Не очень понятно, когда мир погрузился в эру тотального психологизма. Кажется, всё началось – история, ставшая каноном – в послевоенной Америке, куда от нацистских преследователей бежали адепты секты Фрейда. После Второй Мировой Войны США утверждали себя в качестве мирового гегемона и выбрали для культурной обработки планеты в качестве базовой идеологии сначала тот самый психоанализ, а затем и в целом «психологию» (под «психологией» следует понимать некую общую объяснительную матрицу опирающуюся на т.н. психические процессы и работу с ними), заменяя ею идеологемы Старого Света.
Тут есть, кстати, две интересных зацепки, или допущения. Первая в том, что «психология» использовалась американцами, в общем-то, как простой таран наспех склеенный из «говна и палок». За «психологией», в целом, не стоит никакой позитивной программы. Она, в отличие от религии (с ее концепцией спасения и вечной жизни), науки (позитивистская истина), философии (поиск абсолютной свободы вне пещеры), говорящих, в общем, разными словами, но об одном, не ведет никуда, это езда по ленте Мебиуса, словно в линчевском Lost Highway.
У Бодрийяра был пассаж, что конечным продуктом «медицины» является труп. Конечным продуктом «психологии», в принципе, можно считать «последнего человека» Ницше, потребителя, обывателя, филистера (если смотреть на этот продукт глазами представителя классической эпохи), вроде флоберовского господина Омэ. Иначе говоря, «психология» индоктринирует в современную «нормальность» (ту же функцию выполняла в XVII веке религия).
Однако, даже эта ситуативная цель появилась у «психологии» много позже, на излете 70-х. Изначально, повторим, основной её задачей было пробивание американцами бреши в европейской культуре. Этакая прото-деконструкция. Кстати, Деррида 70-х и 80-х годов пробовал повторить фортель Фрейда, сбагрив американцам «деконструкцию» в качестве второго психоанализа. Общеизвестна и декларативна его ненависть к классической культуре.
И тут мы подходим ко второй зацепке. Есть мнение, что изначально «психология» была неким вирусом, смертельным штаммом, который европейский Чужой внедрил в тело американского Хищника, предопределяя сегодняшний дисбаланс американской системы (начиная от выборов и кончая культурой, всеми этими песнями про пенис и вагину, фильмами, массирующими те или иные участки мозга при помощи простых спецэффектов, постхичкоковщина). Неясно, насколько этот процесс был управляем, однако, очевидно одно: если не брать окраины европейского мира, вроде России и стран бывшего Восточного Блока, а также, с оговорками, Скандинавские страны (на окраины влияние гегемона, как любого сверхтяжелого тела, традиционно сильнее), Европа всё еще отстоит от тотального погружения в бесконечный эшеровский фантазм психотерапии: «сексуальная или психоаналитическая интерпретация не обладает никакой исключительностью» (Бодрийяр). Американский же судорожный поиск всевозможных abusive relationships приводит к неизбежному размыванию и так, в общем-то, шаткой конструкции. Здесь, впрочем, главное, чтобы нас в эту чёрную дыру не всосало. Все предпосылки для этого, увы, есть.
Дело в том, что для русской культуры в целом характерно опасное залипание, соскальзывание с предмета в риторику, что выпукло показал писатель Галковский:
«Если русский столкнётся с вором в своём доме, то не поймёт, что происходит. Вору надо только с русским заговорить. Ему: - Мужик, ты чо? Чо у тя мешок за спиной? Ты чо, вор что ли? А он: - Кто, Я?!!! Да плюнь в глаза тому, кто тебе это сказал. Лучше помоги мешок до машины донести. А в мешке все деньги, ноутбук, шуба, жратва из холодильника. Русский донесёт. Не в милицию, а до машины».
So, welcome to the machine. В нашей культуре зачастую (не говорю – всегда) «психология» является такой машиной. «Создай человеку проблему, затем годами решай эту проблему, походя, отвлекая от реальных проблем» — чем не бизнес-план? Помню, Розанов любил собирать сюжеты, как народная вера создавала заторы на пути прогрессивных идей, как в деревнях к больным банальными, в общем, болезнями, не пускали докторов, запуская болезнь. Причем, в союзники для таких заторов выбирался христианский дискурс. Сегодня в качестве такого союзника все чаще выбирают психологию. У человека банальная нехватка витаминов и недосып (ввиду плохого питания и отсутствия полноценного отдыха), ему необходимо просто больше платить за его труд, вместо этого ему подсовывают пилюлю детских комплексов и сексуальных проблем, и он сосет ее годами, расходуя энергию, необходимую для решения социальных задач.
Добавляйте к статусу теги спортсменов, клубов и турниров. Добавить тег Введите # (или №) и несколько первых букв, выберите нужный тег в выпадающем списке.
