Азбучные истины Александра Анпилогова. От целительницы Джуны до Полонского Семена

Легендарный бомбардир сборной СССР олимпийский чемпион Монреаля-1976 и победитель чемпионата мира-1982 продолжает перебирать алфавит своей звездной судьбы…

Азбучные истины Александра Анпилогова. Акбашев — Беловы — внутренние дела — Гассий…

Д — Данелия

Давид Данелия, прежде чем стать судьей, неплохо играл в гандбол. Но это было, скорее, хобби. А затем классный арбитр Зураб Дзагания растолковал ему, что судейство может стать хорошей профессией, сделал многое, чтобы превратить партнера и ученика в рефери международного уровня.

Давид Данелия. От звездного мальчика до мудрого гуру

Давид Данелия

Давид вырос в интеллигентной семье. А известная целительница Джуна Давиташвили была женой его брата. Он познакомил меня с ней, когда я был совсем юным, а Джуна работала барменшей в валютном баре только открывшейся гостиницы "Иверия".

Уже тогда она демонстрировала уникальные способности. Первый ее вопрос мне был таким: "Ты часом не еврей?" — "Нет". — "Странно. Но в тебе столько силы, мощи и хватки, что ты сам построишь свою жизнь". Та лестная характеристика, чего скрывать, изрядно добавила мне уверенности.

Потом я обращался к Джуне, когда возникали проблемы у моих друзей, и она их лечила. Причем никогда не брала деньги. Почему? Говорила так: "Ты же наш человек, Саша!".

Джуна Давиташвили

Эту фразу часто слышал в жизни, да и сам ее произносил, кого-то характеризуя. Так бывает: немного пообщаешься с незнакомцем — и вдруг улавливаешь на уровне полсознания, что судьба дала тебе шанс познакомиться с близким по духу человеком. И начинаешь с ним дружить.

Дато Данелия был таким человеком. Он стал очень сильным арбитром. Всегда судил, исходя из того, что видел, ничего не придумывал. И, что самое интересное, никогда не участвовал в договорных матчах. Как это ему удавалось — большая тайна.

Я же за всю жизнь сыграл только в паре "договорняков". Хотя и те матчи можно было так назвать с натяжкой.

Первый был на Спартакиаде народов СССР в 1979 году. Наша грузинская сборная играла с белорусами. Наверное, полтайма обе команды упорно не желали поражать ворота. Объяснение было в том, что на следующем этапе победитель нашей группы попадал в компанию к сборной Москвы, составленной из игроков тогда трех сильнейших клубов СССР: ЦСКА, МАИ и "Кунцево". А еще к сборной Румынии — та Спартакиада была открытым турниром. А в другой группе основными соперниками были бы украинцы и литовцы — с ними можно было бороться.

Весь этот цирк с "поддавками" пресек гостренер Александр Кожухов. Он решительно остановил поединок, подозвал участников и сказал, что дисквалифицирует обе команды за отказ от борьбы. После этого пришлось играть более или менее всерьез, и мы, к удовольствию белорусов, победили с разницей в мяч.

Самое интересное было дальше. Победив белорусов, мы проиграли молдаванам, которых поначалу никто не брал в расчет. А зря — там подобралась непростая сборная из ребят, доигрывавших в группах советских войск за рубежом, и из команды Тирасполя. Затем они обыграли еще белорусов и попали в группу к москвичам.

Кстати, заняли в итоге четвертое место, уступив в матче за бронзу литовцам. А мы проиграли румынам в стыке за пятое-шестое.

Второй "договорняк" случился у нас на следующей Спартакиаде. Тренер Гоги Бериашвили договорился с Янисом Гринбергасом, что если мы поможем литовцам выйти в главный финал, то потом нас вытащат играть за бронзу.

