейе: «Майк не хочет с тобой дружить, продолжай болтать на ESPN и на TNT. Ты пытаешься всем рассказывать, что любой лучше, чем Майк, можешь делать это дальше, это не проблема, главное, что ты не лучше, чем Майк. Он приехал в твой город и отнял у тебя твой город. Именно поэтому ты и бесишься, он отнял у тебя Чикаго».
Комната База наполнена многочисленными спортивными отсылками, особенно баскетбольными, столь актуальными для 90 года, когда вышла картина.
У него есть баскетбольные фигурки – Джордана, Томаса и Лэрри Берда.
У него есть помойное ведро и стикер с символикой «Чикаго Буллз».
И у него есть картонный силуэт Майкла Джордана, который играет в фильме важную роль – помогает Кевину создать иллюзию того, что в доме полно народу.
Короче, типичная комната подростка, живущего на окраине Чикаго в конце 80-х.
В сцене, в которой Баз недоумевает, почему француженки не бреют себе пиписьки (к сожалению, это только в русском переводе, а оригинале – подмышки), определяется и противостояние, не замеченное кинокритиком: в комнате присутствует не один, а сразу два баскетбольных плаката. С правой стороны размещается герой «Пистонс» Айзейя Томас, с левой – герой «Буллз» Майкл Джордан.
Оба – на тот момент герои Чикаго.
Айзейя Томас действительно был культовой фигурой в 80-е для Чикаго, где все прекрасно знали его историю.
Его отец во время Второй мировой войны служил в афроамериканском подразделении и был ранен в битве за Сайпан. По возвращении с фронта он стал первым чернокожим прорабом на заводе International Harvester, однако быстро разочаровался в устройстве американского общества: на заводе повышение получали только белые, Томаса-старшего неоднократно обходили, и когда это случилось в очередной раз, то он устроил скандал и потерял должность.
Он впал в затяжную депрессию и выбыл из жизни семьи после того, как мать Томаса выгнала его дома.
Его мать, знаменитая Мэри Томас – действительно легенда Чикаго, в честь которой названа улица города. Несмотря на все невзгоды, она всегда отказывалась переезжать в льготное жилье для бедноты. И когда сотрудник службы помощи неблагополучным семьям отказался выдать ей пособие по безработице, пока она не сменит прописку, направилась прямиком в офис мэра Чикаго Ричарда Дэйли, где объяснила, почему так поступать с ней нельзя.
Мама Томас работала в молодежном центре и воспитывала не только своих семерых детей, но и многих других. Сложно поверить в правдоподобность рассказываемых о ней историй (о ней снят и художественный фильм), однако все в голос утверждают, что местных гангстеров она держала в страхе и была готова противостоять им с дробовиком в руках.
После ухода отца семье зачастую нечего было есть. Почти каждый год им приходилось переезжать на новое место: мама Томас оформляла новое жилище на одного из детей, но так как они не могли платить по счетам, то их рано или поздно выселяли и очередного ребенка вносили в черный список.
Кочевали они по Уэст-сайду, одному из самых опасных районов Чикаго.
«Это были худшие времена, – вспоминал детство Томас. – Мы жили без отопления, зимой приходилось спать в одежде. Как только мы селились в доме, все мгновенно ломалось – лестница обрушивалась, сантехника не работала. Катастрофа.
Часто нужно было найти место, чтобы поспать. Если я не спал вместе с матерью, то устраивался на полу между спальнями братьев и сестер. К нам тогда приходило множество бродяг – мать брала с них деньги за проживание, и поэтому все пространство было занято. Очень часто мне приходилось спать в коридоре на гладильной доске.
Еды тоже не было. В основном мы питались гранолой. Ни молока, ничего. Поел гранолы и порядок. Проголодался? Съешь еще гранолы. Чаще всего я либо крал еду у одноклассников, либо напрашивался к друзьям».
Братья Томаса подросли и сделали карьеру на улице. Один вступил в банду Vice Lords и потом дорос до заместителя главаря, двое других продавали наркотики и занимались сутенерством, еще несколько сидели на наркотиках.
При этом они сделали все возможное, чтобы оградить самого младшего от влияния улиц. Его устроили в St. Joseph, частную школу в пригороде Чикаго, в 15 километрах от Вест-сайда. Если же видели болтающимся без дела на улице, то немедленно принимали меры. Айзейя утверждал, что братья его лупили, если он сходил с маршрута школа-баскетбол-дом.