Не очень понятно, когда мир погрузился в эру тотального психологизма. Кажется, всё началось – история, ставшая каноном – в послевоенной Америке, куда от нацистских преследователей бежали адепты секты Фрейда. После Второй Мировой Войны США утверждали себя в качестве мирового гегемона и выбрали для культурной обработки планеты в качестве базовой идеологии сначала тот самый психоанализ, а затем и в целом «психологию» (под «психологией» следует понимать некую общую объяснительную матрицу опирающуюся на т.н. психические процессы и работу с ними), заменяя ею идеологемы Старого Света.
Тут есть, кстати, две интересных зацепки, или допущения. Первая в том, что «психология» использовалась американцами, в общем-то, как простой таран наспех склеенный из «говна и палок». За «психологией», в целом, не стоит никакой позитивной программы. Она, в отличие от религии (с ее концепцией спасения и вечной жизни), науки (позитивистская истина), философии (поиск абсолютной свободы вне пещеры), говорящих, в общем, разными словами, но об одном, не ведет никуда, это езда по ленте Мебиуса, словно в линчевском Lost Highway.
У Бодрийяра был пассаж, что конечным продуктом «медицины» является труп. Конечным продуктом «психологии», в принципе, можно считать «последнего человека» Ницше, потребителя, обывателя, филистера (если смотреть на этот продукт глазами представителя классической эпохи), вроде флоберовского господина Омэ. Иначе говоря, «психология» индоктринирует в современную «нормальность» (ту же функцию выполняла в XVII веке религия).
Однако, даже эта ситуативная цель появилась у «психологии» много позже, на излете 70-х. Изначально, повторим, основной её задачей было пробивание американцами бреши в европейской культуре. Этакая прото-деконструкция. Кстати, Деррида 70-х и 80-х годов пробовал повторить фортель Фрейда, сбагрив американцам «деконструкцию» в качестве второго психоанализа. Общеизвестна и декларативна его ненависть к классической культуре.
И тут мы подходим ко второй зацепке. Есть мнение, что изначально «психология» была неким вирусом, смертельным штаммом, который европейский Чужой внедрил в тело американского Хищника, предопределяя сегодняшний дисбаланс американской системы (начиная от выборов и кончая культурой, всеми этими песнями про пенис и вагину, фильмами, массирующими те или иные участки мозга при помощи простых спецэффектов, постхичкоковщина). Неясно, насколько этот процесс был управляем, однако, очевидно одно: если не брать окраины европейского мира, вроде России и стран бывшего Восточного Блока, а также, с оговорками, Скандинавские страны (на окраины влияние гегемона, как любого сверхтяжелого тела, традиционно сильнее), Европа всё еще отстоит от тотального погружения в бесконечный эшеровский фантазм психотерапии: «сексуальная или психоаналитическая интерпретация не обладает никакой исключительностью» (Бодрийяр). Американский же судорожный поиск всевозможных abusive relationships приводит к неизбежному размыванию и так, в общем-то, шаткой конструкции. Здесь, впрочем, главное, чтобы нас в эту чёрную дыру не всосало. Все предпосылки для этого, увы, есть.
Дело в том, что для русской культуры в целом характерно опасное залипание, соскальзывание с предмета в риторику, что выпукло показал писатель Галковский:
«Если русский столкнётся с вором в своём доме, то не поймёт, что происходит. Вору надо только с русским заговорить. Ему:
- Мужик, ты чо? Чо у тя мешок за спиной? Ты чо, вор что ли?
А он:
- Кто, Я?!!! Да плюнь в глаза тому, кто тебе это сказал. Лучше помоги мешок до машины донести.
А в мешке все деньги, ноутбук, шуба, жратва из холодильника. Русский донесёт. Не в милицию, а до машины».
So, welcome to the machine. В нашей культуре зачастую (не говорю – всегда) «психология» является такой машиной. «Создай человеку проблему, затем годами решай эту проблему, походя, отвлекая от реальных проблем» — чем не бизнес-план? Помню, Розанов любил собирать сюжеты, как народная вера создавала заторы на пути прогрессивных идей, как в деревнях к больным банальными, в общем, болезнями, не пускали докторов, запуская болезнь. Причем, в союзники для таких заторов выбирался христианский дискурс. Сегодня в качестве такого союзника все чаще выбирают психологию. У человека банальная нехватка витаминов и недосып (ввиду плохого питания и отсутствия полноценного отдыха), ему необходимо просто больше платить за его труд, вместо этого ему подсовывают пилюлю детских комплексов и сексуальных проблем, и он сосет ее годами, расходуя энергию, необходимую для решения социальных задач.
© Владимир Матинов, философ
#Политика #бизнес #деньги #книги #история #телевидение #интернет #соцсети #технологии #Здоровье #Sports.ru