Георгий Бериашвили: "Церцвадзе брал мяч в руку, и зрители просили устроить цирк"

Грузинские "старички" уже завершали карьеру, и мы договорились, что сыграем для души. Потому сразу сказали, что ничего не получится, будем соперничать честно. Дело в том, что за победу на Спартакиаде давали звания мастеров спорта международного класса, и это был очень хороший стимул закончить карьеру красиво. Все рассорились с тренером, даже его родной брат Вахо.

Георгий Бериашвили

Но Гоги твердо следовал своему пораженческому плану: где-то придержал меня на скамейке, тормознул кого-то еще, и мы литовцам проиграли.

Потом все тренеру высказали. А он ответил, что мы идиоты и ничего не понимаем. Но моя правда другая: так нельзя. С тех пор я с ним не разговариваю.

Е — Евтушенко

С Анатолием Николаевичем не общался давно — наверное, лет пятнадцать.

При всей сложности наших отношений обязан я ему многим. Немало важного и полезного у него почерпнул. Сначала вообще на него молился. А потом понял, что человек не может быть великим, если изменяет себе или нечестен с другими.

Анатолий Евтушенко и Сергей Кушнирюк

Можно быть преданным гандболу, но при этом давать взятки. А это уже неверный жизненный путь. Осознал это, когда собственноручно помогал таскать баулы, набитые отнюдь не мячами. Мячи мы сдували и раскладывали по своим сумкам. А в баулах из-под них была адидасовская экипировка. Догадайтесь, откуда она бралась. Кому-то Евтушенко ее дарил, кому-то продавал. Грузия — республика маленькая, и я знал там людей, которые весь тот товар скупали оптом.

Но я все равно благодарен Евтушенко за 1976 год. Мы здорово выстрелили на той Олимпиаде, хотя он, возможно, в нас и не верил.

На старте турнира проиграли "югам". После этого созвали собрание, куда главный тренер привел все руководство олимпийской делегации. И сходу принялся всех поливать. Меня — за то, что не забросил дважды, и вдобавок за то, что поймали за курением в душе. Немало досталось Максимову и Резанову. Евтушенко постарался повесить на Макса, меня и Сашу все, что только верилось.

Выступал тренер, конечно, эмоционально. Он умел работать на публику, и та была впечатлена. Особенно в самом конце, когда он подобрал трагическую ноту, разрыдался и хлопнул дверью.

А мы остались одни. И вот тогда Макс сказал: "Забудьте все, что здесь говорили. Мы сами в это говно попали и выберемся тоже сами — без тренеров".

Сборная СССР — чемпион Олимпиады-1976

Короче, решили бороться до конца. Тем более что шансы еще оставались. Максимов, конечно, молодец. Есть у него эта лидерская косточка. Вроде капитаном был Климов, но повел команду за собой тогда Макс. А когда мы вышли в финал, тогда снова появился и Евтушенко.

Олимпийский траверс. Монреаль-76. "Лишь победа в финале избавит от упреков, что мы там случайно"

Справедливости ради признаю, что потом он сделал и немало хорошего. Благодаря ему в сборной появились двухметровые ребята, он видел в них перспективу. Он ввел в чемпионате СССР правило 45 секунд на атаку и стремился сделать гандбол скоростным.

Хотя сам Евтушенко большим гандболистом не был. Играя за МАИ, как мне рассказывали, он в основном носил и накачивал мячи. Когда Анатолий Николаевич порывался что-то показать нам на тренировке, все улыбались…

Финал Олимпиады в Москве мы выиграли бы у сборной ГДР сами. Но он снова взялся руководить. После первого тайма применил излюбленный прием — залетел в раздевалку с начальниками и стал наставлять, что нам надо делать и что будет, если мы указания не выполним.

Скамейка сборной СССР, Олимпиада-1980

В первом тайме мы играли. А во втором он заставил нас работать для того, чтобы не проиграть. А когда спохватились и стали снова играть, было уже поздно.