В результате из этой нищеты и убожества, из в прямом смысле сутенерского пиджака на церемонии драфта (Томас одолжил его у брата-сутенера) вышел самый великий игрок в истории Чикаго, не самого маленького города Америки. Он вывел в финал штата свою школу. Выиграл NCAA в составе Индианы. Дважды брал титулы чемпиона НБА с «Детройтом». Все это – в баскетболе, еще принадлежавшем гигантам, будучи 185-сантиметровым разыгрывающим.
«Моя семья в течение нескольких поколений жила в нищете, – говорил Томас. – И если бы я не попал в профессиональный спорт, я не знаю, выжила бы моя семья вообще. Мы висели на волоске. Я, правда, не знаю, что бы с нами было. Все выкарабкались, но у многих были проблемы с наркотиками. Куча моих денег поначалу шла на то, чтобы их вылечить. Одна реабилитация за другой… Один из самых классных моментов для нашей семьи – это то, что случилось с моим старшим братом. Лорд Генри сидел на героине больше 30 лет. И вот он поборол привычку, вернулся в колледж, получил диплом, а потом умер».
Будучи тинейджером, Томас вызывал исключительный интерес в самом Чикаго: игрока такого уровня не было в истории школьного баскетбола города. С того времени он пользовался культовым статусом – отголоски этой легенды можно проследить хотя бы по тому уважению, которым окружено каждое упоминание его имени в величайшей баскетбольной документалке «Хуп Дримс» («Мечты о баскетболе»). Еще в начале 90-х в городе все подростки мечтали стать «новым Айзеей». Благодаря ему мечты о попадании в НБА из самых неблагополучных районах города казались вполне достижимыми: Томас не был фриком, не был сверхатлетом, никогда не казался гением…
С тех пор многое изменилось.
«В Чикаго он не получает того уважения, – рассказывал как-то Кендалл Гилл. – Причина этого – соперничество «Детройта» и «Чикаго». Мне кажется, что люди позабыли о том, что Айзейя – один из нас. То же самое произошло и с Дерриком Роузом, и с Джабари Паркером. Иногда они упускают, что он один из нас».
Чарльз Оукли прав не только в том, что Джордан отобрал у Айзейи Томаса любовь Чикаго. Он не ошибается в и том, что для самого разыгрывающего это необычно чувствительный момент, это действительно то, что лежало в основе конфликта.
«Я бы хотел, чтобы меня уважали в том Чикаго, который я знал, где я всегда мог получить помощь и поддержку, – по-прежнему продолжает скрывать от себя неприятную правду Айзейя. – Ощущаю ли я то уважение и ту любовь, которые заслуживаю, в Чикаго? Я ощущаю уважение и любовь простых людей, народа. А что касается журналистов и прочих деятелей, то они меня не знают, а я не знаю их. Я их уважаю, но давайте будем честны: есть два разных Чикаго – Чикаго, в котором я вырос, и Чикаго, о котором они говорят».
Так странно получилось, что лучший игрок в истории Чикаго стал главным соперником, антагонистом и злодеем для лучшей команды в истории Чикаго. Это слишком болезненная история, чтобы оставлять равнодушным и 40 лет спустя.
И да, суть этого конфликта идеально запечатлена в рождественской комедии и всегда была у нас под носом.
Почему Маккалистеры из «Один дома» так богаты? Как они заработали на такой дом?
Фото: Gettyimages.ru/Mike Powell/Allsport; AP Photo/Fred Jewell
Вы делаете лучший контент на спортивных сайтах.
Эх, ностальгия, как раз в чемпионские годы Детройта, с 88-го года вроде, начал по будущему РТР смотреть еженедельные часовые обзоры матчей НБА (с более-менее детальным показом одного из них) и болел за них. Правда мне Билл с Джо больше, чем Айзейя нравились.
спасибо и плюс!
Почитываю иногда эту ветку. В разное время играл в баскет на улице. Сейчас весь в футболе, и приходится читать сопли от школьников о противостоянии Месси и Роналду.
У вас- достойно, рахмет!
школа частная, потому что католическая. Принимали туда бесплатно, на основе экзаменов и рекомендаций. И расходов у учеников было меньше, чем в государственной
Эх, была эпоха. Жаль ушла навсегда..
При этом Айзеа уже в то время был очень хорошим баскетболистом (подающим очень большие надежды). Так что возможно, что и это сыграл свою роль.
Известно, например, что ему отказали в Weber High School (https://en.wikipedia.org/wiki/Weber_High_School_(Chicago) ) обосновав это тем, что он был маленького роста.