Олимпийский траверс. 1980. Александр Каршакевич: "После финала было стыдно возвращаться в Минск"

…После проигрыша сидели в Новогорске на банкете. Евтушенко взялся говорить. Обложил всех, нашел виноватых. Вышло, что только он хороший и заслуженный, а все мы — дерьмо. И заключил: "А теперь давайте выпьем за наше серебро". Команда как сидела, так и осталась сидеть.

Затем встал я и сказал: "Такой команды никогда не было и больше никогда не будет. За наши пот, кровь и все, что мы вложили в это серебро". Все встали и выпили. Руководители сразу удалились, и мы остались одни.

Догадайтесь, кого потом не наградили за Олимпиаду? Но я этому факту биографии даже обрадовался.

Ж — женский гандбол

Ручной мяч — один на всех. Первая моя жена была гандболисткой. Сам тренировал женскую сборную Греции. Но, если честно, до сих пор не понял, что это за вид спорта в дамском исполнении.

Имея дело с мужиками, всегда старался донести до них важность главного мужского качества — быть бойцом. Но как, скажите мне, делать бойцов из женщин? Ведь самой природой они предназначены для совсем другого.

Первым делом поехал за советом к Сергею Аванесову. Спросил, как правильно строить с дамами отношения и тренировочный процесс. Ответ услышал следующий: "Ты живешь или со всеми, или ни с кем".

В некотором смысле он открыл мне глаза. Поработал с девочками и понял: в них надо верить, их надо любить и уважать значительно больше, чем мужчин. Они очень ценят внимание к себе. Мужчины толстокожие, а у женщин все тонко.

Бывало такое, что девочка прибегала, припадала к груди со слезами. Не знал, чем ей помочь, и говорил обычные слова: "Все будет нормально, я тебя люблю". И все, этого было достаточно. Стоило погладить по голове, и они творили на площадке чудеса.

Трефилов был с ними иногда жесток. Но у него своя школа, у меня — своя. Мы с ним недавно разговаривали. О том, что уже постарели, но еще живем. Он прислал фото, где бросает в прыжке, а я стою в защите. Женя там написал: "Какие мы были молодые…"

Он был стабильным, хорошим игроком. Звезд с неба не хватал, но ничего не портил.

З — Запорожье

Это город для меня — второй родной. Он очень греет своими людьми. Как-то приехал туда на турнир ветеранов — прямиком из Германии. Сыграл за Россию против Украины. Сравнял счет на последней секунде, забросив Коле Томину. Женя Чернышев тогда резюмировал: "Грузин спас Россию от поражения".

Не забуду, как простые болельщики подходили ко мне и благодарили — за то, что я есть, что выхожу на площадку. Они за ночь изготовили для меня жезл в форме булавы и написали не нем мое имя по-украински. Я гостил там с семьей. Не передать, как это было приятно.

Запорожье, Дворец спорта "Юность" в 80-х годах

Запорожские ребята всегда были технарями. Когда только начинал играть, украинцы обставляли меня так, что рост совсем не помогал. Обыгрывали головой, тактикой, финтами.

Знаете, когда запорожский дворец "Юность" собрал аншлаг? В одном из матчей чемпионата СССР Толя Саржевский бросил по нашим воротам, голкипер отбил и хотел подобрать, но получил кулаком в лицо. Возможно, и случайно. Но началась драка.

С трибун полетел народ, а Беня (Сергей Кушнирюк — БЦ) и Саша Резанов вдвоем обнимали меня, чтобы не натворил чего лишнего. Вся наша команда сгруппировалась в центре и отбивалась от толпы.

Сергей Кушнирюк и Александр Резанов

Назавтра на трибунах не было свободных мест. Запорожцы явно жаждали продолжения в том же духе, чтобы по возможности снова поучаствовать. Хватало людей, от гандбола далеких. Шли потому что узнали: в "Юности" должно быть интересно.

Когда трибуны идут "на тебя", это вдохновляет. Даже если публика воинственно потрясает кулаками с третьего ряда, потому что первые два заняты милиционерами. Запорожье — город хулиганистый. Но это очень гармонирует с натурой гандболистов. Может, поэтому их там так много.

И — Ищенко

Миша — это не спортсмен, это вратарь. Он относится к загадочной для меня категории людей, которые абсолютно добровольно соглашаются, чтобы в них всю жизнь кидали кирпичами.

Михаил Ищенко

У Миши был неповторимый стиль. Свои размеренность и спокойствие в воротах он передавал нам. А еще он добряк, как и Саша Шипенко — тоже отличный вратарь, с которым довелось поиграть. В этом ряду вспомню и Колю Жукова — шикарного мастера. Но лучший все же Миша Ищенко.

Он всегда был уверен в себе. И много не говорил. Молчал-молчал, а потом высказывался, и все становилось ясно.

После Олимпиады в Монреале Ищенко на полтора месяца лег в больницу — в финале румыны несколько раз засадили мячом в голову. А потом приехал на сбор и ничем не показал, что у него что-то болит, что-то тревожит. Мы спрашивали, а он: "Не, ребят, все нормально". Может, и не было нормально. Но такой характер — никого не хотел расстраивать. Все носил в себе.

Он единственный, кого не видел, наверное, уже лет тридцать. Хочу найти, пообщаться. Но это, конечно, должно быть обоюдное желание.

К — Кушнирюк

Серега — другой случай. Как-то позвонил ему прямо в разгар заседания кафедры в Бердянском университете. Так он там сразу все прервал: "Всем тихо! Я буду разговаривать с лучшим другом". Может, не совсем деликатно. Но, черт возьми, приятно-то как!

Сергей Кушнирюк. Судьба в зеленом коридоре

Сергей Кушнирюк. "В олимпийских чемпионах есть что-то неправильное"

Беня — настоящий мужик-богатырь, с него картины надо писать и жизнь строить. Вот с кем много историй связно! Говорят что он, например, мог выпить больше всех в сборной. Но это не совсем так. У меня получалось не меньше.

Сергей Кушнирюк

Надо же было как-то потешить себя в выходные. Во время сборов в подмосковном Новогорске больше всего мы любили ресторан недалеко от Белорусского вокзала. Там хорошо готовили рыбные блюда, а пользу диетических закусок мы понимали хорошо.

А потом крались в свои номера среди ночи, стараясь быть незамеченными. Отсыпались и шли пахать. Раз в неделю режим нарушать можно, это же не каждый день.

Однажды были в Германии и пошли в кино. А на обратном пути увидели, как какие-то мужики — человек пять-шесть — стали приставать к девушкам. Непорядок. Наш комитетчик сказал: "Ребята, на пять минут я могу и отвернуться". Так мы с Беней и Резановым решили вопрос за две, и город снова стал тихим и спокойным.

Л — Лагутин

Юра ушел из жизни первым из монреальского состава. Это был мой друг, мы всегда жили вместе. Не передать, как он любил жену и сына. Был отлично образован, тонко разбирался в литературе, и я всегда спрашивал у него совета, что почитать.

Юрий Лагутин

На самом деле сборы и тренировки — это ужасное время, когда нет ничего, кроме пахоты. И здорово было делить номер с человеком, с которым всегда было полезно поговорить, обсудить любую проблему. Он живо интересовался всем, что происходило вокруг, не замыкался только на спорте.

После Монреаля у Лагутина обнаружились язва желудка и опухоль в позвоночнике. Думаю, рак стал следствием нагрузок, которые он получил в сборной. Юра стер себе все позвонки. Мужиком он был правильным и не мог сачкануть, как мы. Ему важно было скрупулезно доделать все упражнения.

Почему только бог всегда забирает первыми лучших?

М — Максимов

Макс есть Макс. Кавказец-адыгеец, и этим все сказано. Он упрямый. Но верный — если нужна помощь, не бросит. Каждый из нас на ком-то учится. Я учился на Максимове. В 14 лет приходил смотреть на него во Дворец спорта, а потом вместе играли в сборной.

Владимир Максимов

На первой тренировке смотрел на него, как на бога. И тогда он сказал: "Слушай, парень. Каждый делает себя сам. И ты тоже. Будешь или Анпилоговым, или никем".

С тех пор прошло много лет. Но он и сегодня для меня тот же лидер, что и раньше. Часто звоню, советуюсь. Он во многом мне помогает. Максимов — это живая легенда, а для меня — старший брат.

Все мы доходим в своем деле до точки, когда надо просто уйти в сторону. А Макс не уйдет. У него другой характер, и его постоянно за это критикуют. Почти все. Но я никогда не буду его осуждать.

По большому счету, о нашем прошлом никто, кроме нас, уже и не помнит. Мы ушли, мы отработанный материал. С нас ничего не возьмешь, кроме воспоминаний. Макс же стоит особняком. Я даже завидую ему, потому что он работает с молодежью, я уже не могу из-за здоровья.

Мы все на пенсии, а Максимов борется — это характер вечного лидера не дает ему покоя. Хотя, понятно, что уже есть те, кто и сильнее, и умнее нас…

Н — немцы

Живу в Германии уже почти тридцать лет. Мой отец воевал. И поэтому, пока он был жив, то уехать сюда я не мог. Откуда ему было знать, что и теперешние немцы — такие же люди, как мы? Возможно, даже более несчастные. Слишком уж у них все наперед расписано. В этот день надо идти в гости, в этом месяце отправиться в отпуск. Они знают, чем будут заниматься через 3 года, 3 месяца и 3 дня.

Когда начал работать с командами, то поражался, какого огромного труда стоило разбудить в немце зверя. А все из-за этой самой рутины. Лидеры в комфорте не рождаются. Немцы дисциплинированы. Если их обучить, то будут делать все именно так, как скажешь. Но надо же показывать и что-то свое, только тебе свойственное.

Исландцев, шведов и датчан понимал как-то лучше. Единственный немец, с которым и сейчас близок, это вратарь Криша Ханнавальд. Он играл у меня в Вуппертале и в Эссене, в сборной.

Как раз с ним случилось приключение. Он и еще двое ребят отдыхали в баре. Видимо, с размахом, потому что потом была драка. Об этом сразу же написали в газетах. И понятно, это стало плохой рекламой для команды.

В клубе устроили разбор. Примерно такой же, какие были в советских командах. Все собирались дружно осудить, виновник должен был покаяться. А дальше начальство собиралось думать, как гасить последствия скандала.

Криша Ханнавальд

Но я сломал тогда стереотип. Потому что встал и сказал: "Давайте посмотрим правде в глаза — ну кто из нас в молодости не пил и не попадал затем во всякие интересные переделки?"

Это наша жизнь. Помню, вытаскивал из милиции будущую звезду советского гандбола, который по молодости, приехав в Тбилиси, совершил глупость и попался на краже плаща из ресторана. Историю мы замяли, резонанса не было. Но с парнем поговорил я серьезно, и это стало для него уроком на всю оставшуюся жизнь.

Похожее случилось с Кришей. Он почувствовал нашу поддержку, но заодно и понял, что не стоит делать глупости, если занимаешься серьезным делом и хочешь в нем чего-то достичь.

Когда становишься тренером, то людей видишь вообще насквозь. Дагур Сигурссон был у меня капитаном команды. Я наблюдал за его поведением на площадке и за ее пределами. И однажды сказал ему, что он станет хорошим тренером.

Судьба человека. Дагур Сигурдссон. Экс-футболист, писатель, бизнесмен... И топовый тренер-новатор

Дагура всегда будут слушать, потому что он правильный мужик. Расскажу, как он поддержал тренера, когда меня уволили. Сказал: "Если Саши не будет в "Вуппертале", то не будет и меня". И ушел.

Дагур Сигурдссон

Я поругался тогда с владельцем команды. Это было после кубкового поединка с "Лемго". Первый тайм мы проиграли команде Шевцова с разницей в пару мячей, но в итоге выиграли. Просто потому, что поспорил тогда с Юрой на поход в ресторан. А споры я всегда выигрываю.

Тогда в перерыве президент прорвался в раздевалку и начал поливать ребят грязью. А у меня такой обычай: вначале пять минут тишины, каждый думает, что он сделал полезного и какие ошибки допустил. И только потом даю свой анализ. Но тогда на месте тишины нарисовался владелец. И пришлось указать ему на дверь с цитатой классика: "В этой гостинице я директор! Вон отсюда!"

Хотя, по идее, можно было поступить по-немецки и работать там до сих пор. Но беда в том, что я не немец, а тбилисец. Годы прошли, мое видение жизни осталось со мной. Я и сейчас считаю, что хозяин в доме должен быть один. И пусть мне докажут, что это не так. А вообще у меня всегда есть своя точка зрения на любой предмет.

Сейчас работать в спорте не могу. И потому подрабатываю на охранной фирме — вспомнил времена, когда боролся с грузинской преступностью. И шеф меня внимательно слушает, чуть ли не конспектирует. А потом делает. Неважно, где ты живешь. Есть общечеловеческие правила, они одинаковы для всех.

Как-то раз общался с Виктором Санеевым. Он живет в Австралии. И первое, что от него услышал: "Представляешь, мне поменяли суставы, и только что я прошел пять километров". Я ответил: "Витя, да пошел ты… Не надо говорить про то, что у нас болит. Надо думать о приятном — где вкусно покушать, куда поехать и хорошо отдохнуть. Самое главное, что ты живешь! И мне так радостно это слышать".

Виктор Санеев

Я потому нечасто звоню друзьям, чтобы не слышать этих разговоров про суставы. Но если хочу кого-то набрать, то первым в голову приходит Беня. По мироощущению он всех мне ближе. Мы треплемся, вспоминаем, куда ходили и что творили, с кем крутили романы. По сто раз вспоминаем одни и те же истории, и нам не надоедает перебирать и рассказывать их снова.

О — опасности

Конечно, по-настоящему опасных случаев в жизни больше было тогда, когда работал в милиции. Спорт все-таки игра, и там при всей жесткости борьбы никто не старается лишить тебя жизни. Хотя и могут отоварить так, что мало не покажется.

Сразу приходит на ум встреча с румынами на турнире в Чехословакии. Евтушенко говорил так: "Они нам в голову, а мы им — голиками". Чисто советская схема, которая работала практически в любом виде спорта.

Вот тогда мы прекрасно воплощали в жизнь такой план — за пять минут до конца матча выигрывали шесть мячей. А товарищи по соцлагерю советских друзей от души отоваривали. Я получил свое, когда Мишка Ищенко отдал мне мяч. Только повернул голову с намерением поддержать Володю Кравцова, который уже несся в отрыв, как из глаз полетели искры.

Больше ничего не помню. В сознание пришел только в раздевалке. Лежу, смотрю на потолок. Там горит лампа, и вспоминаю: мне надо купить домой хрустальную люстру. Значит, мы в Чехословакии. А если лежу со сломанной челюстью, значит, игра была с румынами…

Мне поставили железные скобы. Мама кормила через трубочку протертой пищей. А я все ждал дня, когда эти железки снимут. Наконец, их порезали кусачиками, и я отправился в кафешку исполнять мечту. Взял две сосиски, разрезал их на тарелке. Но жевать не мог — нижняя челюсть не работала. Так я стал ей рукой помогать. И при этом ловил завистливые взгляды простых советских соотечественников. Мол, как все же интересно живет этот тип — и рост у него в полтора человеческих, и в челюсть где-то отоварили. А у нас все так буднично и скучно…

В середине 90-х в тбилисском СИЗО вспыхнул бунт — подземный этаж захватили смертники. В заложниках оказались двое сотрудников, и мы с начальником тбилисского УВД отправились на переговоры.

Мы знали, что одним из бунтовщиков был чемпион Европы по борьбе, который изнасиловал нескольких девушек. Но я был уверен, что ко мне агрессии он не проявит. Все-таки спортсмены всегда относятся друг к другу по-особому.

Другим заключенным, с которым пришлось общаться, был боевой полковник, который воевал в Афгане. Собственно, по следам тех событий его и осудили — как он считал, несправедливо. Здоровенный мужик двухметрового роста и со сложением, как два меня. И рукопожатием — еще поискать.

Он сказал: "Знаю, кто ты, к тебе никаких претензий нет". И пригласил в камеру. Там их было восемь человек — людей, которым нечего терять.

Вот тогда понадобилось самообладание. Мы долго разговаривали, пили чифир и даже посмотрели телевизор — у полковника в камере была маленькая "Юность".

За это время спецназ разрезал решетку над прогулочным двориком, где держали заложников, и вытащил их оттуда. А мы договорились, что все требования бунтовавших будут рассмотрены еще раз и уже на новом уровне. И тогда нас отпустили.

Другой раз я был на переговорах с ростовским бандитом, которого блокировали в жилом доме. Из Москвы пришел сигнал, что он приехал убрать одного важного в криминальном мире человека.

Так себе ощущение, когда заходишь в квартиру с товарищем, у которого, как и у тебя, нет оружия. А на столе перед киллером два пистолета, и оба стволами обращены на тебя.

Те переговоры длились шесть часов. За это время нам приносили продукты, мы ели и даже выпивали. В итоге уговорили его сдаться. Но только я знаю, сколько раз за время разговора у меня скакал пульс.

Шагал потом домой и думал: "Саша, а зачем тебе все это нужно? И стоит ли премии в размере месячного оклада такой риск жизнью?"

На ту премию я сводил весь свой милицейский отдел в ресторан. И только там, наконец, расслабился…

П — Полонский

У Семена Иваныча я даже пожил в его канадском доме. Поехал навестить сестру в Америке, взял там машину напрокат, и поехали с женой и сыном в соседнюю Канаду. Перед тем созвонился с Полонским — это он нас к себе и пригласил.

Семен Полонский

Умнейший, образованный и очень интеллигентный человек. Вдобавок очень практично настроенный к жизни. Он из тех людей, которые нигде не пропадут. Там, за океаном, он разводил на продажу щенков и чувствовал себе не хуже, чем пору тренерской славы в Запорожье.

Семен Полонский: "У меня один серьезный недостаток. Я слишком честный. Не давал воровать"

Меня он первым делом потащил в подвал, там был установлен самогонный аппарат украинского производства. Вот под его продукцию мы и предавались воспоминаниям о канувших в Лету чемпионатах СССР… Семен Иваныч одно время был очень дружен с Евтушенко. И когда начались все эти расследования касательно сбора денег для работы с судьями на московской Олимпиаде, то он все взял на себя.

Честно скажу, не было тогда ощущения, что нам кто-то помогал. Просто потом Евтушенко рассказывал, что если бы не те львовские ондатровые шапки, мы бы и до финала не добрались. Но это Евтушенко — ему можно верить процентов на тридцать максимум, остальное дополняла фантазия. Мы честно заработали те медали.

Полонский всегда был фигурой мятежной. Он и при той встрече, уже на девятом десятке, был не всем доволен. А потом мы встречались еще в Запорожье. Он жил воспоминаниями, как и каждый из нас.

Еще одна порция анпилоговских "азбучных истин" — через неделю.

Сергей Щурко

Самые свежие гандбольные новости со всего мира всегда доступны на сайте "Быстрого центра": handballfast.com